Ловушка для вратаря

Элайджа Рейвен казался таким чужим в шумном баре, но в то же время стал моим личным центром притяжения.

Возможно, я перечитала ромкомов, но когда наши глаза встретились, мне показалось, что мир замедлился, если и вовсе не остановился.

Глаза голубые, чистые, можно сказать ледяные, но совсем не холодные. Слишком внимательные, чтобы быть безразличными.

– Элайджа, – представила его Айлин с теплом в голосе. – Это Грейс, моя подруга. Грейс, эта кудрявая задница – мой младший брат, Элайджа.

Он кивнул, почти незаметно, скорее просто наклонил голову. Не улыбнулся, не сделал ни единого лишнего жеста, которого мне так хотелось, но почему-то даже со всей этой его сдержанностью мне стало жарко. Этого маленького жеста хватило, чтобы моё глупое сердце вновь пропустило удар.

– Приятно, – сказал он негромко, голос у него был немного хриплый, будто звук дыхания морозной ночью.

Это впервые, когда я слышу голос Элайджи, и все мысли о чём-либо кроме него тут же выветриваются из моей головы.

От его глубокого голоса по моей коже проходят мурашки, и я изо всех сил надеюсь, что их не видно, потом что от части я не понимаю, как это возможно. Со мной никогда такого не происходило.

Я чувствую неловкость, опоясывающую меня, но почему-то не желаю прерывать наш зрительный контакт.

Элайджа быстро приобнимает сестру, целует девушку в щёку, и когда они находятся так близко друг к другу, я вижу внешнее сходство между ними – у обоих пронзительные голубые глаза и кудрявые тёмно-шатеновые волосы, а по короткой стрижке Элайджи хочется провести рукой.

– С победой, младший брат, – Айлин словно слышит мои мысли и треплет Элайджу по волосам, и по его поведению я не могу понять, нравится ли ему это.

Он как свежая книга, которую мне не терпится прочесть от начала до самого конца. Узнать каждую деталь, впитав её в себя. Прожить эту жизнь.

Он становится позади неё, будто используя сестру словно буфер между нами, а затем и вовсе оглядывается назад, кивая Мику, на что тот с улыбкой машет ему рукой, но быстро возвращает всё своё внимание к Лили.

Это мгновение даёт мне получше разглядеть Элайджу. У него телосложение, типичное для хоккейного голкипера – крепкое, но гибкое. Его движения точны и расчётливы, теперь-то я вспоминаю несколько его интервью после игр, и что он играл на молодёжном чемпионате, когда я ещё заканчивала школу.

Даже вне льда в нём чувствуется контроль и собранность. Зная от Айлин, что Элайджа и Микаэль близкие друзья, я задумываюсь о том, на сколько сильно они разные, но в то же время схожи. Элайджа кажется спокойным и внимательным, слегка отстранённым, как будто постоянно о чём-то размышляет, и мне бы очень хотелось узнать хоть частичку его мыслей.

Сцепив пальцы, чувствуя нервозность, я перевожу взгляд на Мика и Лили. Она явно уже успела растопить всевозможный лёд между ними – теперь они выглядели и смеялись так, будто знали друг друга много лет, оба шумные и обаятельные, пока я опустошала свой мохито и старалась выглядеть непринуждённо.

Словно почувствовав, что мне нужна помощь, один из парней из зала, кажется, Доменик, зовёт Айлин, и та, улыбнувшись мне, быстро покидает нас, оставляя меня наедине со своим братом.

Я ловлю взгляд Элайджи, вскинувшего брови, как и я, не понимающего происходящего, или успешно делающего вид. Он снова быстро переводит взгляд на что-то громко обсуждающих Мика и Лили, и я слегка качаю головой, давая понять, что не имею ничего общего с этой сумасшедшей.

Его взгляд пронизывающий, но он не агрессивный, он полон внутренней тишины и наблюдательности, и кажется, что он старше своих двадцати шести.

