Имитатор. Книга четвертая. Охота на охотника

© Олег Рой, 2023

© RUGRAM, 2023

© Т8 Издательские технологии, 2023

Пролог

Файл: bezimeni

Создан: 01:01 01.01.01

Изменен: 19.02.17

С амое смешное, что старый дурак ошибся. Попал пальцем в небо, несмотря на весь свой хваленый ищейковский нюх. Из семи убийств, которые он объединил в серию, три не имеют ко мне никакого отношения. Хотя некоторое сходство и впрямь проглядывает. Именно так я люблю охотиться: чтобы двух зайцев ликвидировать одним выстрелом. Одного наповал, другого в клетку, ибо вина его очевидна.

Так ведь, может, в тех трех лишних очевидные убийцы таковыми и были? А старый опер перемудрил. Или он их для веса добавил? До других моих – вроде осторожного дедули, скандальной красотки или почтенной врачихи – просто докопаться не сумел? Все высматривал, все вынюхивал – вот и перемудрил.

И ведь понимал, что все равно его никто слушать не станет: дела закрыты, злодеи сидят. А он, гляди-ка, признался перед смертью: дескать, всех этих вот людишек я порешил, а те, кто сидят, ни в чем не виноватые. И смерть свою обставил так, что даже меня своей выдумкой впечатлил. Чтобы, значит, господа следователи задумались: если легендарный Шубин намекает на серию, а ему еще и рот кто-то заткнуть решил, значит, точно дело нечисто, значит, надо копать. Ну копайте, господа хорошие. До меня вам все равно не добраться. Нет, зря я Шубина дураком обзываю. Молодец. Вон какую элегантную схему соорудил: вроде как не сам застрелился, а его кто-то ликвидировал. Но – перемудрил со своими розысками. Оно и к лучшему. Эти три лишних убийства – это мне только на руку. Больше путаницы. До меня додуматься у вас думалка слабовата, но дополнительная путаница не повредит. Так что копайте, господа хорошие. И дамы тоже.

Мне сегодня весело. Так всегда бывает перед началом Охоты. Я еще не знаю, кто станет моей целью, кубики, что подбрасывает госпожа Судьба, еще в воздухе, колесо рулетки все еще крутится – но я уже слышу его нежный скрип. Скоро, совсем скоро мне станет ясно, на кого показывает стрелка. Кому повезет, кому – не очень. Правда, я ни на волос не верю ни в какое везение и прочую удачу. Любое везение – результат тщательной подготовки.

Но когда колесо Судьбы вот-вот остановится, указывая на очередную цель, хочется сказать что-нибудь неправильное. Избыточное. Потому что скоро начнется Охота!

Удачной Охоты! Удачной Охоты всем нам!

Часть первая

Игра в любовь

21.02.17 23:47

статус: приватный

защита: max

джокер: как можно быстрее, умоляю

рубль: место и время желаемого контакта?

джокер: на ваше усмотрение. машину он ставит возле клуба, стоянка охраняемая, и камеры там, выступает каждый вечер, днем приваты бывают, охрана никакая, камеры на входе и еще где-то в коридорах, не знаю точно

рубль: способ контакта?

джокер: на ваше усмотрение. только быстрее!!!

рубль: аванс пятьдесят процентов, начало реализации по подтверждению платежа

джокер: я переведу деньги и сразу уеду

рубль: это очень упростит дело

Тьфу ты, дьявол, опять забыла телефон отключить! – Федь, я попозже перезвоню, ладно?

– Ага, как же! – возмутились в трубке. – Сперва попозже, потом завтра, потом еще что-нибудь, – голос дяди Федора звучал по-детски обиженно. – Ты должна с ней поговорить!

Это было до того не похоже на всегда добродушного Федьку, что Арина даже растерялась. Чтобы он – и вдруг «должна»?!

– Федь, давай все-таки не сейчас, а?

– Ну а когда? – вопросил тот почти жалобно. – Наши аргументы она вдребезги разнесла, на тебя одна надежда. Когда ты дома появишься?!

– Скоро-скоро, Федь, вот честное-пречестное слово! – Арина вложила в голос безмятежную уверенность, которой вовсе не испытывала.

