Сборник произведений

Серость

Я открыл глаза, в голове был странный шум. Перед взглядом была серая пелена. Начиная вставать, протёр свои глаза. Всё это очень странно. Голова не болит, хотя она же…

Тут же ощупал себя всего, чтобы понять. Нет, всё на месте, хотя мне почему-то кажется, что моя голова должна просто ужасно болеть, но этого не было. Уже поднявшись на ноги, огляделся вокруг. Никогда не был в подобном месте. Перед глазами и впрямь был слабоватый серый туман. А вот за ним… Я вгляделся в даль. Почти ничего не видно вокруг, лишь серая земля под ногами и никакой растительности, даже ни одного намёка на её существование.

Стало ясно, что надо разобраться, где же я нахожусь. Надо поскорее выйти из этого странного тумана. Пока шёл сквозь мглу, начал задумываться. Как я здесь очутился? И почему у меня такое ощущение, что голова должна ужасно болеть, хотя этого не было?

Разгоняя воздух пред собою руками, я надеялся, что побыстрее смогу выбраться из этого непонятного места. Так, стоп. Начинаю припоминать. Я шёл в своём городе на работу. В моих ушах играла музыка из наушников, такая ритмичная, что даже мои ноги шли в такт. А голос приятно напевал про чудесную жизнь… Так, телефон, эта музыка звучала из него. Руками ощупал себя и не нашёл ничего, вообще ничего. Ни телефона, ни других вещей в моих карманах.

Ну, видимо, всё это я потерял или выронил. Неважно, это всего лишь вещи, их можно будет потом купить снова. Но что было дальше? Я шёл и даже подпевал приятному голосу из наушников, как произошло… Точно, был большой и чёрный внедорожник, который мчался в мою сторону. Я лишь краем глаза заметил его, а дальше? Я задумался, слегка почесал голову и вдруг вспомнил. Дальше был удар. Из-за которого я оказался на капоте этого внедорожника. А что было потом? Не помню. Дальше в памяти лишь пустота и ничего более.

Это что получается? Я умер или лежу без сознания посреди дороги, на которой меня сбили? Да нет, такого не должно быть. Если я умер, где же свет в конце коридора? Ну или его подобие? Ничего такого не было, лишь серая земля и такой же туман вокруг.

Но я же всё чувствую. И с этими мыслями ткнул себе в щёку. Да, ощущение прикосновения есть. Тут же вспомнилась цитата: «Пока ты чувствуешь боль – ты жив…». Значит всё это мне кажется.

С этими мыслями я ускорился и перешёл на бег, чтобы быстрее покинуть эту серую темницу.

Уже через какое-то время я заметил, что туман начинает рассеиваться, что он вот-вот кончится. И я надеялся, что моему взору откроются знакомые пейзажи или строения родного города. И вот туман стал совсем блёклым. Я в надежде закрыл глаза и начал думать, что это всё дурной сон и скоро я буду дома. Пока бежал с закрытыми глазами, начал обратный отсчёт.

Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три….

Тут моя нога запинается о другую ногу. И моё тело, продолжая движение вперёд, летит на серую землю. Успеваю открыть глаза и подставить обе руки, чтобы смягчить удар. И вот удар. Больно, наверное, обе кисти в кровь стёр, пока ехал по земле. Немного отряхнувшись, оглядел свои руки. Было больно, но крови на них не было. Что же это такое? Я встал и обомлел от ужаса.

Вокруг меня уже не было тумана, но перед взором открылась другая картина. До самого горизонта раскинулась бескрайняя серая пустошь. Над ней висело такое же безжизненное солнце. Оно было огромным, но тепла от него не ощущалось совсем. Я огляделся, чтобы увидеть хотя бы что-нибудь. Но вокруг была лишь серая и безжизненная пустошь с таким же солнцем над ней.

Ни одного дерева, ни одной травинки и ни одного живого существа в радиусе моей видимости. Что же это всё такое? Где я очутился? И как отсюда выбраться?

Я решил бежать, бежать в любую из сторон, пока что-нибудь не найду, а может кого-нибудь? Ноги мои несли меня, дыхание сбивалось, но сдаваться было ещё рано. Я не знал, сколько я уже бегу, но никаких изменений вокруг не было. Всё также, серая пустошь и ничего более.

Я остановился и упал на землю без сил. Перевернувшись лицом к небу, подумал, что мне конец. Стало невыносимо грустно от ощущения полной безысходности. С этими мыслями я уснул.

