- -
- 100%
- +
Девушка не поднимала глаз. Ромарио буквально видел, как в ее голове мелькают тысячи неизвестных ему мыслей. Ей известно гораздо больше, поэтому Ромарио мог лишь предполагать, к каким умозаключениям сейчас приходит Дафнэ. Его душили вопросы.
Казалось, сейчас решается его судьба. Долгое время он изучал прошедшие битвы, расспрашивая знакомых солдат или очевидцев. Он старался разгадать закономерность и найти способ предсказывать атаки богини Тьмы. Но у Ромарио не было нужных связей, нужных информаторов. Единственным оружием являлась Паутина, которую Ромарио использовал для получения информации. Все остальные его догадки о наступлениях Ариантреи не были особенно впечатляющими. Ромарио показал свой самый сильный козырь и теперь не мог ничего добавить.
– Откуда тебе об этом известно? ― наконец произнесла собеседница, перейдя на мироградский. ― Ты не из титулованной семьи, в противном случае я бы тебя знала, а значит, получил эту информацию иным путем. Твоя мать или жена военнослужащая? Из тех мест?
– У меня есть свой метод, ― скрестил пальцы Ромарио, ощущая триумф. ― Я называю его Паутиной.
– В чем суть метода? ― недоброжелательность на лице Дафнэ уступила место увлеченности.
– Собираю любую доступную информацию различными способами и сортирую, затем анализирую полученные факты.
– Любыми способами ― это какими? ― ухмыльнулась рикриэнка. ― Спишь с кем-то, кто делится секретами? Вряд ли ты способен на что-то большее.
– Пожалуй, я сохраню интригу, ― улыбнулся синеглазый, проглотив оскорбление. Ей не понравился отказ. Однозначно, Дафнэ к ним не привыкла. ― Однако, я готов продемонстрировать вам его в деле, если позволите.
– Хорошо, ― она махнула рукой, давая позволение. ― Смелее.
– Боюсь, это место не подойдет, ― покачал головой юноша. ― Да и не в моих правилах открывать все тайны первой встречной. Я даже не знаю ваше настоящее имя, ― Ромарио улыбнулся, встретив изумленный взгляд. ― Несложно догадаться, Дафнэ. Вы солгали о своем происхождении. Зачем тогда говорить подлинное имя? Правильно, незачем.
– Тогда напомни, по какой причине я до сих пор теряю с тобой время?
– Вам любопытно, разумеется, ― он склонил голову, изучая ее лицо. ― Паутина, как вы можете заметить, способна стать ключом к истине. Признаюсь, мне не хватает… ресурсов для ее совершенствования.
Дафнэ вскинула брови.
– Имеешь наглость у меня что-то требовать?
– Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Дайте мне шанс доказать, что я полезен вам. Возможно, Ее Величество королева будет заинтересована в моем содействии? Давайте я, путем несложных умозаключений, угадаю причину, по которой вы пришли в эту таверну, и если окажусь прав, то вы пообещаете подумать над моим предложением?
Рикриэнка вскользь окинула его самоуверенным взглядом.
– В этом вся ваша мужская натура, ― Дафнэ снисходительно улыбнулась. ― Ты всего лишь мальчишка, а уже мнишь себя незаменимым гением. Хорошо, попробуй догадаться, для чего я здесь.
– В таверны ходят, чтобы выпить, расслабиться и поболтать, ― рассуждал синеглазый вслух. ― На пьяный разум люди гораздо более разговорчивы. Вы пришли сюда ― в известную, хоть и дешевую, таверну на окраине города ― узнать, о чем говорят в народе. ― Ромарио пожалел, что не спустился на первый этаж раньше и не успел застать разговор Дафнэ и Борея. Предположения дались бы проще, знай он тему вопросов, которые она задавала хозяину таверны. ― Что могло понадобиться королеве? ― размышлял он вслух, опустив взгляд на ладони. ― У нее есть все, что угодно сердцу, она может получить любое знание, стоит только отдать приказ. Но вы здесь из-за того, что ей недоступно. Чего нет у самой могущественной женщины, но что она может найти в простой таверне, отправив доверенное лицо?