Размышляя о том, стоит ли мне сбежать, я кручу полупустой стакан в руке. Элайджа продолжает стоять рядом, возвышаясь надо мной, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы поймать его взгляд, который я жадно хочу обратить на себя. Впервые в жизни я почему-то не хочу отводить глаза.

Я говорю первое, что приходит в голову.

– Ты вратарь?

Он чуть приподнимает бровь, будто не ожидав вопроса.

– А ты – психолог?

Алкоголь в крови заставляет меня рассмеяться. Нервно. И почувствовать себя глупой за этот вопрос. Элайджа не смеётся в ответ, но уголок его губ чуть дрогнул, и этот маленький жест, который стоил гораздо больше, чем открытая улыбка, затормаживает мою нервозность рядом с ним, успокаивая.

Он, как истинный вратарь, легко ловит и справляется с моей тревогой, рассеивая её.

Стоит Элайдже прервать наш зрительный контакт, чтобы заказать пиво у бармена, я снова принимаюсь жадно рассматривать его, на мгновение задумываясь, была ли я когда-то так ненасытна кем-то. Но быстро отгоняю эти мысли прочь из головы, фокусируясь на другом. На нём.

Его тёмные волосы коротко подстрижены, они вьются, и я задаюсь вопросом, какие они на ощупь, мягкие ли они, и как бы они кудрявились, если бы отросли сильнее.

У него была лёгкая небритость, и щетина придавала ему мужественности, порождая в моей голове всевозможные неприличные мысли. Это была не нарочитая небрежность, а как будто он не слишком заботился о внешнем виде, и в этом была часть его обаяния.

И я без ума, насколько сдержанно и скромно он выглядит, никаких ярких красок в одежде, лишь практичность и элегантность – как и он сам.

Встречая взгляд Элайджи, я быстро понимаю, на сколько я влипла. Это не просто взгляд, как будто он не просто оценивал меня, а настраивался. Его глаза были ледяными, но не по температуре. Да даже если бы это был лёд, я бы всё равно окунулась в их омут. Он не улыбался, но в уголке губ пряталась тень, почти ухмылка.

И я задалась вопросом, знал ли он, какое воздействие уже имел на меня.

Молчание между нами не давило, оно дразнило. Электризировало каждое моё нервное окончание и воздух вокруг.

Вновь наблюдая на Лили, которая сейчас вешается на Мика, мысленно я делаю ставки, через сколько они поцелуются, потому что Мик явно не против продолжения, не сопротивляясь её чарам.

– Это твоя подруга?

Элайджа опирается локтями о деревянную стойку бара, продолжая стоять.

– Должен ли я предупредить, на сколько это плохая идея?

– Подозреваю, им обоим всё равно, – наблюдаю, как руки Мика опускаются ниже по талии девушки. Хоть у кого-то сегодня будет реальный секс.

– Итак, Грейс, верно?

Взгляд голубых глаз снова падает на моё лицо, и я почему-то начинаю кусать губы, хотя до этого никогда не имела привычки.

– Ага.

– Прозвучит как дешёвый подкат, но, на удивление, я не встречал ни одну Грейс, – говорит он с лукавой полуулыбкой.

Я смеюсь, гадая, покраснела ли, но ничего не могу с собой поделать, губы сами собой растягиваются в улыбке.

– Очень дешёвый, – быстро подхватываю, делая глоток.

– Добавишь мне пару центов, чтобы звучало лучше?

Этот парень явно знает, что нужно говорить. Его голос мягкий, почти ленивый, но в глазах вспыхивает интерес.

– Обычно я представляюсь Грейс, друзья зовут меня Грейси, но моё полное имя Грейсон.

– Грейсон, – он повторяет, словно пробует моё имя на вкус, и его взгляд проникает сквозь кожу. – Так, тебя назвали мужским именем, – он не спрашивает, а утверждает, словно разгадал загадку, и я киваю.

