Метка Де'кри: пережить отбор

Метка Де'Кри

© Екатерина Романова, 2017

© Оформление. Екатерина Романова, 2017

Файл для сайта ЛитРес

Все права защищены.Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена административная и уголовная ответственность.

Подобные действия на территориях стран подписавших международные конвенции по авторскому праву влекут административную и уголовную ответственность в соответствии с действующим законодательством этих стран.

Громыхнул гром, сверкнула молния. Погода в Сенсории странная какая-то стала. То дожди посреди лета, то град пойдет. Недавно вообще потряхивало. Землетрясение в наших-то краях?

– Ди! – взвизгнули мальчишки, вырвав меня из раздумий. Я сурово сдвинула брови, призывая их стойко перенести мою казнь.

Барабанная дробь нагнетала обстановку. Мне даже самой стало несколько тревожно. Лица челяди напряглись. Казалось, присутствующие даже дыхание затаили. Все ждали заветных «вжух» и «хрясь» после которых разразится гром аплодисментов, и немытая река разнорабочих растечется ручейками в разные стороны, удовлетворив необъяснимую потребность лицезреть чужую смерть. Или их забавляет вид подпрыгивающей по лестницам отрубленной головы? Как бы то ни было, сегодня я стала причиной, по которой половина Сенсории стеклась на центральную площадь. Даже представитель от графа Иктиона с самодовольной ухмылкой восседал на обитом бархатом стульчике. Сидел с таким видом, словно я лично с его блюда окорок утащила. Так бы и плюнула в наглую надменную физиономию.

Между тем поток моих рассуждений лился и лился, а топор палача никак не прерывал тяжких дум. Я даже обернулась посмотреть, все ли нормально с распорядителем казни. Он каменным изваянием застыл с занесенным наверх топором, и опускать его отчего-то не спешил.

За несколько часов до этого

– Иди наперехват! – в спину ударяли крики приближающейся погони.

Я неслась, как могла, подгоняя парней, но понимала, что от королевской стражи уйти не получится. Не в этот раз. Во всяком случае, всем. Поэтому, нырнув в очередной переулок, я схватила ребят за шкирку и, пока те растерянно хлопали большими от страха глазами, произнесла:

– Значит, так. Держите это и передайте матушке Фросинье, – от шока друзья не шелохнулись. Всунула сверток Брантону и продолжила: – Настоятельнице ни слова. Станут спрашивать обо мне – говорите, что не знаете ничего.

– Ди, мы не бросим тебя. Мы команда! Друг за друга горой!

– Вот и будем действовать, как команда! Малышам нужны эти продукты, вперед! – рыкнула я и для надежности поддала обоим пинка.

Бросив на меня растерянные взгляды, парни переглянулись и сначала неуверенно, а затем, услышав крики королевской стражи, со всех ног бросились вперед. Чтобы дать им возможность уйти, я с поднятыми руками вышла навстречу стражникам:

– Поймали, поймали, – улыбнулась лукаво, натянув кепку ниже на глаза. Пока гвардейцы оценивали обстановку и медленно меня окружали, я резко прижалась к земле и, оттолкнувшись изо всех сил, подлетела. Слабый магический трюк часто вытаскивал меня из передряг. Раскрыв рты, стражники следили за траекторией моего полета, и опомнились только тогда, когда по мостовой раздался стук моих ботинок с деревянной подошвой. Говорила я матушке-настоятельнице, что это хоть и практично, но выдаст меня с головой на промысле…

– Идиоты! – донеслось откуда-то раздраженное рычание.

Этот голос…

Свист магической плети едва не оглушил. Утратив возможность шевелить ногами, я треснулась лбом о пыльные камни закоулка, едва успев выставить перед собой ладони, чтобы смягчить удар.

Пришла в себя от холода. Первой медицинской помощью оказался стакан ледяной воды в лицо. С меня содрали кепку. Когда по моим плечам рассыпались каштановые пряди, отливающие медью, со всех сторон донеслись удивленные ахи. Стандартная реакция.

– Ты погляди. Оказывается, мы все время за бабой гонялись? А по одежде-то и не скажешь, что у нее что-то есть.

Чтобы убедиться, нахал сжал ладонью мою грудь и заявил:

– И правда, баба!

Положил вторую ладонь и тут я не выдержала – рванулась изо всех сил, клацнув зубами в паре миллиметров от шершавых пальцев наглеца. Мои-то руки в наручниках и за спиной, иначе бы непременно воспользовалась ими и тогда могла получить наказание прямо на месте. За посягательство на представителя власти.