Ромарио закрыл глаза, чтобы вспомнить все слухи о королеве и событиях, происходящих в столице Рикриэнии. Королева Крэссенсия вызвала недовольство своего народа и подозрения в предательстве. Кто-то откровенно называл ее подстилкой Ариантреи ― прозвище для тех, кто присягнул богине Тьмы. Вчера он познакомился с рикриэнками из близлежащего к столице города, которые утверждали, что свою знаменитую силу королева обрела, именно обменяв ее на верность.
– Королеву осуждают за связь с Ариантреей, из-за чего растут революционные настроения по всей стране, ― резко открыл глаза от внезапной догадки Ромарио. ― Мысли. Вы пришли сюда, чтобы узнать, что думают люди о Крэссенсии Кремаейро, я прав? Ходит ли мятежная молва лишь внутри страны или за ее пределами тоже?
Дафнэ побледнела, выпрямляясь.
– Верно.
– Я знаю, о чем мыслит этот город, ― он подался вперед. ― Знаю, что кроется у большинства в голове. Считайте, вам с первого раза выпала удача. Хотите знать, что молвят о королеве Крэссенсии?
Дафнэ явно не нравилось нуждаться в ответах такого как он, но она удивила его своим ответом, когда согласно кивнула.
– Королева свергла свою мать, чтобы получить власть. Она присягнула Ариантрее, за что богиня наградила ее силой Жизни и Смерти. Разновидностью магии молний, которая способна убивать с одного удара и воскрешать одной вспышкой. Больше ни у кого нет подобной силы. Ариантрея лишила ее возможности родить наследницу, чтобы впоследствии убить Крэссенсию и узурпировать трон. Ее Величество согласилась на это в обмен на власть над Рикриэнией, убив собственную мать…
– Непростительная ложь, ― перебила Дафнэ, сжав кулаки. По предплечьям прошелся яростный ток, но сразу же угас, стоило девушка взять себя в руки. ― Ею завладела Тьма в тот злополучный день. Крэссенсия ― Темная богиня Ярости, поэтому, находясь под властью Тьмы, она запустила убивающую молнию в сердце покойной королевы. ― Дафнэ поморщилась. ― Будьте уверены, вице-королева сожалеет об этом и проклинает себя каждый день. Кроме того, Ее Величество предана своему государству и сражается против господства Ариантреи над миром вместе со всеми.
Ромарио молча уставился на рикриэнку, изучая ее лицо. Она могла быть просто преданной слугой королевы и соврать, как сделала ранее. Сам он не знал, верить этим сплетням или нет. Единственное, что зарождало сомнения в подлинности данных слухов, ― это чрезвычайная осведомленность простых смертных, обладание информацией, которая выглядела непосильной для них. Не все такие образованные, как Ромарио, поэтому его удивляло, когда простой торговец мясом яростно делился с ним негодованием относительно истории Рикриэнии или законов магии молний.
Странно и подозрительно.
– Я могу сделать так, что все жители Мирограда изменят свое мнение.
– Как? ― подняла девушка бровь.
– Использую Паутину для этого, ― пожал он плечами. ― Потребуется время, но в моих силах пообещать вам и королеве, что через некоторое время мысли людей изменятся.
– Снова эта Паутина, ― нахмурилась бессмертная. ― Так в чем же суть твоего метода?
– Я разгадал загадку, ― Ромарио разрешил себе проигнорировать вопрос. ― Вы пришли выведать в таверне мысли народа. Расскажите о нашем разговоре королеве, возможно, она будет заинтересована в моей услуге. Тогда я поведаю вам о Паутине, и вы поймете, откуда мне так много известно и как я собираюсь изменить мнение людей.
