Шестой игрок

– Какая разница? – Леон подался вперед на кресле и расправил грудную клетку, подготавливаясь защищаться. И в случае с Тео, это было больше осознанной необходимостью, чем рефлексом.

– Потому что я спросил, – во взгляде блондина плясали черти. Они ждали одного неправильного слова, чтобы завладеть им полностью и сделать что-нибудь нехорошее.

– Тебя это не касается, – Леон перекинул ногу на ногу и положил ее на колено. – Может, тебе нужны и другие подробности? С языком или без? Распускал ли я руки? Было ли продолжение?

Тео одним рывком поднялся на ноги. Черти из глаз перекочевали в тело и закручивали древний ритуальный танец для жертвоприношения. Они жаждали крови.

В один шаг он оказался около Леона. Схватил его за ворот рубашки и поднял в воздух, будто тот вообще ничего не весил. Брюнет кряхтел и брыкался, из-за чего выронил из рук наполовину полный (все же здесь оптимисты?) стакан на пол. Толстое стекло не разбилось, но содержимое вылилось на ковер.

– Это была я, – Вита возникла рядом с ними, как из неоткуда. – Я его поцеловала.

Ее признание – еще одна пощечина. Как там говорят? Подставить другую щеку? У него больше не осталось.

Лицо Тео исказилось: брезгливость, злость, разочарование – все разом. Пухлые губы сжались в тонкую, почти мертвую линию. Он резко отпустил Леона и толкнул его обратно в кресло, а сам отшатнулся.

Это было глупо. С Витой у них никогда ничего не было. И вряд ли это был рыцарский жест в защиту Астель. Нет, он просто трусливый мальчишка с проблемами с гневом. Все, что он хотел, – сделать кому-то так же больно, как было ему.

Тео тяжело опустился на диван и залпом допил свой напиток. Смотреть по сторонам не решался – слишком рискованно было снова увидеть хищную ухмылку Леона, который так легко вывел его из себя. Или Виту – теперь почти не Виту, а сгусток вины и отчуждения. Казалось, от нее исходило вязкое напряжение, как от гудящего провода: стоило подойти ближе – ударит.

– Есть еще желающие начистить мне морду? – Вопрос был риторическим, но Вита не растерялась. Он даже не успел толком осмыслить слова, как его левая щека вспыхнула от пощечины.

Леон замер, уставившись на нее с плохо скрытым шоком, и машинально коснулся пылающей точки на лице.

– Не веди себя, как козел, – только и бросила она.

Возразить было нечего, аргументов в свою защиту тоже не нашлось. Она имела полное право. Провокация Тео действительно была лишней. Особенно при Астель.

Он бы с радостью сейчас отмотал все назад, пересобрал фразу, прикусил бы себе язык. Но рефлексии – дело тихое, одиночное. А тут – сцена, публика. Не время.

– Вы закончили? – наконец подал голос Фил, лениво оглядывая комнату. – Кто-то еще хочет обсудить обмен жидкостями между присутствующими?

– Я пас, – сказал Тео и выставил поднятые ладони перед собой.

– Астель, что там говоришь с плитой? – непринужденно бросил Фил, натягивая на лицо свою фирменную улыбку.

– Она прозвенела, будто сработал таймер, – прочистив горло, радостно ответила блондинка. Всего лишь одна неловкая сцена, без серьезного рукоприкладства (почти) – и у нее получилось сменить тему! Чем не повод для радости?

Фил отставил свою бутылку на журнальный столик рядом с той, что принадлежала Астель, и двинулся к плите.

– Откроем? – заговорщически подмигнул парень и наклонился к духовке, вглядываясь внутрь сквозь непроницаемое стекло, словно оттуда кто-то мог помахать в ответ.

– Надеюсь, закончится не как у Сильвии Платт, – неуверенно сказала Астель и на всякий случай сделала несколько шагов назад, отдаляясь от плиты.