– Дедушка хотел, чтобы внука назвали в его честь, и ему было всё равно на пол.

– У тебя красивые глаза, Грейсон, – произносит он шёпотом.

Уголки его губ приподнимаются, я впервые вижу его улыбку – крохотную, но до безумия красивую и сводящую с ума. Он смотрит на меня так, будто видит во мне не просто фон. Как будто я – сцена, на которой вот-вот что-то произойдёт.

Я отвожу взгляд быстрее, чем хотелось бы. Сердце зачем-то делает глупый скачок. Может, я и не главная героиня. Но, возможно, прямо сейчас мне хотелось, чтобы я ею стала.

– Имя им подходит. Глубокие, упрямые.

Я чувствую, как сердце делает ещё один крошечный скачок.

– Знаешь, твоя сестра назвала тебя занудой. Но пока не похоже, – я поднимаю стакан и делаю последний глоток, продолжая чувствовать, как живот наливается теплом то ли от выпитого алкоголя, то ли от парня рядом, и осторожно наблюдаю за реакцией Элайджи.

– Уверен, что помимо этого она сказала, что я приёмный и нелюбимый, – Элайджа мельком бросает взгляд назад, в сторону зала, взглядом ища сестру, и я делаю то же самое, наблюдая, как легко Айлин болтает с хоккеистами. – Так что ты здесь ищешь, Грейси?

Я резко оборачиваюсь к нему, наши колени почти соприкасаются – глупая мелочь, но теперь мне трудно сосредоточиться на разговоре, особенно, когда я обнаруживаю, что Элайджа рассматривает меня.

– Мы уже друзья?

– Боже, неужели я флиртую? – он притворно закатывает глаза. – Просто пытаюсь поддержать диалог, – добавляет он, разводя руки в стороны. – Дай мне шанс, Грейси-Грейс.

– Я не хоккейная зайка. И вообще не фанатка хоккеистов вне льда, – отрезаю с усмешкой.

– Дай угадаю, один из твоих бывших был хоккеистом?

– Не совсем. Просто качок. Без особой цели в жизни.

– А вот это уже непростительно, – он качает головой. – Настоящий спортсмен живёт по-другому. Своей игрой, своей задачей. А голкипер – совсем другой тип. Мы странные – в хорошем смысле.

– Ты сейчас так прорекламировал себя?

– Не вышло? – он усмехается, делая глоток своего пива.

– Значит, ты один из тех странных ребят, которые вечно сами себе на уме, думая, что выглядят круто, пока все остальные переговариваются?

Элайджа смеётся, по-настоящему, с хрипоцой. И смех у него красив и заразителен.

– Может быть, у тебя всё же есть степень в области психологии?

– Пока только курсы на YouTube. Но я бы сказала, пару центов ты точно накинул.

– Обычно я не знакомлюсь.

– И всё же?..

– Твоя подруга и по совместительству моя сестра. А ещё… – он смотрит на меня в упор. – Ты смеёшься как человек, который умеет чувствовать. А мне такое всегда нравилось.

Я на секунду теряюсь, не зная, это ли он хотел сказать изначально. Я тоже обычно не знакомлюсь, но то, что я сейчас чувствую, просто сидя рядом. Он смотрит на меня так, будто не просто флиртует, а хочет узнать меня. По-настоящему.

– Для молчаливого типа ты болтаешь больше, чем я ожидала.

– Это на особых условиях, – говорит он, снова бросая взгляд на Мика и Лили.

Я краем глаза слежу за подругой, она смеётся над чем-то, что сказал Мик, и тянет его за собой, будто в этом баре она хозяйка вечера.

– Так, на сколько это плохо? – спрашиваю я, кивая в их сторону, пока Мик с довольной ухмылкой идёт за ней. Он идёт за ней с той самой ленивой уверенностью, будто и не сомневается, что финал вечера давно предрешён.