– Твоя жажда внимания впечатляет, ― хмыкнула Дафнэ. ― Так уж и быть, я сообщу о тебе, но не рассчитывай на благосклонность. Вместо того, чтобы с самого начала использовать свою Паутину во благо, ты пропускал мимо ушей клевету в адрес своей повелительницы. Это почти измена. Возможно, рассказав о твоих талантах, я навлеку на тебя королевский гнев, и ты будешь немедленно казнен.
– Тогда это будет бессмысленная казнь. Думаю, королева умна и дальновидна, а потому не будет принимать такие глупые решения. ― Затем, немного подумал он добавил: ― Я смертный человек, не имеющий ничего за душой. Но я хочу чего-то стоить, использовать свои способности по назначению. Мне не нужна власть, только ее ресурсы для расширения Паутины. Не ради своего блага, а во благо тех, кто мне дорог.
Ромарио был честен с ней. Рикриэнка могла отказать ему, решив, что он стремится к влиянию, чтобы потешить свое эго, или попросту обозвать предателем и казнить за измену. Темноволосый не мог этого допустить. Не после такого потрясающего выступления и демонстрации своих способностей.
Кто знает, к чему приведет это знакомство, если Дафнэ даст ему нужные ресурсы? Вдруг через пять лет его мечта исполнится, и он будет спокойно прогуливаться с Мартой по Дивному Саду, беседуя о великолепии Мирограда?
– Говоришь, не нужна власть, ― ухмыльнулась Дафнэ, встретившись с ним взглядом. Впервые за весь разговор он заметил в серых глазах накопившийся со временем опыт, наделивший ее мудростью. Она знала больше, чем Ромарио мог себе представить. ― Ты еще не попробовал власть на вкус, но когда коснешься еë, то захочешь больше и потом не остановишься. Это человеческая слабость, Ромарио. От нее не спрятаться даже богиням.
Еще пару минут она задумчиво разглядывала трещины в деревянном столе, копаясь в своих мыслях. Рикриэнцу оставалось лишь замереть в ожидании вердикта.
– Я вернусь сюда, если королеву заинтересует твое предложение, ― она встала из-за стола. Ромарио поднялся вслед за ней. ― Или твоя голова.
Одарив его хитрой, не предвещающей ничего хорошего, улыбкой, девушка покинула таверну. Темноволосый долго смотрел ей вслед, а потом вернулся к барной стойке, где убедил Борея налить ему последнюю кружку. Необходимо было окончательно привести себя в чувство, ибо мать шкуру с него спустит, если Ромарио напортачит в подсчетах.
Глава 9
Анна
Анна лениво поднималась по лестнице с угрюмым видом, напоминая умирающего дельфина. Ей предстоял тяжелый разговор с матерью, который Рудова избегала с того момента, как они с Адрианом покинули Торговые дома.
Друг с самого начала предлагал девушке пойти домой, но Анна сопротивлялась и потащила его на пляж, убедив в необходимости расслабиться. Она не соврала. Пока красноволосая плавала в море, успокаивая свою душу, Адриан ждал ее на берегу, удрученный, погруженный в раздумья. Казалось, будто конфликт с Хэруми потряс его больше, чем саму Анну. Возможно, так и было.
После купания Рудова вспомнила, что нос Адриана не восстановился до прежнего состояния за пару минут, поэтому настояла на том, чтобы отвести его в кузницу и показать перелом Октавии ― маме Адриана. Октавия поблагодарила Анну за беспокойство о сыне. Пользуясь добротой женщины, Анна напросилась в мастерскую понаблюдать за процессом изготовления оружия. Адриан отметил, что Ромарио был бы в восторге от лукавства Рудовой.
