Аристократ. Том 4. Печать грязных искусств

Император сделал паузу. Столь долгую, что все снова успели занервничать.

Орриван сжал кулаки так сильно, что хрустнули костяшки, Скорпиус помрачнел, Сильвер прикусила губу. Лишь Софи была спокойна и не проявляла эмоций. Хотя, один чёрт знает, что происходило сейчас за её вуалью.

Я тоже не сводил глаз с императора и ждал, что тот скажет.

Моя правая рука совсем онемела, пальцы пекло всё сильнее, но самое паршивое, что из-под перстня снова засочилась кровь. Я медленно убрал руку под стол, одновременно стирая ладонью алые капли с мрамора. Постарался расслабить пальцы на колене в надежде, что боль хоть немного отпустит.

Бесполезно.

Жжение добралось до запястья и уже продвигалось к локтю. Перед глазами снова поплыло, во рту собралась слюна, из желудка поднялась палящая волна тошноты.

Оставалось минуты две-три до того, как меня вырвет прямо на этот прекрасный мраморный стол переговоров, но я всё равно смотрел на Тадеуша в упор, почти не моргая, хоть и держался из последних сил.

Император наслаждался всеобщим волнением и звенящей тишиной.

– Итак, условие первое! – наконец произнес он.

После затяжной паузы его голос прозвучал так веско, что все наклонились вперёд.

– Если Теодор будет принят в семью, – продолжил Тадеуш, – то с этого момента он обязуется беспрекословно подчиняться патрицию рода. Теодор должен будет снять Печать Рингов немедленно и отдать на хранение в городской Музей Искусств. Мы поместим Печать под охрану из представителей трёх родов и выставим для обозрения общественности на специальном постаменте под стеклом. Любой желающий сможет увидеть реликвию Рингов, пока она не перейдёт в руки нового патриция. Так будет справедливо и безопасно для всех нас. Кто не согласен?

В зале повисла тишина.

Никто не возразил.

– Хорошо, – кивнул Тадеуш. – Условие второе. У рода Рингов есть особые ритуалы, и их нужно будет пройти всем совершеннолетним наследникам-мужчинам, прежде чем иметь право на статус патриция. И Теодор должен будет поклясться перед уважаемыми людьми, собравшимися здесь, что пройдёт эти ритуалы.

– Какие ритуалы? – выдавил я.

Голос у меня был жуткий: хриплый и неестественный. А ещё тошнота… паршивая тошнота всё сильнее давила на глотку. Меня постоянно бросало то в холод, то в жар, губы совсем пересохли, а лоб стал влажным. Печать, как всегда, действовала всё сильнее, а Тадеуш в это время про какие-то ритуалы твердит. Какие, нахрен, ещё ритуалы?..

– Разве ты не знаешь о ритуалах Рингов, Теодор? – вскинул брови император. Затем повернулся к молчаливому Горацию. – Ты дурно воспитал своего сына, Гораций. Возможно, в будущем это сыграет с ним злую шутку. Если Теодор – из рода Рингов, то он должен знать о ритуалах своей семьи, не так ли?

Император опять посмотрел на меня и улыбнулся (хищно так улыбнулся, намекая, что я ещё пожалею, что вообще посмел сюда сунуться).

И тут голос подала Софи:

– Вы говорите о ритуале Четырёх Искушений, император? Не так ли? Но ведь это древние ритуалы, они давно устарели и считаются слишком жестокими. Их больше не проводят ни в одном знатном роде.

Тадеуш улыбнулся ещё шире.

– Вы отлично осведомлены, Софи. Да, я говорю о Четырёх Искушениях. В своё время им подвергались все наследники рода Рингов, с давних времён. И я, как ещё действующий патриций рода, имею право возрождать любые ритуалы… Я ведь имею на это право, мистер Такаси? – обратился он к одному из международных представителей.

Тот согласно кивнул.

– Имеете полное право, господин Ринг.

– Так имею ли я право возрождать давние традиции своего рода, мистер Диппо? – спросил Тадеуш у второго мужчины.

– Бесспорно, господин Ринг, – ответил Диппо. – У вас есть на это право.

Тадеуш поднялся с кресла. Драгоценные камни блеснули на его венце.

– Итак. Своим словом я возрождаю древнюю традицию рода Рингов! Теперь ритуалам Четырёх Искушений подвергнутся все совершеннолетние наследники-мужчины в течение ближайших трёх недель. И только по итогам ритуалов я объявлю о новом патриции рода Рингов.

