Шестой игрок

Девушка резко повернулась, хлестнув Леона волосами, и первой ступила на каменную дорожку, сквозь которую пробивалась зелень.

Леон, ловя ее запах, вдохнул полной грудью – и с досадой отметил, что она сменила шампунь. Закрыв глаза под темными очками, он почти мечтательно задержался на этом моменте – пока не открыл их и не встретился с взглядами остальных. Тео смотрел как на маньяка, Вита – как на идиота, Фил – с интересом социолога. Леон кашлянул, стряхнул с себя мысли и шагнул следом.

На веранде, которая одновременно служила крыльцом дома, при ближайшем рассмотрении можно было заметить старый веник и швабру, прислоненные к стене за одним из кресел. У другого – стояли изношенные домашние тапочки, перекосившиеся, будто хозяин только что из них выскользнул. Складывалось ощущение, что здесь недавно кто-то был – вышел всего на минуту, может, в сад, и вот-вот вернется.

Окна на первом этаже были зашторены, будто дом подозрительно прищурился, внимательно рассматривая незваных гостей.

Где-то сбоку раздался странный клацающий звук – показалось, что кто-то нарочно громко стучал зубами, или у дома появился собственный нервный тик. Вита вздрогнула и отпрыгнула назад, впечатавшись в окаменевшего Тео. Фил нервно пошевелил ушами на бритой голове, а Астель по старой привычке вцепилась в локоть Леона.

– Всего-лишь игрушка, – сухо констатировал Фил, указывая на керамический оберег, привязанный к одному из столбов веранды.

Остальные одновременно выдохнули – с облегчением, но все еще настороженно.

– В сообщениях говорилось про коврик, – Тео будто внезапно очнулся, когда Вита нарушила его собственную идиллию, отступив в сторону. Теперь маньяком он чувствовал себя.

Надпись «Добро пожаловать» на коврике около входной двери сейчас казалось больше угрожающей. Тео наклонился и приподнял его за край.

Он даже не успел подумать о том, как нелепо будет выглядеть их приезд в это слепое пятно цивилизации, если там окажется пусто, – как под его пальцами блеснула металлическая связка. Два ключа. Настоящие.

– Не соврал, – сказал Леон, усмехаясь с какой-то горечью, и снял с носа очки, будто соглашаясь: прятаться больше не выйдет. Почувствовал себя трусом – почти что оскорблением для человека с таким именем.

– Открываю? – Тео повернулся на остальных, демонстрируя перед собой связку ключей.

– Подожди! – громче, чем собирался, воскликнул Фил. – Мне срочно нужна сигарета. Прямо сейчас.

– И мне дай, – сглотнув, сказал храбрый, но теперь беззащитный Леон.

– И мне, – Вита протянула руку, когда Фил достал пачку. Он поднял на нее взгляд и выгнул бровь:

– С каких пор?

– Вот прям с сейчас, – нетерпеливо протянула девушка и затрясла рукой. – Давай быстрее.

– Твоя мать меня прикончит, – буркнул он, но все же выдал сигарету, будто раздавал боевое снаряжение перед штурмом.

– Лучше она, чем я, – угостившись огнем Фила, она затянулась и зашлась кашлем.

– Господи, отдай, – Тео попытался выхватить тлеющую вредную привычку у нее изо рта, но она ловко увернулась.

– Я сейчас привыкну, – откашлявшись, пообещала Вита.

– Ну и мрак, – глядя на всю эту зарисовку, как на комичную сцену в ситкоме про никудышных подростков, вынесла свой вердикт Астель.

– А ты как справляешься с нервами? – с вызовом спросил Фил.

– Составляю списки, хожу на йогу, медитирую, – поддев ногтем указательного пальца большой, невозмутимо ответила блондинка.

– Тебе повезло – тут и коврик есть, – Фил кивнул головой в сторону зловещего «Добро пожаловать» и растянул губы в улыбке. – Покажешь мастер-класс, Азираэль?

Астель раздула ноздри, фыркнула и, закатив глаза, резко повернулась к дому – будто теперь только он заслуживал ее внимания.

– Пастель, ну не обижайся, – со смехом в голосе сказал Фил.

Астель посмотрела на него через плечо таким взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Он уже по-настоящему напрягся, но остановить свой язык уже не мог:

– Я, кажется, реально разбудил Сатанель.

– Завали уже, – вдруг вмешался Леон и слегка поддел парня с бритой головой плечом. Он знал, что это всего лишь старая шутка. Знал, что Астель на самом деле вряд ли обиделась. И что Фил не хотел уколоть. Но привычки – дело такое.