Анна открыла дверь материнского кабинета и заглянула в проход. Кабинет Гертруды Юльевны был огромен, больше, чем столовая в их доме. Каждая стена была увешана чертежами разных видов Метки Бессмертия, многие символы были увеличены. Множество книжных шкафов хранили в себе переписанные из оригиналов стриборгского дворца в Мирограде знания, также на полках покоились дневники Гертруды с описанием экспериментов.
Однажды Анна заглянула в один из фолиантов и ничего не разобрала в бесконечных формулах крови, каких-то замысловатых значениях и еще всякой чуши. Все это вызывало у девушки смертельную скуку, поэтому в кабинет матери Анна заглядывала не часто. Да и Гертруда не любила, когда ее отвлекали.
Сейчас мать Анны сидела за широким деревянным столом на стуле с высокой спинкой, погруженная в работу. Пара книг лежали раскрытыми, и Гертруда переписывала из них добытую информацию в расстеленный перед ней свиток. Она готовилась представить свои исследования царице Александре Василисовне.
Анна прикоснулась лбом к дверному косяку, собираясь с мыслями. Она понятия не имела, как расскажет матери о произошедшем.
– Чего застыла? ― отозвалась Гертруда, продолжая запись. ― Заходи, рассказывай, что стряслось на этот раз.
Анна тяжело вздохнула и открыла дверь шире.
– Почему сразу что-то стряслось?
– По другим причинам ты сюда не заходишь, ― голос матери звучал равномерно и спокойно.
Мама Анны не была обычной матерью, как у большинства людей, ведь человека она напоминала лишь внешне. Гертруда всегда была сдержанной и безэмоциональной, будто ее ничто и никогда не тревожило. Она редко проявляла интерес к чему-то, кроме своей работы или воспитания дочери. Ей не было дела до приезда пяти монархинь ― за исключением отчета царице. Турнир Чести, балы в Главном дворце, на которые она не ходила, даже если была приглашена, не волновали ее. Гертруда не стремилась добиться какого-то положения в обществе или заработать большое состояние, удачно сыграть свадьбу или обзавестись полезными знакомствами. Она вступала в беседу, только если это касалось богини Ариантреи или Анны.
Две главные проблемы в ее безмятежном божественном существовании.
Анна не понимала, почему ей не передалась эта черта божественной апатичности, не понимала, почему ее, Анну, волнуют любые косые взгляды в сторону ее нескромной персоны. Безусловно, не все богини и боги были такими же безучастными, как Гертруда, но она была ее мамой, поэтому Анне казалось странным их столь яркое различие.
Синеглазая глубоко вздохнула и вялым шагом зашла в кабинет, закрывая дверь. В их небольшом особняке работало всего несколько слуг, и каждому из них было запрещено посещать эту часть здания. Поэтому на многих книгах покоилась пыль.
– Я тебя слушаю.
Анна снова протяжно вздохнула, издав мучительный стон. Она сомкнула руки за спиной и принялась покачивать правой ступней. Синеглазая не поднимала исполненных стыда глаз на мать, хотя та даже не смотрела на дочь.
Анне достались от Гертруды ярко-красные волосы, только у матери они были прямее и длиннее. Богиня постоянно заплетала их в косу, как делали большинство стриборгчанок. У Рудовой-старшей были миндалевидные изумрудные глаза, заостренные скулы и треугольный подбородок. Аккуратные джайанские и стриборгские черты лица придавали женщине благородное изящество, а высокий рост возвышал не только физически. Сегодня на ней было черное закрытое платье с серебряной вышивкой в виде витиеватых линий и жемчужные бусы в несколько рядов. Именно от мамы Анна унаследовала Абсолютную Метку Бессмертия, которая позволяла женщине в свои сорок пять выглядеть на двадцать пять.
– В общем, ― пробормотала Анна, теребя пальцы. ― Я повздорила с одной джайанкой, и она вызвала меня на дуэль на Турнир Чести.
Гертруда издала усталый вздох.
– Ты ее оскорбила?
– В каком-то смысле да, ― пожала Анна плечами.