Правосудие в Ла Эль Дероси всегда страдало, а уж в нашей Сенсории и подавно. Городишко на двадцать тысяч жителей, каждый из которых пытается выбиться в люди и переехать в Люмнию, а оттуда и в столицу, если повезет, утопало в коррупции и нищете. Чего-то достичь получалось лишь двумя способами: заключить выгодный брак либо дать нужному человеку взятку. Иных способов продвижения по карьерной лестнице или изменения судьбы не существовало. Точнее, был один, но совершенно невероятный. Если в тебе, да просит богиня за такую неслыханную дерзость, проснется способность использовать природную энергию и преобразовывать ее в магическую. Да, сильнейшим магам мира удалось обуздать ее, пустить по проводам и невидимым энергопотокам, но энергия лишь дает силу артефактам, делая их доступными для богатых людей. Использовать же силу магии непосредственно могут только адаптанты – люди, способные ее обработать и адаптировать под собственные нужды. Таких на все королевство насчитывалось не более десяти и меня в их числе, разумеется, не было.

– Вот ведь стерва! Да ты хоть знаешь, что тебя ждет?

– Казнь, – это слово произнесла со спокойной решимостью.

Казнь через отрубание головы за две буханки хлеба, копченого окорока и пуд гречневой крупы, чтобы дети в монастыре не умерли с голоду.

«В стране – экономический кризис, голод, разруха. Приходится урезать расходы и крепиться даже благородным сословиям. Мы понимаем вашу боль. Займитесь собирательством, работайте усерднее. Еды нет, но вы там держитесь!» – самодовольно вещал с рекламных экранов граф Иктион, смотритель наших земель, в том числе и покровитель Сенсории. Как показала инспекция одного из складов графа, ни голода, ни разрухи, ни тем более какой-либо нужды он не испытывал. В то время, как сенсорийцы умирали на улицах от истощения, в его амбарах покрывался плесенью хлеб и гнило мясо, что доставалось крысам, но не подданным графа.

– Понимаете, за что вас будут судить? – бесстрастно выводя на листке нужные фразы, и обращая на меня не больше внимания, чем на трещину в своем столе, дознаватель произнес полагающийся по протоколу вопрос. Его не в меру нахальный напарник сопел неподалеку.

– Понимаю, – уверенно кивнула. – За желание накормить детей.

На меня уставились два недовольных карих глаза, терявшихся на широком одутловатом лице.

– За нарушение пункта два параграфа один указа графа Иктиона от прошлого года! Кража из графских запасов считается преступлением против королевской власти и карается смертью.

Сделала вид, что прониклась. Какой смысл? Все равно мне отрубят голову, вне зависимости от дальнейших вопросов и моих ответов.

– Кто был с вами?

– Никого. Я проникла на склад одна, – соврала и глазом не моргнув.

– Вот как, – недовольно крякнул мужчина, отпив кофе. – А куда делись, – он склонился над протоколом и зачитал, – «две булки пшеничного хлеба, копченый окорок, пуд гречневой крупы и вяленый лещ?».

– Вяленого леща кто-то из ваших утащил. А остальное я съела.

– Съели? – посмотрев на меня, как на полоумную, переспросил дознаватель.

– Жрать хотелось, аж кишки сводило, – развела руками, нахально улыбаясь напоследок.

– Пуд гречневой крупы?

Утвердительно кивнула, и глазом не моргнув.

– И когда же вы успели, любезная? Стражники вас сразу заприметили и начали погоню!

– На бегу, – с трудом подавила желание закинуть ноги в грязных ботинках на стол дознавателя и попросить кофе. Несмотря на то, что я не пила кофе, перед смертью хотелось позволить себе какую-нибудь неслыханную наглость.

– Я вам не верю, – холодно отчеканил дознаватель.

– Да на здоровье.

– Кого вы покрываете? Кто помогал вам расхищать королевское имущество?

– Повторюсь, я все сделала сама и съела, пока спасалась от ваших стражников.

– Вы физически не смогли бы унести все это одна!

– Вот поэтому и пришлось съесть по дороге! Мы, женщины, знаете ли, такие обжоры, когда волнуемся. Не верите, у жены спросите!

Мужчина рефлекторно и с грустью провел по запястью левой руки.