Какое-то время всем удавалось оттянуть момент входа в дом. Курение – пусть и было вредным – давало небольшую фору перед неизбежным. Но когда сигареты истлели до фильтров, в воздухе повисло молчаливое осознание: время пришло.

Тео вышел вперед, прочистил горло, повертел в пальцах связку ключей. Остановился, будто что-то вспоминая, и наконец выбрал нужный.

Металлический ключ негромко звякнул, скользнув в замочную скважину. Он провернул его – раз, потом еще. Послышался скрип, как будто дом неохотно просыпался от долгого сна.

Тео зачем-то задержал дыхание и, собравшись, резко дернул ручку. Дверь распахнулась.

Внутри пахло свежестью. Не духами, не хвоей, не полиролью – просто чисто. Слишком чисто. Как в доме на продажу или в номере отеля, который убрали за час до приезда. Обуви у входа не было, но коврик был аккуратно выровнен, а на крючке висело несколько испачканных ветровок, какие годились только для работы в огороде.

Первое, что бросилось в глаза – на стене в прихожей висела бумажная растяжка:

«С возвращением!»

Буквы были вырезаны из цветной бумаги, как на детских праздниках. Некоторые чуть провисли, но сама конструкция держалась – приклеена скотчем, криво, будто делали в спешке или давно, но без желания снимать.

– Это уже не смешно, – пробормотала Астель.

– А было? – Фил подошел ближе и дернул за один из уголков надписи. Бумага порвалась, и он отдернул руку.

В воздухе, подобно этой растяжке, повисло тревожное напряжение. Все топтались на одном месте в прихожей и боялись сделать шаг влево. Смешно действительно никому не было. Стерильную тишину нарушали только звуки жизнедеятельности дома – жужжание холодильника и тик настенных часов.

Астель стряхнула с себя оцепенение и решила бороться со своими страхами так, как умела лучше всего – сосредоточиться на контролируемом, на чем-то понятном и приземленном вместо того, чтобы думать о всяких там надписях или о том, почему холодильник здесь вообще включен.

Девушка нервно провела рукой по золотистым волосам и шагнула к окнам – если распахнуть шторы, находиться внутри станет проще. Свет сделает все обычным, понятным. Может, солнце разгонит это странное напряжение, как туман над дорогой. Может, страх покажется смешным.

Она взялась за плотную ткань, потянула в сторону – и внутрь хлынул дневной свет. Пыль, осевшая в воздухе, закружилась в нем, словно блестки внутри дорогого спрея для кожи после душа. Комната будто бы вздохнула.

Но ощущение, что кто-то недавно здесь был, не рассеялось. Стало только четче.

Теперь перед глазами во всю мощь развернулась гостиная, которая казалась слишком уж обжитой. Мебель – без чехлов, на подлокотнике дивана – характерный залом в ткани, словно недавно на нем долго сидели, подперев голову рукой. На одном из кресел лежал скомканный плед, журнальный столик украшала стопка журналов и сложенный выпуск газеты, датированный 7 июля – всего три дня назад.

На каминной полке – фотографии. Семейные и с друзьями, групповые и портреты. Почти все – выцветшие, старые, ставшие частью самого камина, в котором торчали не до конца истлевшие поленья. Только одна выделялась: новая рамка, глянцевая поверхность, свежая обработка, прошлогоднее событие. В контексте всей этой замершей композиции она смотрелась, как небоскреб посередине леса.

Фил щелкнул выключателем в зоне кухни и над продолговатым обеденным столом загорелся желтый свет. Он был таким неестественно теплым, будто предназначался для того, чтобы обнимать каждого члена семьи во время совместных завтраков и ужинов.

– Здесь есть электричество, – он прошел к кухонному гарнитуру и начал распахивать дверцы шкафчиков, парящие на уровне его глаз, – И еда.

– Много еды, – подтвердил Тео, заглянув в гудящий холодильник.

Дом и вправду мог предложить своим постояльцам целый арсенал припасов для относительно продолжительного пребывания – в кухонных шкафах хранились запасы круп, чая, кофе и сухих завтраков. Холодильник был под завязку забит яйцами, молоком, овощами и мясом. Если до этого момента, кто-то сомневался, то сейчас всем стало очевидно – к их приезду подготовились. Причем основательно.

– Здесь какой-то конверт, – подала голос Вита, привлекая внимание всех присутствующих. Она стояла около книжного шкафа и держала в руках матовый белый конверт, запечатанный наклейкой в виде звездочки.

– Может, это не для нас, – в гостиной прозвучала вялая попытка Леона не влезать в какую-то сомнительную историю.

– Тут надпись: «Для друзей». Он для нас, – сказала Вита, показав лицевую сторону конверта. Леону стало ясно, что его попытка провалилась.