– Зависит от того, что она ищет, – отвечает Элайджа. – Если приключение на пару ночей, то она попала в точку – Мик идеальный вариант. Но если она хочет чего-то настоящего, то ей срочно нужно сменить бар… или парня. Пусть обратит внимание на Энди. За таких, как он, выходят замуж. Особенно теперь – с его новым контрактом. Сплошные плюсы.

– Он платит тебе за рекламу? – спрашиваю с приподнятой бровью.

– Работаю по бартеру, – ухмыляется он. Я улыбаюсь. Что бы ни говорила Айлин или сам Элайджа, но харизмы ему не занимать.

Он снова ненадолго оборачивается к Лили и Мику.

– Всё зависит от того, кто из них первый одумается. Или – кто из них первый поймёт, что это вообще не шутка.

– Мрачный ты сегодня, – замечаю я с усмешкой. – Для человека, который пришёл в бар и выбрал пиво вместо весёлого коктейля.

– Пиво – это священное писание спортсменов, – замечает он, прищурившись.

– Да ты многогранен, – усмехаюсь, а уголки его глаз чуть сужаются – почти незаметно, но я ловлю это движение.

– Иногда я – философ, иногда – барный навигатор, но чаще – безмолвный слушатель. Всё зависит от компании. Пиво – для тех, кто не нуждается в прикрытии, – пожимает он плечами. – В нём всё честно. Как и во мне.

Я чувствую, как что-то внутри меня дрогнуло. В его голосе появляется чуть больше тепла, чем нужно. Или мне так кажется?

– Это сейчас была реклама тебя или напитка? – спрашиваю я, крутя в руках стакан.

– Возможно, и того, и другого. Особенно если рядом кто-то, кто стоит того. – Он смотрит прямо на меня, и мне становится жарко. В баре прохладно, но моя кожа будто ловит каждое его слово.

– Надеюсь, ты не рекламируешь себя с таким же энтузиазмом, как Энди.

– С Энди всё по любви. Он платит пивом.

– И кто ты сейчас? Философ, барный навигатор или слушатель?

Он чуть склоняет голову набок, взгляд скользит по моему лицу, замирает на губах.

– Сейчас? Сейчас я просто парень, который очень хочет узнать, кем ты хочешь, чтобы он был.

Я стараюсь показать, что это не задевает меня, и делаю глоток.

– Ладно, – говорю, отворачивая взгляд, – а ты хорош. По шкале флирта от одного до десяти ты уверенно двигаешься к одиннадцати.

– Я предпочитаю играть в своей лиге, – отвечает он мягко. – Считай, что мне просто везёт с напарницей.

Взгляд снова падает за плечо Элайджи, прямо на подругу.

– Это напоминает катастрофу, – киваю в сторону друзей.

– Классика.

Я качаю я головой и делаю глоток мохито. Мятная свежесть немного остужает мысли.

– Почему-то они всегда находят друг друга.

– Чувствую себя как на съёмках какого-то реалити, что крутили по ночам, когда я был подростком, – замечает он, наблюдая, как Мик прижимает Лили к стене и целует. И как бы мне не хотелось подглядывать, это выглядит… ну, откровенно горячо. – И, кстати, они уходят.

Мы оба смотрим на пару.

– Ох, – вырывается у меня. – Похоже, вечер обещает быть интересным. И, подожди, то есть ты смотрел эти шоу? – смеюсь я, следя, как они исчезают по лестнице на второй этаж.

И только сейчас замечаю: за всё время, что я здесь, никто больше туда не поднимался. Присмотревшись, вижу ограничительную табличку, прикреплённую к перилам.

– У меня старшая сестра, – отвечает он невозмутимо. – Не было выбора.

Элайджа встаёт, и что-то внутри меня сжимается, когда он предстаёт передо мной в полный рост, снова возвышаясь надо мной. Его фигура внушает. Высокий, широкоплечий, уверенный. Высокие парни всегда были моей слабостью.

