– Ещё кто-то пришёл, – произнесла хозяйка. – Миша, я сейчас подойду, подожди, не открывай. Бежит к двери, как только услышит звонок. Научился справляться с замком и впускает всех, кто позвонит в дверь. Прошлый раз пьяный ввалился, а днями раньше две женщины – представители какого-то движения в защиту окружающей среды или секты. Не поняла. Правда, и разбираться не хотелось, еле их выпроводила.

– Я, наверное, пойду, – сказала Геля, приподнимаясь из-за стола.

– Подожди, пожалуйста, – попросила хозяйка, – посмотри за пирожками, чтобы не подгорели, пока я хожу. Да и коридор у нас узкий, все не поместимся сразу.

– Идите, – согласилась Ангелина, улыбнувшись. – Послежу за пирожками. Правда, не уверена в своих кулинарных способностях.

Елизавета Львовна ушла, Геля встала у плиты. На сковороде скворчало масло, пузырилось около подрумянившихся с боков пирожков с золотистой корочкой. Она поддела вилкой и перевернула их.

– Вернулась, а здесь такое… – донёсся незнакомый женский голос из коридора.

Вскоре в проходе появилась и сама обладательница громкого голоса. Высокая, плотного телосложения, она занимала собой всё пространство в проёме двери. Ухоженная, светлые, с лёгкой химией волосы аккуратно уложены. Голубые глаза подведены и выделены синими тенями, большой нос и очень тонкие губы с красной губной помадой создавали диссонанс её образу. Руки у неё также были большими, с широкими ладонями. Женщина-гора с прямым, резким характером и громким властным голосом. Она заполнила собой не только пространство, но и всё внимание окружающих.

– И кто мог подумать, что с Галиной такое произойдёт?! – продолжала она. – Такая смерть! Я перед поездкой только с ней разговаривала по телефону. Говорят, её вместе с антикваром убили. Если бы знала, что она погибнет, не дала бы ей номер телефона коллекционера… У тебя гости, – наконец обратила она внимание на Ангелину.

– Геля, – представила хозяйка, – моя бывшая соседка, заглянула на минутку.

– Так она уже уходит, – ответила за всех новая гостья негостеприимно. – Так проводи и возвращайся скорее. Расскажу все новости про её гибель.

Ангелина была обескуражена таким напором. Но уходить она не хотела, по крайней мере, прямо сейчас, не услышав рассказ гостьи. Что-то ей подсказывало, что женщина может сообщить важные сведения, касающиеся её расследования. Она быстро постаралась придумать вескую причину, чтобы задержаться.

– Вы случайно говорите не о Мироновой Галине Николаевне? – произнесла Ангелина и не ошиблась, заинтересовала гостью интригой. – Какое горе! А я Самуила Карловича хорошо знала. И даже была там, когда произошло убийство.

– Что вы говорите?! Давайте помянем, – тут же предложила женщина, проявив любопытство к девушке. – Она также захотела узнать новые подробности истории: так кстати увидеть знакомую коллекционера и получить сведения из первых рук. – Достань наливочку свою.

– Нет-нет, – отказалась Геля, – я за рулём. Но от чашки чая не откажусь.

У Ангелины появилась уважительная причина остаться и поучаствовать в разговоре.

Елизавета Львовна достала небольшой графин с ярко-красной жидкостью.

– Рябиново-вишнёвая, – сказала она, наливая в две маленькие рюмки. – Как слеза. Муж на даче сделал сам. Всё лето там: сажает, полет, собирает и сразу заготавливает, домой привозит банки. У нас речка рядом, лес, природа замечательная. Он с весны до поздней осени проводит на даче. – Не прекращая разговор, добавила горячего чая в чашку Ангелине.

– Давно знаете коллекционера? Тоже пришли к нему предложить что-то? – спросила женщина, опрокинув залпом рюмку.

– Я у него постоянно консультировалась, – ответила Геля, – у меня антикварный магазинчик. Но в этот раз пришла поздравить с наступающим днём рождения и подарить подарок. А здесь такое случилось, что еле ноги унесла. На кухне была, когда ввалились бандиты. Если бы не спряталась за шторой, то лежала бы рядом с пулей в теле. Бандиты в другую комнату ушли – и я сбежала… А вы откуда знаете господина Шаффера?

– Очень давно знакомы, – ответила женщина, – нас дочь познакомила. Вы знали, Самуил Карлович в молодости в училище культуры преподавал? Моя дочь училась в этом училище, искусствовед по образованию. В аспирантуру поступила. Шаффера руководителем её диссертации назначили. Так и познакомились.