– Ну, это с какой стороны посмотреть… – неуверенно промямлил Фил, пытаясь ухватиться за какой-то призрачный шанс оставить все как есть.

– Вы, что, боитесь? – слишком уж беззаботно для всей ситуации спросила брюнетка и нахмурила брови, в голубых глазах сверкнуло озорство.

– Открывай уже, – сдался Леон. Сам ведь решил больше не прятаться.

Вита сорвала наклейку и раскрыла конверт. Внутри лежал свернутый лист бумаги. Она раскрыла письмо и начала бегать глазами по знакомому почерку.

– Читай вслух, – не выдержал Фил.

– Вам это не понравится, – вынесла Вита одно-единственное предупреждение, будто была полицейским при задержании.

– Читай, – сказал Тео.

Вита еще раз окинула взглядом всех присутствующих – словно давая последний шанс отказаться, – прочистила горло и зачитала вслух содержание письма:

«С возвращением, болваны.

Я рад, что вам удалось собраться на мой день рождения (все же помнят, когда он?).

К сожалению, в этом году я не смогу разделить с вами мой праздник, но традиция собираться здесь всем вместе должна жить и без моего присутствия.

Все еще помните мою любовь к играм?

Помните, как мы с Астель водили всех за нос в Мафии? Или как мы с Витой вдвоем заняли первое место в музыкальном квизе? А сколько часов мы провели в компьютерном клубе с парнями…

В общем, я хочу поиграть с вами в последний раз.

Игра несложная, честно.

Первое задание каждый найдет на своей кровати.

Главное правило: говорить правду.

Вам же больше нечего терять, не так ли?

P.S. В холодильнике и на кухне вы найдете запас еды на несколько дней (не спрашивайте, как я все это устроил, было сложно)

P.P.S. В кладовой за кухней вы найдете запасы алкоголя. Я думаю, что он вам понадобится.

Люблю вас, Ной»

– Я в этом не участвую, – выплюнул Тео, в три широких шага пересек гостиную и вылетел на улицу.

– Какие мы нежные, – фыркнул Фил ему в спину и очертил глазами полукруг в воздухе.

– Что там говорилось про алкоголь? – Вопрос был риторическим.

Леон уже исчез за хлипкой деревянной дверью, спрятанной за нишей в кухне. Из кладовой послышался звон бутылок, а через мгновение появился и сам парень, державший в правой руке сосуд с янтарной жидкостью. Слишком ловким движением для спортсмена он откупорил бутылку и сделал несколько щедрых глотков, кривясь от горького вкуса напитка.

– Ты же за рулем, – подметила Астель, наблюдая за всей этой картиной, не предвещающей ничего хорошего.

– Не похоже, что мы сегодня поедем домой, – все еще ощущая жжение в гортани и пищеводе, прохрипел Леон не своим голосом.

Вита продолжала теребить в руках письмо, но не перечитывала его содержание, потому что знала: во второй раз точно накроет. Еще не хватало расплакаться перед всеми.

В конце концов она сложила листок и спрятала его в кармане спортивной кофты на молнии. Потом подошла к Леону и позаимствовала у него из рук бутылку, на дне которой тоже надеялась найти свою истину. Или хотя бы спокойствие.

– И что думаете? – начал Фил. Ему хотелось послушать кого-то умного или хотя бы кого-то, кто сохранил способность рассуждать здраво. На себя он уже не рассчитывал.

– Мы не обязаны это делать… – Астель опустилась на диван и сложила руки в замок перед собой.

– Но он хотел… – Леон начал мерить шагами гостиную, нервируя всех еще больше, – Хочет, чтобы мы собрались вместе и сыграли.

– Да, но сам он не приедет, – резко сказала Вита, с ноткой обиды в голосе. – Почему бы нам не послать его?

– Ну… В знак старой дружбы… – промямлил Леон, пожимая плечами. От его обычной бравады не осталось и следа. Он больше напоминал не льва, а загнанного в угол котенка.

– В знак старой дружбы он затащил нас на край географии и пытается втянуть в свою очередную игру, будто мы его марионетки, – Вита взорвалась и начала размахивать руками в сторону Леона, выбрав его адресатом своего гнева. – Он эгоист. Некоторые вещи не меняются.

Она хотела добавить что-то еще, но осеклась. Рот наполнился горечью, будто она, наконец, рассосала конфету до начинки, но та оказалась испорченной.

Ощутив скопившуюся влагу в глазах, она развернулась на пятках и скрылась за входной дверью вслед за Тео. Капитулировала, чтобы никто не увидел этих неуместных слез, которые перестала удерживать месяцами возводившаяся дамба.

