Пустая. Корона ночи и крови

Иллюстрация на обложке AceDia

Карта на форзаце, полосные иллюстрации созданы Глафирой Хвостиковой

Арт-иллюстрация на нахзаце Digital Wizards

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

© strawpao, Calvinda Risky Adiputra, Oldesign, lumyai l sweet,

Yusup ahmad, FriskySloths / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Мира Салье, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Трудно не поддаться очарованию дарк-романа, полного соблазна и порока! Обжигающая, словно пламя, пленительно-волнующая игра проклятых в мрачном мире дворцовых интриг, тайн и горячей любви.

Мира Салье родилась и выросла в Алтайском крае. Писательница – ярый фанат трилогии «Властелин колец»: будучи ребенком, она часто ездила с семьей в горы, представляя себя одной из героев братства кольца. Цикл «Пустая» – история о девушке, которая должна выжить в чуждом ей мире, не доверяя никому, даже самой себе.

Посвящается всем,

кто ощущал внутри пустоту…

1

Считается, что дитя, рожденное от смешения крови и запятнавшее саму суть творения, проклято Творцами и лишено наследия обоих народов: дара и, что хуже всего, крыльев. Пустая…

За свои восемнадцать лет Делла привыкла к кандалам и к тому, что ее всюду сопровождает стража, точнее сказать, личная охрана королевской семьи. Как будто пустая могла куда-то сбежать. Тем более сейчас. Она едва переставляла ноги, особенно правую, которую сбила, кажется, в кровь. А кандалы так натерли запястья, что с трудом удавалось сдерживать слезы.

Цепи громко лязгнули, и она подняла голову.

До Великого Храма было еще далеко, но этот мерзавец будто нарочно дергал за поводок. Ну а какого отношения ожидала Делла? Полукровка. Нечистая. Проклятая Творцами. Так ее называли, сколько она себя помнила.

Ничего, на исходе дня все будет кончено.

Отряд состоял из пары дюжин всадников, не считая знаменосцев, которые держали гербовые штандарты с изображением солнца на белом фоне. Сопровождающие были лучшими из лучших, элитными воинами королевства – какая честь для пустой! Сама Делла шла посередине, что значительно замедляло процессию, но это было наказанием за то, что час назад на привале она хорошенько врезала королевскому сыночку.

Они давно миновали живописные окрестности, и теперь отряд двигался по пустынным равнинам, где виднелся один лишь желтый песок. Он был повсюду, окружал их со всех сторон. Мелкие песчинки неприятно хрустели на зубах и саднили кожу под платьем, которое успело напитаться по́том и прилипло к телу.

Из-за жуткой боли в ноге и руках Делла совсем не радовалась солнцу. Вдобавок ее раздражал горячий, душный ветерок, который неприятно обжигал лицо и проникал в легкие. По правде говоря, она не скучала по свету, хотя практически не покидала дворец. Сама мысль о вечном солнце и жаре казалась… странной. Сидя в башне, она часто мечтала о настоящей ночи, хотела увидеть чистое звездное небо так близко, как не удавалось ни одному жителю королевства.

Делла стиснула зубы, на которых вновь заскрипел песок, и зашагала дальше, стараясь не отставать. Подол поношенного золотистого платья весь запылился, а местами вообще порвался, хотя когда-то оно было красивым. Пленницу нечасто баловали новыми нарядами.

По рукам пробежала боль из-за натянувшейся цепи, и Делла поморщилась. Процессия наконец остановилась.

Пришли.

Вот и Великий Храм Творцов.

Так в городе-королевстве Мирит называли самое знаменитое и священное здание, возведенное из чистого золота. Многочисленные купола, верхушки которых были увенчаны символом солнца, ярко переливались и будто тянулись искусственными лучами высоко в небо, к самому светилу.

Никому и в голову не могло прийти разграбить Великий Храм и навлечь на себя гнев Творцов, но главная причина в том, что золото в королевстве любили и почитали, а в остальном это был малоценный металл. Такой миропорядок существовал уже много веков. Золото в Мирите встречалось везде: из него строили храмы, дома и дворцы, оно преобладало в одежде и даже текло в крови жителей.