Фил действовал осторожно – как сапер, обезвреживающий бомбу. Ухватился за длинную ручку, потянул дверь вниз – сначала медленно, как будто проверяя, не прячется ли внутри что-то зловещее. Но техника не рванула, не зашипела и не заплакала. Все обошлось.

Внутри стояла белая коробка. Идеально ровная, перевязанная алым бантом.

– Очередной сюрприз от Ноя, – сказал Фил, вытаскивая ее наружу. Бант зашелестел. Он поставил коробку на обеденный стол, откуда все могли ее видеть.

– Ну что, кто сегодня самый храбрый? – пробормотал он, но не потянулся к крышке. – Вита?

– На сегодня с меня хватит, – девушка подошла к столу и покачала головой.

Вслед за Витой подтянулись и Леон с Тео, все еще не глядя друг на друга. Тео подошел к столу, уперся ладонями в столешницу и склонил голову, рассматривая инсталляцию с красным бантом.

– Давайте я, – сказал он, и торгуясь сам с собой еще несколько мгновений, все же притянул коробку на себя.

Внутри лежал свернутый в рулон плотный лист, перетянутый черной бархатной лентой. На самом свитке отпечаток – будто кто-то приложил ладонь в сажисто-серой краске. Тео сразу понял, что это очередное послание и несколько медлил, прежде чем его развернуть. Зная Ноя, там могло быть что угодно.

Собравшись с мыслями и уняв надоедливую дрожь в пальцах, он развернул свиток и начал читать вслух:

«Вы снова вместе. Возможно – в последний раз.

У каждого из вас уже есть задание. И секрет. Но в одиночку вы не дойдете до конца. Поэтому сейчас – общее.

В течение этого вечера вы должны сесть в круг и сыграть в старую-добрую «правду»

Правила просты:

1. Все по очереди задают вопросы – любые: личные, глупые, жестокие.

2. На вопрос нужно ответить – честно. Ведь тот, кто сидит рядом, может знать правду. И, может, он просто ждет, когда ты соврешь.

3. Нельзя пропустить ход.

4. За уклонение от ответа – последует подсказка о вашем секрете для остальных. Да, о том самом.

Начинает тот, кто уже рассказал свой секрет.

Я знал, что ты начнешь, Вита. Ты всегда делала первый шаг. Даже если потом жалела об этом».

– Как же он меня бесит. Мистер «Я все про вас знаю», – Вита снова заводилась. Тео знал, чем он ее так обидел. И от этого еще больше боялся рассказывать свой секрет. Потому что знал, что его она возненавидит еще сильнее.

– Ну что? Поиграем? Или пошел нахрен? – весело присвистнул Фил и окинул компанию бывших друзей взглядом.

Эхо ответов разлетелось по комнате. Голоса разделились: Тео и Вита выступили за «пошел нахрен», остальные за «поиграем». Так и решили.

– Только давайте сначала поедим. Мы несколько часов заливаемся алкоголем и курим, – предложил Леон.

Все согласно хмыкнули. Это было правдой. Но что примечательно – никто толком не пьянел. Никто даже не расслаблялся.

Духовкой все побоялись пользоваться, поэтому Фил решил сообразить что-то вроде рагу – бросить в сковороду все, что не выглядит сладким.

Тео вышел на улицу. Летний световой день постепенно сдавался перед натиском ночи. Темнота надвигалась постепенно, ложась градиентом, перемешиваясь с последними отголосками заката. Казалось, что она тянется прямо из леса, как если бы деревья могли отбрасывать тени на небо. Или выдыхать темноту, словно клубы дыма.

Он закурил, постепенно выпуская вместе с дымом из легких поселившееся там странное чувство. Тео даже не мог описать его – что-то между болью, злобой и странным ощущением гармонии от того, что он в нужном месте.

– Что думаешь? – Вита встала рядом на крыльце.

– Выражайся конкретнее, – медленная затяжка. Затем он повернулся к ней, будто неохотно вытаскивая голову из темноты. – О чем?

