Человек идёт в тайгу
- -
- 100%
- +
Ну, это ладно. Другой врач попался – женщина средних лет. Когда она вышла из кабинета и пригласила меня первый раз туда зайти, я, как мужчина, сделал жест рукой, что пропускаю её вперед. Она услужливо возразила: «Нет-нет, что вы, только после вас!». При этом отвесила поклон чуть ли не в пояс. То есть, это была сама любезность. Вошёл в кабинет, сел на предложенный стул. Врач стала задавать вопросы, а я отвечал на них.
Вдруг в кабинет робко постучали, и в приоткрытую дверь заглянули мужчина и женщина весьма преклонного возраста с вопросом: «Можно?». Эта врач резко ответила: «Вы что, не видите? Я разговариваю с пациентом». Они закрыли дверь. Затем, когда она печатала, я осмелился спросить: «Можно вам задать вопрос?». В ответ получил целую тираду: «Нет! Не сбивайте меня. Видите, я подбираю дозу для лекарства?!». И ещё прозвучало две или три недовольные фразы. Сказано это было грубо.
Конечно, я обиделся и больше её ни о чём не спрашивал. От неё веяло холодом. В поведении произошёл какой-то метаморфоз. И, разговаривая с этой докторшей, я старался смотреть мимо неё, т.к. её глаза были не живые, как стеклянные. Среди медицинского персонала такие глаза я встречал впервые. Находясь в кабинете, стал вспоминать: где мог видеть такой взгляд. И вспомнил – у инопланетян-роботов в кино. Выходя из кабинета, увидел сидящую на скамейке ту пожилую пару. Вид у них был удручённый.
Как-то находился у неё в кабинете с дочерью. Дочь, переживая за моё здоровье, задала этой докторше уточняющий вопрос, когда та печатала. Врач грубо оборвала её. Когда обижают моих близких, обычно защищаешь их словом (стараюсь аккуратным) или делом (то есть, физическими действиями). Но здесь ситуация особенная: она – врач, и мое выздоровление зависит и от неё… Эту грубость я воспринял, как и в свой адрес. Мысленно словесный удар я принял, но ответного наносить не стал, промолчал. И в дальнейшем в этом кабинете я чувствовал себя как-то напряжённо. То есть, душевного контакта между врачом и пациентом не было.
И вспомнилось посещение другой больницы, другого врача (тоже в Питере). Когда терапевт знакомилась с данными моих анализов и ЭКГ, и одновременно заносила эти данные в компьютер, я с дочкой задали ей пару вопросов. Та ответила: «Пожалуйста, подождите. Я закончу заносить и поговорим». Сказано было спокойным, доброжелательным тоном. То есть, мы были на приёме у настоящего врача, спокойного, уравновешенного и внимательного к больному!
И, возвращаясь к предыдущему кабинету. При повторном посещении этой дамы (со стеклянным взглядом), она, может быть, на базе моих предыдущих вопросов, сформулировала ко мне свой вопрос: «Чего вы хотите?». Вообще-то, что хочет пациент, находясь на приёме у врача?! Вопрос риторический. Думал я секунды три, но за это короткое время у меня в голове промелькнули вопросы относительно её умственных способностей, её человечности и вообще, может ли она, работая врачом, иметь дело с людьми? Ответил сразу, твёрдо глядя в её стеклянные глаза. А сказал я следующее: «Чего я хочу? Я хочу быть полезным своим детям, внукам и самому себе тоже! То есть, поправиться и твёрдо встать на ноги!». Произнёс это спокойно, без вызова. Но твёрдо. Прикусив губу, она подала мне бумаги с дальнейшими рекомендациями, направлением и сказала: «Хорошо». Я ещё подумал, что назначаемыми уколами, процедурами больного она может и вылечит, а вот словом – нет!
Вообще, питерские врачи, медсёстры доброжелательны. И, думаю, что они очень устают, больных-то много. И профессиональный уровень у них высок!