– Говорят же, не поздравляют заранее, – произнесла Елизавета Львовна, нарушив рассказ подруги.

Они ещё выпили по рюмке настойки и продолжили разговор.

– Даже не знаю, – сказала Ангелина, – может, и правда. Чувствую себя какой-то виноватой.

– Брось! Мне кажется, бандиты следили за Галиной, – озвучила давно сверлящую в голове мысль женщина. – Почему так решила, сейчас расскажу. Галина всегда жаловалась на Толика. Это её сын. Последнее время пить стал, как с женой расстался. Я вам скажу, та ещё невестка, но речь не о ней. Сначала пропивал зарплату, потом стал вещи продавать из дома, сразу после смерти отца. А когда продать стало нечего, стал пить в долг. Киоск у них около остановки рядом с домом пивной есть. Продают не только пиво, но и водку. А ещё они в долг дают забулдыгам. Когда накопилось прилично, стали выколачивать из него. Но мне кажется, он ещё кому-то задолжал. В киоск мать за него заплатила, у меня деньги одалживала, и просила продавщицу больше не давать ему выпивать в долг. Я вместе с ней ходила и пригрозила, что если ещё раз нальют Толику, закроют их лавочку. У меня зять в правительстве работает водителем.

– Вы думаете, люди из киоска наняли бандитов? – спросила Ангелина.

– Нет, – ответила женщина категорично, подцепив кусок селёдочки с луком и оправив в рот. – Не они. Обещала Галине не рассказывать, но она умерла, значит, можно.

Дама понизила голос и приблизилась ближе к столу. Геля с хозяйкой квартиры рефлекторно тоже нагнулись над столом. Над ними низко висел абажур, тяжёлыми кистями прикасаясь к затылкам женщин.

– За несколько дней до происшествия вечером – звонок. Я чемодан как раз собирала, – шептала она. – Дети путёвку подарили в санаторий, на местный курорт, в области находится. Очень хороший. Дальше своей области не выезжаю. Отдохнула замечательно, а вернулась – здесь такие новости. Но расскажу по порядку. Звонок. Поднимаю трубку, Галина звонит, взволнованная. Она попросила номер телефона коллекционера. Я, конечно, стала расспрашивать, зачем ей понадобился телефон, у них из ценностей только кот, и то беспородный, с облезлым боком. Её сын сковородку чугунную и то сдал в металлолом, на которой Галина всю жизнь блины жарила. И вдруг понадобился коллекционер, интересно, что сдавать решила. Галина долго не хотела говорить, а потом рассказала.

– Ты и мёртвого разговоришь, – подтвердила хозяйка. – Тебе надо было идти в следователи.

– Что точно, то точно, – согласилась женщина, загордившись. – Я ей так и сказала: пока не расскажешь, не получишь номер телефона. Галина, помолчав, выложила всё. Сын, Толик, был на аварии – стена вместе с раковиной выпала. Он стал убирать обломки кирпича и обнаружил клад – коробочку старую металлическую, закрытую на ключ. Внутри что-то есть, шуршит при тряске. Он долго мучился, но открыл её, а там марка. Галина решила оценить её: может, стоит дорого, а то Толик пропьёт за бутылку. Меня любопытство разбирало, но поезд через два часа и путёвка горит. Я ей телефон сказала и попросила позвонить мне, как только сходит. Но так и не дождалась звонка.

– Значит, марка? – медленно произнесла Геля. – А какая?

– Не знаю, – ответила женщина. – А коробка старая, как я поняла, очень давно, ещё когда моя мать была маленькая, продавали чай в такой. Только сильно потёртая и небольшая, с выбитой печатью около замка. Наверное, купца инициалы: “ОРГ”. И Толик поцарапал её, когда открывал подручными средствами. Как раз около замка чёрточки появились. Галя боялась, что цену могут снизить из-за этого. Я её заверила, чтобы не переживала, металлической шкатулкой заинтересуются лишь кустарные музейщики, собирающие любой старый хлам. А вот марку стоило проверить. Это был последний наш с ней разговор. Мне кажется, Толик коробку стащил, а матери сочинил историю. А хозяин коробки узнал, решил её вернуть и подослал бандитов.

«Согласна с женщиной, это могло бы объяснить, почему пытали Толика», – подумала Ангелина, но вслух произнесла другое:

– Мне пора, уже поздно, завтра рабочий день.