– Долг друга зовёт, – кивает он на лестницу, ведущую наверх.

Почти уверена, что моё выражение лица выдаёт мою внезапное недоумение.

– Я должен убедиться, что никто не побеспокоит их, не знаю, о чём ты подумала.

Элайджа быстро удаляется к основанию лестницы, оставаясь там. Почему-то чувствую себя так, будто бы только что потеряла его.

– Ненавижу тебя, Лили.

Бормочу сама себе и проверяю телефон. Ни одного нового уведомления. Теперь, когда я осталась одна в практически незнакомой компании, мне становится совершенно скучно. Из вариантов, чем занять себя: без интереса листать ленту в социальных сетях, пить в одиночестве, начать читать новый роман или… попытаться завести знакомства. Отрываю взгляд от экрана телефона и скольжу им по залу бара, осматривая присутствующих, и глаза сами натыкаются на изножье лестницы, где по-прежнему, оперевшись о перила, стоит Элайджа. Словно почувствовав мой взгляд, парень поднимает голову от своего телефона и – чёрт побери – он подмигивает мне.

Буду честна, этот момент ощущается как удар током.

И я не знаю, что руководит мной, когда я поднимаюсь со своего места и, заказав две бутылки пива, направляюсь к нему.

– Разрешишь? – киваю на ступеньки возле него и, не дождавшись ответа, присаживаюсь.

– Умоляю, скажи, что одна из них моя.

– Одна из них твоя! – улыбаюсь, протягивая Элайдже пиво.

– Ты чудо, Грейси, – он берёт пиво, наши пальцы на секунду соприкасаются – этот контракт холодного стекла и тёплых рук – и мурашки мгновенно проходят по коже.

Я делаю глоток, чтобы набраться смелости.

– Я… должна извиниться, – делаю глоток, – потому что на секунду решила, что ты идёшь к ним третьим.

Элайджа старается сохранить спокойное лицо, отпивая напиток, но быстро сдаётся, усмехаясь и качая головой.

– Извинения приняты. К твоему сведению, хоть я и не старший в семье, помимо дурацких реалити, я знаю, как создавать видимость контроля. Подростковые годы научили меня, что если мы хотим спокойно доиграть сезон в команде – лишние драмы нам для этого не нужны.

– Плохой опыт?

– Мальчикам-подростком лучше не давать пиво и телефон с выходом в сеть. Тот факт, что теперь мы повзрослели и боремся за право играть вне фарм-клуба, не сильно помогает. Сейчас всё серьёзно. Борьба за место в основе. Никаких лишних глупостей.

Я не хочу думать о том, чем сейчас занимается Лили. Но почему-то в голове вместо неё – я. И Элайджа.

Потягивая свой напиток, я стараюсь выкинуть это из головы, но картинки всё равно лезут.

Чёрт возьми, может стоит купить новый вибратор? Или подцепить кого-нибудь перед отъездом? Взгляд снова пускается по залу. Точно не профессионального спортсмена, даже если это означает, что они более выносливые.

Пора прекращать эти мысли… или?

Снова перевожу взгляд на Элайджу, рассматривая его в головы до ног. К сожалению, парень выглядит как моя подростковая мечта. Да кого я обманываю, не только подростковая.

Он настоящий. И он улыбается, когда застигает меня за подсматриванием его профиля. И я окончательно понимаю: я влипла. По уши.

– Ты часто так флиртуешь с подругами своей сестры?

– Только если они умеют парировать. А ты, похоже, чемпионка в этом.

– Просто у меня хорошая защита, – говорю я, делая вид, что это игра. Хотя сердце бьётся чаще.

Он наклоняется ближе – не настолько, чтобы вторгнуться в пространство, но достаточно, чтобы я почувствовала, как он пахнет: немного мяты и свежего хмеля.

– Надеюсь, у тебя есть и нападение.

– Опасный ход, Элайджа. Особенно в первом периоде.