– Ну, хотя да. С вашей внешностью да в таком возрасте кто позарится…

Недовольно стиснув зубы, дознаватель бросил протокол в папку с моим именем и, откладывая ее в сторону, неспешно и с удовольствием обозначил:

– Вы обвиняетесь в неоднократных кражеских преступлениях против королевской власти. Доказательства неоспоримые, свидетели надежные, а потому дознание окончено без судебного следствия. Мой приговор – казнь путем отрубания головы завтра на центральной площади в полдень. Уведите ее.

На этом правосудие завершено. Именно так. Все просто. Две буханки хлеба, окорок и гречка, которых младшей группе монастыря богини свободы Де’кри хватит лишь на пару дней. После этого кто-то другой рискнет головой, чтобы прокормить малышей. Мне удавалось успешно убегать от стражников на протяжении трех лет. Они примерно знали, кто крадет запасы графа, но не пойман с поличным – не вор. Если бы не появление королевского адаптанта в наших краях, того самого, одного из десяти, мне бы и в этот раз улыбнулась удача. Но он прибыл именно по мою душу, ведь графа не устраивали постоянные кражи из своего хранилища из-за которых, якобы, и королевство беднеет.

Вот оно – последнее пристанище. Узкая кровать с матрасом и грязной подушкой, бетонный пол, небольшое окошко, из которого, сквозь решетку, доносился легкий ветерок. С наслаждением впитала аромат вечерних трав, прочитала короткую молитву богине и развалилась на кровати. Перед казнью следует хорошенько выспаться.

Говорят, знание точной даты смерти меняет. Но не в том случае, когда ты живешь с верой. Воспитание в монастыре имело свои плюсы. Я верю в Богиню свободы и верю, что смерть лишь начало новой жизни. Освобождение. В мире Суэлии для меня не было радостей. Каждый день – борьба за выживание. Каждые несколько дней – очередной умерший от голода ребенок на руках. Раз в неделю – организация побега из тюрьмы для попавшихся на краже друзей. Иногда получалось успешно, но чаще всего – не очень. Рука палача несла неотвратимое возмездие. Возмездие. Я усмехнулась и, очередной раз, помянув недобрым словом наследника трона – Кирана даст ир Дюпри, помолилась за душу почившего пять лет назад рея Не-Рхи даст ир Дюпри.

– Ди! – донеслось сверху.

Сначала показалось, что я сошла с ума, но затем прислушалась и поняла, что меня зовут с улицы. Встала на бортик кровати и выглянула на улицу. Парни нерешительно мялись, не в силах спрятать трагическое выражение на лицах.

– Что за кислые рожи?

– Все плохо, да?

– Приходите завтра в полдень на мою казнь. Вы знаете, на все воля богини Де’кри.

– Но это несправедливо! – на глаза друзей набежали слезы. Для моего сердца не было ничего хуже, чем детские слезы. Могла снести что угодно: голод, лишения, боль, но не это.

– Так, шантрапа! – рыкнула я. – Вы чего добиваетесь? Тоже без головы остаться хотите? Ну ка живо в монастырь! Лучше помолитесь за меня. Завтра день моей свободы. Все. Чтоб духу вашего здесь не было.

После этого я спрыгнула с кровати и вновь улеглась, при этом прислушиваясь к каждому шороху. Парни еще какое-то время стояли на улице и перешептывались. Я слышала, как они молятся, но о чем просили богиню – не разобрала. Слышала лишь «спаси нашу Ди». Наивные, но добрые ребята. А затем, напоследок, едва слышное:

– Мы тебя не забудем, Ди. Никогда. Спасибо тебе за все…

Впервые за девятнадцать лет глаза защипало от слез, а сердце сжалось от невыносимой боли. «Несправедливо», – крутились в голове слова ребят. Да, несправедливо. Но такова жизнь.

Утро встретило беззаботной соловьиной трелью. Жизнь продолжалась. Для всех, кроме меня. Перед казнью меня неизвестно зачем покормили картошкой с хлебом, а за пятнадцать минут до события вывели из камеры и повели сквозь толпу. Люди смотрели, кто злобно, кто с сожалением. Больше, правда, безразлично. В последнее время безразличие стало одним из наиболее употребляемых слов. Оно как нельзя лучше характеризовало состояние крестьян и людей низших сословий. Последние, к слову, все росли и пополнялись новыми членами общества, некогда бывшими торговцами, кузнецами, иными ремесленниками… Люди разорялись из-за непомерных поборов графа.