Она встала из-за стола. Хозяйка сразу засуетилась и наложила пакет пирожков Геле с собой. Она взяла пирожки, чтобы не обежать Елизавету Львовну, и попрощалась со всеми.

Теперь она знает, что надо искать, ещё хорошо было бы выяснить, какую марку. Геля вставила ключ в замок зажигания, завела машину и покатила по запорошенному снегом льду, снежные комья полетели из-под шин. Город готовился ко сну. Редкие прохожие попадались на улицах, и только в ярко освещённом центре на пешеходной улице кипела ночная жизнь. По дороге мало встречалось машин. Она быстро добралась домой, сильно уставшая.

Прежде чем лечь спать, Геля, как всегда, приводила обувь в порядок. Почистила замшевые светло коричневые ботинки специальным средством, купленным за тысячу рублей. На подошве одного ботинка обнаружила железку. Она застряла в борозде протектора подошвы. Железка плотно сидела в ботинке – просто так не вытащить. «Наверное, насквозь проткнула. Жалко, если будет промокать подошва, ботинки совсем новые и к короткой рыжей шубе очень подходят…» Ангелина попробовала поддеть железку маленьким ножом для резки бумаги, но он сразу сломался. Пришлось идти в кладовку, которая располагалась в общем коридоре и пользовалась которой Геля вместе с соседями. «Сосед сам всё делает по дому, и у него должны быть инструменты».

На верхней полке стоял большой пластиковый ящик с инструментами. Ангелина подставила детский стульчик и потянулась за ящиком. Стул старый, сварка, крепившая металлическую ножку, давно нарушилась, поэтому и отправила Геля его в кладовку. Она встала на него, стульчик заскрипел, а когда потянулась за ящиком, ножка предательски подломилась –

и Ангелина вместе с ящиком с грохотом упала на спину между шкафами, вклинившись в узкое пространство. Тяжёлый ящик приземлился на неё, больно сдавив грудную клетку, ноги покоились на развалинах стула. Геля почувствовала, что не может даже пошевелиться, так плотно вошла между шкафами, и руками сдвинуть тяжёлый ящик не может. А пока он на ней, из ловушки не выбраться. Чувствовала себя жуком, который перевернулся на спину и не может самостоятельно встать. На шум никто не явился, и замечательно. Не придётся объяснять соседу, почему она лежит в обнимку с его ящиком для инструментов. «Ох и тяжёлый, зараза. И без помощи не выбраться, и на помощь позвать нельзя…»

У противоположной стены лежала пудовая гиря. Ангелина попробовала вытянуть как можно дальше ногу. Оказалось, не так это просто – дотянуться до гири. Она измучилась, никак не удавалось достать. Уже отчаявшись, подняла ногу и с силой выкинула её вперёд. Помогло, тело с одной стороны, наверное, на миллиметр или больше сдвинулось. Этого оказалась достаточно. Она просунула носок стопы между ручкой гири и самой гирей, изо всех сил стала тянуть или себя к спортивному снаряду, или его к себе. Гиря тяжёлая, сдвинуть её с места она никогда бы не смогла. На это и был расчёт. Тело незначительно поддалось и сдвинулось с места. С одной стороны освободился локтевой сустав. Теперь можно было сдвинуть тяжёлый ящик, и он с металлическим грохотом приземлился рядом на пол. Теперь Геля и ящик лежали на одной плоскости. Она потянулась другой ногой к гире, сразу достала до неё и продвинула вперёд другую сторону тела, освободив и вторую руку в локтевом суставе. Устала, а тело её как лежало, вклинившись между шкафами, так и пребывает там же. Гиря больше не может помочь: расстояние до неё сократилось и тянуться некуда. «Нужно придумать что-то другое. Но что?»

Геля осмотрелась, её обзор был ограничен стенами шкафов. На полке лежала бельевая верёвка, край её свисал. С другой стороны в коробке на полу лежали детские игрушки Мариники. Она протянула руку и выудила оттуда детский зонт. С помощью него достала до верёвки, зацепив изогнутой ручкой зонта в виде крючка, и потянула. Весь моток упал вниз рядом с ней. Завязала петлю и стала накидывать её на дверную ручку. Это оказалась ещё сложнее, чем дотянуться до гири. Она уже хотела кричать, звать на помощь соседей и вызывать МЧС. Лежать здесь уже не было никаких сил. Очень болела грудная клетка, ныли плечи, особенно одно. Слёзы выступили на глазах. Вдруг петля верёвки зацепилась за ручку, но всего лишь наискосок. Она осторожно пошевелила верёвкой в разные стороны. «Лишь бы не сорвалась, лишь бы не сорвалась…» Наконец верёвка ровно села. Ангелина намотала конец верёвки на руку и потянула. Боль в плече усилилась и стала невыносимой. Она сильно дёрнула, резкая боль обожгла плечо. Геля взвыла и потеряла сознание.