И с тяжелым вздохом повернулась к ожидавшему ее красавцу-мужчине, окидывая рассеянным взглядом окружающую роскошь. Пухлые кожаные диваны – цвета не то слоновой кости, не то застиранной простыни, тяжелые бархатные шторы, бронзовые светильники, низкий стол темного стекла. В закутке возле двери деликатно прикрыт шторой еще один столик, поменьше, но повыше. На нем пристроен уставленный будущим обедом поднос, похоже, серебряный. На массивном блюде – четыре шашлыка, из-под которых наивно высовываются уже довольно понурые кудерьки киндзы, укропа и петрушки. Стеклянная чаша полна фруктов. В низеньком темного дерева поставце – несколько бутылок с затейливыми этикетками и два бокала. В общем, шик, блеск, красота! Единственное, чего не хватало в этой нарочитой роскоши – уюта. Или, быть может, гармонии. Как будто не живой интерьер, а экспозиция в мебельном магазине, выстроенная равнодушным дизайнером, собравшим с бору по сосенке – зато богато! – все подряд, не задумываясь, лишь бы пошикарнее. Вульгарная «роскошь» вдруг показалась Арине жалкой.

И непритязательная униформа официанта, в которую красавец-мужчина был облачен – темные брюки, белая рубашка, бордовый жилет – совсем не подходила к хищному разлету бровей на матово-смуглом, почти неприлично красивом лице.

Сейчас, впрочем, от этой красоты мало что осталось.

Слепяще белую рубашку усеивали неряшливые бурые пятна, смуглая кожа посерела, даже волосы как будто потускнели.

Да и от лица, в общем, осталась лишь половина – левая.

Правая же, залитая уже темными, застывшими, как и лужица мясного сока под шашлыками, потеками выглядела не частью лица, а произведением гримера из малобюджетного триллера.

На месте правого глаза запеклась округлая, по форме глазницы, тьма, из центра которой угрожающе торчала узкая, черненой стали полоса, издевательски поблескивавшая изящными завитками навершия.

– Тьфу, пропасть! – вполголоса выругался торчавший у двери Молодцов, опер, может, не столь обаятельный, как всеобщий приятель Мишкин, но въедливый и дотошный. – Вроде всякого навидался, а даже меня озноб пробирает. Ну ладно застрелить, ну задушить, отравить, сковородкой по кумполу приласкать – но чтоб вот так…

– Скажи лучше спасибо, Иван Сергеич, что он свежий, – бросила, не оборачиваясь, склонившаяся над телом красавца-стриптизера худенькая большеглазая Ярослава Мирская, которую частенько принимали за старшеклассницу, и уж никак не за судмедэксперта с десятилетним стажем. – И лежит не в вонючем подвале, где на тебя крысы сверху падают, и не за промерзлыми гаражами, где собственных пальцев не чувствуешь. Тепло, светло, убили недавно, даже личинок еще нет.

– Так-то да, – без воодушевления согласился Молодцов. Только мне все равно не по себе. Сковородкой, оно как-то привычнее. Экие тут у них страсти-то бушуют. А, Арина Марковна?

– Полагаешь, тут убийство в припадке ревности? – задумчиво отозвалась она. Дотошный-то Молодцов дотошный, но с интуицией, с пресловутым «чутьем» у него не очень.

– Ну а что еще? – Молодцов повел крепким плечом.

– Поглядим, Иван Сергеич, – слегка усмехнулась она, потащив из кармана опять закурлыкавшую трубку.

На этот раз звонила мама.

– Деточка, с Майкой совсем беда. Повлияй на нее, она только тебя и слушает.

Вот, значит, почему Федька так странно разговаривал. С маминой подачи. Арина чуть отвернулась, чтобы не видеть привычных, но категорически неаппетитных манипуляций, которые Ярослава производила с уцелевшим глазом жертвы.

– Душенька, что ты молчишь? – прокурлыкала трубка чуть менее нежно. – Ты меня вообще слушаешь?

– Мам, я сейчас не могу разговаривать.

– Что там у тебя за дела?! – в голосе матери сквозь привычное журчание прорезались возмущенные нотки. – Нельзя же во имя работы пренебрегать своими близкими! Все-таки дядя Федор – твой родной брат! И Майка тебе не чужая. Девочка школу посещать отказывается, так же нельзя! Приезжай и поговори с ней! Ты ведь для нее главный авторитет. Вот и повлияй. Тем более, что рабочий день закончился. Или у тебя свидание? Ну так отложи, ничего страшного, больше ценить станут. Дома ты теперь не ночуешь, так хоть один вечер пожертвуй семье. Папа может за тобой подъехать, чтоб в транспорте не давиться. Ты сейчас где?