«Если доживёшь, хитрый сукин сын», – мысленно добавил я.

Даже прижатый к стенке, император всё же смог выкрутиться и оттянуть время перед подписанием Соглашения.

Софи повернулась в мою сторону.

Возможно, она услышала, о чём именно я подумал, хотя меня это не особо заботило. Задолго до прихода сюда я уже понимал, что с Рингами не будет просто. Но сейчас всё больше проблем доставлял приступ тошноты: в горле нарастал ком, а слюна была готова ручьём потечь изо рта.

Я заставил себя сглотнуть вязкую субстанцию и плотно прижал кулак к губам.

– Опасно, – шепнула Софи, чуть наклонившись ко мне. – Есть риск, что ты не выдержишь ритуалы Рингов. Тадеуш знает это.

Император внимательно за мной наблюдал.

– Ну так что, Теодор? – поинтересовался он, не сводя с меня тусклых и цепких глаз. – Ты снимешь Печать прямо сейчас и поклянёшься, что пройдёшь ритуалы наравне со всеми остальными наследниками? Иначе уезжай восвояси. Туда, откуда ты приехал, беглый принц. Ринги откажут тебе в своём покровительстве, ты будешь изгнан из рода навсегда и уже не приблизишься к этому дворцу.

Софи передёрнула плечами и отвернулась.

Я глянул на Тадеуша (а тот уже порядком расплывался в моих глазах, превращаясь в красно-золотистое пятно).

– А кто остальные наследники? – спросил я.

Тадеуш ответил не сразу.

Он снова выдержал паузу, но уже не такую долгую.

– Никакого секрета нет. Кроме тебя, наследников ещё двое. И один из них находится здесь. Это Георг, сын Фердинанда. Сам Фердинанд отрёкся в пользу сына. А второй наследник приедет завтра утром. Я его сам вызвал. Всё это время он жил в имении на берегу Сабасского моря, около Юни-Порта. Его мать – моя старшая дочь Аннели. Она вдова и давно пострижена в монахини, но её сын – полноценный наследник. Ему девятнадцать, его имя Матиас. Этого тебе достаточно, чтобы принять решение?

Я опять сглотнул собравшуюся во рту слюну, насильно протолкнув ком в глотку, и выдавил:

– Мне нужно больше узнать о ритуалах Четырёх Искушений.

– Вот как? Ты настолько осторожный, мой мальчик? Никогда за тобой такого не замечал.

Тадеуш поднял руку, и боковая дверь в зал мгновенно открылась.

На пороге бесшумно возник агент Ховард.

– Первое. Пригласите сюда капитана Грандж, – приказал император. – И второе. Распорядитесь, чтобы подали чай.

Ховард кивнул и быстро вышел, но я успел заметить, как он побледнел, услышав о капитане.

Тадеуш опять обратился ко мне.

– Мой дорогой Теодор, – терпеливо произнёс он, – подробности о ритуалах ты узнаешь лишь в одном случае: когда дашь клятву. Только тогда имперский инструктор, капитан Грандж, расскажет всё, что нужно знать.

Боковая дверь опять открылась, и в зал вошли три камердинера с подносами. Слуги неторопливо и даже торжественно поставили гостям чайные чашки на блюдцах и несколько чайников. Удалились они так же неторопливо и торжественно.

Как только камердинеры вышли, в зале появилась девушка.

Невысокая, с вымуштрованной солдатской выправкой, в синей военной форме, с пустыми ножнами на поясе и кобурой (видимо, оружие, как и я, она сдала перед тем, как войти). Её светлые волосы были собраны в тугую шишку, а козырёк фуражки натянут на самый лоб.

Надо же.

Теперь её называют «капитан Грандж», а раньше она была всего лишь Ребеккой Грандж, которой не повезло попасть в столичный приют для безродных вместе со мной.

***

На меня Ребекка даже не взглянула.

Она вообще ни на кого не обратила внимания, только на своего начальника.

Предстала Ребекка такой же красивой, как когда-то, с нежным полудетским лицом и большими распахнутыми глазами. Совсем не похожая на то существо, с которым я дрался в больнице для душевнобольных.

А ведь именно Ребекка нещадно пытала и в конце концов убила Бена Баума, камердинера Бернарда и Гарпию Кай. Тогда я подумал, что Ребекка растеряла остатки человечности. Но нет. Сестра будто вернулась на полгода назад и стала такой же, какой была раньше. По крайней мере, внешне. А вот что творилось у неё в голове, оставалось лишь догадываться.