Не знаю, сколько я проспал, но проснулся со странными мыслями. И, оглядевшись вокруг, увидел всё ту же серую пустошь. Защемило в груди от осознания того, что это всё мне не приснилось. Захотелось заплакать, но слёз в глазах не оказалось, и от этого стало ещё поганее на душе. А когда в последний раз я пускал слезу? Уже даже и не вспомнить.

Решил снова встать и продолжить свой путь, нельзя сдаваться, какой бы трудной не оказалась ситуация вокруг. Я встал и, стряхнув с одежды грязь, побрёл дальше.

Не знаю, сколько уже длится мой путь. Минута? Или час? Может больше? Я не знаю, времени я не ощущаю совсем. Но вдруг я заметил странную тень впереди. Я тут же поспешил. Приближаясь, узнал, что это тоже человек и он тоже идёт куда-то. Но лица его не было видно, и я постарался нагнать его. Поравнявшись с ним, я положил руку на плечо и сказал:

– Извините меня…

Обернувшись, путник застал меня врасплох. Под капюшоном его плаща было человеческое лицо, но оно как будто начало меркнуть. Путник же, посмотрев в мою сторону пару мгновений, отвернулся от меня и уже собирался продолжить свой путь дальше. Но я не мог его отпустить дальше, надо узнать, где же мы и что происходит?

– Простите меня ещё раз…, – продолжил я. – Но скажите, пожалуйста, где это мы находимся?

Путник повернулся ко мне и лицом полным страдания произнёс:

– Мы, ты, я… Находимся нигде и везде одновременно…

Голос его был очень тихим и слабым. Но я хотел выбраться отсюда и решил продолжить опрос:

– Что это значит ваше нигде и везде? И как отсюда выбраться?

Путник лишь слегка стряхнул мою руку со своего плеча и продолжил:

– Мы нигде и везде одновременно. Это конец пути. И выхода отсюда нет.

Его слова отдались болью внутри меня. Это что же такое он говорит? Как же не выбраться? Ведь меня там ждут…

– Простите меня за невежливость, но что тогда нужно делать дальше? – спросил я и понадеялся, что его последующие слова принесут утешение моему сердцу. Но следующая его фраза снова ввела меня в ступор:

– Тут ничего делать не придётся. Теперь здесь существуешь лишь ты и никого более. Подумай, вспомни всё, что в твоей жизни произошло. Какие действия ты совершал. Чем больше свершений, тем дольше ты сможешь пробыть тут.

– А что же будет потом? – не стерпел я. На что мне последовал ответ:

– А дальше наступит конечная фаза пребывания тебя здесь.

– И что же влечёт эта фаза за собой?

– А это сможешь узнать лишь ты…

После этой фразы он ткнул мне в грудь и уже собрался идти дальше, но я решил задать последний вопрос:

– Простите, но я не узнал вашего имени.

Путник обернулся и ненадолго скинул капюшон, где было еле видимое очертание его головы, но лица почти не было видно.

– Я – Тэмуджин, или как все меня называли – Чингисхан. Но моя история подошла к концу. Запомни, чем больше свершений тобой было сделано, тем дольше ты сможешь оставаться здесь…

После этих слов он накинул капюшон на голову и продолжил свой путь. Он оставил меня с кучей вопросов, но я ничего не мог ни сделать, ни понять. Что же он хотел этим сказать? Надо помнить свои деяния? Что это может значить? И почему он так чётко назвал своё имя? Я посмотрел в даль, провожая взглядом фигуру путника…

Это был Великий Чингисхан, предводитель татаро-монгольского ига… И всё… На этом мои познания в истории заканчивались… А как же зовут меня? Что же сделал я за свою жизнь? Помню лишь только, что работал в офисе и жил один в съёмной квартире в том же городе… А друзья, родные? Были ли они у меня?

Полностью погрузившись в эти мысли, я продолжил уже мой путь. Только чем дольше я шёл, тем больше понимал, что свершений в моей жизни не было. После смерти меня никто не вспомнит, что там говорить, даже я сам не помню свою жизнь…

И всё это значит, что я прожил свою жизнь зря?

Не знаю, сколько времени прошло. Минута? Десять? Час? Месяц? Год?