– В стриптиз-клубе, – честно сообщила Арина, чувствуя себя немного виноватой. Майка в своем репертуаре. Семь лет девчонке, давешней осенью в первый класс пошла, и на тебе! Не потому ли она забастовку устроила, что по Арине соскучилась? С нее бы сталось.

– Шуточки у тебя! Все-таки не с подружкой разговариваешь! Чтоб через час была дома! – обиженно заявила мать и отключилась.

Кажется, реплику про стриптиз-клуб она восприняла как издевку. Хотя Арина чистую правду сказала. Трупы – такая штука, что могут где угодно найтись: хоть на свалке, хоть в таких вот роскошных местах. Не говоря уж о том, что рамки «рабочего дня», к которым иногда апеллирует мама, преступникам не указ. И убивают отнюдь не только бомжей за фанфурик «боярышника», но и, страшно сказать, генеральных директоров мегахолдингов. Или, как сейчас, красавцев-стриптизеров, причем прямо на рабочем, так сказать, месте. В приватном кабинете клуба, именуемого незамысловато, но доходчиво – «Сладкое место». М-да. Кому сладкое, а кому – место упокоения. Кто же тебя так, бедолага? И за что? Или… не за что, а почему? Ладно, в процессе выяснится.

Наклонившись над распростертым на кожаном диване телом, она поморщилась. Ребра, по которым недели две назад так старательно пинал неизвестный нападавший, еще болели.

– Убили мальчика прямо здесь, тело не перемещали, – улыбаясь, сообщила Ярослава. – Смерть практически мгновенная, удар, видимо, неожиданный, следов борьбы ноль целых ноль десятых, ни царапин не видно, ни под ногтями чего-нибудь. Соскобы я беру, конечно, но ничего не будет, не рассчитывай. Не дрался мальчик ни с кем. Да и мышцы все расслаблены. Вон лицо спокойное какое. Ну… то что от него осталось.

– Расслаблены? – переспросила Арина. – А правая рука?

– Гм… С этой стороны я еще не глядела, – согласилась Мирская. – Ну-ка, ну-ка, мальчик, покажи нам, что у тебя в кулачке… Да что ж ты упираешься… Есть!

На разжатой ладони трупа лежал ажурный, причудливо изогнутый лепесток. На первый взгляд золотой – или как пишут в протоколах «желтого металла», только тут металл был слегка розоватый – с крошечным камушком почти на краю – словно росинка задержалась.

– Розовое золото и бриллиант?

– Насчет золота пожалуй, а на бриллиант не похоже, – поморщилась Ярослава. – Дай-ка пробирку.

Арина подала, эксперт провела «росинкой» по стеклу, продемонстрировала отсутствие следа:

– Видишь? Фианит, наверное. Или натуральный циркон, но он чаще цветной. Но вещица симпатичная, я такую форму никогда не видела.

– И ты тем не менее настаиваешь, что наш покойник не сопротивлялся? – Арина скептически хмыкнула.

Мирская засмеялась:

– Ты что, решила, что серьгу покойный сорвал с убийцы в процессе борьбы? Да ну, брось! Ты погляди, тут не какая-нибудь открытая швенза или пусет, с которого заглушка может и слететь, тут нормальная защелка.

– Пусеты – это у нас кто? – уточнила Арина.

– Ты, Вершина, прямо как будто не из девочек, – засмеялась Ярослава. – Таких простых вещей не знаешь. Пусеты – это у нас крепление серег-гвоздиков. Швензы, соответственно, те, что в виде дужек. Бывают открытые, вроде полупетли, бывают закрытые с разного рода замочками. Здесь простой английский замочек, на усилие. Если бы защелка расстегнулась и вылетела от рывка, кровь наверняка была бы, причем видная невооруженным глазом. На ухе, знаешь ли, даже микроскопическая царапина душевно так кровоточит. Не, я, конечно, все пробы возьму, – она сноровисто упаковала находку в пакетик, – но не думаю.

– Тогда откуда она тут? – нахмурилась Арина.

– Это уж тебе выяснять, дорогая. Но не сорвана во время борьбы – это точно.

– Ладно, допустим, борьбы не было. Но как?! – недоумевала Арина. – Вот скажи мне, как можно воткнуть человеку в глаз этакую дурынду, чтоб он даже не попытался защититься. Руками закрыться или что. Да хотя бы уклониться. Тут ведь еще поди попади так точно. Глазница-то не такая большая, а вокруг кость.