Мужчина с длинными светлыми волосами спешился первым. Белоснежная туника без рукавов, отороченная треклятым золотом, великолепно сидела на его стройной и загорелой фигуре. На груди был изображен символ солнца. Ненавистного цвета плащ спадал до земли, чуть колыхаясь на ветру. На шее и мускулистых руках проступали яркие золотистые линии – признак носителя дара. Поговаривали, что у владеющих силой кровь была словно золотое пламя, текущее по жилам. Она буквально рвалась изнутри и мерцала искрами под кожей.

Он казался воплощением света. Наследный принц Дарнил Галанис, сводный брат Деллы. Хотя, по сути, братом ей не являлся.

Ее мать, королева Мирита, скончалась вскоре после рождения единственной дочери. Позор правящей семьи скрыть не удалось: ребенок был вовсе не от ее мужа, короля Кироса, а от его злейшего врага, врага всего поднебесного мира.

Делла – дитя позора, рожденное от насилия.

Король Кирос тотчас женился на своей фаворитке, которая уже понесла от него, поэтому они с Дарнилом были практически ровесниками.

Мирийцы, которым доводилось видеть Деллу, кривились каждый раз при взгляде на ее белоснежную кожу и длинные медно-рыжие волосы. От матери ей не досталось ничего: даже клятый оттенок волос и тот был «нечистый».

Глаза вновь предательски защипало, и она зло заморгала. Нет, никто не увидит ее слез!

«Прячься, не выдавай истинных мыслей…» – эхом прозвучал в сознании голос няни. Но Делла так и не научилась владеть лицом и держать голову опущенной.

Няня была неглупой женщиной и знала, как служанке выживать при дворе. Она твердила, насколько важно уметь заставить окружающих видеть и слышать то, что им хочется.

– Ну вот, дорогая, мы и на месте. Жаль, что отец совсем слег. Он так мечтал насладиться этим триумфом, нашей победой. – Дарнил уставился на Деллу выразительными золотистыми глазами.

Она сдержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо.

– Будь моя мать жива, она бы…

Принц громко рассмеялся и медленно приблизился к ней.

– Если ты веришь россказням няньки, будто матери было до тебя дело… Но она стыдилась того, что зачала дитя, вот и умерла от позора. – Он крепко схватил ее за руку и притянул к себе. – Скоро все закончится, Делла.

От его вкрадчивого голоса и от того, как Дарнил произнес ее имя, она вздрогнула и подняла голову. Деллу в который раз затошнило и от его слов, и от взгляда. Сладострастного и властного одновременно. Лишь предстоящий обряд, требующий ее девственной крови, сдерживал принца. Однако это не мешало ему по ночам наведываться в башню, чтобы попытаться коснуться ее тела и губ.

Несмотря на клеймо проклятой, ее вроде как считали красивой. По крайней мере, об этом шушукались по углам и служанки, и охрана. Делла не могла забыть похотливые взгляды мужчин, устремленные на ее тело.

«Природа одарила тебя милейшим лицом и стройной фигурой с завидными округлостями. Только взгляни на эти пухленькие губы и выразительные скулы», – говорила няня, похлопывая ее по щеке.

Впрочем, что толку от этой красоты?

Делла поморщилась, вспомнив касания Дарнила, то, как его крепкие руки задирали юбку, а язык блуждал по ее плотно сомкнутым губам, требуя раскрыть их. В его движениях никогда не ощущалось нежности и ласки – они всегда были резкими и грубыми. В памяти Деллы всплыли моменты, когда ему все же удавалось одержать верх и он проталкивал язык ей в рот. Вероятно, стража ошибочно принимала издаваемые ею звуки за стоны наслаждения, а Дарнил каждый раз будто нарочно оставлял дверь приоткрытой на потеху, а может, просто показывал, что она принадлежит только ему. Своим властным сверкающим видом он словно предупреждал: если подобное решит повторить кто-то, кроме него, от глупца останется жалкая горстка пепла.

– Ваше Высочество, дорога была долгой. Покончим уже с этим, – промурлыкала главная фаворитка принца, окинув Деллу презрительным взглядом, и беззвучно, чтобы услышала только она, добавила: – Сука-полукровка.

