Зараза

Глава 1

Авария

Тимур

До столкновения 2 часа

Открываю глаза. Солнце жжёт лицо. Пацан кусает меня за палец на ноге. Дёргаю ногой, пытаюсь спрятать под одеялом – куда там! Эта зараза ныряет за мной и продолжает грызть. Да чтоб тебя…

– Да отвяжись ты… – не злобно отпихиваю собаку. – Дай поспать.

В ответ – рычание. Пацан видит, что дело труба, и переходит к тяжёлой артиллерии: запрыгивает на живот и начинает скакать. Джек-Рассел – порода мелкая и лёгкая, но его прыжки по переполненному мочевому пузырю сравнимы разве что с танцами слона в брачный период. Особенно если учесть, что в этом пузыре до трёх ночи копились шоты. Терпеть долго я не могу.

– Ну ты, зараза мелкая… – ворчу и бегу спасать организм от последствий вчерашнего.

Пацан следует за мной по пятам. Он хоть и пёс, но явно считает себя главным в нашей паре. Постоянный контроль и надзор. Как будто не я – помощник военного прокурора, а вот эта псина.

Справив нужду (ещё чуть-чуть – и всё бы выплеснулось наружу), освежившись в душе (чтобы не пугать народ), мы с Пацаном вышли глотнуть свежего июньского воздуха. Я – глотнуть, а он…

– Мля… – протянул я, доставая пакет. – Ты собака или слон?

Птички щебетали, цветочки благоухали – красота. Вроде и Москва, и в то же время – нет. Моя двушка – недалеко от Третьего транспортного, до работы рукой подать. Магазинов – тьма, кафе и ресторанов – в изобилии. Но главное – близость Серебряного бора.

Сижу на лавке, раскинув руки, закрыв глаза, загораю. Пацан как угорелый носится то за белкой, то за птицей. Народу почти никого – восемь утра, воскресенье.

Вскоре ему надоедает это занятие, и он начинает дёргать меня за джинсы. Мол, хватит валяться, поднимай задницу и пошли. И тащит, гад, к турникам.

Я, в принципе, со спортом дружу: в юности получил мастера по тхэквондо, да и сейчас, в свои 22, форму не растерял. Железо в зале тягаю, на спарринги хожу – чтобы и тело, и реакция были как у пантеры, а не у диванного воина.

Подхожу к турнику тоскливо – шоты ещё не до конца переработались. Но раз Пацан сказал «надо» – значит, надо. Лёгкая разминка – и вот уже двадцать подъёмов-переворотов.

– Красава! – хвалю себя.

До столкновения 1 час

Пацан – довольный, я – потный, но тоже в норме. Ещё один душ за утро – теперь чист, как операционный стол. Пошли с псиной рыскать по квартире в поисках еды. Пацану повезло – его корм у меня всегда в наличии. А вот мой завтрак – классический провал логистики.

Из стратегических запасов – только кофе (без него я не человек, а ходячий труп) и быстрорастворимые каши (на случай, если жрать охота, а ждать доставку – нет). Но сегодня и этого не оказалось. Жрать собачий корм не рискнул – я, конечно, кобель (как метко подметил Бодя), но только в плане темперамента, а не пищевых привычек.

Темперамент у меня знатный – хоть в учебники по психологии вписывай. Да и внешность соответствующая: спасибо, маменька, за «фейс», спасибо, папенька, за харизму – получился у них как шведский ассортимент: всё лучшее в одном наборе.

Рост – под метр девяносто (без пафоса, просто факт), телосложение – «ой, а ты, случайно, не спортсмен?» (спасибо «тренажёрке»). Глаза – голубые, но не до одури, а так, с намёком на «да, я знаю, что ты уже влюбилась». Улыбка – не голливудская, а та, после которой или в постель зовут, или в морду бьют. Чаще первое.

Чувство юмора – имеется, деньжата – тоже водятся (не нефтяные, но на стейк, бензин и пару глупостей хватает). Вниманием, соответственно, не обделён. Барышни любят меня за «харизму» (за ту, что ниже пояса тоже), коллеги – за то, что могу отмазать от выговора, а друзья – потому что у меня всегда есть парочка смешных историй про мой «богатый внутренний мир».

В общем, если бы я был продуктом, на мне бы красовалась надпись: «Гарантия качества. Собрано вручную с любовью и лёгкой безалаберностью».