Конечно, с теплотой хочу отметить районного врача, к которому мы тоже постоянно обращаемся. Врача звать, как и поэта Пушкина. Шахов Александр Сергеевич. Он молод, но достаточно опытен. Даёт хорошие рекомендации. И главное – в каждом вопросе старается дотошно разобраться, чтобы пациенту выдать конкретную рекомендацию. Чувствует настроение пациента, и поддерживает его морально. Часто приходится обращаться и к районному терапевту. Он тоже молод, и, видя моё физическое состояние, взял на себя обязанность и выписывать, и доставлять мне рецепты. При этом ходит к больным пешком. С ходу даёт нужные рекомендации, разъяснения.
Вспоминается несколько забавный и добрый случай в нашем районном городке. Забыв наставления врачей и близких, опять перетрудил спину. И, чтобы избавиться от возникших болей в спине, стал применять разогревающие мази, различные настойки. Радикального улучшения не последовало, а ждать мне было некогда, и я отправился в больницу. Был конец рабочего дня, в очереди оказался последним. Из кабинета вышел мужчина, я спросил у него, что есть там ещё кто? Он ответил: «Нет. Кроме врача никого нет». И я зашёл. За столом сидела чуть располневшая женщина явно пенсионного возраста. Раз был конец рабочего дня, она выглядела уставшей. И мне подумалось, что ей самой, наверное, нужна медицинская помощь…
Она что-то писала, видимо, заполняла бумаги предыдущего пациента. На моё приветствие она кивнула головой и предложила сесть, при этом, не отрывая головы от бумаги, спросила: «Ну, что там у вас ещё?». Осторожно присаживаясь на стул, (так как болела спина и отдавало в ногу) чёрт дёрнул меня пошутить: «Знаете, доктор, не могу с разбега сальто сделать».
Врач прекратила писать и медленно подняла на меня глаза. «А что раньше делали?» – спросила она. «Конечно, доктор!» – сказал я. И добавил: «В школе». Она хмыкнула и вопрос: «Что там у вас?» повторила уже теплее. Я пожаловался на состояние своей спины, что острые боли отдают в ногу и не позволяют мне физически трудиться. Врач внимательно выслушала, попросила аккуратно, сколько могу, наклониться вперёд. Задала дополнительные вопросы и выписала рекомендации и направление на процедуры (которые мне в дальнейшем помогли).
Мы с ней поговорили о причинах болезней, о том, что спиной маются многие. Мне она напомнила, что себя нужно беречь – физические нагрузки соизмерять со своим возрастом. Поговорили о лекарствах, что они беспардонно дороги. Ещё о том, что медицинские учебные заведения выпускают специалистов, но их в районных больницах катастрофически не хватает, как и медицинского оборудования. Врач мне напомнила, что работа работой, но нужно уметь и отдыхать, стараться, чтобы всё было в радость.
На прощание доктор напомнила мне беречь себя, а я пожелал ей хорошего вечера и успехов в работе.
Выходя из больницы, почувствовал, что ступать стал твёрже и почти не хромаю. Значит сказанные добрые слова действительно помогают. Да, думаю, ещё и как помогают!
Как я начал писать рассказы
Правильнее сказать, как я их продолжил писать, рассказы – зарисовки.
В моей жизни, в жизни родных, знакомых подчас происходили интересные случаи. Мне захотелось, чтобы они (случаи) сохранились для наших детей, внуков, так как они в чём-то и поучительны. Я стал записывать всё это на листочки. Со временем переписал в большой блокнот-книгу, в расчёте, что наши внуки (их у нас двенадцать человек, есть уже взрослые и на данный момент еще маленькие) в дальнейшем эти рассказы прочтут. Однажды эти записи моя дочь Юлия показала своему знакомому. Тот заинтересовался. Предложил писать еще. И поступило предложение выпустить совместную книгу тем более, что у него опыт в этом деле уже был. Я прикинул, что в книге читать изложенное удобней, чем в блокноте с не всегда разборчивым почерком и сразу согласился. Тот товарищ оказался еще и моим коллегой по профессии.