Меня вывели на сооруженный помост и толчком заставили сесть на колени и сложить голову на плаху.

– Уберите волосы, фрэйни Савойи.

– Сами убирайте, – хмыкнула я, устраивая голову удобнее. Никак не могла выбрать: положить на правую щеку или на левую.

– Повторяю, – тяжелым басом со стальными нотками просипел мужчина. – Уберите волосы с шеи!

– Не хочу, – упорствовала, определившись, что удобнее всего на левой щеке. Лучше видно серо-коричневый океан толпы, с предвкушением ожидающий зрелища. Подмигнула парнишкам, которые так и не смогли себе простить моего заступничества. Ничего. Я не боюсь и ни о чем не жалею. Такие слова как «жалость» и «страх» отсутствуют в словаре Савойи.

– Если не уберете волосы – отрублю вместе с ними!

– Да рубите, чего уж там, – устало вздохнула я, прикрыв глаза и ожидая, что, наконец, тяжелый топор палача опустится и прекратит эту мучительную пытку. Нет ничего хуже ожидания.

Понимая, что от несговорчивой заключенной ничего не добьется, палач небрежно откинул в стороны мои каштановые локоны и занес топор.

– Ди! – в страхе закричали мальчишки. Глупые, вы же себя сдадите! Я сурово сдвинула брови, призывая этим жестом вспомнить, что они – мужчины. Топор же, тем временем, не спешил рубить мою грешную голову. Обнаглев, я обернулась и посмотрела на палача.

– Я вызываю адаптанта Миргаса, – наконец, опустив топор, но не на мою ожидающую внимания шею, а вниз, громогласно взревел палач. Мешок с двумя прорезями для глаз смотрелся на нем до смешного нелепо. Интересно, откуда взялась мода палачам лицо прятать? Боятся, что убитые восстанут из мертвых и по их душу мстить заявятся? Не знаю, как у других, а у меня таких планов не было.

– Ди, богиня Де’кри поможет! – радостно подпрыгивали парни, надеясь, что казнь не просто приостановлена, а по какой-то причине и вовсе будет отменена.

Мне о таких причинах даже чисто теоретически известно не было. Но уж больно у них все не организовано и затянуто. Я позволила себе вольность и убрала голову с плахи, приятно пахнущей хвойной смолой. Села на корточки и озорно подмигнула друзьям. Не знаю, кого в этот момент подбадривала больше: себя или их.

Адаптант широкими шагами взлетел на постамент, склонился над палачом – знатным, между прочим, амбалом, могучей скалой и сдвинул брови. Маг был недоволен, но после слов горе-палача схватил меня за волосы и оголил шею.

– Быть того не может, – выдохнул он и, плюнув на ладонь, принялся тереть.

– Эй, вы себе что позволяете? – я дернулась, но вырваться из хватки мужчины не получилось.

Убедившись, что нечто на моей шее не стирается, адаптант оставил меня в покое и заявил для присутствующих к сущему неудовольствию представителя графа Иктиона:

– Казнь отменяется. Очистить площадь!

Ослушаться адаптанта никто не смел, а потому уже через несколько секунд, присутствующие, словно тараканы, разбежались по своим делам. Наиболее любопытные, вроде моих парней, боязливо выглядывали из-за углов ближайших домов, цепляясь за плесневый камень как за последнюю надежду.

– Что значит, отменяется? – опешила я. – А граф Иктион в курсе? Я у него, между прочим, окорока украла. И пуд гречки, – добавила для весомости. Но адаптант все равно подхватил меня под локоть и потащил за собой.

– Я в курсе всех ваших кражеских преступлений. И знаю, о чем вы думаете. Даже не надейтесь сбежать! Моя магия быстрее ваших ног, фрэйни.

– Ну-ну. Три года бегали за мной, вместе с вашей магией, – буркнула под нос, но мужчина услышал. Это я поняла по сомкнувшимся вокруг руки стальным пальцам. – Руки от меня убери, грубиян!

– Я должен доставить вас ко двору. И немедля, – зашвырнув меня в магомобиль, отчеканил адаптант.

Мне даже не дали времени осмыслить. Магомобиль да в нашем городишке? На таких только в столице щеголяют. Оно и понятно. При сегодняшних ценах на магию удивительно, что люди не живут во мраке, находя возможность платить за свет, воду и тепло в собственных домах. А прокормить такого зверя, как магомобиль не по карману даже графу Иктиону, который разъезжает на привычных каретах, запряженных четверкой вороных лошадей.