Очнулась. Освободилась. Лежала в середине кладовой комнаты. На руке намотанная верёвка. Сняла её с кисти и попыталась встать. Проблематично. Левая рука висела и сильно болела, Геле было трудно дышать. Боль пронизывала всю грудную клетку. С трудом поднялась. «Сходила за инструментом, называется…» Одной рукой открыла ящик и взяла отвёртку. Вернулась в квартиру, на часах стрелки показывали три часа ночи. «Однако долго ходила за отвёрткой», – подумала она. Ботинки так и стояли у порога. Она при помощи отвертки выковыряла железку, придерживая обувь коленками. Металл сильно смялся, но ещё угадывалось очертание якоря, половина дужки сломана и безвозвратно потеряна. «Подвеска, – осенила её мысль. – Сломалась и слетела с цепочки. Значит, бандиты вместе с главарём по кличке Капитан были в гараже и пытали Толика».

Она пошевелила верхней конечностью, рука ныла, и сустав припух, поднять руку не получилось. «Про сон можно забыть, всё равно не уснуть с болью». Ангелина вызвала врача, «скорая» приехала быстро. Оказался вывих сустава. Доктор быстро вправил руку, наложил тугую повязку и сделал укол обезболивающего. С грудной клеткой проще – всего лишь ушиб. Ангелина проводила врачей, забралась в кровать прямо в махровом халате и заснула.

*****

Проснулась рано со звонком будильником и сразу встала, несмотря на разбитость во всём теле. Её ждало расследование. Выпила обезболивающее, а после душа ещё нанесла на сустав замораживающую мазь. Беспроигрышный приём из её спортивного опыта, на несколько часов хватит. За чашкой кофе раскрыла блокнот и задумалась, какой будет её следующий шаг.

«Что мы имеем?» – размышляла она вслух. Собеседником ей был серый пушистый кот, восседавший на бархатном пуфике. Ещё котёнком они вместе с Мариникой принесли его домой с дождливой улицы. Он сидел рядом с подъездом мокрый, облезлый. С козырька дома капали крупные частые капли ему на голову и скатывались с его повисших ушей. Грустный взгляд и жалобное мяуканье не оставило их равнодушными. И через час он уже сытый, вымытый и высушенный феном лежал на мягкой постилке в плетёной круглой корзине и сладко спал.

Пушок изредка поглядывал на хозяйку большими жёлто-зелёными глазами и непрерывно вылизывал свои лапы после вкусного завтрака. Он стал большим и пушистым, бело-серая шерсть благородно блестела. Если бы его отнесли на выставку, то Пушок занял там далеко не последнее место среди котов персидской породы.

«Ясно, эти преступления связаны между собой. И найденная подвеска тому подтверждение. Без сомнения, бандитов нанял тот, кто звонил мне…» Она ещё до конца не решила, один и тот же ли человек посылает письма и звонит. Ангелине всё чаще кажется, что это два человека и они не знают друг о друге. Пока у неё нет чётких доказательств её гипотезы, но довольно странно то посылать письма, то звонить по телефону – не логично.

«Жаль, что слушает меня только кот. Пушок, конечно, внимательный собеседник, но промурлыкать стоящую идею он не может. По всему выходит, коробочку с содержимым наводчик не получил. Или её бандиты не нашли, или не отдали. Если первое, то где она? Забрал следователь. Нужно с ним поговорить. Настя обещала помочь наладить контакт с Ильиным. Может, коробка с маркой осталась в квартире Самуила Карловича. Необходимо туда попасть, и как можно скорее. А если второе и бандиты просто не хотели делиться, сообразив, сколько стоит марка… А сколько она стоит, и что это за марка? Пока одни вопросы и никаких ответов. Без визита в больницу к одному из бандитов не обойтись. А главаря, наверное, не найти, и опасное это занятие, пусть ищет полиция. Итак, с планом действия определилась».

