Искупление. Том первый: Озерон

Настал день Д. С утра медик ввел ему ударную дозу стимуляторов, после чего Тридцатьседьмой почувствовал, что ближайшие часы он сможет внятно говорить и ясно мыслить. Вскоре некто – агент так и не смог вспомнить его имя, вошел в палату и велел быть готовым через две минуты.

Агент, в парадной – читай, свежевыстиранной и отглаженной форме, на выходе протянул руки. Сопровождающий покачал головой – нет, наручников не будет. Тридцатьседьмой снова удивился. В полном молчании они шли по пустым коридорам до учебного корпуса. Немного робея, Тридцатьседьмой переступил порог. На помосте у панорамного экрана расположились Основатель и Академик, беспристрастная охрана, укрывшаяся в тенях – более никого в зале на сотню мест. Оставив подконвойного у трибуны, сопровождающий удалился. Мрачная атмосфера тишины давит на сознание, не смотря на все попытки агента сосредоточиться. Неверный звездный свет не может изгнать сумрак из залы, оставляя возможность воображению дорисовывать невидимые контуры и образы.

–Господин Тридцатьседьмой, агент влияния Корпуса, мы призываем вас к ответу – серьезно и сухо начал Основатель. – Вы обвиняетесь в прямом неподчинении приказу Корпуса о приостановке программы коррекции на планете, известной как Озерон. Ваши действия на планете оценены как нарушение статей Кодекса о контактах с до-космическими цивилизациями. Что так же поставило под угрозу дальнейшее осуществление программы коррекции.

Тридцатьседьмой, с неестественно прямой спиной и улыбкой мертвеца стоит за трибуной. Лицо Академика в этой светлой полутьме кажется серебряной маской осуждения, а острые черты Основателя выделяются игрой света и тени – ни дать ни взять царь Минос.

–Данные психограммы недвусмысленно свидетельствуют о вашей дееспособности и исключают помешательство как смягчающий фактор – продолжил резко Основатель. – В данных обстоятельствах решение трибунала однозначно. Смерть.

Наверное, будь у него старое сердце, Тридцатьседьмой упал замертво от инфаркта – так резко подскочило давление. И ради этого его везли за сотни тысяч парсеков, выхаживали после процедур психографии? Лучше бы допросили на Станции и скинули тело в утилизатор, ей богу.

Тягостная тишина вновь воцарилась в зале. Как минута молчания перед скорбным действием. Слово взял Академик:

–Наблюдатель свидетельствует, что действия агента форсировали начало изучения космоса. В частности, в момент работы штурмовой группы зафиксирован старт первого искусственного спутника планеты. – скрипучий старческий голос проникает сквозь шум в ушах Тридцатьседьмого. –Характерно, что расшифровка транслируемого сигнала – МИР ЕДИНСТВО ОЗЕРОН. Руководствуясь объективным фактом начала космической программы и соображениями совести, он отменил приказ на зачистку агентов и причастных лиц.

Тридцатьседьмой совладал с эмоциями. Как же много зависело от случайности.

–Учитывая данные обстоятельства, трибунал готов выслушать вас, агент. Ответ на вопрос мотивации остается открытым. Мы хотим услышать вашу версию, – холод голоса Основателя приводит мысли агента в порядок. Глубоко вдохнув, он начал:

–Уважаемый трибунал, благодарю за предоставленное слово. Восемьсот лет назад меня приняли на обучение в качестве агента влияния. После прохождения курса, на основании полученных знаний я предоставил на рассмотрение руководства Корпуса программу коррекции для планеты Озерон, населенной четвертым типом по классификации Корпуса – Тридцатьседьмой чеканит каждое слово, уверенно и спокойно.

–В частности, краеугольным камнем программы стало рассмотрение вопроса о дуалистической сущности цивилизации и особенностей психологии цивилизаций данного типа. Согласно тезису программы, самым важным форсирующим фактором становится конкуренция внутри вида, поэтому существование разнонаправленных государственных образований, приведших в итоге к образованию Северного Союза и Империи, разделенных географически, способствовало техническому прогрессу в сжатые сроки.

–Однако, еще на начальном этапе коррекции в социо-культурный уровень была внедрена единая религия, подразумевавшая поощрение гуманистических идей. В качестве символа была использована женская сущность как символ доброты, плодородия, домашнего очага и материнской опеки. Как результат, к началу космической эры имелся общий, панкультурный и социально важный образ. Стоит отметить тот факт, что наличие общих ценностей и схожей традиции, морали и этики позволили избежать войн планетарного масштаба, сократить период рабства и раздробленности, избежать традиционной «культурной ямы» средних веков, – Тридцатьседьмой перевел дух.