Натянул белую футболку (последняя чистая, остальные в стирке – спасибо, Пацан, за «помощь»). Джинсы – не тесные, но и не мешковатые, золотая середина между «я слежу за собой» и «мне плевать». Провёл рукой по волосам – вроде лежит как надо. Жвачка (освежаю дыхание, мало ли какие планы на день), солнечные очки (не столько от солнца, сколько от вчерашнего).

Красава!

Пора на охоту. Точнее, в ближайшее кафе.

С жратвой у меня проблем не было никогда. Настенька, Аллочка, Дашенька и ещё пара «ангелов» (объединённых под общим термином «бабы») всегда были рады накормить, обогреть и… ну, дальше по списку. Но сегодня идти к ним не хотелось.

Бабы – они ведь как кредит: сначала тебе дают, а потом требуют выплат. В их случае – в виде денег, комплиментов и прочей лабуды. А я сейчас голодный, мне не до ублажений.

Сажусь в свою «Девочку». Да, влез в кредит, но оно того стоило. BMW X7. Чёрная, как грех, мощная, как мой удар в печень, и такая же непредсказуемая. Моя любовь.

Подхожу, поглаживаю капот.

– Привет, красотка… – шепчу, чувствуя, как под пальцами холодный металл. – Соскучилась по папочке?

Салон встречает чистотой, запахом кожи и лёгким ароматом «морозной свежести». Завожу. Двигатель рычит, как зверь, сорвавшийся с цепи.

– Мурлыкай, сучка… – добавляю газу.

Звук… Чёрт, я бы слушал его вечно. Но голод – не тетка. Включаю передачу, нога на газ.

– Поехали.

10 минут до столкновения

Дорога пустынна, только рёв мотора и тяжёлые биты клубного трека бьют по барабанным перепонкам. «Девочка» мурлычет на пониженной передаче, жвачка с ментолом перебивает вкус вчерашнего корпоратива. Настроение – боевое.

Сворачиваю в переулок – где-то здесь было то самое кафе с блинчиками «как у мамы». Медленно ползу, высматривая знакомую вывеску.

И тут – стоп. Что за прелесть?

На тротуаре скучает конфетка в мини: ножки – как с обложки (длинные, загорелые, с игривым каблучком), юбка – едва прикрывает то, что должно оставаться загадкой. Ветерок так и норовит устроить эксклюзивный показ – спасибо, природа.

Грудь – аккуратная, «пятерка» по моей строгой шкале. Если лицо окажется на том же уровне – считайте, я уже мёртв и попал в рай.

Притормаживаю, опускаю стекло:

– Мисс, вы, кажется, мой заказ? – улыбаюсь во все 32 зуба.

Молчит, делает вид, что не слышит. Ого, ещё и с характером!

– Алмазы в ваших глазах дороже всех бриллиантов, – выдаю проверенную банальность.

Поворачивается – ага, заработало! Глазёнки загорелись жадным блеском. Ну здравствуй, золотко.

10 секунд до столкновения

Откидываю со лба непокорную прядь волос, натягиваю затемнённые очки. В отражении стекла – чистой воды альфа-самец. Прищуриваюсь, оцениваю нимфетку с аппетитными формами.

Резко открываю дверь…

Мгновение – оглушительный удар, скрежет металла.

– Что за пи…ц.

Уля

– Ууууль!..

– Чего ещё?

– Мусор захвати!

– Ладно.

На автомате натягиваю кроссовки, хватаю рюкзак с колонкой, скейт и пакет с мусором. Вылетаю во двор, как ошпаренная. Сегодня планы – огонь: танцевальный джем в центре с пацанами. Они несут линолеум, чтобы не стереть подошвы в пыль, я – мощную аудиосистему. Может, повезёт – подзаработаем на карманные расходы. Осенью же первенство по брейку, а новые кроссы сами себя не купят.

Бананы в уши, любимый трек орет на полную. Ногу на доску – и я уже несусь по пустому тротуару, виртуозно лавируя между трещинами в асфальте. Погода – сказка: тепло, но не палит солнце. В лёгком спортивном костюме – вообще кайф.

До метро – пять минут. Сегодня без пересадок – прямиком до центра. 20 минут в душном вагоне – и я снова на свободе. Отталкиваюсь ногой, смахиваю со лба непокорную чёлку… И тут ….