Но я всё также шёл и пытался осознать, кем же был я… Пока не посмотрел на свои руки. Их уже было почти не видно. Значит, вот как я встречу свой конец. Просто исчезну, не оставив и следа о своём существовании… Чтобы не потерять себя, надо сиять аки звёзды в небе, но я же блёк на фоне других людей. Значит ли это, что меня и не было никогда? Хороший вопрос, но ответа на него я уже никогда не узнаю…

Без следа позади

Ты так сладко спишь под ярким блеском луны,

И в ночной тиши какие снятся тебе сны?

Возьму твою ладонь, прижму к своей щеке.

Ах, знала б ты, как тяжко сидеть и ждать рассвета мне…

Я сидел у изголовья кровати, где лежала моя девушка Елена. Глаза её были закрыты. Мне оставалось только сидеть и ждать, когда она проснётся. Первые лучи солнца заскользили по её лицу, переливаясь всеми цветами. Такая игра света вызвала у меня непроизвольную улыбку. Сразу вспомнилось, как мы с Леной познакомились…

Я вырос в детдоме. Воспитатели говорили, что у меня нет родных родителей и поэтому за мной приглядывают в этом месте. В один из дней мы пробегали с мальчишками по коридору и заметили, что в главном холле происходит что-то интересное. Я увидел, что к нам заводят новенькую. Это была девочка лет восьми, с прекрасными светлыми волосами и небольшой родинкой под правым глазом. Она тогда выглядела очень расстроенной и не шла на контакт с кем-либо. Уже после я узнал от воспитателей, что её родители погибли в автомобильной катастрофе и теперь у неё не осталось никого. Обдумав это, я решил, что надо подбодрить девчонку.

В обеденный перерыв я подсел за стол рядом с ней, чтобы познакомиться:

– Привет, меня зовут Макс!

Ответа не последовало, но я не был намерен так просто сдаться.

– Сегодня вечером мы идём играть в футбол во дворе. В нашу команду нужен ещё один человек. Ты же составишь нам компанию?

Она молчала. Я заметил, как задрожали у неё руки. Пальцы ненадолго ослабили свой хват, и ложка полетела прямо в тарелку с супом. Суп расплескался и залил все вокруг, а кусок капусты волшебным образом плюхнулся девчонке точно на нос. Стало заметно, что её глаза начали наполняться слезами. Я быстро среагировал и, взяв салфетку, убрал еду с её лица, затем сказал:

– Впервые вижу, как из-за капусты девчонка слёзы пускает!

И после этой фразы засмеялся. Глядя на меня, она тоже улыбнулась и начала хохотать. После небольшой весёлой паузы эта девчонка протянула мне руку:

– А меня зовут Лена!

Я не стал тянуть избушку за её курьи ножки и, протянув в ответ руку, пожал её.

– Приятно познакомиться!

Вот так мы с Леной познакомились. Мы несколько лет дружили. В один из дней ей попался в руки какой-то модный журнал. На его страницах красовались девушки в шикарных платьях, и Лена загорелась идеей, что хочет так же модно одеваться. В детдоме, разумеется, у неё это не получалось. Но вот после того, как мы «вышли в люди», всё изменилось.

После детдома мы пошли учиться: я на сварщика, а она – на швею. За несколько лет, проведённые вместе, мы с ней очень сблизились и решили жить вместе. Со временем я стал более вспыльчив, а Лена стала любительницей потранжирить наш общий бюджет на себя. В эти периоды она могла спустить все деньги на одежду из новой «линейки» очередного модельера. Порой приходилось даже перебиваться в еде. Когда Лена тратила всё без моего ведома, я начинал злится на неё. На этой почве мы часто ругались, но руку на неё я никогда не поднимал, я ведь любил её.

Прошло уже три с половиной года, как мы живём с ней вместе. В последний год разговоры у нас заходили про свадьбу и про детишек, но я всё не был готов к такому. Хотя теперь, мне кажется, что стоит поговорить с ней об этом, когда она проснётся.

Я всё сидел у изголовья кровати, где лежала моя Лена, и не мог налюбоваться тем, как же она красива. А теперь, когда лучи солнца заиграли в её волосах, так вообще не оторвать глаз.

Тут мне в голову пришла интересная идея. Лена очень любит кофе. Может мне сварить для неё чашечку этого бодрящего напитка, и от чарующего аромата она проснётся?

Я тут же помчался на кухню и, будучи уверенным в своей идее, поставил чайник на плиту. А может быть ещё приготовить её любимые вафли?