– Бессмертная? Богиня?
Анна поджала губы, зажмурившись.
– Это ― Хэруми Канхимэ.
Наконец Гертруда Юльевна подняла на дочь зеленые глаза. Анне даже почудилось, что она удивилась. Или разозлилась. Рука женщины замерла, и пара капель с пера упали на аккуратные строчки. От пронзительного взгляда Анна почувствовала себя хуже. Она боялась маминой реакции, потому что любое ее недовольство было, мягко говоря, неприятным.
– Подробнее, ― потребовала Рудова-старшая, осторожно убрав перо в сторону и сведя руки в замок.
Анна испытывала раздирающий стыд. Гертруда бесчисленное количество раз просила девушку держать себя в руках. В последний раз Анна дала обещание.
– Мы с Адрианом пошли в Дом Оружия Калистии Армаро. Потом туда пришла Хэруми и ее младшая сестра. Нас выгнали из Дома, ― она поморщилась. ― Я сдержалась, даже поклонилась. Когда они вышли, то смеялись надо мной, но и в этот раз я промолчала. Потом один старик оскорбил их, и Хэруми начала избивать его. Он был смертным. Я применила магию, чтобы защитить его. Хэруми это не понравилось, она нагло потребовала от меня извинений и я… ― Анна прервалась, добравшись до самой неудобной части.
– Предположу, что ты не извинилась.
– Верно, ― вздохнула девушка, пристально изучая свои сандалии. ― Я нагрубила… Потом она разозлилась, взяла копье из Мертвой стали и хотела метнуть в Адриана, чтобы наказать меня. Я, естественно, закрыла его собой. ― Анна приподняла взгляд на Гертруду, ожидая реакции. Зеленые глаза помрачнели. ― Копье насквозь проткнуло меня, но вскоре рана быстро затянулась. Было очень больно, мама, ― воспоминания вызвали тревожное ощущение. ― Впервые так больно. Я увидела на рубахе Адриана капли своей крови и осознала, что могла потерять его навсегда. Во мне вспыхнул гнев, я вытащила меч и бросилась в атаку. ― Анна подняла голову, ощущая на себе неконтролируемую Тьму Гертруды. Красноволосой вмиг стало страшно. Однако синеглазая была готова к этой пытке. ― Меня схватили солдаты. Хэруми хотела моей крови, но Сэкера остановила ее. Поэтому принцесса вызвала меня на дуэль, чтобы «убить на глазах народа», ― Анна передразнила слова принцессы. ― Но ведь у нее ничего не получится, поэтому можешь не волноваться.
Гертруда закрыла ладонью глаза.
– О Свет, дай мне покоя с этой девчонкой, ― взмолилась мать.
– Она ведь не сможет убить меня, ― настаивала Анна, но уже с сомнением в голосе. ― Ведь не сможет?
– Нет, ― ответила Гертруда, убрав руку от лица. Она поднялась, отчего сердце Анны ускорилось от накатившего страха. ― Но Хэруми-сама ― жестокая и упрямая. Она Наследница Трона, Светлая богиня Веры. Принцессе чуть больше тридцати, и ее всю жизнь тренируют лучшие мастера своего дела. Хэруми не убьет тебя, но будет пытать. Долго и мучительно, что неизменно приведет к последствиям.
Анна сглотнула. Хоть Гертруда и вела себя спокойно, с виду совсем не злилась, но Рудова-младшая знала, что гнев особенным образом наполняет ее Тьму и высвобождается в форме Страха. У Анны не было причин его испытывать ― мать никогда бы не причинила ей вреда, ― но Тьма жила своей жизнью и обволакивала девушку, заставляя испытывать ужас.