– Пушок, с чего начать? – спросила она кота, пододвинув блокнот к нему ближе. – Может, поможешь хоть с этим, как осьминог Пауль…

Ангелине не удалось увидеть, что выбрал кот и выбирал ли он вообще. Скорее всего, лениво проигнорировал просьбу. Раздался телефонный звонок и переключил её внимание на другие проблемы. Звонила Ирина Викторовна с третьего этажа и напомнила о дежурстве, пока не заменят окно. Сегодня её очередь. «Как некстати».

Геля собралась, ополоснула чашку, ещё раз погладила кота и вышла на площадку. Позвонила в соседнюю квартиру, но там тишина. Спустилась вниз и нашла на первом этаже стеклянного балкона восседавшую в кресле Кирилла Афанасьевича студентку Анну. Она мотала ногой, покоящейся одна на другой. Между длинными голенищами сапог и короткими в клетку шортами виднелись широкие полоски тёмно-коричневых плотных колгот. Спиной прислонилась к креслу в светло-оливковой, с длинными рукавами футболке, затылком оперевшись об стену. Она слушала музыку через наушники с закрытыми глазами.

– Привет, – поздоровалась с ней Геля. – Что я хочу тебе предложить… Нет необходимости нам сидеть здесь вместе. Лазутчика задерживать сами не будем, а если появится, позовём на помощь вахтёра. Давай разделим день на первую и вторую половины, а ночью побудем вместе. Ты что выбираешь?

– Первую половину дня, – сразу согласилась Анна, жуя жвачку, – есть причина не идти на занятия в техникум. А вечером меня друг будет ждать, в клуб собирались пойти.

– К обеду вернусь, – произнесла Ангелина, попрощавшись с девочкой.

На улице морозно, ветрено и неприятно. Замок в дверце машины не сразу открылся, обледенел. Она забыла включить заранее прогрев, и теперь пришлось сесть на ледяное кожаное кресло. В салоне было примерно так же, как и на улице, холодно, только стекло защищало её от ветра. Геля медленно выруливала из двора, лавируя между плотно стоящими машинами. В соседнем доме достраивали подземную парковку, и она давно ждала место в тёплом боксе. Встроилась в поток машин и поехала в госпиталь. Не проехала и два квартала, как раздался звонок. На экране высветилось фото Дарьи Витальевны. Её волнение передавалось через трубку. Ангелина переключила звонок в наушник.

– Ангелина, – с тревогой говорила Дарья Витальевна, – в музее катастрофа!

– Что случилось?

– Мы готовим новую выставку «Жизнь и быт дворянской усадьбы эпохи Екатерины Великой». Вчера всё подготовили, сегодня исчезла часть предметов. В музей едет комиссия во главе с мэром города. Его тесть передал нам для экспозиции чайный сервиз из личной коллекции. Представляете, что будет, если он не увидит предметы в наличии?

– Воображаю, какой переполох творится в музее. К сожалению, ещё не видела эту коллекцию, и даже не знала о её приготовлении, – ответила Геля, перестраиваясь во второй ряд и поворачивая руль, стараясь успеть развернуться на повороте в обратную сторону. – Не волнуйтесь, еду! Разберёмся на месте.

– Абрама Яковлевича не погладят по голове за это, – всхлипывала хранительница архива,– Происшествие грозит увольнением, не говоря уже о компенсации владельцу раритетных вещей. Музей для Брунштейна – вся жизнь. Он этого не переживёт. Лежит в кабинете на кушетке под действием препаратов, обколотый «скорой», и ждёт комиссию. Я в панике!

– Скоро буду! – заверила Ангелина и отключила звонок.

Она подала тело вперёд и устремила пристальный взгляд на дорогу, нога всё сильнее и сильнее давила на газ.

Ей хватило и тридцати минут, чтобы примчатся. Удачно попала на зелёную волну светофора, а выехав за город, гнала, словно участвовала в «Формуле-1». В архиве, меря протёртый паркет ногами, ходила из одного конца зала в другой мимо переполненных экспонатами стеллажей Дарья Витальевна. Серый костюм на ней оттенял её и без того бледное лицо, руки она сжала в замок до белизны пальцев. Обрадовалась, увидев влетевшую в комнату Ангелину.

– Как хорошо, что вы приехали, – шептала она, размыкая ладони, всплеснула руками вверх. – Что делать, что делать? Ах, что будет с Абрамом Яковлевичем?

– Надеюсь, всё уладится, – ответила Геля, вешая шубу в шкаф. – Гости здесь?