На всё про всё у меня ушло минут двадцать, может двадцать пять. К моему приходу Лена всё также лежала на кровати. Я решил, что поманить её ароматом кофе – хорошая идея. Но только это не подействовало. Расстроившись, я сел и сам выпил этот кофе.

Вновь посмотрел на неё и подумал, что если немного принарядить её, то может Лена, проснувшись, обрадуется?

В прихожей взял её любимый шафрановый шарф. Он так замечательно на ней смотрелся. Подойдя к Лене, увидел, что по её лицу ползёт наглая муха, и быстро отогнал это членистоногое от моей любимой.

Я аккуратно приподнял её голову и повязал чудный шарф на шею Лены, чтобы скрыть страшные, синие следы…

Намедни, днём ранее

Мы только пришли из торгового центра с полными сумками вещей и продуктов. Лена как-то умудрилась потратить все свои деньги на косметику и ещё часть моих средств ушло на новые туфли с платьем. Я был на взводе.

Лена сняла свой шафрановый шарф в прихожей и обратилась ко мне:

– Знаешь, Макс, а ведь мы ещё не купили мне новый телефон.

– У нас пока нет на это денег, – нервно ответил я.

– Но ты же обещал купить мне новую модель. У моего уже камера плоховата. И вообще мой телефон уже старый. Я хочу новую модель!

Мы сели на кровать в спальне, а Лена всё не унималась:

– Вот ты всё этим сварщиком работаешь на этом дурацком заводе. А у Катьки парень бизнесом занимается и много зарабатывает.

– И что ты этим хочешь мне сказать?

Такие разговоры возникали у нас нечасто, но обычно ничем хорошим это не заканчивалось.

– Я же говорила, что тебе надо поискать другую работу, а то с этой тебя никогда не бывает дома. Кому же обо мне заботиться?

– Ну, пожалуйста, не начинай, Лена. Я же тебе говорил, что мы сейчас пытаемся закончить очередной заказ. Наш мастер сказал, что мы все неплохо получим, но для этого надо работать. Ты же знаешь, что я тебя люблю и делаю это всё ради тебя, ради нас с тобой.

– Ну, не знаю. Мне вот подруги говорят, что ты колхозный лох и что зря я с тобой связалась.

От нарастающей ярости у меня внутри всё разгорелось.

– Это я колхозный лох? Нет! Всё, что у нас сейчас есть, получено моим непосильным трудом. А ты всего лишь жалкая дура, которая работает швеёй.

– Не смей называть меня дурой!

После этих слов Лена отвесила мне неслабую такую пощечину.

– Подруги были правы, когда говорили, что ты лох, от тебя надо уходить и начинать новую, лучшую жизнь, а то…

Дальше я уже не слушал. От ярости глаза налились кровью и уши заложило. Я схватил Лену за её шею и начал сжимать мою хрупкую любимую женщину.

– Я не хочу, чтобы ты говорила так обо мне! – закричал я ей в лицо, пока она жадно хватала ртом воздух. Её руки начали бить по моим, ногтями она принялась царапать моё лицо. А я хотел, чтобы она замолчала и не говорила про меня эти гадости. Глаза Лены были полны ужаса, но я не останавливался. Из хрупких ручек выпал телефон. Я краем глаза заметил, как он упал на пол и разлетелся на части. Руки у моей любимой перестали оказывать сопротивление и повисли плетьми. В Лениных глазах я смог увидеть своё отражение и лишь тогда с ужасом осознал, что же я сделал.

Нет, нет, нет.

Она всего лишь уснула. Сейчас я помогу ей лечь поудобнее, и у нас снова всё наладится…

Антреприза

И вот Апофеоз нашего спектакля. Сначала в зрительном зале стояла гробовая тишина, затем раздались аплодисменты! Все зрители в диком восторге. Вставая с мест, они взрывают зал бурными овациями. На сцену летят букеты цветов. Замечаю, что в ложе сидит мэр нашего города и безудержно хлопает в ладоши.

Вот он, мой первый апофеоз. Я стою на сцене и еле сдерживаю слёзы радости. Никогда не думал, что у меня получится добиться успехов в актёрской игре. И всё-таки мне повезло оказаться на этой сцене. Вот он! Мой час славы. Я добился этого.

За несколько месяцев до

Меня зовут Михаил. Я выпускник государственного театрального института. По окончании у меня были планы устроиться в театр и реализовать свою давнюю мечту – выступать на сцене.