– О том, что ты услышал, – она не знала, куда деть руки – в карманы, скрестить или просто опустить, чтобы не выдать себя. Пыталась найти для них удобное место, но ни в собственном теле, ни в любимой одежде такого не находилось.

– Должно быть, у тебя была причина, – зеленые глаза поймали голубые блюдца. – Но, как и сказал Леон, меня это не касается.

– А хотел бы, чтобы касалось? – в глади голубого озера в глазах появилась едва уловимая рябь. Если бы это не была Вита, он бы расценил это, как флирт.

– Мы уже начали играть в правду? Я надеялся оттянуть этот момент, – он приподнял сигарету, жестом показывая, что у него здесь вообще-то законный перекур от вынимающих душу разговоров.

Вита резким движением запахнула кофту и спустилась по лестнице с веранды. Встала у какой-то клумбы и начала делать вид, что ей очень интересно все, что там происходит.

– Ты имеешь в виду, хотел бы я оказаться на его месте? – Вопрос разрезал тишину и стрекот насекомых.

Брюнетка замерла с вытянутой рукой на уровне какого-то куста с розовыми цветами в виде сердечек. Ей рассказывали о нем – кажется, это была дицентра.

– Да, тогда хотел бы, – продолжил он, не услышав утвердительного ответа на свой вопрос.

Вита не нашла лучшего выхода, чем просто кивнуть. Она поняла, что ключевое здесь «тогда». И просто вернулась в дом.

С завтрако-обедо-ужином, то есть единственным за день приемом пищи, все расправились быстро. Когда поняли, что сделали, пожалели о своем безрассудстве. Ведь, если не есть, придется начать игру под рабочим названием «Душевное стриптиз-шоу».

Они сели в круг – кто на полу, кто на подушке, кто на краю дивана. Комната слегка покачивалась от жары, дыма с улицы и остаточного напряжения. Свет они притушили – по негласному решению, как будто в полумраке ложь будет звучать мягче, а правда – не так ярко резать по глазам.

Астель скрестила ноги и механически крутила колечко на пальце. Фил обнимал бутылку, как будто в ней было нечто важнее, чем алкоголь. Леон притворялся расслабленным, но дергал ногой. Тео молчал.

Вита выдохнула.

– Ну что, готовы раздеться? – Настроение, которое час назад было раздавлено тяжестью своего же секрета, после еды и нескольких стаканов виски, вернулось к отметке «сносно». Поэтому выглядела она даже слегка веселой. – Мой первый вопрос для Астель, – она повернулась на блондинку, – Ты когда-нибудь воровала?

Услышав это, блондинка перестала моргать, а к горлу подступила тошнота, от которой она рисковала извергнуть содержимое желудка прямо на ковер в гостиной. Она же не могла знать? Этот вопрос просто совпадение? Или…

Несколько секунд они с Витой смотрели друг на друга. Потом Астель чуть опустила голову, как будто прислушалась к себе – и ответила.

– Да, – слово упало, как камень в воду. Ни всплеска, ни эха. Только рябь.

– Что именно? – уточнила Вита.

– Пакеты в супермаркете на кассах самообслуживания, – сбросив наваждение, ответила Астель.

Технически – это не ложь. Да и по правде сказать она вообще не верила, что за ложь их могут как-то наказать. Она не верила, что Ной явится – не в форточку же залетит, в самом деле.

– Да ты оторва, – протянул Тео и скрыл улыбку за глотком из стакана.

Астель отвела взгляд и резко повернулась к Леону:

– Ты когда-нибудь изменял мне… – она запнулась. – Кроме…

– Нет. Никогда, – он перебил ее на полуслове и заглянул в глаза, пытаясь этим жестом подтвердить свою искренность.

В воздухе повисло молчание. Но Леон быстро взял себя в руки, чтобы снова не погрузить эту многострадальную комнату в новую эпоху напряжения. И развернул внимание к сидящему на полу парню:

– Фил, ты когда-нибудь бил татуировки будучи пьяным?