– Кто сказал, что это первый?

Я смеюсь, и он улыбается в ответ. Между нами искрит, но никто не делает следующий шаг. Просто затянувшийся взгляд, чуть влажное горлышко бутылки в его пальцах и моё пылающее лицо.

– Ты давно играешь? В хоккей, – добавляю тут же, всё ещё чувствуя себя слишком вовлечённой в его флирт.

– Почти всю жизнь, – говорит он, пожав плечами. – Или она играет со мной. Периодами трудно понять.

Теперь, стоя возле лестницы и потягивая пиво из принесённой мной бутылки, он не пытается произвести впечатление. Кажется, он снова глубоко прогружён в свои мысли, и я не знаю, должна ли пытаться вытащить его на поверхность.

Эти слова прозвучали очень личными, как будто он не привык делиться, но почему-то сделал исключение для меня.

– Звучит как хорошая завязка для истории, – замечаю я с усмешкой, делая глоток пива и тут же морщась.

Элайджа наклоняется ближе, сгибаясь, заинтересованный моими словами.

– Так ты писательница, Грейси?

– Ненавижу, как серьёзно и официально это звучит, – вздыхаю я. – Хотелось бы верить. По крайней мере, раньше, точно да. Ну а пока – только в голове.

– Знаешь, в голове – самая сложная редактура, – сказал он, и его голос вдруг стал мягче, он прозвучал почти нежно. – Почему ты решила подойти ко мне?

Я не отвечаю. Просто смотрю на него, а он – на меня.

Всё снова ушло на второй план – Мик и Лили, творящие бог знает что, пока мы их охраняем, все разговоры вокруг, никакого грохота бутылок или стаканов, разговоров и музыки.

Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем молчание между нами прерывает тихий смех Лили, быстро спускающейся по ступенькам.

– Ты сегодня мой сторожевой пёс, Грейси? – она смеётся, замечая меня, сидящую на ступеньках.

Я лишь улыбаюсь, но продолжаю смотреть на Элайджу, как и он на меня.

– Да, пятнадцать баксов в час.

Лили явно хочет что-то ответить, но её внимание привлекает музыкальный автомат недалеко от нас, и она стремится к нему, пока Мик с довольной улыбкой на лице не торопясь плетётся следом.

Её голос затихает, но я всё ещё слышу, как она восторженно восклицает:

– У них есть даже современные песни!

Мы с Элайджей остаёмся на ступеньках, и мне вдруг хочется, чтобы Лили с Миком задержались подольше. Как будто чем дольше они бы были там, тем дольше длилась бы эта странная близость между нами.

– Музыкальные автоматы – их вообще ещё кто-то использует? – спрашиваю, глядя, как Лили с азартом прокручивает список песен.

Элайджа усмехается.

– Если не считать сестру – я.

Я удивлённо поднимаю брови.

– Правда?

– У нас в Гаррисберге был бар недалеко от арены. Не как этот… такой захудалый, с дешёвым пивом и торчащими из стульев гвоздями. И, пока его не закрыли, у нас с парнями был ритуал – в вечер перед игрой мы закидывали туда пару баксов и всегда включали одну и ту же песню.

– Какую?

Он чуть мнётся, будто колеблется.

– Можешь не говорить, если не хо-

Но Элайджа уже делает шаг вперёд и кидает взгляд в сторону автомата.

– Если ты хочешь – я покажу.

Прежде, чем я успеваю ответить, он уже направляется к Лили и Мику. Я вижу, как он что-то говорит ей, и та кивает, и через пару секунд из колонок начинает литься медленная, атмосферная мелодия – старая, но актуальная даже сейчас, немного хриплая, но до мурашек тёплая. Гитара, чуть дрожащий голос, тексты про что-то потерянное, но всё ещё дорогое сердцу.

Он возвращается ко мне и, так и не садясь, просто смотрит сверху вниз, слегка качая головой в такт.