–Дальнейшее использование фактора культурной общности религиозного характера предполагало контакт с цивилизацией сразу по вводу в эксплуатацию обитаемой орбитальной станции. Предполагалось, что это минимизирует культурный шок и станет фактором «осознания» – когда озеронцы получат связующие воедино картину факты форсирования прогресса, то примут это с благодарностью, а не ненавистью. Таким методом был устранен конфликт с параграфом Кодекса о недопустимости прямого вмешательства Корпуса в политику.

–На основании этого решение коллизии «равновесие силы» в пиковой точке – освоение Космоса, предполагалось именно через культурное взаимодействие. Парадигма «Богини» позволяла объединить народы в стремлении освоить новые миры и направить энергию в созидательное русло, – действие стимуляторов кончилось еще на середине речи, однако решимость и злость удерживали его в сознании.

–Тем не менее, вам пришлось лично вмешаться в ситуацию на планете, дабы предотвратить назревающую гонку вооружений. Подчеркиваю, ядерного характера, – сухо и безучастно констатировал Основатель. –Тем самым нарушив как устав Корпуса, так и поставив под сомнение качество вашей работы.

–Уважаемый трибунал прав, – спокойно отреагировал Тридцатьседьмой, – я был вынужден вмешаться в текущую ситуацию. На мой взгляд, это сродни тому, как ребенку, прежде чем он покалечится, разъясняют опасность взаимодействия с оголенными контактами под напряжением. Прямая задача агента влияния – довести цивилизацию до космической эры. Они были близки, и я не мог дать им оступиться, – Тридцатьседьмой замолчал.

–К чести агента, стоит добавить, что единственной мотивацией выступило желание выполнить долг. Как перед Корпусом, так и перед цивилизацией Озерона, – Академик поспешил поддержать ученика, как делал это всегда.

–Итак, зная что испытания ядерного оружия все же произошли, вы решили подвергнуть риску себя, Корпус, всю программу коррекции и лично довести дело до конца. Надо признать, успешно. Что же, трибунал учтет ваши слова при вынесении окончательного решения. Выведите его! – властно приказал Основатель.

Мягко подхватив агента под руки, охранники доставили его в медотсек. Тридцатьседьмой не сопротивлялся. Блаженный сон без сновидений.

–

Полутемный кабинет Основателя как всегда погружен в тишину и прохладу. Сам Основатель сидит в кресле у иллюминатора в лучах звездного света. Задумчиво потирая подбородок, он перечитывает последние страницы доклада с Озерона. На подставке рядом небрежно брошена катушка психограммы с пометкой «37».

Тихо раздвинулись пневмодвери, пропуская Академика.

–Вы как всегда вовремя, мой друг. Простите, что разбудил вас раньше времени – произнес Основатель не поворачивая головы.

Заняв соседнее кресло, Академик потер слезящиеся после анабиоза глаза.

–Я полагаю, на то были серьезные причины.

–О да. За двадцать лет вы пропустили многое. Насколько я помню, сразу после прибытия агентов устранения с Озерона, вы попросили погрузить вас на сто лет.

Академик промолчал, не считая нужным отвечать. Он помнил, как разочаровался, прочитав отчет.

–Ознакомьтесь – прервал затянувшуюся паузу Основатель.

Старые пальцы почти не слушаются Академика, но он взял протянутый документ. Тихо зашелестели страницы. Второй отчет, через двенадцать лет после провала миссии. Наблюдатель описывал только факты, не делая выводов: через пять лет после подавления бунта Агентов, правительство Онеже свергли в результате беспорядков, Лламо убит несколько позже военной кликой. С уходом Онеже «Северный Союз» перестал существовать. Новые лидеры супердержав решили прекратить программу «Универсум», хотя первая «Колесница» уже была готова и требовалось лишь запустить шаттл.

Далее события развивались лавинообразно. Республика начала войну против отколовшихся от Северного Союза государств, размеренно подминая под себя весь континент. На востоке дела обстояли не лучше. Почти сразу после похорон Лламо несколько провинций подняли восстание, и теперь Империя все больше погружалась в пучину гражданской войны. То тут, то там вспыхивали новые очаги конфликтов, междуусобиц и просто беспорядков – голод, гуманитарные катастрофы и эпидемии делали свое дело. Озерон бился в лихорадке, но это можно было исправить, ведь пока еще обе сверхдержавы не воевали друг против друга. Так прошло четыре года.

Конец наступил неожиданно – группа террористов захватила ударные бомбардировщики и, взлетев с территории Республики, разнесла на металлолом «Колесницу» прямо на взлетной площадке. Заодно несколько бомб «случайно» попали в жилые кварталы Фериса. Как позже удалось установить Наблюдателю, лидер террористов надеялся таким образом остановить братоубийственную войну, дав общего врага.