– Капитан Грандж, – обратился к девушке Тадеуш, – вы готовы проинструктировать наследников рода Рингов насчёт ритуалов Четырёх Искушений? Вы готовы подготовить и сопроводить их при прохождении ритуалов? Конечно же, когда наследники дадут клятву подвергнуться этим ритуалам.

Ребекка кивнула, с готовностью и по-солдатски.

– Да, мой император.

И даже голос у неё был прежним. Мягким, чуть с хрипотцой.

– Что ж, капитан Грандж, – кивнул Тадеуш. – Представляю вам и остальным присутствующим полноправных наследников рода Рингов, которые здесь присутствуют. Встаньте те, кто клянётся!

После его слов незамедлительно поднялся Георг, высокий, в парадной форме, с надменностью в глазах – бледнорожая и холёная выскочка.

– Клянусь, мой император! – отчеканил он.

Ребекка глянула на Георга. На её лице не отразилось ничего, кроме безразличия и готовности делать всё, что ей скажут.

Настал мой черёд хоть как-то среагировать на вызов Тадеуша, а я даже встать не мог. Казалось, если пошевелюсь, то случится что-то паршивое: либо я завалюсь в обморок, либо мой несчастный желудок не выдержит и вывалит всё, что я сегодня съел на завтрак.

– Всё сложно, господа, – тихо-тихо сказал я. Так, чтобы услышала только Софи, сидящая справа от меня.

Она услышала и едва заметно кивнула, но пока не предприняла никаких действий – слишком много людей сейчас за мной наблюдали.

– Теодор? – напирал в это время Тадеуш. – Ты передумал?

Я покосился на Ребекку, а она, оказывается, тоже на меня смотрела.

Наши взгляды встретились.

Сестра поджала губы, её глаза распахнулись шире, ресницы дрогнули – она будто безмолвно умоляла меня о помощи. Этого хватило, чтобы я нашёл в себе силы подавить телесную слабость. Именно сейчас у меня появилась реальная возможность остаться во дворце и вытащить Ребекку из всей этой имперской заварушки. И чёрт с ними, с ритуалами. Не такое дерьмо разгребал.

Я поднялся и произнёс твёрдо:

– Клянусь, мой император.

Ребекка медленно моргнула и сразу же отвела от меня взгляд, затем снова посмотрела на Тадеуша, а тот заулыбался и взял блюдце с чашкой чая.

– Что ж, наследники, ваша клятва принята при свидетелях.

Я покосился на Георга, тот – на меня. И мы одновременно сели в кресла.

Это случилось очень вовремя, потому что Печать жгла теперь не только мою руку, но и всю правую сторону рёбер, половину лица и даже ногу. Пришлось скособочиться, будто меня свела судорога, сжаться и стиснуть зубы.

Правым ухом я ничего уже не слышал – там ровно и звонко шумело. Внутренности покалывало.

Почему-то представилось, как внутри меня копошатся тысячи мелких тварей – тех самых пауков, изображённых на перстне. Что они множатся внутри меня, а их тельца трутся друг о друга и елозят в слизи, что они перестукивают и толкаются, шуршат и заполняют желудок, лёгкие, глотку, носятся по языку и нёбу, рвутся наружу. Рвутся так неистово, что их чёрные лапки уже видны между моих стиснутых зубов…

– Теодор, ты готов снять Печать и передать её на хранение в городской Музей Искусств? – Далёкий голос Тадеуша напомнил мне, что я всё ещё нахожусь в зале для переговоров.

Проблема была в том, что снять Печать простым движением я не мог. Не мог, хоть палец отрезай…

Тут вдруг Софи громко охнула, и в ту же секунду мой правый локоть окатил кипяток.

Чёрт возьми! Софи опрокинула на меня чайник!..

Загремело стекло, горячая жидкость полилась на стол. Женщина тут же вскочила и кинулась ко мне с извинениями. Обхватила моё запястье обеими руками.

– Боже! Прошу простить меня, мой принц! Ох, это всё моя нескладность… я так виновата, так виновата. Боже!

Как ни странно, одна резкая боль мгновенно перебила другую. Мне разом полегчало, хоть локоть и горел от кипятка.

– Вызовите врача! – выкрикнул Тадеуш. – Капитан Грандж!

Ребекка поспешила исполнить приказ и выскочила из зала за врачом.