В общем, писать рассказы я продолжил благодаря РАН. РАН – это не Российская академия наук, это – Романовский Александр Николаевич. Так иногда он подписывается. Вот, благодаря Александру Николаевичу я продолжаю писать рассказы-зарисовки, писать в полной надежде, что наши дети, внуки и внучки, родственники и друзья, коллеги по работе, и люди не равнодушные к природе, в дальнейшем разделят мои моменты удивления, радости, переживания вместе со мной.
К Элизе
Мои длительные недосыпания однажды спровоцировали большой скачок давления. Я не мог сделать и шага, меня сильно шатало. Опустился на кровать и почувствовал, что мои ноги вместе с кроватью медленно стали подниматься вверх, буквально переворачиваясь с кроватью, стенами, потолком. Я ощутил на себе, что Земля вращается…
Такого состояния у меня не было никогда. Жена сразу позвонила в «Скорую» и испуганным голосом сообщила об этом, заодно и назвала мой возраст. Пока «Скорая» ехала, я стал понемногу приходить в себя. Приехавшая врач поздоровалась и с порога заявила:
– А чего вы хотите? Возраст! – Это её высказывание видимо было реакцией на очень испуганный голос жены.
Так как я уже стал приходить в себя, то эту фразу расслышал и понял. И, соответственно, обиделся. Явившейся женщине в белом халате, я сказал:
– Знаете, я ничего особо не хочу. Единственное желание – это чувствовать себя более – менее нормально.
Та, видимо поняв, что чуть-чуть перехватила и амбиции поубавила. Она измерила моё давление. Показатель, судя по всему, был зашкаливающий. Врач сразу дала мне таблетку из своего саквояжа и поинтересовалась: какие таблетки от давления я принимаю. Услышав, что я никаких таблеток от давления никогда не принимал, медработник в категоричной форме заявила, что в моём возрасте таблетки от давления принимать нужно и при том постоянно.
«Скорая» уехала, я почувствовал себя лучше. Таблетки, рекомендованные врачом, в аптеке мы выкупили и я, как законопослушный пациент, стал их принимать ежедневно. При этом ежедневно измерял и записывал в тетрадь показания артериального давления.
Через некоторое время заметил, что моё давление стало всё ниже и ниже: 115, 110, 90 и т. д. При этом (на удивление) чувствовал себя неплохо.
Раз показатель артериального давления стал приближаться к нулю, приём таблеток (для снижения давления) я забросил и вообще внимание на давление обращать перестал. И про случай, когда меня тряхнуло, стал забывать.
Наши дети не забыли. Они пошушукались и договорились, чтобы меня в Санкт-Петербургской больнице (что на улице Лебедева), полностью обследовали.
Узнав об этом, я заупирался. Но, поняв, что наши дети повзрослели настолько, что уже могут принимать правильные решения, согласился.
Палата, в которую меня поместили, была рассчитана на пять человек. Светлая, кровати с удобными ортопедическими матрасами. Соседями были: преподаватель химии одного из Вузов города; второй – бывший спортсмен по водной гребле. Вспоминается его квадратный торс, видимо от постоянных физических тренировок. Кстати, у него была оригинальная деревянная клюшка-трость. Явно самодельная, местами темновато вишнёвого цвета. Когда эта клюшка проходила вместе с хозяином мимо меня, ощущался немного терпкий аромат хвойного леса. Дикого леса. Я спросил у владельца клюки: «Из чего она сделана?». Тот рассказал, что знакомый приносит ему из леса вереск, а он делает из него разные поделки. И дал мне эту вещь в руки. На этой трости были сохранены все бугорки, небольшие сучки и изгибы. Выглядела она оригинально и удобно. Я потер трость рукой и по палате пошёл приятный аромат можжевельника. И хозяину этой вещицы я объяснил, что вереск – это невысокий полукустарничек, а это – можжевельник. Некоторые его виды могут принимать древовидную форму. В палате лежало ещё двое человек – пенсионеры.