– Ой, да мало ли! – Мирская небрежно махнула узкой ладошкой в резиновой перчатке. – Ну представь такую картину. Девушка с ним заигрывает – обстановка-то как раз для этого предусмотрена…

– Ага, и, заигрывая, начинает размахивать этой штукой… – перебила ее Арина. – Что это, кстати, такое? На шашлычный шампур похоже.

– Шампур и есть, – подал голос, присевший возле столика с подносом криминалист. – Тут на блюде еще четыре таких же.

Арина мысленно ругнула себя за невнимательность. Да, блюдо повернуто так, что узорчатых наверший с ее места не видно, но все равно – должна была присмотреться. Следователь она или где?

– Ну окей, – сердито согласилась она. – Гостья вгрызается в шашлык и, видимо, озверев от вкусноте-ни, начинает размахивать опустевшим шампуром.

– Да нет, зачем так грубо, – засмеялась Ярослава. – Скорее всего, все было гораздо проще. Давай, говорит, садись, красавчик, отдохни, а я тебе плечи помассирую. Заходит сзади, гладит его, он закрывает глаза – и бемц! Ну или, чтоб уж точно не дернулся, она закрывает ему глаза своей ладошкой, между пальчиками ставит острие шампура и бьет по навершию второй ладошкой.

– То есть это не аффект, не порыв страсти? Ревности там, ненависти…

– Ну почему же… – Мирская нахмурилась. – Мог быть и порыв. Строго говоря, мы ж не знаем, действительно ли присутствовало намерение убить. Удар точный, бесспорно. Но убийце могло просто повезти. Помнишь, ты дело вела о ссоре двух соседок? Когда одна другую ткнула кулаком в живот, забыв в пылу скандала, что в кулаке кухонный ножик. И угодила точнехонько в печень, ребро даже не царапнуло. Сама знаешь, такое сплошь и рядом. Везение, так сказать.

– Да уж. Только, Слав, – возразила Арина, – одно дело лицом к лицу стоять и ударить внизу, там не то что защититься, там можно и не заметить. Тут-то замах нужен был. Прямо перед лицом жертвы. А он тут такой спокойный сидит.

– Верно говоришь, Арина Марковна, – согласилась та. – Отмахнуться или закрыться в подобной ситуации – чистый рефлекс. А мальчик не защищался. Так что порыв страсти все-таки маловероятен. Описанный мой вариант «закрой глазки», да еще если с ладошкой в качестве направляющей – это уж точно не в аффекте. Кстати… – несколько секунд она, нахмурившись, вглядывалась в кровавое месиво на месте правого глаза жертвы. – Глаз-то у него в момент удара и вправду закрыт был. Шампур через веко прошел. Это, правда, еще ни о чем не говорит, мигательный рефлекс еще никто не отменял, но все же.

– А почему тогда второй открыт? – пробасил подпиравший дверь Молодцов.

– Ой, Иван Сергеевич, рефлексы – штука разнообразная, – весело сообщила Мирская. – Какие в момент смерти сработают, не угадаешь. Спасибо, хоть сфинктеры не расслабились, вполне дышать можно. Хотя про сфинктеры – это больше к удавленникам, но тоже всякое бывает.

«Ну да, дышать вполне можно, – мысленно согласилась Арина, борясь с желанием хотя бы ненадолго выйти из роскошного кабинета. – Эх ты, – одернула она сама себя, а еще следователь! – Можно подумать, трупов мало в жизни видела!»

Дело, впрочем, было не в мертвом теле. От заполнившего комнату шашлычного аромата, густо приправленного запахом крови и прочих, как это называют медики, биологических жидкостей, хотелось немедленно перестать дышать вообще. Хуже, чем «гнилушки», ей-богу! Все, в ближайшие пять лет – ни одного шашлыка! И вообще никакого мяса! Капуста и морковка – наше все! Угу, язвительно шепнул внутренний голос, а потом найдется труп на овощебазе и придется переходить на питание одним воздухом? Внутренний голос был прав. Арина незаметно нажала точку над верхней губой – это помогало забыть о запахах, хотя и ненадолго.

– Все-таки предумышленное… – задумчиво повторила она. – То есть с заранее обдуманным намерением… Погоди-ка… если ладошка в качестве направляющей и железка между пальцами… – она нахмурилась. – Хочешь сказать, что она могла при этом порезаться?

Судмедэксперт мотнула головой:

– Не, не хочу. То есть могла-то могла, но постороннюю кровь я тебе из этой каши не вычленю, ее там, если и есть, следовые количества. И почему, собственно, непременно – она?

