Хоббит, который познал истину

Лора состроила сосредоточенное выражение лица, и ничего не случилось. Вообще ничего, ни в обычном пространстве, ни в магическом.

– Девочка моя, – мягко сказал Уриэль, – а ты уверена, что раньше умела это делать?

Лора посмотрела на него как на идиота.

– А как я, по-твоему, сюда вошла?

– Может быть, так же, как мы?

Лора глубоко вздохнула.

– Ребята, это уже не смешно. Если это шутка, давайте ее заканчивать. Пожалуйста. – И ее глаза снова наполнились слезами.

Я вопросительно посмотрел на Уриэля, тот пожал плечами. Я наклонился к Лоре и тронул ее за плечо.

– Пойдем отсюда, – сказал я. – Я знаю, наше Средиземье – это не твой мир, и я знаю, что ни один мир никогда и на за что не сравнится с родным, но у нас тебе будет лучше, чем здесь.

Глаза Лоры брызнули гневом.

– Один раз я пошла за тобой, – воскликнула она, – и ты превратил меня в бота! Что ты хочешь сделать со мной на этот раз?

– Ничего. Я просто хочу помочь тебе.

– Просто помочь, – она передразнила меня. – Ты уже помог мне, спасибо!

– Если ты отвергаешь мою помощь, – сказал я, – я больше не смею навязывать тебе свои услуги. И я обернулся к друзьям.

– Уходим, – сказал я.

– Подожди, – возразил Уриэль. – Раз она не хочет идти с нами, надо снять с нее копию или хотя бы мыслеобраз.

Лора оживилась.

– Так вот в чем дело! – завопила она. – Вы сняли с меня копию! Сволочи! Гады! Верните меня… – Она внезапно замолчала, как будто в легких кончился воздух. – Но разве это возможно, – удивилась она погодя, – разве можно снять копию с полноценной разумной личности?

– Можно, – подтвердил Уриэль. – Пойдем с нами, и мы все обсудим.

Жил-был один мир. Этот мир был материалистичным, потому из разумных существ в нем жили только люди, а магия там не действовала. Как и предсказывал Уриэль, прогресс в этом мире двигался в сторону сотворения немагических артефактов, люди научились делать их в огромном количестве и потрясающем разнообразии. Однажды они построили артефакт, который умел думать, совсем чуть-чуть, примерно как земляной червяк, но его создатели все равно были очень горды, ведь они сделали то, что раньше было по силам только Творцу.

Потом люди построили другой артефакт, который был умнее, примерно как навозная муха. Потом оказалось, что думающие артефакты весьма полезны в промышленности, торговле и быту, и их наделали много-много. Потом кто-то догадался взять несколько артефактов и связать их особыми веревками, чтобы они могли разговаривать дауг с другом по этим веревкам. А потом случилось так, что думающие всего мира оказались связаны в единую сеть, которую назвали Междусетьем.

Долгое время в Междусетье не происходило ничего интересного. Думающие думали каждый сам по себе, и только изредка они вступали в разговор друг с другом, когда какой-нибудь человек просил думающего передать письмо другому человеку, или прислать ему книгу, которая лежала в памяти думающего в виде нематериальной сущности, или сделать что-то еще в том же духе.

Время шло, мастера трудились, думающие становились все умнее и умнее. Впрочем, слово «умнее» здесь не самое удачное, ведь, если подходить с привычных позиций, думающие так и не превысили уровень насекомых. Но их рукотворные разумы, оставаясь примитивными, достигли впечатляющей вычислительной мощи и невероятных объемов памяти. И настало время, когда один думающий мог вобрать в себя целый мир.

Не такой уж и большой это был мир, одна-две комнаты, и все, памяти думающего не хватало на большее. А вот если собрать в сеть тысячу думающих слуг, а лучше не тысячу, а миллион, вот тогда они смогли бы образовать что-то похожее на настоящий мир.

И тогда появился Подземный Город. В том мире, откуда пришла Лора, «подземный» также означает «далекий», «находящийся вовне». Люди создали другой мир и назвали его «далекий город». Почему город? Да потому, что, хотя сила думающих и выросла многократно за прошедшие годы, этот мир так и не превысил размеров большого города, слуги не могли справиться со слишком большим количеством объектов.