– А я-то думала, ты фанат Тейлор Свифт.

Элайджа усмехается:

– Не знаю, почему именно эта песня. Просто… в какой-то момент она начала казаться якорем.

– А теперь?

Он пожимает плечами.

– Теперь – воспоминание. Или старая привычка.

Я снова смотрю на него. Такого высокого, чуть ссутулившегося сейчас, уставшего, но красивого в своём молчании.

– А я думала, ты молчаливый и хмурый, – говорю, поднимаясь с места.

– И ты не ошиблась.

– Но у тебя есть плейлист из баров и ритуалы перед игрой.

– А ещё после игры. Секретная сторона, – он криво улыбается.

Музыка доигрывает. Лили уже возвращается, и я чувствую, как момент рассыпается – как песок между пальцами.

– Мне завтра рано вставать, – вдруг вспоминаю о предстоящем отъезде.

– Куда?

Я вздохнула.

– Возвращаюсь домой, в Массачусетс. После многих лет. Снова переезжаю.

Он кивает.

– Тяжело?

– Не знаю. Наверное, да.

Элайджа не говорит «удачи» и не желает лёгкой дороги. Просто отвечает:

– Если дом зовёт – значит, он тебя не забыл.

Его слова ударяют по мне как-то странно. Я не ожидала от него такой теплоты. Не от него – холодного, сдержанного, скрытого. Но разве этот вечер не показал мне его скрытую от посторонних сторону?

– Проводишь меня до такси? – спрашиваю почти шёпотом. Он не отвечает словами, просто кивает и идёт рядом, его шаг чуть замедленный, как будто он тоже не спешит прощаться.

Мы выходим на улицу, снаружи прохладно, но не холодно – тот весенний вечер, особенно на юге, когда пахнет свежестью и зеленью деревьев.

Мы вышли почти одновременно – Лили и Мик шли впереди, даже сейчас их смех раздавался слишком громко для такого времени суток. Мы с Элайджей остались позади, и ни один из нас не спешил разрушить тишину, возникшую между нами.

– Я не попрощалась с твоей сестрой, – вспомнила я.

– Иди попрощайся, а я пока поймаю тебе такси.

– Я поеду с Лили.

Элайджа удивляет меня тем, что чуть подтолкнув меня обратно к бару, позволяет мне вновь зайти обратно – контраст температур тут же вызывает у меня мурашки по коже, и я быстрым шагом иду к Айлин, чтобы обнять её.

– Уже уходишь?

– Завтра большой день.

Я улыбаюсь, когда девушка тянет меня в свои объятия:

– Вы не так уж и плохо смотрелись вместе, – она шепчет мне на ухо. – Только не сломай его, ладно?

И в этот момент я вдруг почувствовала что-то глупое – что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Чтобы он не исчез из моей жизни так же быстро, как появился.

Я возвращаюсь на улицу с лёгкой дрожью в груди, чувствуя, как откуда-то из глубины поднимается необъяснимое чувство. Я всё ещё чувствовала остатки той песни в теле, как будто она оставила след где-то между рёбрами.

– Спасибо за пиво, – говорю я, когда Лили удаётся вызвать такси, и она машет мне рукой, подзывая. Я же мысленно молила о том, чтобы машина ехала как можно дольше.

– Это ты мне купила, – напоминает он с лёгкой усмешкой.

– Ну вот, ты даже «спасибо» сказать не можешь. Айлин была права – холодный и отчуждённый. Настоящий вратарь, – я закатываю глаза, но в голосе нет и намёка на злость.

Он делает полшага вперёд. Теперь мы стоим на расстоянии вытянутой руки. И в этом промежутке между нами – вся неуверенность и напряжение, которое накопилось за вечер.

– Спасибо за компанию, – говорит он, и я чувствую, как сердце бьётся быстрее обычного.

– И?

– И за подмигивание?

Я смеюсь.

– О боже, нет.