Глава 1
Чёрный каменный пол, вымощенный трещинами и ссадинами, в центре высоких руин, что когда-то были внушительной и ужасающей крепостью. Начинался рассвет, на все том же блеклом и мертвенном полу, очертания… Тени? Нет, тела, их сон был окончен, сознание выбило блаженную пустоту из головы. Замешательство и медленно подступающий ужас. Третий. Им не хватало третьего. Где он? Из-за заросшей мхом, лежавшей на земле, все такой же тёмной и холодной колонны раздался голос.
– Тут… Здесь…
Приподнявшись, две фигуры медленно и растерянно поползли на голос. Из тени колонны взмыла рука. Вся покрыта зелёной чешуёй, пальцы оканчивались ровными чёрными когтями. Две тени попятились туда, откуда они ползли. Чешуйчатая рука начала опираться на камни колонны, из тени появились сначала глаза. Жёлтые, сверкающие, но такие же растерянные, как и у двух ранее. Затем появилась и морда, тёмно-зелёная, ящерообразная физиономия с ядовито ярким красным пятном на лбу и с крокодильим расположением зубов. Ящер вопрошал, в чем дело, не успев получить ответ, он увидел то, каким он стал. Чтобы совладать с собой, трем друзьям понадобилось некоторое время и большие усилия. Их утро началось не в том же мире в коем закончился прошлый день. Конечно, им хотелось скорей вернуться к себе, но для начала нужно было попасть к тем, для кого этот мир является родным. Такое место было обнаружено в противоположной стороне восхода. Там была крепость, облицованная белым камнем с красными знаменами. Купаясь в лучах рассвета, она была похожа на великолепный торт, кусочек которого никому не урвать. По крайней мере, славный король считал, что этот кусочек никому не урвать… Однако тот, кто уже ступил на территорию королевства со своими друзьями, не собирался мелочиться. Пусть ящер еще и не знал об этом. Но на данный момент ребят больше интересовал буквально ломоть хоть чего-то съестного. Эрудиция подсказала им о том, что где-то должна быть таверна. И дорога, будто услышавшая их догадки, вела их прямиком в “Львиный коготь”. Как вид строения, так и его наполнение соответствовало названию. После входа троицы, взгляды стали не столько враждебными, сколько удивленными и несколько растерянными. Хозяин таверны смотрел в полном исступлении на ребят. На просьбу о еде, взамен на какую-нибудь помощь, он, не меняя лица подал похлебку и хлеб со словами:
– За счет… Заведения.
Продолжая смотреть, не скрывая свое замешательство. Будто он не знал, что они будут делать с этими порциями еды. Однако троица отлично знала, что будет делать. Набросившись на еду, двое делали перерыв только на вдох и выдох. Змей же, было набросился так же на еду, однако, вкус еды, он будто… был неправильный, искаженный, не желанный. Но это ощущение было скинуто на непривычность мира и непривычность тела, поэтому еда просто была пропихнута в желудок дабы утихомирить голод.
После того как миски были опустошены, а хлеб съеден, владелец места наконец смог стряхнуть из своей головы неоднозначность ситуации и наконец спросить, кто же они такие. Он, конечно, был не единственный, кто хотел узнать о них. Конечно же, рассказ начался со слов:
– Мы не из этого мира!
Никто не сомневался в этих словах, но только по отношению к ящерообразному существу со странным выражением лица. Ведь он действительно напоминал тех, кто существовали многие сотни лет назад, как говорилось в сказаниях, но теперь он здесь и сейчас. Все напряжение в таверне было не заметно, благодаря звонкому рассказу о жанре книг про людей, попавших в их ситуацию. Все посчитали рассказ в деталях довольно глупым и чудным, однако это было слушать проще чем тихий шёпот догадок, почему змей здесь. Возможно, насильное погружение в литературные жанры бы так и продолжалось, пока некто с булавой, спрятанной под тёмным плащем, не поднялся со своего места, чтобы подойти к троице. Рассказ, наконец, стих, а фигура в плаще сказала лишь одну фразу:
– Вам нужно увидеться с королем.
Человек в плаще не спускал с них взгляда, давая им понять, его “нужно увидеться” означает “сейчас же пошли, пока целы”. После слов благодарности держателю таверны, троица вышла в сопровождении угрюмой фигуры. На выходе она указала на центральное строение, украшенное витражами и флагами. У выставленных из таверны, других вариантов и не было, кроме как идти куда сказано, под тяжелым взглядом, вес которого можно было ощутить на плечах.
Сверкающие позолотой расписные ступени вели прямо к высоким резным дверям из красного дерева и окаймленные черной сталью. Три оборванца, поднимающихся по вычищенным ступеням, выглядели нелепо, что резонировало с их ощущением. Двери приоткрылись, будто от сквозняка, и они вошли. Свет, через разноцветные витражи опалял комнату красками, играющими бликами на доспехах грозной охраны, но все же в комнате преобладало золото драгоценностей и утонченных набалдашников на фоне белого камня. Но, конечно, главной фигурой и украшением зала был тот самый Король. Благородные длинные седые волосы, небольшая золотая корона, а в лице непреклонность. Он говорил со своим летописцем, о чем-то житейском, маловажном. Ох, он не знает, что его погибель и погибель всего королевства уже на пороге.