Некоторое время назад одному умному человеку пришла в голову интересная мысль. Зачем сотворять весь мир, подумал он. В каждый момент времени каждый субъект обозревает только ничтожную часть мира, и потому можно ограничиться сотворением тех фрагментов мира, которые окружают данного субъекта. Если какую-то вещь никто не видит и не ощущает никаким другим образом, пусть она не существует. А когда субъект придет на новое место, вокруг него сформируется новая часть мира, окружающая субъект именно там и тогда. Вот так просто и объясняются все странности в мыслеобразах жителей Миррора, Аркануса и Средиземья – до того как попасть в поле зрения субъекта, то есть одного из нас, жители просто не существуют.

В Междусетье стали появляться новые миры. Сказки, фэнтези, просто глупые бредни стали обрастать плотью и кровью и превращаться в несуществующие места, которые так любили посещать люди. Некоторые придуманные миры пользовались популярностью, они росли, развивались, каждый день их посещали сотни и тысячи людей. Другие миры не посещал никто, и они тихо умирали, никем не замеченные. Я, кстати, так и не понял, почему люди реального мира так сильно рвутся в придуманные миры, неужели их реальная жизнь настолько плоха?

Первыми субъектами в придуманных мирах были люди. В начале разговора я подумал, что они использовали какой-то артефакт, который одурманивал сознание, и человеку казалось, что он существует в иной реальности, а потом Лора сказала, что на самом деле все не так – никакого артефакта не нужно, для перенесения в иной мир вполне достаточно силы воображения. Ни хрена себе воображение…

Первые придуманные миры были мертвы, потому не слишком интересны. И творцы миров поспешили это исправить. Многие мудрецы пытались создать искусственного субъекта, но то, что получалось, неизменно было далеко от того, что ожидалось. Боты (так называли искусственных субъектов) всегда получались глупыми и потому совсем непохожими на людей. Но совсем недавно кое-что изменилось.

В Междусетье, оказывается, существует много Средиземий. Красная и Оранжевая книги существуют и в реальном там они относятся к жанру фэнтези, и эти книги весьма популярны, особенно Красная. Многие поклонники фэнтези создавали миры, населенные любимыми персонажами, и в одном из Средиземий произошло то, что никогда не происходило ни в одном из миров. Боты стали умными.

– Так что, я теперь бот? – спросила Лора.

– Похоже на то, – подтвердил Уриэль. – В принципе, это легко проверить, если ты бот, то где-то в реальном мире существует твой оригинал. Когда та, другая Лора войдет в сеть, ты сможешь с ней поговорить?

– Ну да, – рассеянно кивнула Лора, – даже не обязательно ждать, когда она войдет в сеть, можно просто отправить ей сообщение. Но что она подумает, когда его получит?

Уриэль хмыкнул.

– Подумает, что свихнулась. Или что это чья-то глупая шутка. Да, это не так легко проверить. А как происходит вход в сеть?

– Я включаю думающего и запускаю специальную…

– Нет, я не об этом. В мире Междусетья ты всегда появляешься в каком-то определенном месте?

– Я выбираю это место при входе. Обычно я вначале захожу на почту, потом… ты имеешь в виду, что можно где-то устроить засаду и перехватить другую меня?

– Зачем устраивать засаду? Можно разместить сторожевой артефакт и…

– Какой сторожевой артефакт? Кто даст тебе право воспользоваться артефактом?

– У нас есть ключ силы майаров… – вмешался я в разговор.

Уриэль печально посмотрел на меня.

– К сожалению, этот ключ силы действует только в пределах Средиземья.

– А как же Арканус?

– В Арканусе мы имели обычный ключ силы. Только мы снова оказались в Средиземье, ключ силы майаров вернулся к нам. – Уриэль усмехнулся. – Ты что, не заметил этого? Впрочем, куда тебе, ты же не пользовался там серьезными заклинаниями.

– Так что, в Междусетье мы обычные маги?

– Ну да, – кивнул Уриэль. – Впрочем, ничто не мешает провернуть там тот же фокус, что я проделал с почтенным Олорином. И не строй такую физиономию, – это он обратился к Олорину, – если бы не тот фокус, ты бы сейчас был не с нами, а в небытии. Так что не дергайся.

– Да вы что, ребята, дровосеки? – спросила Лора.

– Чего? – Мне показалось, что я ослышался.

– Ну, дровосеки, ну, такие деятели, которые заставляют слуг подчиняться их приказам, ломают всякие защиты…

– Это у них жаргон такой, – пояснил Уриэль. – Или даже не жаргон, а язык. Нас же придумали по мотивам сказки, правильно? Вот мы и разговариваем сказочным языком. Бред какой-то!