Имперцы отреагировали в своем стиле – через семь часов была объявлена всеобщая мобилизация, еще через сутки посол Империи вручил премьер-министру Республики запечатанный сургучом документ – декларацию войны. Через три часа в войну в общей сложности вступили еще сорок два государства из пятидесяти.

Первая в истории Озерона Мировая Война затянулась на три года. Мало-помалу Империя добилась решающего преимущества – сказался многовековой опыт ведения захватнических войн. Над Республикой нависла угроза оккупации и позорной сдачи столицы.

Когда первые колонны техники вошли в горящий город, Республика воспользовалась своим последним козырем– оружием возмездия. За двенадцать минут Озерон из цветущей планеты превратился в выжженную пустыню – Империя ответила ударом на удар.

Здесь отчет наблюдателя прерывается. Последние строки написаны от руки:

«Оценив все возможные решения, я, пользуясь правом Наблюдателя, сворачиваю программу коррекции и ввожу режим полной санации с применением «Милосердия». Да пребудет с ними Богиня».

Академик хмуро перечитал последние строки. Он поднял бесцветный взгляд на мерцающие звезды. Еще один мир потерян. Еще один раз четвертый тип не оправдал возложенных надежд. Возраст не позволят ему чувствовать, но теперь что-то колыхнулось внутри него. Грустное, печальное. Да, подходящее слово: печаль.

Основатель внимательно наблюдает за бессознательно теребящим последнюю страницу отчета Академиком.

–Что скажете, мой старый друг? – Академик вздрогнул от вкрадчивого голоса Основателя.

–На моей памяти это шестая по счету планета, к которой мы применили «Милосердие». Я не совсем понимаю, зачем это было сделано – ровный и сухой голос Академика выдает его напряжение. – Там наверняка оставалось множество выживших, мы вполне могли дать им второй шанс.

–Второй шанс им дал Тридцатьседьмой, но они не оправдали его. Без своих лидеров, воспитанных нами, они не выдержали и полувека. К чему нам те, кто не способен на самоконтроль? Что, если однажды, уже будучи в космосе и с нашими технологиями, они решат, что хватит с них контроля? – тем же вкрадчивым голосом ответил Основатель.

–Да, это то, чем вы обосновывали прошлые санации – нервно сглотнув мешающий комок в горле, Академик посмотрел на Основателя. Сухой профиль, ровные седые волосы. Интересно, насколько же он стар?

–Мой друг, вы как всегда прямолинейны и я это ценю – медленно Основатель поднялся с кресла. Старое тело отозвалось болью в суставах. Пора бы уже и на вечный покой, но он еще не успел сделать главное. – Позвольте предложить прогулку до Особого зала.

Два старика неспешно идут по коридору станции. Время покоя – приглушенный свет, чуть более прохладный, чем обычно, воздух.

Вскоре они вошли в зал. Посреди комнаты находится необычный, сдвоенный саркофаг. Сейчас створки закрыты. Приблизившись к нему, Основатель и Академик остановились. Основатель мягко нажал на пульте кнопку. Ставни разошлись в стороны, открыв содержимое.

Два тела, мужчина и женщина. Он – в смокинге, она – в черном с серебряным отливом вечернем платье. Глаза открыты. Она немного наклонила голову к нему на плечо и ее локоны растрепались вокруг. Оба строги и сдержаны. Консервирующую жидкость техники постарались сделать как можно более прозрачной и получился интересный эффект – как-будто смотришь на них сквозь чистую озерную воду.

Сухие глаза Академика увлажнились.

–Зачем? – глухо спросил он.

–Я посчитал их достойными этого – после некоторого молчания ответил Основатель. – Они верили в свой тип. И сделали все, чтобы защитить его.

–И мы уничтожили результаты их работы.

–Да, и это безусловно. Однажды такой тип уже побывал в космосе. Вспомните нашу Империю. И то, чем она закончила свое существование. Миллионы невинных были уничтожены, планеты превратились в пустыни и пепелища. Ради чего? Мы уже не помним причин, но до сих пор ощущаем последствия. Пока живы мы, те, кто помнит и видел это своими глазами, и есть такие идеалисты как они, – он кивнул в сторону саркофага, – вместе мы должны бороться. Каждое такое очищение позволяло сохранить мир. Каждый раз мы были ближе к решению проблемы, и кто знает, может следующий проект по четвертому типу станет успешным. А пока мы на страже – он сглотнул. – Мы навеки прокляты и запятнаны кровью убитых в нашей войне и тех, кто зачищен на этих планетах. Но еще большим грехом будет кровь тех, кто умрет в будущем в результате нашей ошибки. Обеспечить будущее – это и есть наша стража. И наше искупление.

Примечания