Заметив ребят, Король не сменился в лице, лишь слегка откланялся летописцу, а тот чуть головой не ударил свои колени, после этого покинул зал. Троица приклонилась, не столь ловко. Ох, наш властитель усмехнулся и попросил говорить. На что он получил небольшую возню, а затем рассказ от их пробуждения, до того, как их выставили из таверны. Лицо старика на троне показало досаду. За этим выражением пошло другое выражение:
– Мне все ясно. Чтобы увидеть, что вы связаны красной нитью судьбы не нужно быть ведуньей, но я не могу позволить ящеру жить. Вы не знаете кем он стал, но я отлично знаю, поймите, это вынужденная мера.
Разжалованные из некогда блистательных воинов, нёсших слово короля, часовые, уже отвыкшие от битв, подошли к ребятами слишком близко, ожидая что те не будут сопротивляться. Ошибка. Двое держат, один бежит, такой был план. На удивление, план сработал, возможно, потому что одного мгновения хватило чтобы ящер, под крик короля, выскочил прямо через витраж, выпустив на улицу разноцветное конфетти из цветного стекла и одного зверя. А вокруг ни одного возгласа, будто вокруг никого и нет. Ящер бежал, а звуки сиренной трубы пытались перебить стук крови в висках. Тук-тук, через бочки. Тук-тук, направо в переулок. Тук-тук, за углом стража гремит броней. Тук-тук, водяная мельница. Тук-Тук, реки должны уносить. Тук, рассудок начал пробиваться сквозь стук крови прямо на подходе к реке. Разве реки, выходящие из города, не закрыты решёткой? Разве это момент, когда такая мысль должна приходить? Стрела полоснула плечо. Тук-тук! Нырок, мгновенье тишины, мгновенье ужаса. Решётка! Протиснуться! Застрять и утонуть. Как извивается рыба на суше, извивался ящер среди решеток. Стрела полоснула ногу. Беспорядочные извивания удвоились, как и желание выжить. Исцарапанный нахлебавшийся воды, но протиснувшийся, уносился течением. Это правда или вымысел? Реальность или сон? Живы или мертвы? Я хочу быть рекой, а не ящером. Предсмертный бред или ясность ума? Поток мысли перетёк во тьму. На мгновение в голове не осталось ничего. Ничего, кроме боли от ран и царапин, что струились в пучине пустоты. Ты жив, пока боль и раздражение напоминает тебе о твоем движении. И его движение вело прямиком в лес. Гул сирен вернулся, крики солдат, лязг металла, свист стрел. И начался дождь, а за ним и ливень. Что в реке, что на каменистом берегу, на который выползало истерзанное создание, подобно первым земноводным, что решились на отчаянный шаг – подняться на сушу. Сначала на всех четырех, затем, через пару метров, на своих двоих, как и было описано. Между толстых и скользких от влаги стволов и корней деревьев. Спотыкаясь, падая и все же поднимаясь вновь, он продолжал свой ход. Жизнь, что текла из его ран, подстегивала, но предательский голод иссушал. Сирены и гул солдат были почти не слышны, плотно усеянный лес и барабанные партии ливня по кронам деревьев заглушали тревоги и угрозы. Серость неба перебивалась зеленью деревьев и травы, что пробивалась между корней. Все эта картина с каждым шагом становилась все больше похожа на попытку поскорей вернуться домой, ведь дождь застал прямо посреди прогулки в лесу. Если не учитывать, что ящер снова перешел на четыре конечности, был весь потрепан и исцарапан, а глаза в ужасе искали убежище. Продолжать путь не было сил, а боль перестала отрезвлять как ранее. Голова кружилась и крутилась по всем сторонам в надежде найти хоть что-то похожее на место, где можно было бы спрятаться. Но вокруг только грязь, лужи и могучие, но скользкие деревья. Неужели среди этих дубов ни один не дал слабину? Законы природы никогда не гласили – "Жизнь для всех и каждого!". Они гласили – "Жизнь лишь для сильнейших". Какое-то дерево должно было дать слабину и стать обломанным домом для зверя. Дать слабну и упасть, вырыв корнями нору. Ощутить касание превосходящей силы природы. На последнем издыхании, беглец, уперся головой в дерево, основание которого было точно шалаш, ждавший своего нового гостя. Сил, чтобы обрадоваться удачи, не было, поэтому он заполз внутрь без прелюдий и свернулся в позу эмбриона. Капли перестали бить в лицо, стало заметно… Слезы, слезы боли, слезы потери, слезы безысходности. Тело. Друзья. Мир.