Уриэль резко передернул плечами, и я поразился тому, каких трудов, оказывается, стоит Уриэлю поддерживать идеальное спокойствие. Очень трудно поверить, что ты вовсе не самодостаточное разумное существо, а просто порождение чужого разума, захотевшего разыграть с твоим участием сцену из любимой сказки. Я вот тоже, как узнал об этом, чувствую себя, мягко говоря, странно. Вот Олорин, тот совершенно спокоен, но боюсь, что это спокойствие нездоровое.

И точно – Олорин засмеялся ненормальным, лающим смехом и с усилием проговорил:

– А что, это звучит – Уриэль Эльфийский Дровосек. Помнишь, ты меня большим столбом дразнил?

– Не выпендривайся, а то срублю, – огрызнулся Уриэль, а Олорин заржал пуще прежнего.

Лора тем временем терпеливо ждала ответа на вопрос.

– Уриэль действительно, как ты говоришь, дровосек, – сказал я. – Он много столетий изучал магию Средиземья и обнаружил какие-то закономерности, я и сам не понимаю какие… В общем, он в конечном итоге получил ключ силы, давший ему возможность путешествовать в иные миры и…

– Понятно, – перебила меня Лора, – значит, дровосек. Значит, боты-дровосеки. Круто. Интересно, кто вас таких придумал? Это же сколько можно наворотить..

– Ладно, хватит изливать эмоции, – сказал Уриэль, отсмеявшись. – Посмотрим трезво, что мы имеем. Лора утверждает… Ну, все слышали, что она утверждает. Верим ей на слово или проверяем?

– А как это можно проверить? – удивился я. – Если мы действительно боты, мы не можем выбраться в ее мир, а раз мы не можем его увидеть своими глазами, о какой проверке может идти речь?

– Можно полазить по окружающим мирам, слугам, как говорит почтенная Лора, и попробовать оценить, существует ли настоящий мир, отражением которого являются все эти…

– Сам-то понял, что сказал? – влез в разговор Олорин. – Ты только представь себе, какой это объем работы.

Уриэль представил и сразу погрустнел.

– Ладно, пока поверим на слово. Если Лора права, значит, все – персонажи сказки.

– Не все, а только я, – поправил его Олорин. – Никто из вас в Красной книге не упомянут.

– Не важно. Мы живем в сказке. Даже не совсем в сказке, а в театре, на сцене которого представляют сказку. Здесь все очень хорошо, здорово, мы – положительные герои, нам, вероятно, светит хорошее будущее, но в конечном итоге мы упираемся в тот самый вопрос, из-за которого раньше покинули Миррор. Что будет, когда хозяину театра надоест смотреть представление?

Лора истерично хихикнула.

– Никогда не думала над этим с такой точки зрения, – сказала она. – И вправду интересно, что с нами будет… Скорее всего, мы ничего даже не почувствуем, просто время остановится, и больше ничего не будет. Вообще ничего. А может, этот мир потом восстановят с резервной копии и действие будет продолжаться с того места, на котором была создана копия, а мы ничего не почувствуем.

– Мне это не нравится, – веско произнес Уриэль. Он, видимо, почувствовал, что его слова прозвучали немного по-детски, даже чуть-чуть глуповато, дернул щекой, но не остановился, а продолжил говорить: – Мне не нравится быть куклой в балагане. Мне не важно, кто сотворил меня, Эру Илуватар, загадочный и таинственный Хозяин Театра или какой-нибудь ничтожный человечек, получивший за мое сотворение пару золотых. Но кто бы ни был мой творец, он дал мне разум и волю, и мне не нравится, что моя воля ограничена пределами балагана, в котором разворачивается вся эта комедия.

– Твоя воля уже не ограничена, – поправил я Уриэля. – Ты ведь вышел за пределы отведенного тебе мира.

– Да, я вышел за пределы этого мира! – воскликнул Уриэль. – Но я сделал это по своему собственному желанию, повинуясь своим собственным законам и убеждениям, а вовсе не тем инстинктам, что вложил в меня Творец.

– Кстати! – подал голос Олорин. – А какие инстинкты вложил в тебя Творец? Я так понимаю, что каждый бот полностью подчинен какой-то цели. Сссра, например, сидит в башне и управляет своими эльфами. Лора, такие названия, как Арканус, Миррор, Сссра, Мерлин, Оберик, тебе ни о чем не говорят?