На пути дамочка – вся такая «мужчины, приготовьте носовые платки». Стоит, уткнувшись в телефон, перекрывая весь тротуар. Рядом чёрная BMW, из окна которой какой-то тип с ней трещит.

Мгновение – и дверца распахивается прямо перед моим носом!

Удар. Скрежет. Дикая боль в колене и мягком месте, на котором я приземляюсь после кульбита.

Первая мысль: «Смогу ли сегодня танцевать?»

Вторая: «Кто этот гаденыш?!»

Тип материализуется мгновенно – мечется вокруг машины, как петух на скотном дворе. Подбегает ко мне, брызжа слюной:

– Эй, ты что, слепой?!

– Это ты про меня?! – закипаю. – Может, ты будешь не на девочек глазеть, а по сторонам смотреть?!

– Ты мне машину поцарапал!

– А ты мне ногу и задницу! – парирую, с трудом поднимаясь.

Девушка уже испарилась. Мы стоим нос к носу, как два кота на крыше – только вместо мяуканья летят матерные тирады.

– Давай номер родителей! Будешь мне ремонт оплачивать!

– Ага, сейчас! – хватаю доску и делаю ноги.

Но этот двухметровый гора-мужик ловит меня за капюшон и дёргает назад:

– Куда собрался, пацан?!

– Отпусти! – извиваюсь, как угорь. – А то хуже будет!

Не отпускает. Напротив, хватка становится железной. По спине бегут мурашки – я-то вешу всего 55 кг и этот детина может меня просто переломить.

Резко разворачиваю корпус и вкладываю в удар всю силу – восемь лет айкидо дают о себе знать. Нога со свистом рассекает воздух и точно вонзается под диафрагму.

Гора-мужик аж приседает от неожиданности, пальцы непроизвольно разжимаются. Пока он осознаёт произошедшее, я уже вскочила на доску и рву с места, как олимпийский спринтер со старта. Оборачиваюсь: сидит на асфальте возле своей «бэхи» с лицом «какого х** только что произошло?».

Мой средний палец сам выстрелил вверх (ну ладно, не сам – кого я обманываю?!). Выкуси!!!

Глава 2

Шок

Тимур

Сижу как ошалевший тюлень на асфальте и наблюдаю, как этот «дрищ» на скейте смывается в закат. Ребра ноют – не смертельно, но обидно. В теории, такой пинок для моей комплекции – как комариный укус. Но эффект неожиданности сделал свое дело.

Внезапно меня накрывает приступ дикого хохота. Мля… Я – двухметровый (почти) качок, мастер спорта по тхеквондо, которого только что отправил в нокдаун подросток размером с мой левый ботинок! Да еще и на прощание удостоил похабным жестом.

Поднимаюсь, отряхиваюсь. На белой футболке – стильный отпечаток кроссовка 36 размера. Осматриваю «бэху» – царапинка и вмятинка, страховка все покроет. Жаль, что страховка не сможет покрыть мой персональный позор. Девчонка с пятым размером сбежала – ну и ладно, не до нее сейчас.

Запах кофе ведет меня в кафешку неподалеку. Надо срочно заесть и запить этот позор – потом махну к родителям за порцией нежных поцелуев от маман и крепких мужских объятий от отца.

Кафе «Брауни» встретило меня уютным гудением кофемашин и приглушёнными разговорами. Интерьер в стиле индустриального лофта – кирпичные стены, массивные деревянные столы с характерными царапинами, кожаные диваны с потертостями, будто пережившие не одну душевную исповедь. Над барной стойкой висели медные светильники, отбрасывающие тёплый янтарный свет на стены, где в беспорядке развешаны винтажные фотографии старой Москвы: заснеженные трамваи, купеческие особняки, бойкие торговки с корзинами цветов.

За стойкой колдовал бариста – парень лет тридцати, с хищным профилем, коротко стриженными тёмными волосами и руками, полностью покрытыми татуировками: переплетение якоря, розы и цитаты на латыни. Его движения были точными, почти механическими – он взбивал молочную пену, не глядя, будто его руки жили отдельной, давно отточенной жизнью.

– Двойной эспрессо и пару ваших фирменных блинов, – бросил я, плюхаясь на барный стул.

Он кивнул, даже не подняв глаз:

– Будет горько.

– Так мне и надо, – проворчал я.

Я занял место у панорамного окна, за которым копошился город. Я уставился на свой искажённый силуэт в стекле – здоровый детина с перекошенным лицом, которого только что уложила на асфальт какая-то мелкая шпана.