– Не надо врача, – отказался я. – Всё в порядке.

Мне даже говорить стало легче, тошнота прошла, картины с пауками исчезли из сознания.

Софи тем временем уже сжимала мне не запястье, а ладонь.

– Ох, мой принц… мне так жаль, так жаль…

В это время её проворные пальцы медленно снимали Печать с моей руки. Я чувствовал, как перстень скользит по коже, мрак в голове рассеивается, и боль уходит. Ещё чуть-чуть… совсем немного осталось…

– Нет, нужен врач! – настаивал Тадеуш. – Ховард!

Пока император отвлёкся, Софи стянула с моей руки треклятый перстень. Затем сунула мне его в кулак и отпустила руку, ещё раз извинившись.

И только сейчас я заметил, что Георг внимательно за мной наблюдает. Судя по его довольной ухмылочке, он догадался, что снять Печать самостоятельно я не в состоянии.

***

Переговоры завершились минут через пятнадцать.

Печать Рингов с торжественным караулом была выслана в Музей Искусств. Реликвию отправились сопровождать и стеречь представители Рингов, Орриванов и Скорпиусов.

Тут всё прошло, как и обещал Тадеуш.

Делегация из Ронстада выехала обратно, но попрощаться мне ни с кем не довелось. Перед уходом Софи успела лишь сжать мой локоть и прошептать:

– Изучи Четыре Искушения и не потакай слабостям. Я скоро отправлю тебе помощь. Жди.

Картеж Орривана уехал. Я же остался во дворце на официальных основаниях, как и хотел.

Мне, конечно, ещё предстояло хлебнуть дерьма в этом самом дворце, зато Ребекка была рядом, а значит, появился шанс выяснить, куда она спрятала четвёртую Печать – ту, что со скорпионом. Правда, пока не представилось ни единой возможности обмолвиться с сестрой. Ребекка покинула зал переговоров, и больше я её не видел.

В сопровождении пятерых камердинеров мне пришлось отправиться в «покои» – именно так теперь для меня называлась спальня. Ну а слугам, похоже, приказали не помогать мне, а оберегать от меня дворец и всех его обитателей, пока я хожу по коридорам.

Их, кстати, было столько, что не укладывалось в голове.

Коридоры, залы, гостиные, чайные комнаты, лестницы, галереи, оранжереи, зимние сады, опять коридоры, опять залы, опять лестницы – и так до бесконечности.

Будучи Теодором Рингом, я должен был отлично ориентироваться во всей этой роскоши, знать каждый уголок дворца, все входы и выходы, где столовая, где спальни родственников, где общая гостиная и где, в конце концов, тронный зал.

У меня же голова шла кругом.

Я следовал за старшим камердинером, с ужасом понимая, что потерял контроль над маршрутом уже на пятидесятом коридоре по счёту. Меня будто специально вели по лабиринту, чтобы ещё больше запутать.

Наконец на третьем этаже мы вышли в широкий коридор, украшенный белоснежными статуями воинов с мечами. Из коридора вели три двери.

Указав на крайнюю правую, старший камердинер произнёс:

– Ваши покои, мой принц. Горничные не сдвинули ни единого предмета в ваше отсутствие, лишь ежедневно делали уборку. Если вам что-то понадобится, любой каприз, любое желание, то позвоните в колокол у кровати. Ужин будет в семь часов, в главной столовой. Не опаздывайте. Император Тадеуш не любит, когда опаздывают к ужину. Проводить вас в ваши покои, мой принц?

– Тут два шага пройти, – усмехнулся я. – Думаю, я справлюсь без твоей помощи, дружище. Лучше скажи, как тебя зовут?

Камердинер едва заметно повёл бровями, будто удивился тому, что принц интересуется именем слуги, но отреагировал спокойно и даже доброжелательно:

– Элиот, мой принц.

– Ладно, Элиот. Свободен. – Я подошёл к двери. – Если что, буду звонить в колокол. Будь наготове.

Камердинер поклонился.

– Как скажете, мой принц.

Я дождался, пока все пять камердинеров во главе со старшим покинут коридор, и только после этого толкнул дверь в спальню Теодора Ринга.

Хорошо, что вошёл я не сразу, а по старой привычке задержался на пороге.

Если б поспешил – был бы уже нежилец.

Из полумрака спальни кто-то запустил в меня кинжалом. По левому уху чиркнуло лезвие. Оружие пронеслось мимо и ударилось позади меня в одну из статуй.