– Ещё нет. Но с минуты на минуту появятся. Секретарша сообщила, что машина от администрации уехала.

– Рассказывайте всё до мельчайших подробностей.

– Мы готовили зал к новой экспозиции, – начала Дарья Витальевна сквозь слезы, но, немного успокоившись, продолжила: – Вадим –

ответственный за мебель, а я за наполнение интерьера. Посоветовавшись, согласились, что хорошо расставить чайный сервиз на стол, а не убирать его в шкаф. Так и сделала. Накрыла стол, придерживаясь всех тонкостей из записей, описывающих чаепитие дворянской усадьбы. А сегодня прихожу – чашек нет. Все шесть исчезли вместе с блюдцами.

– Вы последняя уходила из комнаты?

– Мы вдвоём с Вадимом. Закончили поздно. До остановки страшно по посадкам идти одной. Вадим предложил проводить. Он меня подождал в фойе, пока я спускалась в архив надеть пальто и закрыть дверь. Мы вышли, и за нами запер музей охранник. Утром пришла – чашек нет. Я всех уже опросила – никто не брал и не видел.

– Пошлите, посмотрим видео с камеры наблюдения.

На вахте стоял тот же охранник, что и вчера. У них смена менялась вечером незадолго перед закрытием.

– Семён, кто-то приходил после закрытия музея?

– Нет, смотрите сами, – произнёс он, поворачивая к ним монитор компьютера.

Действительно, последними, кто покидал здание, были Дарья Витальевна с Вадимом. Даже Абрам Яковлевич не задерживался допоздна, как обычно. Никто не выносил объёмный пакет или коробку. Дамы с ридикюлями, чашки для шести персон не спрячешь в маленькую сумку, у мужчин в руках не было ничего.

– Чайный комплект находится в музее. Кто-то его спрятал.

– Кто? И зачем?

– Не знаю. Зачем, будем разбираться потом, а сейчас нужно найти чашки. Вы направо, я налево, – распорядилась Ангелина. – Осматриваем каждый зал и технические помещения. Семён, попросите Абрама Яковлевича задержать гостей и не вести в зал экспозиции, пока не разрешим. Связь по телефону.

Ангелина тщательно проверяла каждый угол, заглядывала в шкафы и на полки. Она прошла половину музея, как позвонил Семён и сообщил, что гости прибыли. Долго директор музея их не задержит, нужно быстрее найти пропажу. Осмотр залов не дал результатов, во вспомогательных помещениях тоже пусто. Ангелина и Дарья Витальевна встретились в архиве.

– Последний раз вы видели чашки перед тем, как спустились сюда? – ещё раз уточнила Ангелина.

– Да, – всхлипывала женщина, – расставили и стали собираться домой.

– Искать в архиве бесполезно. Вы их видели, прежде чем спуститься, архив был закрыт. Даже если предположить, что спрятали здесь, то искать придётся не одну неделю, пересматривая все экспонаты. Это как искать иголку в стоге сена. Кто ещё оставался в музее?

– Я, Вадим, охранник, новая девочка из зала искусств и уборщица. Девушки ушли раньше нас.

– Идёмте побеседуем с ними, начнём с уборщицы.

Они вышли из архива и столкнулись с уборщицей. Она направлялась к ним с лицом, на котором застыло непонимание и удивление одновременно.

– Собиралась помыть полы, а тут вот что лежит, – сказала она, протягивая им ведро, накрытое половой тряпкой.

Она взяла её за край и приоткрыла, словно внутри спряталась змея.

– Ой, это же… – первой прореагировала Дарья Витальевна.

– … чашки, – добавила Ангелина.

Все шесть вместе с блюдцами, целые и невредимые, лежали в ведре.

Дарья Витальевна побежала с ведром восстанавливать экспозицию, Ангелина пошла к директору музея сказать, что не нужно больше задерживать гостей.

Абрам Яковлевич зажмурил глаза и махнул головой в знак признательности. Пригласил комиссию пройти в следующий зал. Сам задержался около Ангелины.

– Спасибо, – тихо сказал он и пожал ей руку. – Спасли! Вечером придётся разбираться с сотрудниками на собрании, как такое могло произойти в нашем музее. А вам большая благодарность.

Ангелина попрощалась с ним и покинула музей. Проходя мимо зала с экспозицией, увидела счастливую Дарью Витальевну, рассказывающую присутствующим о быте дворян.

<1...4567>