Но только не адаптант Миргас. При появлении его магического артефакта сбегается вся округа. Точнее, сначала сбегается, а потом, при виде самого адаптанта – разбегается. Внешне он, может быть, и хорош собой. Но хорош, как ядовитый плющ – на расстоянии. Таких лучше не трогать.

Я прильнула лбом к стеклу магомобиля и завороженно наблюдала, как земля уходит из-под ног и остается там, внизу, расчерченная тонкими линиями городских дорог и усыпанная горошинками домов. Бесшумный артефакт уносил все дальше от тихой гавани монастыря богини Де’кри, в котором я родилась и воспитывалась в окружении таких же ребят – брошенных родителями и никому ненужных беспризорников. Матушка Фросинья оберегала нас, воспитывала и учила, как могла. Вот мы и выросли тоже как могли.

Вдоволь налюбовавшись видом, откинулась на мягкую спинку. Никогда прежде не сидела на таких удобных сиденьях. Теплое, уютное, словно создано для человеческой спины. Я с удовольствием поерзала, но ледяное замечание адаптанта отрезвило:

– Не портите имущество рея, фрэйни Савойи.

– Неужели имущество рея настолько негодное, что не выдержит знакомства с маленькой фрэйни? Раз уж вас, громадину такую выдерживает, – я вульгарным жестом тыкнула куда-то в область поясницы адаптанта Миргаса и, сама смутившись, состроила рожу и отвернулась обратно к окну.

Лучше уж буду облака да пейзажи разглядывать, чем непроницаемо суровое выражение лица мужчины. Не лицо, а скала. Рельефное, жесткое и опасное. От взгляда глаз цвета талого льда, которые сейчас в отблесках солнца отчего-то медово-коричневые, можно застыть насмерть.

– Разве это преступление, накормить голодных детей? – отрешенно спросила, даже не надеясь на ответ.

– Чужой едой? – иронично уточнил адаптант. На этом стало понятно, что такое понятие как «нужда» ему неведомо. Привыкший жить в роскоши и достатке он вряд ли знает каково это – делиться и помогать ближним.

Тяжело вздохнув, я спросила:

– Зачем вы меня ко дворцу везете? Я требую казни!

– Ко двору, – поправил он.

– Да какая разница? Двор во дворце. Чего я там забыла? Казнили бы у себя, закопали бы по-человечески. А там, в столице, кто с моим трупом возиться станет? Разве проведут мне церемонию проводов в мир богини Де’кри?

– Вам это не понадобится, фрэйни. Отныне вы поступаете на полное государственное обеспечение на все время испытаний.

Соизволила оторваться от созерцания пейзажа и обратить внимание на адаптанта. Он без каких-либо эмоций смотрел прямо перед собой. Коричневые жесткие волосы волнами спадали до плеч, обрамляя серьезное, даже суровое лицо. Небольшая сутулость свидетельствовала о том, что адаптант, похоже, увлекается вольными боевыми искусствами, о коих я знала не понаслышке. Но мое внимание привлекли иные слова.

– Каких еще… испытаний? Вы меня на опыты везете? Я слышала, есть в столице извращенцы, которые опыты ставят над людьми! Так я на них не годна! Мяса во мне нет почти, кости слабые, про органы вообще молчу, половина отсутствует, другая половина на честном слове да молитвах богине держится. И вообще, что-то сердце прихватило! – я картинно схватилась за правую грудь.

– Сердце слева, – не глядя на меня поправил адаптант.

– Так справа тоже болит, я о чем и говорю! Остановите тут, я обратно сама доберусь!

– Фрэйни Савойи! Попридержите язык и извольте вести себя, как подобает леди. Вы не на скотный двор направляетесь. Где вам, несомненно, пришлось бы по душе.

– Еще раз меня оскорбите, я вам мордельник начищу, не посмотрю, что адаптант. Поняли?

Беззвучно рассмеявшись, мужчина даже не счел замечание достойным ответа.