Кофе принесли быстро. Эспрессо оказался настолько крепким, что от первого глотка сводило скулы. Блины – воздушные, с хрустящей корочкой, – пахли ванилью и топлёным маслом. Я впился в них вилкой, как будто они были виноваты во всех моих сегодняшних бедах.

«Хоть здесь меня не подвели», – подумал я, чувствуя, как сладкий творог и горький кофе смешиваются во рту в странное, но приятное послевкусие.

Пережёвывая последний кусок блина, одной рукой набираю номер страховой. Звонок длится ровно столько, сколько нужно, чтобы окончательно убедиться – деньги могут все, ну или почту все!

"Ну что, теперь можно и к родителям", – думаю я, выходя из кафе.

Час пути по загородному шоссе – и вот я уже сворачиваю к знакомым воротам коттеджного посёлка "Золотые сосны". Охранник в будке, узнав меня, лишь кивает. Ворота медленно распахиваются, открывая вид на аккуратные аллеи с вековыми дубами и ухоженные газоны.

Родительский особняк, построенный в стиле современного модерна, по-прежнему впечатляет своим величием. Фасад из светлого песчаника украшен панорамными окнами в черных рамах, отражающими закатное небо. На втором этаже – просторная терраса с коваными перилами, где мама обычно устраивает свои "чайные церемонии".

Перед входом – небольшой фонтан. Вода тихо журчит, создавая атмосферу умиротворения. По обе стороны от парадной лестницы – аккуратные кусты самшита, подстриженные в идеальные шары.

Родители, словно почувствовав мое приближение, уже ждут у входа. Мама – хрупкая блондинка в своем любимом сиреневом кардигане (кажется, у нее их дюжина одинаковых) – бросается ко мне с объятиями. Ее волосы пахнут любимыми духами с нотками ванили, а руки, несмотря на возраст, такие же мягкие и нежные, как в детстве.

Отец стоит чуть поодаль, его мощная фигура в безупречно сидящих кардигане и джинсах оттеняет мамину хрупкость. Его темные волосы с благородной проседью, зачесанные назад, и проницательные карие глаза выдают в нем человека, привыкшего командовать. Но сейчас в его взгляде – редкая мягкость.

– Ну что, герой, как дела? – его крепкое рукопожатие могло бы раздавить кости обычному человеку, но мне досталась такая же богатырская хватка.

Холл встречает прохладой керамики под ногами и мягким светом огромной хрустальной люстры – того самого подарка на двадцатилетие их свадьбы. Стены украшены семейными фотографиями в строгих деревянных рамках: вот я – пухлый карапуз сижу на горшке, вот наш семейный отдых в Сочи, вот выпускной в школе.

Из гостиной доносится тонкий аромат тюльпанов – маминых любимцев. Кожаные кресла, доставшиеся от деда, будто приглашают присесть, но я знаю – сначала будет обед.

– Идем на кухню, я приготовила твой любимый борщ! – мама хватает меня за руку и тащит по коридору с дубовыми панелями, будто я всё ещё пятилетний сорванец, который может сбежать по дороге к тарелке.

Отца она, конечно, уже давно не тащит – скорее, профессионально выдворяет под предлогом "не мешай мне колдовать". Хотя мы-то знаем: папино кулинарное участие обычно заканчивается тем, что он "просто попробует" половину готовящегося обеда, да ещё и соль "на глазок" добавит – к ужасу маминого перфекционизма.

Кухня у нас – место святое, где мама царит абсолютной монархией. Хотя, родители, конечно, не бедствуют – тут тебе и прислуга, и садовник. Но когда дело касается еды для «единственного ненаглядного отрока» (то есть меня), мама превращается в этакую кулинарную фурию. Никакие повара с мишленовскими амбициями не смеют приближаться к её борщу, её котлетам и её пирогам с луком и яйцом.

И вот она, моя драгоценная маман, с идеальным маникюром лично рубит, режет и помешивает, чтобы к моему приезду всё было "как в детстве".

А кухня у нас – самое важное место в доме. Не этот помпезный обеденный зал на двадцать персон, где даже салат едят с таким видом, будто подписывают международный договор. Нет, мы любим по-простому: на кухне, под треск сковородки, с дурацкими семейными байками и обязательным "Тимур, не чавкай!" от отца.