Дочки принесли мне стопку различных книг. Когда глаза читать уставали, я беседовал с соседями по палате. Подчас беседы наши были весьма занимательны. Или слонялся по коридорам больницы. На стыковке коридоров был оазис из напольных цветов и зелени, эта оранжерея была выполнена со вкусом, но и она постепенно стала надоедать. Тянуло домой, но до конца моего полного обследования было ещё время.
Перед этим зелёным оазисом находилась столовая. Иной раз мы приходили туда пораньше, чтобы поговорить или просто сменить обстановку.
Как-то уселись за столик рядом с раздачей. «Кухня» ещё не подъехала. Сидели, разговаривали. Вдруг из соседнего кабинета зазвучала соната Бетховена. Мужчины, сидящие рядом со мной, притихли. И, когда мелодия закончилась, сказали:
– Какая приятная вещь!
Я произнёс имя композитора, написавшего это произведение и название сонаты:
– К Элизе.
Они заинтересовались, и я стал неторопливо рассказывать историю появления этого произведения.
– В юные годы Бетховен был влюблён в девушку, живущую в соседнем доме. Девушка была из богатой семьи, а он из бедной. Из-за этого социального неравенства дальнейшая дружба у них не сложилась. Та девушка в дальнейшем уехала. В память об этой не состоявшейся любви Бетховен и написал светлое, хрустальное произведение.
Правда, есть версия, что композитор посвятил эту сонату певице Элизабет Рёкель, с которой дружил. Но я рассказал первый вариант, который мне ближе.
Мужчины, сидевшие за моим столом, сделали вывод, что я музыкант. Я признался, что никакого отношения к музыке не имею, но есть музыкальные произведения, которые мне нравятся и я их с удовольствием слушаю.
Во время своего рассказа я обратил внимание, что женщина, работающая на кухне, тоже внимательно слушала мой рассказ. Привезли обед. Мы встали в очередь. Та женщина с помощницей быстро отпускали еду. Когда подошла моя очередь, она слегка наклонилась над прилавком и негромко предложила мне добавки второго. Я поблагодарил её и отказался, так как кормили там достаточно неплохо и мне хватало. В её глазах тогда мне показалась слезинка. Возможно, мой рассказ затронул какие-то её воспоминания. Может вспомнила свою юность, где что-то пошло не так… И в последующие разы, когда на раздаче была эта женщина, я слышал приветливое: «Может вам добавки?».
Мне было и приятно, и удивительно, так как больше никому из стоящих в очереди такого предложения не было. Хотя уверен, что, если кто и попросил бы добавки, раздатчица не отказала.
И теперь, когда я слышу произведение Бетховена «К Элизе», я нет-нет, да и вспомню зелёный оазис и столовую, где мне предлагали дополнительное блюдо за небольшой рассказ о несостоявшейся любви между юной красавицей и юным (в дальнейшем великим) композитором…
На Котовских озёра
Немного об ухе
Уху я очень люблю и, конечно, из свежей рыбы. Готовлю её, как правило, просто: начинаю варить на огне картофель (можно и морковь), кладу рыбу, обязательно удалив жабры. Солю, режу пополам неочищенную луковицу. В конце добавляю перец, лавровый лист. Кто-то добавляет в котелок стопку водки, кто-то стопку водки наливает под уху, это уже на любителя, но больше всего нравится уха из рыбьих голов. Да, если рыба крупная и разная, кладу печень и, если в рыбе встречается икра, молока, их тоже добавляю. Если есть возможность, в тарелку с ухой кладу укроп и сметану. При этом сметану не размешиваю. Об этом уже как-то говорил. И получается, что из одной тарелки ем две ухи с несколько разным вкусом.