Мелина с ее кокетливо вздернутым носом и огромными глазами, которые делали ее похожей на ребенка, казалась довольно милой и невинной. Блестящие светлые локоны аккуратно лежали на плечах и спине – даже дальняя дорога не испортила прическу. Как не испортила и безупречного вида белое, отороченное золотыми нитями платье, которое обнажало кожу на загорелом животе и спине. При довольно невысоком росте ее хрупкое на вид тело было не лишено женственных, выдающихся форм. Однако за миловидной внешностью таилась капризная и эгоистичная особа, которая ревновала Дарнила даже к его собственной тени.

Делла не удостоила фаворитку принца ответным взглядом и отдернула руку, высвобождаясь из его крепкой хватки. Чувственные губы Мелины изогнулись в злорадной ухмылке, обнажая идеально ровные белоснежные зубы.

Вслед за воинами они поднялись по золотистым ступеням и остановились у двойных дверей. На огромных створах, как и на многих других элементах Великого Храма, было изображено массивное рельефное солнце. Один из стражей пнул маленький камушек, и тот с тихим стуком ударился несколько раз о ступени, вторя частому биению сердца Деллы. Толстые петли на двери жалобно застонали, когда мужчина потянул за ручку, поделив солнце пополам.

Их небольшой отряд оказался в стенах храма. Несколько минут они шли по длинному узкому коридору, где горели редкие факелы. Там царил полумрак, а звуки шагов тонули в тишине. Кроме них, не слышалось ничего, разве что удары собственного пульса. Отряд свернул в другой коридор, сразу же оказавшись перед аркой, ведущей в большой зал.

Делла с трудом сглотнула ком в горле, пытаясь совладать с растущим чувством страха.

Сквозь стеклянный купол над головой струился солнечный свет, озаряя ритуальный круг в центре. По бокам возвышались от пола до потолка золотые статуи ангелов – Творцов. В клятом ритуальном круге уже стояли трое служителей храма, облаченных в золотистые одеяния. Их лица скрывали глубокие капюшоны, но из-под широких рукавов ряс виднелись кисти рук, покрытые блестящей золотистой краской, а на тыльной стороне ладоней выделялся символ солнца. Остальные обитатели храма рассредоточились вдоль стен зала.

Очевидно, их давно ждали.

Все в королевской свите, кроме самого Дарнила, поклонились верховному жрецу.

Помещение, казалось, не пропускало даже легкого ветерка. В воздухе остро пахло благовониями, вызывая тошноту. Делла так быстро вертела головой, что та закружилась. Ноги болели и не желали двигаться, лишь несколько раз тихо звякнули цепи.

Дарнил окинул ее взглядом и расправил огромные крылья. Каждое перо было белоснежным, без единого пятнышка. Увидев появившееся на лице Деллы выражение, он ухмыльнулся. Даже сейчас не упускал возможности напомнить, кто она и чего лишена.

Пустая. Еще одно излюбленное прозвище.

Когда-то на Едином материке проживало множество племен людей. Но однажды все изменилось.

Согласно древним легендам, народ Мирита, расположенного на юго-западе материка, благословили сами ангелы – Творцы – и нарекли жителей детьми дня и солнца. Так Мирит стал королевством, где всегда было светло, местом, где слова «ночь» и «тьма» приравнивались к самым скверным фразам. Творцы подарили мирийцам и великолепные белоснежные крылья. С тех пор их дети рождались золотоволосыми крылатыми малышами, а немногие Избранные, кого коснулись сами ангелы, получили дар света. Потомками этих древних якобы являлись нынешний правитель Мирита и его сын, а также мать Деллы – именно поэтому ее с детских лет выбрали в жены королю.

Но они не были ангелами, лишь их творением. И ни один здравомыслящий мириец не осмелился бы сравнить себя с Творцами. По этой причине королевскому отряду пришлось добираться до Великого Храма по земле: прилететь к главному святилищу Мирита даже для короля считалось неуважением к создателям. А вот другие народы нисколько не волновал подобный факт, впрочем, как и Деллу. В мыслях она всегда называла жителей Мирита «ангелами».