По пути проходим мимо кабинета отца с его массивным дубовым столом и стеллажами, забитыми книгами по экономике и истории. Проходя мимо двери в "комнату будущих внуков" ускоряю шаг. «Ох, мам, – думаю, – ну какие мне дети? Вот родится такая же зараза, как этот скейтер…»

Хотя… если вспомнить нашу «банду четырёх» (я, Марк, Бодя и Санек) в дачном посёлке «Лесная сказка» (небольшой двухэтажный домик бабушки Санька каждые каникулы собирал нашу банду вместе). Мы творили такое, что этот скейтер – просто ангелочек.

То груши воровали целыми урожаями – не потому, что хотели есть, а просто чтобы посмотреть, как дядя Витя, пунцовый от ярости, исполняет свой коронный танец с граблями под аккомпанемент такого словесного потока, что даже матросы-черноморцы бы смутились.

То стволы деревьев на дорогу таскали – не со зла, а ради науки. Нам же было интересно, сколько пенсионеров потребуется, чтобы убрать одно бревно (ответ: три дедушки, одна бабушка и обещание бесплатного самогона). А мы тем временем в кустах катались от смеха, пока нас не накрывал приступ кашля – потому что смеяться тихо мы не умели.

Но настоящий шедевр случился, когда мы решили «пошутить» над бабкой Аней. Эта женщина была местным спецназом – вилами владела лучше, чем некоторые спецназовцы автоматом.

Мы подкрались к её участку, чтобы… ну, в общем, стыдно даже вспоминать. Но бабка Аня нас «поймала». Вернее, не поймала – она нас загнала в сарай и прочитала лекцию о морали такую, что мы потом месяц ходили в церковь ставить свечки «за здравие».

Марк до сих пор вздрагивает, когда видит вилы. Бодя начал уважать старших. Санек перестал воровать груши. А я… ну, я просто понял, что в этом мире есть силы, с которыми лучше не шутить.

Сейчас мы, конечно, «взрослые и серьезные». Ну почти. Марк остепенился, Бодя вроде тоже (хотя сам еще не понял), а мы с Саньком – вольные птицы.

– Сынок, ну, когда же внуки? – мама водружает передо мной тарелку с яблочным пирогом, словно это последний аргумент в многолетнем споре. Только что я одержал победу над борщом и "мясом по-французски" и теперь стратегически перегруппировываю войска для штурма свежей выпечки.

Отхлебываю компот из сухофруктов, как виски перед важным заявлением:

– Мам, ну, где я тебе найду приличную девушку? Те, что мне нравятся, тебя с папой в обморок отправят. А те, что вам по вкусу… – делаю театральную паузу, – …мне приходится ставить будильник, чтобы не уснуть во время свидания. И потом, мне еще рано! У меня же Пацан на иждивении, кредит за машину. Вот встану на ноги…

Пирог исчезает с тарелки с пугающей скоростью. Мамина выпечка – это отдельный вид наркотика.

– Мне бы такую, как ты, мам, – говорю с набитым ртом. – Чтобы и борщ – огонь, и пироги – восторг, и в постели… Ой.

После этих слов мама алеет, как её любимые тюльпаны на клумбе. Отец же давится компотом, издавая звуки, похожие на бульканье засорившегося водопровода.

– Так ищи себе такую, – сквозь смех выдает отец, подмигивая мне так выразительно, будто запускает тайный мужской заговор. Его карие глаза блестят от веселья, а в уголках собираются морщинки – те самые, что появляются только когда он действительно доволен.

Вырваться из родительского гнезда удалось только когда за окном уже сгущались сумерки. Я ехал по освещенным улицам, наблюдая, как витрины магазинов загораются теплым желтым светом, а город постепенно переходит в вечерний режим. В голове еще звучали мамины наставления и папины шутки, но я уже с нетерпением ждал момента, когда смогу скинуть одежду и лечь в мягкую кровать.

Моя квартира встретила меня тишиной и уютным полумраком. Но эта идиллия длилась ровно до того момента, как я переступил порог. Из прихожей ко мне вылетела торпеда – мой Пацан встретил меня с энтузиазмом перевозбужденного кенгуру, который вдобавок выпил тройную дозу энергетиков. Он скачет вокруг, крутится под ногами и виляет хвостом с такой силой, что, кажется, вот-вот взлетит, словно мячик в пейнтболе, случайно залетевший на переполненное адреналином поле.