На крыльце она согнулась пополам, уперевшись руками в колени. Пыталась отдышаться, хватая ртом воздух от рыданий, рвущихся наружу.

Не плакать. Не плакать.

Она не будет из-за него плакать. Он ушел, не попрощавшись. Объявился почти через год с глупым сообщением. И она будет плакать? Еще чего.

Она вытянула губы трубочкой и протяжно выдохнула. Выпрямилась. Смахнула две упрямые слезинки с лица, которым все же удалось проскользнуть, не смотря на все мысленные установки. И направилась во внутренний двор на короткие, упругие и немного глухие звуки «бум-бум-бум».

Баскетбольное кольцо здесь стояло, кажется, еще до того, как были возведены стены дома. Может, его продавали вместе с участком. Или оно выросло самостоятельно, как упрямый сорняк.

Удары мяча о каменную кладку отдавались тусклыми и матовыми стуками, но среди тихого шелеста листвы и еле различимого щебета птиц, они звучали, словно выстрелы в воздух.

– Все еще играешь? – спросила она.

Тео застыл, будто она бросила в него какое-то парализующее заклинание. По позвоночнику прошла волна мурашек – то ли от того, что она подкралась так незаметно, то ли от ее голоса. Он смахнул паралич и снова бросил мяч в кольцо. Попал.

– Почему ушла? – вопросом на вопрос. С ним всегда было непросто говорить.

– А ты? – но и она никогда не была простой.

– Не играю, – Тео выбрал меньшее из зол и повернулся к ней лицом.

– Почему? – Вита вцепилась в его лицо своим бездонным голубым озером, разлившимся в глазах. Он сглотнул и облизал пересохшие за секунду губы.

– Оказалось, что я не командный игрок. Мне так сказали, – Тео нашел смелость встретиться с ней взглядом и горько усмехнулся. Вита сначала поджала губы, а потом расплылась в улыбке, обнажая едва заметные ямочки.

– И ты этому слепо поверил? – с вызовом бросила она, скрестив руки на груди, загородив ими нецензурную надпись на футболке, выглядывающей из-под спортивной кофты.

– Человек авторитетный. Грех было не поверить, – он улыбнулся, показав белоснежные зубы. Девушка прыснула, догадавшись, о ком идет речь.

– Наверняка просто какая-то дура, – Вита сделала несмелый шаг навстречу.

– Да, я тоже так подумал. Но выглядела она серьезно, – Тео стоял, как вкопанный, – вровень с баскетбольным кольцом.

– Ты изменился, – девушка расцепила замок из рук на груди и дотронулась до пряди его волос. Тео не шелохнулся. Он весь напрягся, как будто пытался не спугнуть момент. – Волосы красишь?

– Угу, – промычал он, сглатывая ком в горле и чуть отстраняясь. Воздуха стало меньше. Словно ее близость нажала на диафрагму.

Тео не знал, куда деть руки. Засунул их в карманы. Потом вынул. Скрестил на груди. Опустил. Он никогда не умел казаться невозмутимым. Особенно рядом с ней.

– Тебе не идет, – она наклонила голову и хитро улыбнулась той самой, почти детской, улыбкой. С ямочками, которые когда-то взрывали ему голову.

– Тебе тоже, – он постарался усмехнуться, намекая на ее черные крашеные волосы. Получилось немного вызывающе, но это было единственное, что у него сейчас получалось – прятаться за дерзостью.

– Ты даже не видел меня блондинкой, – Вита надулась и легонько толкнула его в грудь. Тео чуть не отступил назад. Этот крошечный контакт обрушил в нем лавину. Стал разрядом дефибриллятора, который запустил давно вставшее сердце.

– Мне рассказывали, – сказал он хриплым, не своим голосом.

Ему хотелось сделать что-нибудь глупое. Необратимое. Что-нибудь, за что он отхватит пощечину и пару-тройку крепких ругательств. Что-нибудь, что никогда не позволял себе делать раньше. Что-нибудь из того, что ему снилось.

Он не любил прошлое. Но, может, именно там жили его настоящие чувства?

– Эй, ребят, мы кое-что нашли! – вездесущий, чтоб его, Фил возник, как сосед на домашней вечеринке, которого никто не звал.

– Пойдешь? – бросила Вита через плечо, уже выходя из-за угла дома, где стояло баскетбольное кольцо. – Или будешь и дальше прятаться?

Происходящее вокруг с самого их приезда отбрасывало все его мысли в область первобытных инстинктов, которые говорили только об одном: бежать. А это у него получалось лучше всего.

Но он все же сделал шаг вперед – несмотря на свинец, разлившийся в конечностях, – и вернулся в дом.