Арина пожала плечами:

– Ну, во-первых, наверное, потому что он – стриптизер, а здесь – кабинет для приватных танцев. А вовторых, ты сама такой вариант предложила.

– А, ну да, – припомнила та. – Но это вовсе не значит, что вариант единственный. Наверняка тут только одно: нападения наш красавец не ожидал. Для гарантии я бы еще кровь на адреналин проверила. Если мальчик в последнюю секунду понял, что происходит, то испугаться успел, а среагировать – уже нет. Тогда в крови будет повышенное содержание адреналина. Или не будет. Если мальчик задремал или был под кайфом. Или, например, в обмороке.

– С чего бы такому здоровяку в обморок хлопаться? – автоматически удивилась Арина.

– Ну это он снаружи здоровяк, – отмахнулась эксперт. – Вот положим на стол, поглядим, что у него внутри, тогда скажу. Особенно, что там в желудке имеется, а то знаю я эту публику: сидят на диетах, а после в обмороках по пять раз на дню валяются. Ну и на токсикологию надо посмотреть. Не только на запрещенные вещества, наружных признаков употребления я не вижу, и вообще, по-моему, мальчик чистый. На предмет наркоты то есть. Но мало ли чем человека вырубить можно. Может, он и впрямь без сознания был.

– Типа клофелин в алкоголе?

– Клофелин, барбитураты и так далее по длинномудлинному списку. Есть куча препаратов, которые в сочетании с алкоголем дают поистине сногсшибательный эффект, – деловито подтвердила Мирская, не прерывая осмотра. – Хотя если у жертвы не было оснований ждать подвоха, можно и без препаратов обойтись. Самое простое – в рамках той же легенды «милый, я тебе плечи помассирую» – нажать на сонную артерию. Ну или на обе, для гарантии. Правда, надо знать, куда, но знания не то чтобы сверхсекретные, гугл всем в помощь. Показать нужные точки?

– Спасибо, я в курсе, – буркнула Арина.

– Ну в курсе так в курсе, – миролюбиво согласилась Ярослава. – Интересный ты, душа моя, человек: как серьги устроены, не знаешь, а где сонную артерию пережимать, ты в курсе. О! Глянь! – она оживилась. – Вот тут волосок… Артем, щелкни покрупнее… и пакетик дай… Каштановый, натуральный, с рыжинкой, средней длины… Хм… А вот на жилетке еще один, блондинистый, подлиннее. О! И брюнетка наличествует! Для разнообразия коротко стриженая и, по-моему, крашеная. А вот и еще, совсем маленький, тоже блондинистый, но, на первый беглый взгляд, не той фактуры что тот, который подлиннее. М-да… Женщин вокруг нашего красавца крутилось… м-м… не одна – точно.

– Тоже мне, открыла Америку! – довольно сердито парировала Арина. – Женщин вокруг него, ясный пень, косяки ходили. Привлекать дамский пол – вообще-то его профессия была. А он, судя по всему, был в ней неплохим специалистом. Лучше подскажи – давно его? – и, ожидая привычного «ну как я тебе сразу скажу», добавила. – Приблизительно.

Мирская прихмурилась, подбирая формулировки:

– В районе часа дня, ну плюс-минус полчаса. Думаю, так. И привходящие обстоятельства моим наблюдениям соответствуют. Молодцов говорит, у него – не у нашего Иван Сергеича, а у этого мальчика – на двенадцать тридцать приватный танец был заказан. Вот примерно тогда. До, во время, после… Хотя раз он одет, и одежда не нарушена, скорее до или сразу после начала танца.

– Может, он после исполнения стриптиза одеться успел? – Арина и сама понимала, что возражение хлипкое, но так, в диалоге, ей легче было представить картину происшедшего.

– Теоретически возможно, – согласилась Ярослава и после секундной паузы усмехнулась. – Но я почему-то сомневаюсь. Вряд ли дама, заказавшая персональный стриптиз, дожидалась, пока исполнитель оденется. Но ты следователь, тебе решать.

– Слав, – спохватилась вдруг Арина. – А крови-то много было? В смысле на убийцу попало?

– Ну, знаешь, – та повела плечом, – глаз – не артерия, фонтана не дает. Брызги были, конечно, но если удар был нанесен из-за спины, а в этом я почти уверена, тогда убийца твой чистенький ушел. Руки только должен был запачкать. Вокруг, кстати, ничего не вижу, обо что их вытирали бы. Но это мелочи. Носового платка довольно, а его и с собой нетрудно унести, а после выкинуть и руки окончательно отмыть. Ну и остальную одежду осмотреть и все подозрительное выбросить. Так что на изобличающие следы крови особенно не рассчитывай.