– Ну что, дружище, – вздыхаю я, пытаясь удержать равновесие под натиском этого урагана, – видимо, срочно требуется выгул? Или ты просто так рад меня видеть?

Ответом служит громкий лай и моментально принесенный в зубах поводок. Этот мелкий хулиган явно знает, как добиться своего. Его карие глаза смотрят на меня с таким обожанием и нетерпением, что я не могу удержаться от улыбки.

– Ладно, ладно, идем, – сдаюсь я, наклоняясь, чтобы пристегнуть карабин к ошейнику.

Пацан тут же превращается в вихрь радости, кружась вокруг себя и задевая хвостом все предметы в радиусе метра. Я едва успеваю схватить ключи и телефон, прежде чем он утянет меня к двери.

Пока мы ковыляем к лифту (я – уставший после долгого дня, он – полный энергии и решимости), в голове мелькает крамольная мысль: «И кто здесь вообще хозяин положения?».

Лифт с мягким звонком открывает двери, и мы заходим внутрь. Пацан тут же занимает позицию у моих ног, но по его дрожащему от возбуждения телу и подрагивающему хвосту ясно – как только двери откроются на первом этаже, этот снаряд рванет с места со скоростью гоночного болида.

Я вздыхаю, глажу его по голове и нажимаю кнопку. Впереди нас ждет вечерняя прогулка, во время которой я наверняка еще ни раз задамся вопросом, кто кого на самом деле выгуливает. Но, глядя на его счастливую морду, понимаю – даже если это и не я тут главный, оно того стоит.

Уля

Всю дорогу гнала как угорелая, представляя, как этот двухметровый психопат несётся за мной на своем монстре. Нога ноет, пятая точка напоминает о себе при каждом повороте – ну ничего, не первая, не последняя. Хотя на джеме сегодня придется непросто – брейк-данс не терпит хромоножек.

Ребята уже кучкуются на площадке. Бросаю всем «дай пять» и начинаю разминку. Без растяжки – как на бой без оружия. Народу пока немного, но знаю по опыту – как только зазвучит музыка, соберётся полный стадион зрителей.

– Улька, ты в чём это припёрлась? – Ванька тычет пальцем в свежую дыру на моих штанах. – Опять с деревьев падала?

– Со скейта, умник. Хотя разницы особой не вижу.

– Танцевать-то сможешь?

– А ты смотри и учись, – огрызаюсь, чувствуя, как адреналин перебивает боль.

Нас собирается человек девять. Расстилаем линолеум (чтобы не стереть в кровь и без того покалеченные колени), врубаем колонку на полную. Басы бьют по грудной клетке – вот оно, родное!

Парни начинают зажигать – Toprock, Footwork, потом переходят на Power move. Вот это моя боль: женская анатомия явно не рассчитана на такие кульбиты. Но «невозможно» – не про меня. Между учёбой и подработками я всё равно шлифую элементы – медленно, но верно.

С перерывами на бургер и «подумать о вечном» зажигали до темноты. В итоге – 2000 рублей в кармане, а значит, новые кроссовки уже почти мои!

– Ну, парни, я сваливаю, – бросаю на прощание, ловя в воздухе кулак Вани. – В пятницу снова рвём асфальт?

Ребята переглядываются, перебрасываются парой шуток про мою «хромую утиную походку» (спасибо, друзья!), но в итоге кивают:

– До пятницы.

Глава 3

Будни

Тимур

Рабочая неделя тянется, как жвачка из-под дивана – липкая, бесконечная и уже безвкусная. Стены военной прокуратуры давят, как кредит на мою «Девочку», а личная жизнь… Какая, к черту, личная жизнь? После работы – священный ритуал: диван, пицца «4 сыра» (хотя сыра там, как моей мотивации – чуть-чуть), кола (диетическая, ведь я же «за ЗОЖ») и иногда пиво (недиетическое, потому что жить тоже надо).

Разбавляет эту идиллию только Пацан – мой четвероногий тиран. Он свято верит, что его миссия – вытаскивать меня на улицу, будто я тот самый забытый мячик под шкафом. Бегаем, прыгаем, утрамбовываем пиццу… Потом – зубки, баиньки, и снова по кругу.

На работе меня радует только одно – наш небольшой, но до невозможности заботливый женский коллектив. Видимо, у меня лицо вечно голодного студента, потому что коллеги буквально взяли шеф-поварской контроль над моим питанием.