Теперь хочу уточнить разницу между ухой и рыбным супом. Мы знаем, что в рыбном супе рыбы мало, а много овощей. Эту разницу однажды уточнил наш сын Слава. И уточнил по-своему. Ждали Славу и его жену Катю в гости, специально для них в морозилке держали рыбу. Когда они приехали, я, чтобы порадовать сына, сказал, что сегодня мама сварит уху. На что сын меня аккуратно поправил: «Пап, из холодильника рыба – это рыбный суп, а настоящая уха, это когда рыбу только что поймали, сварили на берегу и, опустив в котелок горящую берёзовую головешку, разлили по мискам». Я с этим и не спорил. Слава правильно сказал. Но, тогдашняя рыба в морозилке не залежалась, и сваренный рыбный суп был вкусный.
Кстати, когда приходится убирать рыбу в морозилку, не потрошу её. Сохраняется лучше, т.е. дольше не теряет вкусовые качества.
В два раза вкуснее уха двойная. Варится сначала рыбья мелочь, удобнее в марле, чтобы легче вынуть. Затем мешочек с рыбой вынимается и в бульон кладется крупная рыба (желательно разная по видам) и доваривается. Если такая уха оставалась на утро, она превращалась в студень, который с удовольствием и доедали. Вкусная уха подчас добывалась по́том, то есть с трудностями. Вспоминаются походы на Котовские озера.
Котовские озёра
Но сначала вообще об озёрах. Ходить на озёра мы начали со школьной скамьи. Организовалась постоянная группа: я, Валера Маланичев, Гена Першин, Валера Ковалёв. Мы учились в школе вместе, одногодки. Сначала осваивали Клиновицкое озеро. Там, плавая на самодельных плотах, таскали окушков. Ходили туда по несколько раз за лето.
Один раз присутствовали при сильной грозе. В нашей команде тогда были: Маланичев Валера, Гена Першин, Коля Глухов, моя сестра Наташа и я. С нами ещё была собака. Ночь, кромешная тьма. Раскаты грома и извержение молний были такой силы, что мы от страха все сбились в кучу. А собака постоянно находилась между ног своего хозяина. Укрывшись плащом от сильного дождя, мы были тогда свидетелями редкого природного явления – шаровой молнии. Это был яркий светящийся диск, сказал бы плазменного окраса. Он перемещался на противоположном берегу озера. Было впечатление, что он катается по макушкам деревьев взад-вперёд вдоль озера.
Наутро с ребятами, захватив удочки, отправились на плотах на озеро половить рыбы и немного подремать, так как мы не выспались после такой бурной ночи. На озере – ветерок, комаров нет. Мы разлеглись каждый на своём плоту и заснули. Сестре Наташе оставили плащ. Она завернулась в него и легла отдохнуть у костра и, раз мы все провели бессонную ночь, тоже крепко уснула. Где-то к обеду мы выспались и стали собираться на нашей стоянке. Мы застали Наташу всю вымазанную сажей и в расстроенных чувствах. Оказалось, утренний бриз раздул костёр, и на сестре загорелась одежда, а ей в это время снилось, будто она загорает на солнце. Когда ей стало от жары совсем невмоготу, Наташа проснулась. В итоге от плаща остались два рукава и воротник. Конечно, подгорели свитер и брюки. После этого случая мы поняли, что, ночуя у костра, нужно предусматривать разные варианты…
Наш небольшой поход на Клиновицкое озеро закончился. Хотя и не совсем выспались, но побыли на природе и окушков домой принесли. Правда, эта рыбалка запомнилась интересным случаем.