По той же легенде, другой народ проклял Дьявол и нарек его детьми ночи и крови. Так появилась Риналия – место, где царила вечная тьма, королевство, где, по слухам, даже земля была пропитана кровью. Там господствовали демоны, которые для поддержания собственной жизни питались людьми, иссушая их без остатка. Поэтому ангелы сделали кровь мирийцев золотой, чтобы демоны не смогли вкусить ни капли. Поговаривали, что ринальцы отличались неземной красотой, а крылья у них были как у самого Дьявола: уродливые и страшные, похожие на крылья летучих мышей.

Никто точно не знал, где располагалась Риналия. Ее не было на картах, которые видела Делла. По слухам, она занимала северо-восток материка, поскольку оттуда будто веяло древним злом, а само королевство окружал магический купол, делающий его незримым для посторонних глаз.

Как рассказывала няня, именно один из демонов похитил королеву Мирита. Ей удалось сбежать, но вернулась она с ребенком под сердцем.

Делла, рожденная от насилия и смешения крови, была лишена и крыльев, и дара обоих народов. О родословной говорила лишь ее внешность: бледная кожа, волосы, отливавшие на солнце не золотом, а медью, и словно подернутые тьмой глаза.

С древних времен между Творцами, как и между их творениями, существовала вражда. Мирийцы – стражи света – охраняли поднебесный мир от детей ночи, что часто приводило к открытым стычкам, по большей части в землях смертных. Только в этом месяце пришли вести о новых нападениях демонов и десятках растерзанных тел людей.

Но хуже всего для Деллы было другое. Согласно древнему поверью, дитя, рожденное от смешения крови, являлось ключом, который мог отпереть дверь и отправить один из народов к Творцам. Точнее, ключом была не сама Делла, а то, что струилось по ее венам. Если по достижении совершеннолетия пустой испить несколько капель ее девственной крови, над которой требовалось провести соответствующий обряд, то можно было навсегда покончить с детьми ночи и прекратить их бесчинства на земле. И этой великой чести удостоился наследный принц. Избранный. Единственный сын короля, предка которого первым коснулись ангелы. Сила Дарнила проявилась так, как не случалось за многие поколения, а кровь Деллы должна была приумножить его мощь в десятки раз. Удивительно, что ее кровь давала небывалую силу другому, но лишала этой силы саму Деллу. Она не была ни избранной, ни жертвой, лишь временным сосудом.

Она скривилась, посмотрев на свое родимое пятно – яркую красную линию, которая тянулась от безымянного пальца по внутренней стороне левой руки и оканчивалась на груди странным символом, формой весьма напоминающим слегка изогнутую слезу. Никто не объяснил ей, что означает «пятно», которое было с ней с самого рождения.

Видимо, очередное проклятие.

Что ждало ее по окончании обряда, Делла не знала. Ее волновало только одно: как не попасть в ненавистные руки Дарнила. Король заявил, что, когда все закончится, она сможет наконец покинуть Мирит. Но Делла не верила обещаниям.

– Надеюсь, жрецы прольют всю мою кровь, и я больше никогда не увижу твоей мерзкой физиономии, братец.

Дарнил улыбнулся, хотя улыбка его походила скорее на хищный оскал.

Конечно, назвать его уродливым никак не получалось. Он был, бесспорно, красив. Прямой нос, глубоко посаженные золотистые глаза, острые скулы, ежедневно сводящие с ума придворных дам. К его красоте добавлялась еще и суровая внешность воина, который возглавлял сильнейший на материке легион. Но сколь совершенным он выглядел снаружи, столь порочным и омерзительным оставался внутри.

– У тебя всегда был острый язычок. Запомни, сестрица, в нас нет ни капли общей крови. – Он больно схватил Деллу за руку и едва слышно шепнул: – Мне одному плевать, что о тебе говорят в королевстве. Только я все эти годы заботился и любил тебя.

– Я мало знаю о любви, но то, что делал ты, вряд ли можно назвать любовью, – прошипела она, когда Дарнил сильнее сдавил ее руку.

На его лице одновременно отражались желание и отвращение. Он жаждал обладать Деллой, и в какой-то мере ему было ненавистно это чувство.