– Это легко. Кучу раз, – он поднялся с пола и задрал черный лонгслив, демонстрируя всем живот. – Вот эту. Эту. И вроде эту.

– Ты мазохист, в курсе? – разглядывая непропорциональную гитару на прессе друга, Леон усмехнулся.

– Даже не представляешь, насколько. Смотри, – он вернул одежду на место и снова сел на пол, – Вита, кого бы ты выбрала: меня или Тео?

– В каком смысле? Для чего? – Девушка была готова сквозь землю провалиться. Почему сегодня ей достается больше всех?

– Для отношений, например, – Фил выжидающе смотрел на Виту, ловя каждый ее жест и вздох. Боялся упустить хоть что-то.

– Почему ты Леона исключил? У него, кажется, есть все шансы, – укол Астель больно впился под ногти иголкой.

– Я бы выбрала умереть в одиночестве, – собравшись, ответила Вита.

Сначала она хотела сказать правду, но из-за едкого замечания блондинки, решила сделать кое-что попривычнее – ощетиниться. Ведь честный ответ прозвучал бы жалко и вызвал бы закономерные вопросы – мол, зачем тогда целовала чужого парня, если тебе нравился кто-то другой?

– Это нечестно. Ты должна сказать правду, – Фил предпринял попытку вытащить из нее хоть что-то. Желательно то, что он хотел услышать.

– И как меня накажут? Я раскрыла свой секрет из письма. С меня правды достаточно, – Вита скрестила руки на груди и вздернула подбородок. – Итак. Снова я. Лео, кому из присутствующих ты завидовал?

Леон на секунду замер. Чтобы он? И завидовал? Вопрос сложный, но он все же нашел, что ответить, выдержав пристальный взгляд брюнетки:

– Тео. Он всегда был лучшим в баскете.

– И все-таки ты это признал! – Тео вскочил на ноги и направил указательный палец на Леона. От сцены, произошедшей в комнате чуть ранее, не осталось и следа.

– Трехочковый король, – хихикнул Леон и отпил из стакана.

– Фил, почему ты до сих пор бреешь голову? – Тео этот вопрос не давал покоя с тех пор, как впервые увидел его спустя год в машине Леона.

– По привычке, – просто ответил парень, не вдаваясь в подробности. Он не соврал. Лишь немного не договорил.

Рука сама пошла к голове, чтобы провести взад-вперед по отросшей щетине. Тоже привычка. Или защита. Он так и не решил, что именно. Фил покончил со своим ритуалом и повернулся на блондинку:

– Астель, а кому завидовала ты?

Она вздрогнула – едва заметно, как человек, которому внезапно стало холодно. Прекратила теребить кольцо, как будто оно могло выдать то, что внутри.

– Вите, – сказала она.

Тишина сгустилась, как туман. Даже стрекот насекомых за окном будто отступил.

– Серьезно? – Вита растерялась. Не ожидала. Не просчитывала. – Это сейчас шутка?

– Нет. Не шутка, – Астель выпрямилась, словно признание стало каркасом. – Ты всегда была… – она замялась, – свободная. Могла быть странной, резкой, грубой, отстраненной – и тебе это прощали. А я – я всегда старалась быть правильной. Удобной. Нужной.

Слова повисли в воздухе, как занавес перед началом финального акта. Кто-то кашлянул. Кто-то сделал глоток. Кто-то – не посмотрел в ту сторону, куда хотелось.

– Ну, офигеть, – Вита нервно засмеялась, с трудом находя, куда деть руки. – Давайте не превращать это в исповедь, ладно?

– Но ведь в этом и смысл, да? – Тео посмотрел на нее из полумрака. – Правда. Даже если она никому не нужна.

Вита уткнулась взглядом в пол. В голове шумело. От алкоголя? От усталости? Или от того, что в этом кругу, где каждый потихоньку сбрасывал кожу, она вдруг почувствовала себя голой.

– Честно, я уже не знаю, в чем смысл, – выдохнула брюнетка и снова мимолетом взглянула на Астель.