Вечером, ещё до грозы, мы послали Колю Глухова за водой для чая. Когда вода в кастрюле закипела, заварили чай. Сидим у костра, пьём. Прислушиваемся к приближающимся громовым раскатам. Вдруг Коля что-то вынул изо рта и, поднеся руку к костру, внимательно стал рассматривать. Мы тоже внимательно посмотрели. В Колиной ладони лежал тритон… Это Николай поленился (или побоялся в темноте) пройти по плотику, причаленному к берегу, и зачерпнуть с него чистой воды. В адрес Николая посыпалась ругань. Получается, что воду он взял с берега, зачерпнув прямо с илом и его обитателей. Чай, конечно, мы сразу вылили и уже сами сходили за новой водой. Раз тритон достался только Коле, то мы сказали ему: «Боженька всё видит!».
Заодно мы посещали и Коровинские озёра. Туда уже ходили (невзирая на молодой возраст) с ружьями. В дальнейшем, выучившись, Валера Маланичев стал офицером и уехал служить на БАМ. Я после учёбы начал работать в Междуречье. То есть наша команда поразъехалась. Затем я вернулся в Бабаево. Там с Валерой Ковалёвым, его братом Сашей и с помощью дяди Лёни из Сиуча стали осваивать Котовские озёра, находящиеся в соседнем от нас районе. К нашей команде примкнул и Володя Пономарёв. Он работал мэром города.
Теперь о Котовских озёрах.
Это своего рода система озёр и проток на Северо – Западе Устюженского района Вологодской области. Самое большое озеро Отно. Оно округлое, его диаметр примерно 3,3 км. Поменьше озеро Грибно. Соединяются они протокой. Ежегодно мы с друзьями Валерой Ковалёвым, его братом Сашей, Володей Пономарёвым, Женей Блиновым, нередко примыкали и другие ребята, начиная с весны, ходили туда на рыбалку.
Бывали и на других озерах поменьше. На эти озёра попадали так: поездом от дома доезжали до станции Сиуч. Затем по тропе шли вдоль речки Смердиль. Она вытекает из озера Грибно и впадает в реку Колпь. Шли часа три. Конечно, к каждому такому походу тщательно готовились, старались брать самое необходимое. Все равно по весу набиралось много: резиновая лодка, палатка, фуфайки (летние ночи всё-таки прохладные), котелки, топорик, удочки и по мелочи, но необходимое. Лодку несли по очереди. Ходили туда ночи на две на три. Тропа шла по суходолу и по болоту и всё это чередовалось. Тяжелая, конечно, дорога, грудь и спина сырые… Но зато там не было людей, только изредка приходили жители из деревни Котово. После такого променажа уха из свежесваренной рыбы была очень вкусная. А чаем (тогда ещё были настоящими индийский и цейлонский) с добавлением листьев черники и брусники просто не могли напиться…
Туда, правда, позднее повадились приходить москвичи. Им кто-то показал этот не пуганный край. Вели они себя не всегда правильно. Стали прямо у воды на берегу озера вырубать молодой лес, мусорить. Сделали им замечание. Вроде прислушались.
Иной раз на реке Смердиль встречали плавающего лебедя. Значит самочка поблизости сидела на гнезде. А как-то весной, остановившись на тропе передохнуть, и, ставя рюкзак на кочку, чуть не накрыли им сидящую на гнезде глухарку. В гнезде оказалась полная кладка – восемь яиц желтоватого окраса со светло-бурыми пятнами. Мы стали обходить это место и наткнулись ещё на гнездо и ещё. Быстро ушли оттуда. Посовещавшись, сделали на тропе с двух сторон завалы из сухостоя, зная, что на эти озера всё – таки могут прийти люди и подготовили обход. При этом вспомнили некоторую некорректность по отношению к природе со стороны москвичей.