Я же подтянула штаны повыше и гневно засопела. Да, на мне одежда на размер больше, чем положена и досталась от моего парня – Лоло. Не то, чтобы он на самом деле мой парень, я скорее позволяла ему так думать. До романтических отношений дело не доходило, а каждый раз, когда он тянул ко мне свои губешки, отхватывал по самые уши. Так и крутился вокруг меня волчком. Матушка настоятельница говорила, что Лоло ради меня устроился на две работы, хотел скопить денег, взять в долг дом и обустроить хозяйство. Для нас. Вот только не уверена, что я – хозяйская девушка, а он – подходящий парень. Как только появляются деньги, идет с дружками в таверну, покупает брагу или пиво и все пропивает. По мне куда веселей погонять по траве мяч с парнями, покататься на лошадях или поучаствовать в уличной драке, чем варить у плиты борщ, да возиться с детьми. Детей я люблю, но не своих же! Куда мне в девятнадцать лет становиться матерью семейства?

В общем-то, в Сенсории, кроме приютских ребят и друзей, ничего не держало. Любопытство, по какой причине меня так спешно с казни отправляют во дворец, пересилило обиду, поэтому я снова попытала счастье:

– Так все же. Что за испытание?

– На вас метка богини Де’кри, – коротко и ясно. И тишина.

Не может быть. Быть того не может! Я запустила руку под волосы, словно метку можно пощупать. Разумеется, ничего, кроме выпирающего шейного позвонка там не обнаружилось. Как так получилось? Богиня отмечает лишь девушек, способных стать адаптантками, способных усилить силу действующего правителя, стать его надеждой и опорой, дать ему внутреннюю силу. Единственное, что я хотела дать будущему рею нашей славной Ла Эль Дероси – Кирану даст ир Дюпри – так это пинка. Ведь он, после смерти отца развалил королевство и превратил нашу жизнь в жалкое существование. Нужно обладать умением, чтоб так мастерски похерить все славные начинания. Теперь же богиня решила, что остолопа во главе страны надо снабдить женой. Я на эту роль точно не годилась. Пацанка без рода и племени. Я даже реферанс или как его там, делать не умею, не говоря о том, чтобы ходить на каблуках или боже упаси, платья носить. А уж встать во главе Ла Эль Дероси?

Нервно усмехнувшись, посмотрела на человека-скалу.

– Вы же не думаете, что я – будущая рейна? Может, отпустите по дороге, скажете – не довезли, пропала, украли, съели волки, выпала, на худой конец?

– Я действительно скормлю волкам, если не перестанете болтать.

– Да что ж вы смурной-то такой? – не унималась я. – Сами что ли не понимаете? Ошибка тут какая-то.

– Ошибка или нет – будет видно на месте. Все обладательницы меток тщательно проверяются на подлог.

– И как же?

– Огнем, – отчеканил он, просверлив меня тяжелым взглядом. Желание рассмеяться пропало напрочь. Я рефлекторно толкнула дверь магомобиля, но, разумеется, было заперто. Вот она – хваленая храбрость Савойи. Палачей мы не боимся, а огня…

– А, если не пройду, меня просто отпустят? И про окорок забудут? А леща я не брала… леща кто-то из гвардейцев стащил!

– Не надейтесь, фрэйни. В случае, если вы покинете отбор, наказание будет исполнено. И вам отрубят голову.

Хотелось верить, что удовольствие в голосе адаптанта мне только причудилось. А потому, чтобы в дальнейшем не нагружать свою и без того напряженную нервную систему, я закинула ноги на соседнее сиденье и попыталась уснуть. Невидимая плеть легонько стеганула меня по конечностям. Нехотя изменив позу, предалась дреме.

Есть у меня две маленьких особенности: богатырский храп и не менее богатырский смех. Так уж я устроена с самого детства и, в принципе, всех устраивало, ведь меня часто принимали за парня. Это проще. Помогало беспрепятственно участвовать в уличных боях за деньги и вливаться в любые компании. А потом как-то прицепилось. Пивная отрыжка, кстати, тоже давалась мне шедеврально, но вряд ли это можно назвать конкурентным преимуществом в предстоящем отборе.

Но к чему это я? Не знаю, сколько времени прошло, но солнце уже светило с другой стороны магомобиля, когда я проснулась от собственного храпа. Судя по тому, как саднило лодыжки, закинутые на сиденье напротив, адаптант неоднократно пытался призвать мое спящее тело к ответственности, но сдался первым. Я опустила ноги и подняла голову с плеча мужчины-скалы. Надо же, какой джентльмен. Сидел и терпел мой музыкальный храп. Ну вот, еще и плащ ему слюной закапала. Опустила рукава и принялась старательно стирать собственные слюни с лацкана кожаного одеяния моего сопровождающего.