Ее признание было тем еще откровением. Не часто услышишь, что предмет твоей зависти, оказывается тоже втайне завидовал тебе. У каждого свои заморочки – вот уж действительно.

– Тео, ты когда-нибудь чувствовал себя лишним? – блондинка решила вернуться к игре. Не смотря на реакцию Виты – очень «витовскую», Астель стало легче от высказанных мыслей. Хотя бы части.

– Всегда, – он просто пожал плечами и уткнулся куда-то над ухом девушки, которая задала вопрос. Просто буравил одну точку, пока в голове мелькали неприятные картинки.

Играть в эту игру оказалось даже труднее, чем все они могли подумать. И дело не только в том, что им приходилось говорить правду. Каждый присутствующий в комнате понимал, что все ходят по краю, маневрируют между приемлемыми темами и тем, что говорить опасно, больно. Тем, что превратит все в катастрофу.

Астель хотела бы спросить у Виты, почему на самом деле сделала то, что сделала. Фил бы получил несколько вопросов о том, что скрывается за его дурацкими шутками. У Тео бы обязательно спросили, почему он никогда не делает первых шагов. Или что случилось с его отцом. Леону бы пришлось ответить, почему он все же поступил в ненавистный вуз на ненавистное направление, если всегда мечтал о спорте.

У всех них было так много скелетов, что их собственные шкафы уже были переполнены. Они вываливались оттуда, некоторые разбивались в груду костяшек, какие-то удавалось запихнуть обратно.

В воздухе с самой их встречи витал еще один вопрос. Самый болезненный. И самый главный. И Тео был первым, кто осмелился его задать:

– Почему мы перестали общаться?

Этим вопросом он открыл новый вид молчания – не неловкое, не напряженное, а такое тяжелое, что казалось, что оно утащит их всех под землю вместе с фундаментом дома. Оно расползалось трещинами по полу, по взглядам, по воспоминаниям.

Фил нервно засмеялся – резко, будто подавился чем-то.

– Ну, взрослеть – вообще-то не тимбилдинг, – буркнул он. – Люди расходятся. Так бывает. Даже Битлз распались.

Он и сам понимал, что звучит нелепо. Именно он был тем единственным, кто до сих пор не сменил заставку на телефоне. И не свел ни одной татуировки.

– Не из-за взрослости, – пробормотала Вита. Она не поднимала глаз. – Мы испугались. Все.

– Чего? – выдохнул Тео. – Друг друга?

Леон покачал головой.

– Того, что ничего не починить. Что все уже испорчено.

Астель вдруг поднялась.

– А знаете что? Давайте не будем сегодня искать виноватых. Просто… поиграем. Если он так хочет этого.

– Я как-то уже наигралась, – устало протянула Вита.

Ей страшно хотелось смыть с себя этот день и лечь спать. Только вот одной оставаться не хотелось – слишком легко было снова оказаться под гнетом вины. Придавленной к земле. Или, как в ее случае, к гостевым хлопковым простыням.

Ной, видно, считал, что она справится – раз выделил ей отдельную комнату. Или просто решил поиздеваться. Это еще предстояло выяснить.

– Я хочу кое-что проверить, – вдруг сказал Фил. – Помните, в записке была угроза на счет вранья? Давайте соврем специально.

– Это бред. Он просто нас запугивает, – Леон покачал головой.

– Лео, ты счастлив?

– Да, – ложь слетела с языка сама собой. Фил подловил его именно на таком вопросе, на который даже себе честно ответить сложно.

Все застыли в ожидании чего-то.

Поначалу казалось, что обошлось.

Никакого грохота, ни вспышек, ни шорохов за стеной. Только гудение лампочек из напольных светильников и чей-то негромкий вдох, прерывающийся на полуслове. Казалось, что и сам дом задержал дыхание вместе с ними.

Леон откинулся на спинку кресла и усмехнулся.

– Ну вот. Никакой кары небесной. Мы просто сами себе все накрутили.