Путешествовать нам нравилось. Если позволяло время, мы иной раз уходили от больших озёр в восточном направлении через протоки к другим небольшим озеркам. Как-то ночевали на берегу Чёрного озера. Оно небольшое, правильной округлой формы с ровными краями. Было впечатление, что когда-то туда упал метеорит. Озеро – это глубокое. И, что интересно: днем там клевал мелкий окунь, а ночью – килограммовый. Приходилось пробовать копчёного окуня весом больше килограмма, пойманного на этом озере. Судя по всему, на этом месте, где мы путешествовали, когда-то давно было огромное озеро, и оно постепенно стало зарастать.
Вспоминается случай, когда я с Валерой обходили одно из больших озёр. Валера шёл впереди. На повороте увидел людей и вскрикнул: «Да, это же наши пээмковские мужики!». На радостях сделал буквально три шага от тропы к ним на встречу и сразу провалился почти по шейку. Я, быстро скинув рюкзак, вытащил товарища. У нас в руках было по длинной палке. Пока Валера выливал воду из сапог, я попытался длинной палкой достать в этом месте дна и не достал. Вышли на сухое место. Валера вынул из рюкзака одежду, которая не успела намокнуть. Я ещё поделился своей. «А если бы не палка в руке?» – заметил он. Отвечать на этот вопрос мы не стали… Уже вечером, сидя у костра и попивая чай, я слегка подтрунил над ним: «Что, встретил своих?!». Валера ответил: «Да, ну, к чёрту!». Обоим было не по себе.
Вот вам, братцы, наглядный пример по технике безопасности при переходе через болото – всегда нужно держать в руках крепкий длинный шест -палку.
Вспоминается ещё случай. Шли в том же районе по болотной тропе. Один из товарищей провалился ногой, а так как немного устали, то решили там и передохнуть. Валера достал из рюкзака зимнюю удочку и, насадив на крючок червячка, опустил снасть в образовавшуюся лунку. Опустил просто так. Вдруг поплавок дернулся, и Валера вытащил окушка! Мы удивились, так как от озер это было далековато. Значит под нами было другое, невидимое озеро.
Переходы: Сиуч – озеро Грибно были непростые, но иной раз нам везло. Как-то встретили на озерах бабаевских мужиков. Они приехали туда на машине и предложили нас обратно подвезти. Мы, конечно, этому обрадовались. Шофера звали Дмитрий Николаевич Талызин. Он был заядлым рыбаком и приехал сюда на «Зил-157». Это здоровый трехосный вездеход. Когда мы стали подавать ему в кузов нашу поклажу, Дмитрий Николаевич переспросил:
– И эту всю тяжесть вы бы понесли на себе к поезду?
При этом он очень ярко выразился. Ярко и непечатно… Мы над этим долго смеялись. И, несмотря на трудный маршрут: Сиуч – Грибно и обратно, нас туда тянуло!
В последствии дорогу Бабаево – Лентьево подремонтировали. У нас появилась техника, и мы стали попадать на озера окружным путем. И я бы добавил, не особо напрягаясь…
Озеро, как «Чёрный квадрат» Малевича
Мне нравилось бывать на озёрах, на реке с компанией друзей. Такие поездки проходили весело, с юмором. Вечером, уже порыбачив, варили уху, травили анекдоты. Вспоминали смешные истории. Бывали и откровения, как на исповеди в церкви. Если у кого-то обозначилась трудная жизненная ситуация, тут же сообща, ненавязчиво предлагалось и её разрешение.
Очень нравилось и нравится бывать в лесу одному с собакой. С ней как-то спокойней. Обычно с собой была обязательная походная вещь – солдатский котелок. В самом котелке варил суп или разогревал кашу для себя и своего друга собаки. А в крышке кипятил и заваривал чай. Это уже для себя. Этот котелок – очень удобная, проверенная временем, солдатская вещь. Мисок с собой не брал. Я ел из котелка. А с собачьей долей поступал так: в небольшую ямку расстилал целлофановый пакет и туда выливал или выкладывал уже подстывшую еду. Этот пакет-«миску» промывал и убирал в отдельный карман рюкзака для следующего раза, но в лесу его никогда не бросал.