Гертруда Юльевна не была обычной богиней, насколько вообще можно предположить обыкновенность у бессмертных душ. Единственная в своем роде Темная богиня Страха и в то же время ― Светлая богиня Бесстрашия. Душа ее состояла из Тьмы и Света, соединяла две противоположности самой Вселенной, прямо как меч из оружейной лавки. Таких «полукровок» называли дебогами. Дебоги считались уникальным случаем, но мать Анны совсем не хвасталась своей неповторимостью, таинственно замечая, что все не случайно. Синеглазая не имела ни малейшего понятия, что это значит, поэтому неустанно гордилась своей мамой. Гертруда была действительно избранной и невообразимо сильной. Анна полагала, что она могла бы посоперничать магией с самой царицей Александрой.
Гертруда обошла стол и нависла над Анной, прожигая ее взглядом. Дебогиня сложила руки на груди, будто ожидая услышать от дочери какие-то дальнейшие объяснения, но Анна лишь прятала глаза, справляясь с тревогой.
– Я просила тебя вести себя тихо, ― она взяла Анну за подбородок, вынуждая поднять взгляд. В глазах Гертруды таился мрак, который почти заполонил всю изумрудную радужку своей чернотой. ― Мы с тобой не такие, как они. У нас Абсолютная Метка Бессмертия ― мы абсолютно неуязвимы перед смертью. То копье могло бы убить Хэруми, будь она ослаблена, но тебе не причинит вреда. Мертвая сталь не властна над нами. И это лишь часть тех возможностей, что у нас есть. ― Она положила руки на плечи дочери. ― Поэтому мы не должны показывать нашу исключительность.
Хоть Метки Бессмертия и были различны, но обладали несколькими закономерностями. У магов ветра Метка располагалась только на правой руке, у магов земли ― на левой. Владеющие магией молний имели Метку Бессмертия на левой ноге, а у повелевающие водой на правой. Маги огня ― на животе. В отличие от остальных бессмертных, Абсолютная Метка Бессмертия у Рудовых располагалась на спине, начинаясь от нижней части поясницы, растягиваясь вдоль всей поверхности лопаток и доходя до шеи. Больше ни у кого подобной не было.
– Почему не должны? Разве не было бы хорошо, если бы они стали нас уважать? Считаться с нами, а не тыкать пальцем в спину?
– Неугодные власти становятся мишенью, ― склонила голову Гертруда. ― Они почувствуют слабость, ощутят страх, и тогда существование для нас станет невозможным.
– Но как, если у нас абсолютное бессмертие? ― не могла взять в толк Анна. ― Никто не в силах нас одолеть.
– Если завтра Императрица Неропаса отдаст приказ заковать тебя в цепи из Удерживающей стали, то неповиновение будет считаться изменой. Тебе придется подчиниться, чтобы не создавать проблем. Она сделает это из-за своей уязвимости перед тобой, чтобы обезопасить себя. Поэтому лучшее, что мы можем сделать, ― это затаиться и не показывать нашей настоящей силы.
Все существо Анны сопротивлялось этому. Она не хотела сидеть в тени ― она хотела, чтобы ею восхищались и уважали.
– Что тогда делать с дуэлью?
– Я попробую договориться с императрицей Джайо, призвать ее к благоразумию. К сожалению, она не та, кто идет на уступки.
– А если она не согласится, что тогда?
– Предложу ей знание взамен на прощение или буду должна, ― она произнесла это равнодушно, но Рудова-младшая почувствовала сильнейшее нежелание матери оказаться в долгу у мерзкой ― в этом Анна не сомневалась ― женщины. ― Если и это не разрешит конфликт, ты будешь вынуждена сражаться.
Гертруда убрала свои ладони с плеч Анны и отстранилась, отведя взгляд. Она чего-то недоговаривала, но, как обычно, хотела защитить Анну от правды. У нее было тяжелое прошлое, о котором мама никогда не говорила. Однако Анна знала, что все эти знания, хранившиеся в кабинете, не дались ей просто так. Никто, кроме Гертруды, не смог погрузиться в изучение бессмертия настолько глубоко.
– Мне нужно дописать заключения к исследованиям, ― оповестила мать, направляясь обратно к столу. ― Займись делом. Когда я вернусь от царицы, тебя ждет усердная тренировка.
– Матушка, есть еще кое-что, о чем тебе надо знать, ― тихо сообщила Анна.
Гертруда, замерев на долю секунды, обернулась.
– Ты напугана, ― подметила она, нахмурившись.
Темная богиня чувствовала страх, спрятавшийся в дочери. Обычно Рудова-младшая не испытывала ничего подобного.
– Я уже упомянула, что мне было очень больно, когда копье пронзило меня. То была необычная боль, мама. Она отравляла, вызывала самое худшее, что таится в моей душе. Меня охватила безумная ярость, стоило только взглянуть на брызги крови, а когда я осознала, что могла лишиться Адриана, то потеряла контроль над собой. Я захотела убить Хэруми. Меня перестали заботить последствия. Я желала только одного ― наказать ее. У меня бы получилось, если бы эта боль не разрушала меня изнутри… ― Анна всхлипнула, увидев обеспокоенное выражение на лице матери. ― Я потерялась в пространстве, словно погрузилась в свой разум. Поняла, что надо сопротивляться, поэтому ухватилась за голос Адриана. Он вытащил меня из этого ужаса, вернул в сознание… ― Гертруда вернулась к дочери и сковала ее в объятиях. ― Адриан сказал, что у меня были черные глаза… ― слезы вырвались из синих глаз. ― Это… это была Тьма, да?
В заботливых руках матери она чувствовала необычайное единение с ней. Казалось, без Гертруды ей чего-то не доставало, а сейчас все встало на свои места. Души матери и дочери вновь соприкоснулись друг с другом.
– Да, ― подтвердила ее опасения Рудова-старшая, гладя взлохмаченные алые волосы дочери.
Накопившиеся за день эмоции вырвались наружу, и девушка разрыдалась. Всю жизнь она боялась этого дня. Тьма настигла незаметно, пришла без предупреждений. Неропаска лелеяла пустую веру в лучшее, надеясь, что подобного с ней не произойдет. Думалось, что она ― исключение из правил. Однако, оказалось, что Анна такая же Темная, как и все остальные, подобные ей.
– Ты сумела самостоятельно побороть ее. Я горжусь тобой, Цветочек. ― Упомянув данное ею прозвище, Гертруда Юльевна отстранилась, обхватывая щеки Анны ладонями и смахивая слезы с родного лица. Чернота отступила из изумрудных глаз, уступая месту светлому проблеску. ― Страх будоражит твою душу, пробуждая Тьму. Я уберу его, хорошо?
Не дожидаясь согласия, Гертруда призвала Светлую часть своей души. Радужки глаз побелели. Анна ощутила накатившее теплое дуновение ветра. Свет словно прокрался в душу, вытеснил из нее липкое чувство страха и наполнил Анну храбростью. За пару секунд она позабыла о терзающих ее беспокойных воспоминаниях, мучительном маяке пережитого ужаса. Стало легко. В груди будто расцвел бесстрашный цветок, наполнивший Анну силой и отвагой.
Девушка никогда не ощущала ничего подобного.
Неудивительно, что смертные так восхваляют всех Светлых. Их души несут в себе такое умиротворение, в то время как Темные содержат лишь мрак.
«Интересно, как себя ощущает мама, если в ней есть и то, и то?»
Взор Гертруды вновь обрел чистый цвет зелени. Она ласково проводила пальцами по красным прядям дочери, что успокаивало Анну еще больше. Внезапно Рудова-младшая захотела остаться в этом нежном мгновении как можно дольше.
– Вдруг это повторится?
– Повторится, ― кивнула мама, разрушая все надежды синеглазой. ― Но в этот раз я буду рядом, чтобы избавить тебя от Тьмы.