– Может, оно работает не сразу, – пробормотала Вита. Она все еще сидела, сжав руки в коленях, как будто ждала удара током.

Вдруг со стороны книжного шкафа послышался негромкое «щелк». Они бы его и не заметили, если продолжили разговаривать. Но дом будто подгадал идеальный момент, чтобы обратить на себя внимание.

Фил поднялся на ноги – аккуратно, плавно, словно боялся спугнуть что-то в том углу комнаты, откуда донесся звук. Подошел ближе к шкафу, которые растянулся на всю стену и увидел, что один из выдвижных ящиков внизу, открыт.

Он бесшумно подкрался ближе и заглянул внутрь – там лежала папка бумаг с гербом школы, в которой они учились. В ушах зазвенело. Фил нервно сглотнул и взял ее в руки. Открыл.

Сначала не понял, что это. Выписки. Школьные поездки, питание, экскурсии. И рядом – печать – ярко-красная, как пятно крови – «ОПЛАЧЕНО». И рядом – его имя. Снова. И снова. Даже с теми поездками, от которых он отказывался. Или которые были «бесплатными».

Он чувствовал, как горло сжимается. Медленно. Беззвучно. Сердце билось слишком громко.

– Что это, блядь, такое? – выдохнул Фил и впился глазами в лицо Леона. Но он уже знал. До костей знал.

– Я не вижу, что там, – будничным тоном сказал брюнет, пытаясь скрыть панику в голосе. Вариантов, что там, было не так много. И за каждый ему пришлось бы ответить.

– Ты платил за меня? – Фил повысил голос. Злость начала брать верх над любыми уговорами внутреннего голоса, который умолял не устраивать еще одной сцены.

Все повернулись к Леону. Тот не сразу поднял взгляд. Только провел ладонью по лицу, как будто пытался стереть с себя что-то. Как будто надеялся, что, если не скажет, то этого не было.

– Я… – он сглотнул. Голос вдруг стал хриплым, будто простуженным. – Я знал, что у тебя проблемы. И просто хотел помочь. Я думал – если заплатить, ты просто сможешь быть с нами. Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя лишним.

Он замолчал.

В гостиной снова стало слышно тихое дыхание дома – работу техники, редкий скрип половиц, когда кто-нибудь шевелился на полу, колыхание форточки от ветра.

Фил подошел к камину и прислонился лбом к стене.

– Так значит, – тихо, – все это время я был… лошарой, за которого платит его друг. Я, черт возьми, никуда не ездил за бесплатно.

– Фил… – начал Леон, но тот поднял ладонь, не оборачиваясь.

– Не надо. Не сейчас.

И никто не пошел за ним, когда он ушел наверх. Потому что все понимали – ему нужно было побыть одному. Хотя бы немного.

Очередной приступ молчания прервала Астель, которая последние несколько минут мерила шагами гостиную с задумчивым видом.

– Знаете, это уже перебор, – она выглядела непривычно – прекрасное лицо исказила гримаса раздражения, а ноздри раздувались от злости, – Нас подслушивают. Или за нами подглядывают – и то, и то нарушение закона!

– Я все еще за то, чтобы свалить, – подала голос Вита.

– И сейчас я согласна, – Астель уперлась руками в бока, – Предлагаю лечь спать, а завтра уедем.

Все приняли ее условия и безмолвно кивнули. Парни принесли вещи из машины. Забрав свой рюкзак, Вита первой юркнула на лестницу. Тео убрал грязные бокалы в мойку, пытаясь оттянуть момент, когда ему нужно будет подняться в комнату к Филу.

Когда Леон сделал первый шаг на второй этаж, его окликнула Астель:

– Куда собрался? Ты сегодня спишь на диване.

Услышав это, парень опешил и застал с занесенной над ступенькой ногой. Где-то в зоне кухне Тео давился смешками, беззвучно сотрясаясь над раковиной.

Леон и сам едва сдерживал улыбку. Астель вдруг перестала быть удобной.

И ему это нравилось. Что нельзя было сказать о ночи на старом диване.