Но шли месяцы. Ни один театр в моём городе не принимал меня. В одном сказали, что у меня рост не тот, какой им нужен. Во втором, что голос не поставлен, и следует обратиться к ним, когда я исправлю всё это. Ну и так далее.

Жить приходилось в съёмной квартире. Шли месяцы, а работу достойную мне так и не получилось найти. Приходилось соглашаться на очередную халтуру, чтобы оплачивать проживание и пропитание. Девушка, с которой я жил, ушла от меня. Сказав напоследок: «Не хочу связывать свою жизнь с таким неудачником, как ты». Её слова ранили меня в самое сердце. Неделями я не мог найти себе места, и, чтобы хоть как-то отвлечься, работал, не покладая рук.

Можно было уехать обратно к родителям в деревню. Но я приехал сюда, чтобы стать актёром, и, пока я не получу хоть какую-то роль в театре, даже не стоит возвращаться домой.

Сейчас я работал на очередной халтуре – в доставке еды, и после выполненного заказа направлялся к следующему адресату. Стоя на остановке, увидел небольшую рекламку. В ней говорилось: «Антреприза Синельникова ищет актёров для новой постановки. Если вы актёр или хотели бы им стать, то обязательно приходите к нам». И внизу приписка: «Ждём всех, даже не владеющих актёрским мастерством».

Разглядывая рекламку, я чуть было не пропустил свой автобус. Перед тем как залететь в салон транспорта, решил сорвать её и уже после работы подумать над этим предложением.

Вернувшись домой, у меня уже не осталось сил даже на то, чтобы сходить в душ. Я, почти не раздеваясь, упал на кровать и провалился в царство Морфея.

Утром меня разбудил звонок телефона. Мельком взглянув на экран, увидел, что звонит владелец квартиры. Я ответил, затем последовал голос:

– Алло, Михаил?

– Да, здравствуйте.

– Тут такое дело, Михаил…. Со следующего месяца я повышаю вам квартплату.

У меня душа ушла в пятки. Как? Я еле свожу концы с концами, а тут такая новость. Но, подавив своё возмущение, спросил:

– А почему?

– Я как-то заходил к вам, чтобы забрать свои вещи. И увидел, что почти во всех комнатах царит полный хаос. Мусор лежит то там, то тут. Куча одежды разбросана повсюду. А про гору посуды, которая копится на кухне, я вообще молчу.

– Но, а почему Вы приходили в квартиру без моего ведома, ведь я…

Мне не удалось закончить фразу, немного взбудораженным голосом владелец прервал меня:

– Хватит тут задавать вопросы! Мне очень не понравилось состояние моей квартиры. И либо вы увеличиваете оплату и продолжаете так жить, либо через 30 дней, согласно нашему договору, вы съезжаете.

– Но как же…

– Я же сказал, что хватит уже задавать дурацкие вопросы. Срок вам на раздумья – два дня. После жду вашего звонка с ответом.

В телефоне послышались гудки. Моё сердце бешено застучало, паника нарастала. Что делать? Откуда взять лишние деньги на оплату? У меня даже никакой заначки нет, ведь всё уходит на то, чтобы тихо существовать здесь. А теперь это всё будет разрушено, лишь из-за одной прихоти этого козла.

Я сел на диван, обхватив голову руками. Надо попробовать сегодня взять дополнительную смену, и, видимо, забыть на время про сон. И про еду тоже можно будет не переживать. Ведь на неё у меня просто не останется средств.

Осознав весь этот кошмар, я быстро начал собираться на работу. Надевая куртку, я увидел в прихожей вчерашний буклет. Надо будет сходить туда и узнать, что там такое. Но это будет потом, а сейчас пора выдвигаться на заработки.

Закончив с работой, этим же вечером, я снова вспомнил о рекламке. Адрес театра был в 40 минутах ходьбы от того места, где я сейчас находился, и я решил пройтись до него. Как же прекрасен вечерний город! Дороги уже почти опустели, нет ни автомобилей, ни людей. Я поднял голову, но из-за света мегаполиса звёзд не было видно. А как же было хорошо в родной деревне: ляжешь во дворе и любуешься ночной красотой небосвода.

По пути начал замечать, что ухожу всё дальше, в незнакомый мне район. И даже не понял, как оказался возле здания, которое было изображено на рекламке. Само строение ничем не выделялось: не было ни помпезности, ни украшений. Общие черты театра в нём проглядывались. Я волновался, но, поборов свою неуверенность, всё-таки открыл дверь и вошёл в здание.