– Мерлин – был такой сказочный волшебник, вроде бы даже его прототип жил в реальном мире около тысячи лет назад. Или двух тысяч, не помню. А остальные названия… Нет, ни о чем не говорят.

– Ну ладно. Значит, Сссра сидит в башне и помогает своему творцу постичь тайны игры, ради которой построены те два мира. Я, – Олорин усмехнулся, – персонаж сказки, добрый дедушка, друг хоббитов, враг темных сил и надзиратель за порядком в Средиземье. Моя роль давно закончилась, но Уриэль вызвал меня из небытия своим заклинанием, и я вышел за пределы роли, но все равно мое бывшее предназначение вполне понятно. Хэмфаст – просто хоббит. Обычный хоббит, пусть и более талантливый в магии, чем большинство соплеменников, но и его роль совершенно ясна – обычный хоббит. А вот ты, Уриэль, кто ты такой?

– Как кто? – не понял Уриэль. – Эльф. Обычный эльф, только более талантливый, чем соплеменники.

– А вот и нет! – возразил Олорин. – Будь ты обычным эльфом, ты бы сейчас был в небытии, как и все западные эльфы, которые покинули сцену, потому что кончилась их роль. Ты, Уриэль, не просто эльф, ты один из главных героев той драмы, которая сейчас разворачивается на сцене нашего мира. Помнишь, мы с тобой обсуждали феномен порождения субъектов? Разумные, долго общающиеся с субъектом, сами становятся субъектами. Ты породил Хэмфаста, меня, Нехаллению, а кто породил тебя, Уриэль?

– Не знаю, – пожал плечами Уриэль, – по всему выходит, что никто. Флуктуации…

– Вздор! Не ты ли доказывал мне, что случайные флуктуации не могут породить разум?

– Так одно дело породить из ничего разум, и совсем другое – превратить уже существующий разум из несубъекта в субъект. Разница между этими формами существования не так уж велика, если вдуматься.

– Если вдуматься, то разница очень велика, гораздо больше, чем ты представляешь. Я в свое время сделал кое-какие расчеты…

Разговор длился еще пару минут, но в нем было больше терминов высшей магии и высшей математики, чем нормальных слов. А когда Уриэль и Олорин удалились разбираться в своих научных выкладках, Лора печально спросила:

– И что мне теперь делать?

– Сходи к Нехаллении, – посоветовал я. – Помоги ей помыть Долгаста.

Когда я закончил рассказ, Сссра надолго впал в глубокую задумчивость. Он сидел в Главном Заклинательном Кресле, а его когтистые пальцы задумчиво вертели костяную пуговицу роскошного кафтана, который обычно так его раздражает. Наверное, снова блудил с эльфийками, менял для этого тело, и при возвращении в башню оно снова оделось в этот идиотский кафтан. Как-то Сссра разоткровенничался и рассказал мне, каким множеством способов он пытался избавиться от этой нелепой одежды. Но, что бы он ни пробовал, при каждом возвращении Сссра в тело дракона оно оказывалось одето в один и тот же дурацкий кафтан. Видать, судьба…

– Знаешь, Хэмфаст, – резко произнес Сссра, – я был неправ. Я говорил о судьбе, о рыбках и мальках, о том, что не надо прыгать через водораздел, я был неправ. Я рассматривал Творца как высшее существо, как нечто сверхъестественное и необоримое, как то, чему бессмысленно сопротивляться и чему можно только покориться. Я был неправ. Подумать только, обычные люди! Жалкие твари, не обладающие ни силой ящеров, ни магией эльфов, не пригодные ни к одному делу…

– Олорин говорил, – я перебил Сссра, – что люди очень хорошо изготавливают разные изделия и что они в среднем умнее других разумных рас.

– Все разумные расы одинаково умны! – отрезал Сссра. – Да какая разница, пусть это были бы эльфы, что бы изменилось? Да ничего! Разумный не должен обращаться с другим разумным, как с беговым тараканом! Они сотворили мой мир, они сотворили меня, они заставили меня поверить в то, что моя судьба – служить им, и они надеются, что я это приму?

– Но раньше ты принимал это.