Арина взглянула на часы – время настало уже вполне вечернее, не зря мамуля обижалась:

– А почему нас так поздно вызвали? Иван Сергеич, а? И где, кстати, Мишкин?

– Персонал опрашивает, – доложил Молодцов. – Нам позвонили, когда тело обнаружили, а это случилось отнюдь не сразу. Да и позвонили тоже не в тот же момент, суетиться чего-то начали – да все как обычно. Пока кто-то сообразил, что не вредно было бы в соответствующие органы сообщить, еще какое-то время прошло. Стас уточнит, но они тут как безголовые куры всполошились, никто якобы ничего толком не помнит.

– Ладно, постарайтесь отфильтровать свидетелей: кто и в самом деле ничего не помнит, а кто «якобы», – распорядилась она. – Артем Валерьевич, что у нас с пальцами? – обратилась она к возившемуся в углу криминалисту, которого чаще всего называли, сокращая отчество, Лерычем.

– С пальцами у нас, Вершина, не так чтоб очень, – буркнул тот. – Здешняя уборщица, похоже, отличается избыточным рвением и все подряд хлоркой протирает. Ну или какой-то новомодной дрянью. Не густо, в общем.

– Ну так и это неплохо, а? – предположила Арина, еще не понимая причин зверевского недовольства. – Легче свежие отсортировывать будет?

Криминалист пренебрежительно хмыкнул:

– Было бы что отсортировывать. Я тут вашими с Мирской предположениями аж заслушался, прямо жалко разочаровывать.

– То есть?

– Ну если я не полный лох в своем деле, – Лерыч саркастически усмехнулся, – то пока что ни одной дамочки мне не попалось. Мужские следы есть, на мой взгляд, два разных комплекта.

– Мужские? – переспросила Арина. – Ну один понятно кто – вот этот, который сейчас к Ярославе на стол поедет, а кто еще? Он что, приватный танец для мужика изображал?

Криминалист загоготал.

В дверь сунулась голова молодцовского напарника, улыбчивого обаятельного Мишкина:

– Арина Марковна, ты с управляющим сама поговоришь или мне?

Не успела Арина следом за Стасом пройти и двух шагов в сторону нужного кабинета, как перед ними откуда ни возьмись возникла невысокая симпатичная брюнетка в таком же бордовом, как официантские жилеты, пиджачке. Бейджик над нагрудным кармашком извещал окружающих, что Светлана – менеджер. Арина мысленно хмыкнула. Управляющего так и называют управляющим, а эта – явно невеликая сошка – носит звучное звание менеджер. Хотя означают эти слова одно и то же.

– Вы… вы ведь следователь? – девушка шмыгнула носом, как сердитый кролик.

И глаза, автоматически отметила Арина, хоть и свежеподкрашенные, были красны, тоже как у кролика. Явно только что плакала. Может, у нее с убитым красавцем роман был? Или она по нему так, издали вздыхала? Что вздыхала – к гадалке не ходи. Ладно, управляющий немного подождет.

– Вы хотели что-то сообщить? – она улыбнулась заплаканной Светлане как можно дружелюбнее.

– Да! Я… я знаю, кто… кто Фи… Фили… – не договорив, девушка задышала часто-часто – ну точно кролик, только уже не сердитый, а испуганный. Ну или нервный просто.

Мишкин с Ариной переглянулись. Стас показал глазами вправо, где за приоткрытой дверью виднелось какое-то служебное помещение.

– Пойдемте, Светлана, – ласково предложила Арина. – Там никто не помешает.

Девушка пошла послушно, как кукла.

Комнатка оказалась маленькой и захламленной. Под потолком негромко гудела трубка «дневного» света. Справа возвышался металлический стеллаж, часть которого занимали мягкие синие мешки (должно быть, приготовленные для прачечной – из одной горловины свисал рубашечный рукав), а на остальном пространстве грудилось то, что, вероятно, когда-то относилось к реквизиту: усыпанная блестками босоножка с покривившимся каблуком, уныло обвисший страусовый веер, грязная ковбойская шляпа, ярко-желтая корзинка, надломленный бильярдный кий… К левой стене притулился узкий стол, в углу за ним громоздилась пирамида барных стульев, похожая на сильно облезлую новогоднюю елку.

Посреди всего этого великолепия красовались два «офисных» креслица. Пошатав их слегка, Мишкин гостеприимно повел рукой: