Между Чувством и Контролем

Глава 4

Марта

Марта захлебывалась в опустошении, не зная, как сообщить свою новость друзьям. Ей не хотелось ставить точку. Она не могла расстаться с этими людьми, заменившими ей семью. С ними она чувствовала тепло, уют и спокойствие. Ее сердце разрывалось лишь от мысли, что придется попрощаться. Уйти навсегда. Однако Марте иначе нельзя. Она обязана обезопасить своих друзей от нрава родительницы.

Долг для наследницы трона превыше всего, Марта.

Наставление, данное однажды матерью, прозвучало в голове. Цесаревна ни на секунду не забывала о нем. Ведь жизнь Марты никогда по-настоящему ей не принадлежала. Принадлежала царице, народу, стране ― кому угодно, но не самой Урагановой. Она не могла выбирать, а судьба девушки была предрешена с рождения.

Однако Марта не удержалась от простой человеческой потребности обрести друзей, желая найти долгожданную поддержку и необходимый покой. Она полюбила их, впустив в свое сердце, туда, где должен был жить один лишь Стриборг. Сначала Ураганова проклинала себя за эти чувства, ненавидела за слабость и обвиняла в предательстве. Даже сейчас, случалось, возвращалась к подобным терзаниям. Но ничего не могла с собой поделать: душа желала быть услышанной, сердце требовало взаимности.

Тем более, вопреки словам тетушки о слабости, которую несут чувства, друзья не давали Марте пасть духом. Они появились в ее жизни в тот момент, когда цесаревна хотела сдаться, и помогли окрепнуть. Только благодаря их поддержке наследница трона продолжала идти вперед.

– Ты выглядела такой властной и грозной… у меня аж мурашки по коже пробежали! ― продолжала делиться впечатлениями довольная Анна.

Глаза единственной подруги светились гордостью. Марта слушала каждое слово Анны, не желая прерывать Рудову, наслаждаясь новыми чувствами, поселившимися в душе красноволосой. Адриан соглашался с каждой фразой, добавляя добрых слов от себя.

Анна была самым искренним человеком, которого знала Марта. Эта девушка ничего не держала в себе ― полная противоположность Урагановой. Анна напоминала цесаревне непредсказуемый вихрь эмоций, меняющий свое настроение каждую минуту. Случалось, что наследница завидовала Анне, вспоминая былую себя. С самого детства ей твердили держать чувства в узде, подавлять внутри любые вспышки, но, созерцая бурную мимику Темной богини, Марта не переставала поражаться. Именно этим своим качеством Анна цепляла. Абсолютная чистота в ее речах не оставляла иного выбора, кроме как довериться и открыться в ответ.

Ей будет так не хватать Рудовой.

– Все задержали дыхание, когда ты посмотрела на него и обвинила во лжи! ― воскликнул Адриан, оживленно жестикулируя.

Несмотря на искреннюю похвалу друзей и заверения, что Марта достойно провела Публичный суд, сама она так не считала. Поднимаясь на помост для вынесения приговоров, Ураганова словно шла на собственную казнь. Цесаревна до сих пор помнила охватившее еë волнение, хотя она репетировала свою речь больше десяти раз. Княгиня Мария узнала от своих помощников о запинках в речи наследницы, поэтому незамедлительно посоветовала готовиться лучше и быть ответственнее в следующий раз, если Марта его заслужит. Успокаивало, что довольных людей действительно было много ― это наблюдение приятно шокировало девушку. Вот только тетушка намерено не упомянула о них, будто норовя побольнее уколоть Ураганову. И у нее это получилось.

Марта перевела взгляд на Адриана, дополняющего речь Анны. Он был человеком чести. Никогда в жизни он не опустился бы до лукавства, ни за что на свете не нарушил бы своего обещания. Неропасцем руководили честность и справедливость. Есть ли в мире еще, подобные Адриану? Каждый ли титулованный юноша может поклясться в верности и держать клятву до самой смерти? Марта очень сильно сомневалась в этом. Большинство дворян, с которыми она была знакома, были настоящими трусами. Княгиня Сворова не исключение ― она редко лично участвовала в схватке, опасаясь за свою жизнь. Если кто-то и заслуживал бессмертие, то это, несомненно, Адриан.

Марта взглянула на Ромарио. Ураганова любила наблюдать за мимикой юноши и слушать обворожительный тембр его голоса, сражаясь с собой всякий раз, чтобы не закрыть глаза от удовольствия. Однако сейчас он притих, погрузившись в раздумия. Цесаревна знала этот отстраненный взгляд, словно рикриэнец видел вещи, доступные лишь ему одному, отгородившись от посторонних звуков и погрузившись в себя. Он думал. Марта могла только гадать, над чем так усердно размышляет возлюбленный.

Справится ли она без него?

Марта сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Ей было невыносимо думать, что это их последняя встреча. Голубоглазая никогда не задумывалась над упущенными моментами, полагая, что времени еще предостаточно, но… Неужели она больше не увидит эти выразительные скулы и острый подбородок? Не запечатлит ощущение устремленного на нее взгляда оглушительных сапфировых глаз, видящих ее душу насквозь, не услышит бархатный голос, полный непередаваемой нежности, от которого замирает сердце? Она так и не коснется его непослушных волос угольного цвета и не дотронется до широкой кисти с выступающими венами, не почувствует на своих щеках длинные пальцы и не ощутит горячего дыхания на губах?

Цесаревна с головой опустилась в омут сожаления. Она никогда не испытывала такого отчаянья, охватывая взглядом лицо Ромарио, как сейчас. Ей стоило бы стыдиться запретного желания, которое может уничтожить и его, и ее. Если бы княгиня Мария знала, о чем думает Марта, то давно бы отдала приказ обезглавить рикриэнца, не спрашивая разрешения матери. В каком бешенстве была бы царица, услышав лишь часть мыслей дочери? Она разочаровалась бы, осознав, что Марта не может убить сокрушающую привязанность к рикриэнцу? Избавилась бы от Ромарио сразу или сначала заставила бы наблюдать за его муками? В наказаниях мать была очень изобретательна. Недаром народ нарек ее Карательницей.

Долг для наследницы трона превыше всего, Марта.

Девушка несколько лет не признавала своих чувств к Ромарио, отвергала их изо всех сил. Потому что ей было стыдно. Марта ненавидела себя за слабость, которую, будучи цесаревной, должна была искоренить из своего тела. Ураганова хотела, чтобы мама ею гордилась. Она больше всего на свете мечтала услышать от нее похвалу. Сильнее ей хотелось лишь материнских объятий. Наставления тетушки выгравировали в Марте четкое понимание того, какой ей следует стать, чтобы получить любовь царицы ― сломать себя, построив из разрушенных кусков ледяную скульптуру.

Однако встреча с Ромарио в лесу изменила дальнейшую жизнь Марты. Он ворвался в ее голову, не спрашивая разрешения, заполнил собой все мысли и захватил чувства. Ураганова не смогла сопротивляться. Не в ее силах было устоять перед головокружительным чувством, затмившем все углы рассудка. Марта ощущала близость его души, как будто та была ее собственной, потому что в какой-то степени они были едины. Однако Ромарио всегда был для нее чем-то запретным, тем, кого нельзя было касаться, иначе все возведенные ею барьеры сдержанности рухнут в одно мгновение. Вернее, так цесаревна думала ровно до сегодняшнего дня, когда поняла, что может потерять его навсегда.

Однако, даже если бы Марта позволила себе больше дозволенного, имело ли это смысл? Знаки внимания с еë стороны только бы все усугубили. Ураганова не могла ничего предложить Ромарио, кроме любви, поскольку он был рикриэнцем. Отсутствие титула дело поправимое, как и Метки Бессмертия, а вот от магии молний, которая могла передаться его детям ― не избавиться. Будь он стриборгчанином-простолюдином, царица бы не возражала против их отношений ― в Стриборге не так ценили наличие титула, как в Рикриэнии. К сожалению, брак с ним сулит державе одни проблемы, особенно наследованию престола магами ветра. Этого наследница трона допустить никак не могла. Страна для Марты на первом месте. И цесаревна должна выбирать только еë, чего бы не жаждало проклятое сердце.

«Бесчестно по отношению к Ромарио вести себя подобным образом, ― обозначила себе Марта. ― Он заслуживает лучшего».

– Итак, ― кашлянул Ромарио, привлекая внимание. Голос юноши достиг ее легким касанием, будто рикриэнец дотронулся до струны музыкального инструмента, и по коже цесаревны разошлась привычная рябь. ― Почему ты пришла, Марта?

Марта не ожидала такого вопроса, как и остальные. Она хотела было переспросить, не ослышалась ли, но, присмотревшись, поняла, что увиливать бессмысленно. Рикриэнец знал ее лучше, чем она сама и, вероятно, догадался, что вряд ли бы Ураганова стала рисковать, появившись здесь перед самым приездом матери. Он понял, что у нее были причины прийти.

– К чему такие вопросы? ― мгновенно выразила недовольство Анна, готовая отстаивать право Марты на пребывание в их тайном месте в любое время.

Ромарио не ответил. Он выжидающе смотрел на Марту.

– Ты пришла… сообщить нам что-то важное, не так ли? ― предположил он.

Адриан и Анна перевели на подругу глаза, в которых застыл немой вопрос.

– Тебя не проведешь, ― хмыкнула цесаревна. ― Сегодня я пришла, чтобы проститься с вами.

Тягучее безмолвие нарушалось только треском костра и громким стуком сердца у Марты в ушах. Она смотрела себе под ноги, собирая по частям заранее заготовленные фразы.

– С чего вдруг? ― спросила Анна.

– Царице известно о наших встречах, ― ответил Ромарио вместо Марты. Она резко подняла на него вопросительный взгляд, удивляясь тому, как быстро он сложил все кусочки воедино. ― И ее терпению пришел конец.

Марта в который раз ощутила невероятное восхищение. Его эрудированность превосходила свои года, прибавляя Ромарио пару лет, что только больше украшало и делало из молодого юноши привлекательного мужчину в ее глазах.

– Подождите, ― махнул рукой Адриан. ― Почему ты так думаешь? Мы находимся в расщелине горы, окруженные сотней елей! Это место невозможно найти.

– Кроме того, если бы царица действительно знала о нас, то Марта ни за что бы здесь не появилась, ― поддержала друга Анна.

– Сегодня утром Мария сказала мне, что знала обо всем с самого начала, ― Ураганова поспешила внести ясность, прерывая друзей. ― Царица тоже. Однако по каким-то соображениям она позволяла мне приходить сюда. Теперь ее снисхождение исчерпало себя…

Неропасцы издали вздох, поражаясь внезапной новости. В их глазах смешались десятки эмоций, а пустые предположения продолжали вырываться из уст. Один Ромарио не выглядел удивленным. Его реакция обескуражила Марту. Но вдруг она осознала истинную причину его спокойного поведения.

– Как давно ты догадался? ― спросила наследница трона.

Он поднял на нее задумчивый синий взор. Ураганова могла лишь предполагать, какие умозаключения скрываются в его голове. Возможно, сейчас Ромарио продумывает какую-то неизвестную ей цепочку выводов, составляя план. Или его ранили новости, которые она преподнесла пару минут назад, и он пытался справиться с накатившей болью, лихорадочно ища выход из положения. Выхода не было.

– Довольно давно. Ты ― наследница Стриборга. Очевидно, что за каждым твоим шагом следят сотни подданных княгини Марии. Они знают, что ты делаешь, с кем разговариваешь, что ешь и о чем думаешь. Недопустима сама вероятность ― подвергнуть тебя опасности и снять наблюдение. Возможно, когда ты сбежала в первый раз и потерялась, Мария Еленовна за тобой не углядела. Но она достаточно умна, чтобы не повторять своих ошибок. Единственная загадка ― почему тебе так долго было разрешено общаться с такой компанией, как мы, и почему решили запретить сейчас. Есть идеи?

Марта была готова дать ответ, но вспомнив причину, застыдилась ее озвучивать.

– Не знаю, ― она закусила губу, отведя взгляд.

Ромарио внимательно наблюдал за еë смущением. Он понял. Марта с грустью заметила в синих глазах Ромарио, как сокрушила его собственная печаль, которую Марта почти физически ощущала кожей. Она разделяла каждую его эмоцию и раньше, будто у нее был врожденный талант впитывать чувства Ромарио в свою кровь.

Такого у нее больше ни с кем не происходило.

На пару мгновений повисла тишина, которую нарушало лишь потрескивание поленьев. Ночь была безмятежной, лишь сверчки пели панихиду по ускользающей свободе. Легкий ветер, проникающий в ущелье, обнимал прохладными ласками кожу, отчего Марте вдруг захотелось раствориться в своей стихии. Отпустить всю накопившуюся боль, избавиться от тяжелых обязательств ее положения и спокойно утонуть в спасительном забвении, оставив о себе лишь память в семейном древе.

– Как подготовка к приезду царицы? ― спросила Анна, нарушив затянувшееся молчание. ― Думается мне, на тебя свалили много обязанностей.

– Да, так и есть, ― Марта поморщилась. ― Сегодня тетушка поручила Кате принять беженцев из Вотрова, пока я проводила Публичный суд.

– Ты бы хотела принять их? ― спросила Анна и, дождавшись кивка Марты, поделилась советом: ― Надо было потребовать, чтобы ты тоже присутствовала там. В конце концов, она всего лишь управляет городом, а ты будешь править страной.

Марта издала смешок. В глазах подруги цесаревна обладала неприкосновенной властью и могла делать все, что заблагорассудится.

– Я потребовала, но тетушка убедила меня, что мне не следует вмешиваться в это. Полагаю, вы еще не слышали, но пару дней назад войско Ариантреи захватило Вотров. Прибывшие вотровцы поведали о случившемся. Княгиня хотела, чтобы Катя дала оценку положения и выдвинула пути решения проблемы. ― Ураганова недовольно вздохнула. ― Мария Еленовна считает, что сестра справится с этим лучше меня.

– Захвачен Вотров? ― подал голос Ромарио.

От цесаревны не укрылась блеснувшая в его очах искра любопытства. Этот юноша вкушал любое новое знание, чувствуя себя голодным без ежедневной подпитки. Марта обрадовалась возможности побаловать его.

– Верно, ― кивнула Ураганова. ― Княгиня Сворова встревожена этим, ведь Вотровское княжество ― ближайшее к Мирограду.

Недаром Мироград выбрали общей территорией всех государств. По своему местоположению остров был идеален, находясь в удобном доступе для каждого. Правительницы могли добраться сюда по морю и не пересекать сухопутные границы других стран.

К северу на противоположном Мирограду берегу Василисового моря лежали земли Вотровского княжества, граничащего с остальными регионами Стриборга. Южнее от объединенного города располагалось Царство Рамерит, а далеко на востоке ― Империя Джайо. Западнее Рамерита раскинулось Королевство Рикриэния, а еще дальше Империя Неропас ― южная часть страны находилась в западном полушарии их мира, а северная граничила с северными территориями Стриборга. В центральной части западного полушария были Владения Ариантреи ― целый континент, омывающийся двумя океанами.

– Удобная позиция для нападения, ― заметил Адриан спустя минуту раздумий.

– Но не когда в Мирограде собрались сильнейшие маги и пятеро монархинь, ― покачал головой Ромарио. ― Для Ариантреи такой ход очень громкий. Думаю, здесь кроется нечто иное.

– Например? ― забеспокоилась Марта.

Вместо обеда Ураганова посвятила себя изучению географического положения Вотрова и его особенностей. Ничего нового для себя она не узнала. Возможно, обладай наследница полной картиной происходящего, верный ответ оказалась бы ближе. Марте оставалось только гадать и разочаровываться от бессилия. Однако первое, что приходило на ум ― это стратегически верное расположения для вторжения в Мироград.

– Чем славится Вотров? ― спросил рикриэнец, подавшись вперед. ― Там лучшие темницы для заключенных, куда отправляют всех самых опасных приспешников Ариантреи.

– Точно! ― воскликнула Анна. ― Ариантрея хочет освободить своих подданных!

Как Марта могла об этом забыть? Ромарио абсолютно прав! Она даже не вспомнила о темницах, потому что единственное, что горело перед глазами ― это территориальная опасность Вотрова. Нужно было просто глянуть под другим углом…

– Возможно, ― Ромарио устремил задумчивый взгляд вдаль, хмурясь. ― Однако, недостаточно обоснованно.

– Почему? ― нахмурилась Марта, уже одобрив предложенный вариант. ― Разве не это ты имел в виду?

Марта обожала любоваться им именно таким, когда Ромарио был погружен в будоражащие раздумья: пальцы левой руки барабанят по колену, глаза ― блестят от восторга. Ураганова знала ― в данную минуту рикриэнец внимательно наблюдает не за выходом из расщелины, а представляет карту мира или Вотровского княжества, вспоминая известные факты о главном городе региона. В такие моменты въевшееся в его лицо любезное притворство, воспитанное матерью, тотчас растворялось, открывая взору серьезного умного юношу, умеющего просчитывать вперед не только свои ходы, но и ходы других.

– Кто содержится в этой тюрьме, Марта? Там нет ни одного важного для Ариантреи человека, ибо богиня бы уже давно вызволила их оттуда. Почему сейчас? ― Ромарио покачал головой, прикрыв глаза, чтобы вспомнить прочитанные книги. ― Здесь есть что-то еще.

– Что? ― спросил Адриан.

Все втроем они неотрывно следили за другом. Марте казалось, что еще немного, и он разгадает головоломку, предоставив им чудовищную правду, знание которой поможет освободить Вотров и предотвратить надвигающуюся катастрофу. Ромарио мог бы помочь ей вернуть расположение матушки и обойти хитрую сестру.

– Не знаю, ― вздохнул юноша, открывая глаза. ― У меня недостаточно сведений для точного предположения. Но, Марта, если тебе станет известно больше, то обрати внимание на положение и роль Вотрова. Также стоит изучить состав захватчиков. Она бы не стала отправлять своих лучших людей лишь для того, чтобы освободить других, послабее. Это не в ее духе.

Марта решила не спрашивать откуда ему известно, что в духе богини Тьмы, а что нет. Ей казалось, и не ей одной, что понять Ариантрею невозможно. Та была мудрее, сильнее и могущественнее. Богиню Тьмы нельзя было сравнивать с людьми или Темными богами, да и вообще как-то приравнивать к человеку. Ариантрея ― высшее существо, не поддающееся объяснениям. Им оставалось только пытаться разгадать ее.

– Почему ты решил, что она отправила своих лучших людей? ― не могла понять Анна.

– Потому что Вотров неприступен, ― ответила за него Марта, найдя логичный вывод. ― Стены кремля покрыты Удерживающей сталью, а служат там десятки военных магов. Сами темницы находятся под землей, а камеры могут открыться только по воле княжеской семьи, потому что связаны с их кровью.

Если ранить бессмертного возможно было только Мертвой сталью, то пленить ― Удерживающей. Эта сталь имела сверкающий белесый оттенок, что было неудивительно ― в состав сплава, помимо бессмертной руды, входила платина. Из Удерживающей стали не делали оружия, поскольку пользы в бою от клинка из такого металла было столько же, сколько от простой бронзы. Раны, нанесенные ею, не причинили бы никакого вреда. У этой стали было свое особенное свойство: оковы, сделанные из нее, лишали любого человека или бога не только стихийной магии, но и сдерживали силу Метки Бессмертия. Заковав бессмертного в Удерживающие цепи, тот мгновенно терял способности к быстрому исцелению и утрачивал чрезмерную выносливость. Другими словами, равнялся со смертным. Если пронзить плененного такой сталью бессмертного простым человеческим клинком, то рана не заживет с молниеносной скоростью, а останется кровоточить и болеть. Тем не менее, даже самая жуткая рана, нанесенная плененному бессмертному обычной сталью, не способна убить его.

– Верно, Ваше Царское Высочество, ― улыбнулся Ромарио, одобрительно щелкнув пальцами. ― Поэтому захватить город могли только маги, которые могущественнее десятков военных магов Стриборга.

Марта сцепила руки, обдумывая услышанное и в который раз осудив себя за глупость и недальновидность. Ей следовало мыслить шире, не преследовать очевидное, а задумываться над затаенным замыслом. Ромарио так легко и быстро нашел несколько подвохов в этой ситуации, а у нее будто бы не хватало фантазии на бóльшие предположения.

Узнав о Вотрове, Екатерина и Мария Еленовна тоже пришли к таким выводам за пару минут? Если так, то Марта ― полнейшее недоразумение в царской семье.

– Не кори себя, ― заботливым тоном произнес рикриэнец. ― Тебе надо научиться ставить себя на место игрока. На место кукловода. Все противники для Ариантреи ― фигурки на шахматной доске. Она делает ход, который имеет много вариаций. Первый путь развития ― очевидный и обманный. Второй ― ложная догадка, которая лежит под обманкой. Добравшись до нее, можно подумать, что это истинное предназначение хода. Однако всегда надо смотреть по сторонам и в глубину, чтобы найти главный ― третий путь.

– Свет Небесный, ты в самом деле думаешь, что можешь предугадать действия богини Тьмы, проецируя все на шахматы? ― скептически приподняла бровь Анна.

– Вся наша жизнь ― шахматы, ― заметил Ромарио, хмыкнув.

– Почему ты так уверен, что самый очевидный вывод ― не главный? ― Адриан не разделял его уверенности. ― Ведь предугадав, что противник предположит, будто тот вариант развития событий всего лишь обманка, и выяснив другой, Ариантрея использует специально самый очевидный и выиграет.

– Конечно, именно так она и сделает, если ее план разгадают, ― уверенно кивнул Ромарио, окончательно запутав друзей. ― Я бы так и поступил. Поэтому, когда причина захвата Вотрова будет выяснена, надо сделать вид, что известен лишь второй вариант. Решение третьего варианта, то есть главного, необходимо сделать незаметным и стремительным, чтобы на корню пресечь задумку Ариантреи. Но также предпринять меры, чтобы обезопасить себя от первого варианта, если она попытается обратить всех против себя самих. Так играют в шахматы.

Марта припомнила все роковые битвы, случившиеся в мире. Лукаревская Пляска была одной из них. Двадцать два года назад в восточных землях Стриборга, которые отделяли от владений Ариантреи лишь воды Вздорного океана, произошло внезапное вторжение вражеских сил. Все указывало на то, что сотни военных кораблей под черными флагами с изображенной на них красной розой движутся в северный Неропас, однако в последний момент они поменяли траекторию. Стриборг не успел подготовиться к нападению, поэтому последующие пять лет шли ожесточенные бои за Баскакские земли ― самый большой регион в Стриборге. В конечном итоге стриборгчанам удалось одолеть Ариантрею, но лишь когда пришла подмога от других государств и с большими потерями.

Анна и Адриан предались рассуждениям о безграничном арсенале Ариантреи. Марта едва улавливала суть разговора, сдерживая себя, чтобы не закатить глаза. Ромарио тихо рассмеялся, разглядев реакцию цесаревны и разделяя ее мнение. Они молча уставились друг на друга со смесью невероятной тоски. Нужно было что-то сказать, но ничего не приходило на ум.