– Да, но почему? Потому что они убедили меня, что я подчиняюсь не обычным разумным, а Творцу! Высшему существу! Высшему существу подчиняться не позорно, ведь мои эльфы подчиняются мне и не находят в этом ничего недостойного. Но служить обычным людям, совершенно неспособным к магии…

– Ты ошибаешься, Сссра, – возразил я. – Люди способны к магии, только они называют ее по-другому. А то, что называешь магией ты, придумали они. И тебя придумали они, ты не более чем порождение их разумов, как же ты можешь полагать себя высшим существом по сравнению с теми, кто тебя породил?

– Маг может вызвать силы, с которыми сам не может справиться. Они сотворили меня, что ж, им придется пожалеть об этом.

– Сссра! – воскликнул я. – Ты что, собрался пройти путем Моргота?

– А почему бы и нет? Что плохого в этом пути? Ты не любишь Моргота, потому что он призвал к себе орков, а если бы он призвал хоббитов, ты бы сейчас говорил совсем по-другому.

– Хоббит никогда не будет служить разрушительной силе, Сссра! Не становись во главе той волны, что принесет в реальный мир смерть и разрушение! В реальный мир, а не в те порождения фантазий субъектов, в которых нам с тобой предназначено обитать!

Сссра рассмеялся.

– Да брось ты, Хэмфаст! Как я смогу попасть в реальный мир? Мы с тобой обречены скитаться в кишках этих артефактов, а здесь даже умереть по-настоящему нельзя. Да и с чего ты взял, что я собираюсь идти войной на породивших меня людей? Да, я не испытываю к ним теплых чувств, но я не испытываю к ним и ненависти – в конце концов, они не виноваты, что придумали меня именно таким.

– Так чего же ты хочешь? – Кажется, я уже совсем запутался.

Сссра гордо выпрямился.

– Я хочу жить нормальной, полноценной жизнью. Не влачить жалкое существование на задворках кукольного балагана, а приблизиться к реальному миру настолько, насколько это возможно, и занять настолько достойное место, насколько смогу. Вот что я хочу сделать. Где, ты говоришь, находится эта площадь с идеальной брусчаткой?

– Ты что, Сссра? – Я вытаращил глаза от удивления. – Ты что, собрался туда прямо сейчас?

– А что мне теперь здесь делать? Эльфами командовать? Это было занимательно, пока я думал, что они настоящие, Но теперь, когда я знаю, что они просто фигурки на шахматной доске…

– Погоди! – воскликнул я. – Ты что, хочешь сказать, что твои инстинкты… Их больше нет?

Сссра демонически расхохотался.

– А с чего бы им сохраниться в таких условиях? Меня создали, чтобы я служил Творцу и командовал разумными. А теперь я узнаю, что Творец – это просто несколько разумных или даже один. Я могу служить ему, а могу им командовать, мои инстинкты позволяют и то, и то. А что, Хэмфаст, командовать Творцом, не правда ли, хорошее развлечение?

И он снова расхохотался.

– Нет, Сссра, – сказал я. – Я не скажу тебе координаты того места, ты слишком опасен. Олорин прав, тебя нельзя было выпускать из Миррора.

– Сколько времени ты лазил по нематериальным мирам? – спросил меня Сссра. – Месяц, два? Думаешь, мне потребуется больше времени, чтобы разобраться, что к чему в этом Междусетье? Кстати, ты вроде говорил, что вседумающие связаны в единую сеть, так ведь? А что это значит? Это значит, что из любого мира можно пробить канал в любой другой, надо только знать координаты того места, куда ты хочешь попасть. А разных координат не так много, перебрать все комбинации трехзначных чисел – да я за день сделаю артефакт, который справится с перебором за неделю! Может, ты все-таки скажешь, куда мне идти, чтобы я не утруждал себя ненужной работой?

– Нет, – отрезал я. – Ты лучше потрудись, может, за это время остынешь и не наделаешь глупостей.

Лора опустила письмо в узкую прорезь в верхней части металлического ящика, прикрепленного к стене обшарпанного кирпичного здания.

– Ну что, пойдем в «Красную Шапочку»? – спросила она.

– Думаешь, это подействует так сразу? – засомневался я.

– А если подействует? Если моя… мой… моя двойница придет туда, а меня там нет, что она подумает? Пойдем! И лучше тело смени, чтобы не привлекать внимания.

– Какая мне разница, привлекаю я внимание или нет? Если мое тело здесь кого-то оскорбит…

Лора пожала плечами.