Внутри всё выглядело так же скромно. Полагаясь на интуицию, я открыл ещё одну дверь и попал в зрительный зал. Там проходила какая-то репетиция. Услышав мои шаги, из партера на меня обернулся мужчина. Он тут же скомандовал людям на сцене:

– Продолжайте, я сейчас подойду.

Затем направился в мою сторону. Мужчина был худощавого телосложения, слегка прихрамывал на левую ногу, а в левой руке держал трость, на которую опирался при ходьбе. Я решил не скромничать и заговорил первым:

– Здравствуйте! Я пришёл по объявлению.

Из-за света софитов, которые были установлены на сцене, мне до сих пор не удавалось хорошо разглядеть этого мужчину. По всей видимости, именно он был режиссёром. Сделав ещё два шага, мужчина остановился и произнёс:

– Прекрасно! Прекрасно! Наш театр рад видеть новых гостей в своём зале. И, простите меня за грубость, я забыл представиться. Зовут меня Виктор Синельников.

После сказанного он сделал небольшой поклон, в знак приветствия. Я же не заставил себя долго ждать и, повторив этот же жест, сказал:

– Меня зовут Михаил Иванов. И я хотел бы узнать о работе в вашем театре.

Виктор Синельников сделал ещё два шага вперёд, и теперь я мог разглядеть его лицо. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. Седина, которая покрывала его голову, уже почти справилась со своей работой, и только часть чуть тёмных волосинок свисала у висков. По лицу Виктора Синельникова, можно было понять, что мужчина много повидал в своей жизни. Через его правый глаз проходил шрам, небольшой, но достаточно глубокий, чтобы сделать зрачок белёсым. Но не успел я рассмотреть его, как режиссёр с приглашающим жестом сказал:

– Это хорошо! Пойдёмте присядем в партере, посмотрим на репетицию, а заодно обговорим причину вашего прихода.

Мы не спеша прошли и сели на кресла в первом ряду. Репетиция на сцене продолжалась. Люди стояли на подмостках с текстами в руках и разучивали свои роли. Меня это всё ужасно вдохновляло. Я хотел быть там с ними, а не сидеть в партере. Но тут режиссёр заговорил:

– А знаете ли вы, что этот театр я построил почти собственноручно?

Я отрицательно покачал головой. Тогда Виктор Синельников продолжил:

– Когда-то это был старый и заброшенный склад. Я увидел в нём потенциал. И когда зашёл внутрь, то перед моим взором предстал театр. Я должен был вдохнуть в эти развалины новую жизнь. И на всё это ушло целых семь лет.

Он вздохнул, как будто с сожалением, но продолжил:

– Сначала возникали сложности с самой стройкой. Дальше мне пыталась помешать наша городская администрация. Им чем-то не угодила моя идея. Но вроде только с ними получилось наладить контакт, как меня начали «душить» проверками. Раз за разом мне выносили очередные замечания, которые за собой тянули огромные суммы. И вот после долгих семи лет, у меня наконец-то получилось со всем этим покончить. А теперь же…

Он привстал с места и, разводя руками по сторонам, сказал:

– А теперь же я хочу поставить такую постановку, чтобы весь наш город, а может и вся страна прознала про мою антрепризу.

Тут он повернулся ко мне и немного сконфуженно сказал:

– Простите, я всё про себя и про мою антрепризу. Давайте теперь о Вас поговорим. Для начала, Вы же пришли ко мне, чтобы попробовать себя в актёрском мастерстве?

– Да! – выпалил я. – Я очень давно мечтаю стать настоящим актёром. И даже выучился в нашем государственном театральном институте. Но по профессии до сих пор не получалось нигде устроиться. Поэтому работаю, где придётся. Только для того, чтобы прокормить себя и иметь крышу над головой. Но сейчас настали плохие времена, работая почти сутки напролёт, я еле-еле свожу концы с концами. Поэтому простите сразу за такой вопрос, но как у вас с оплатой?

Было безумно стыдно сразу спрашивать о деньгах, но без них меня просто выгонят со съёмной квартиры, и придётся искать новое жильё.

Только теперь я заметил, что Виктор Синельников всё это время очень внимательно смотрел мне в глаза, так, словно пытался вглядеться в мою голову. Но скоро он нарушил неловкое молчание, обратившись к актёрам на сцене:

– Делаем перерыв на сорок пять минут, затем я наблюдаю здесь всех снова.