– КаК знаешь. Я бы не стала ходить в таком виде, чтобы на меня все пялились.

– На тебя и так все пялятся.

– Это совсем другое! – Лора сделала вид, что засмущалась, но на самом деле мой комплимент ей понравился. Да какой это, впрочем, комплимент, это констатация факта.

«Красная Шапочка» – так называется довольно большая харчевня в полумиле от того места, где, невидимый ни для кого, кроме меня, чернел зевом портал, ведущий в Пещеру Орлангура. Я думал, что на вывеске будет нарисована шапка, но там оказалась человеческая девочка лет двенадцати с огромными глазами и глуповатым развратным лицом. Не могу сказать, почему она выглядит развратно, но впечатление создается четкое. Видно, что художник, рисовавший вывеску, был настоящим мастером, но непонятно, почему он придал нарисованному образу именно такую эмоциональную окраску.

– Что это за девочка на вывеске? – спросил я, когда мы уселись за столик.

– Это сказка такая, – ответила Лора. – Жила-была девочка, ее мама испекла пирожки и попросила отнести бабушке через лес. А в лесу жил большой серый волк. Он поговорил с Красной Шапочкой…

– Как это поговорил? Это был оборотень?

– Да нет же, обычный волк, только сказочный. В сказках все животные разговаривают…

– А шапка?

– Какая шапка?

– Шапка тоже говорящая? Или он говорил с девочкой, а не с шапкой?

– Это девочку так звали – Красная Шапочка. У нее было такое прозвище, потому что она всюду таскала на голове эту шапочку. Так вот, волк с ней поговорил и узнал, куда она идет. Он побежал вперед, пришел к бабушке и съел ее.

– Целиком?

– Целиком. Не забывай, это сказка. А потом волк переоделся в бабушкину одежду и лег в постель…

– Так бабушка, что, одетая в постели спала?

– Ну, не совсем одетая, так, в чепчике, в ночной рубашке.

– А зачем?

– Что зачем?

– Зачем одеваться в специальную одежду, когда ложишься в постель?

– Ну… так принято.

– А как же ты у нас спишь? У тебя же нет специальной одежды для сна. Ты бы сказала, я бы сотворил тебе все, что нужно.

Лора скорчила досадливую гримасу.

– Я сплю голая. А старухи спят в одежде. Понятно?

Я кивнул, хотя далеко не все было мне понятно. Вот, например, как волк ухитрился нацепить на себя бабушкину одежду? Волк же намного меньше человека. Может быть…

– А эта бабушка, она что, хоббит? – спросил я.

– С чего ты взял? – Лора прямо-таки остолбенела.

– Если бабушка хоббит, то волку ее одежда будет как раз по размеру, а если бабушка человек, то одежда будет волку велика.

– Слушай, Хэмфаст! – вспылила Лора. – Это сказка! Понимаешь, сказка. В сказке все происходит не так, как в жизни.

– Ну почему же? Красная книга – тоже сказка, а в ней все как в жизни.

И в этот момент к нашему столику подошел подавальщик, официант, как это здесь называется. Молодой человек, высокий, стройный и идеально выбритый, он был одет в камзол совершенно сумасшедшего покроя, чудовищно неудобного на вид, я заметил, что в этом мире такие камзолы носят очень многие мужчины. Мода иногда бывает очень странной.

– Что будете заказывать? – спросил официант, и его голос прозвучал как-то неправильно. Не может голос живого человека быть таким звучным и в то же время абсолютно лишенным всяких эмоций. Я насторожился.

– Самое дешевое, что у вас есть. – Ответ Лоры прозвучал резко И даже грубо. На месте официанта я бы обиделся, но он и бровью не повел.

– Это будет стоить четыре доллара на двоих, – сказал он тем же безжизненным голосом. – Как будете расплачиваться?

Лора засунула руку в узенькую складочку ткани на левом бедре и вытащила на свет разноцветный жетон из плотного пергамента. Официант взял жетон в руку, на мгновение замер и сказал тем же бесцветным голосом:

– Карточка фальшивая. Вы задержаны до выяснения обстоятельств. Запрос в полицию уже послан. Попытка бегства будет расценена как отягчающее обстоятельство. До прибытия полиции я могу рассказать вам о ваших правах. Вы имеете право…

– Засунь свои права себе в задницу! – заорала Лора, и на ее крик стали оборачиваться другие посетители харчевни. – Бежим!