Сердце заколотилось где-то у самого горла, когда Дарнил кивнул жрецам и отошел назад. В ту же секунду за спиной послышались шаги, и кто-то грубо схватил ее за волосы, заставляя опуститься на колени. Цепи на кандалах громко звякнули, и звук эхом отскочил от стен огромного зала. Теперь болели не только ступни, но и ушибленные колени от соприкосновения с холодным каменным полом.

Делла мельком увидела, как вспыхнули золотистые глаза Дарнила, но он остался стоять на месте. Разве могло быть иначе? Он никогда не вмешивался, если с ней поступали так, как и полагалось обращаться с проклятой.

Напротив замерли трое жрецов. Тот, что находился по центру, приблизился к ней. Яркий луч солнца, просочившийся сквозь стеклянный потолок, ослепил ее, не давая рассмотреть лицо, и так прикрытое капюшоном. Внутри Деллы разлилась жаркая волна горечи, в глазах защипало от боли, унижения и обиды на ненавистную судьбу. Ей действительно было больно, но по большей части не физически.

Кто-то снова грубо схватил ее за волосы, вынуждая откинуть голову и открыть шею. В воздухе блеснул золотой клинок, жрец забормотал на непонятном языке, но речь его мгновенно оборвал резкий голос Дарнила:

– Нет! Мы так не договаривались. – Он с ужасом смотрел на клинок, приставленный к ее горлу. – Вы должны взять ее кровь, а не убивать.

– Не вмешивайтесь, принц. Это приказ вашего отца, – раздался из-под капюшона приглушенный голос верховного жреца. – Даже у вас нет власти, чтобы оспорить волю короля и Творца.

Дарнил умолк и с тем же ужасом перевел взгляд на Деллу, отчего ей захотелось врезать ему. За сочувствие или бездействие? Она не знала.

Жрецы, все это время стоявшие вдоль стен храма, задвигались. Воины из личного легиона принца напряглись и схватились за эфесы мечей. У Дарнила на шее дергалась жилка, но он продолжал молчать, даже когда верховный жрец вновь повернулся к Делле.

Ей не нужно было умирать, чтобы провести обряд, но в планы короля, видимо, не входило оставлять пустую в живых и даровать обещанную свободу. Мало держать ее взаперти восемнадцать лет! Так теперь этот мерзавец решил избавиться от нее, от позора, которое ее рождение навлекло на королевскую семью.

Голова ужасно кружилась, а в ушах звенело. Делла едва слышала слова жреца, пока холодная сталь не коснулась ее теплой кожи.

Быть сильной… Быть сильной…

Она тяжело вдохнула, пытаясь унять дрожь в теле. Делла ни за что бы не показала, насколько ей на самом деле страшно, особенно когда почувствовала острое жжение и горячие капли, заструившиеся по шее. Но подступающая боль вдруг потонула в оглушительном звоне разбитого стекла и криков.

Делла инстинктивно подняла скованные кандалами руки в надежде закрыться от осколков, которые полетели с потолка. В этот миг кто-то резко схватил ее за талию и так же резко рванул к куполу, к зияющей там дыре. Руки щипало – битое стекло успело впиться в кожу. Делла ощущала лишь сильную боль и то, как что-то горячее растекалось на левом боку.

Последнее, что она запомнила, – это яркое синее небо. Затем все окутала темнота.

2

В распространенных легендах говорится, что мирийцев благословили ангелы, а ринальцев проклял Дьявол. Однако в немногих писаниях можно найти истину: повелитель преисподней лишь создал демонов, но именно небесные Творцы прокляли ринальцев, поэтому те не переносят дневного света. Дьявол всего-навсего защитил своих детей, накрыв их земли вечной тьмой.

Телесная боль вытолкнула ее из сна, но Делла не спешила открывать глаза. Стиснув зубы, она прислушивалась к звукам, которые доносились до нее словно сквозь толщу воды.

– Она вообще жива? – раздался громкий мужской голос.

– Конечно, жива, придурок. Не видишь, дышит? – ответил женский.

– Он, похоже, не к дыханию прислушивается, а пялится на ее большие… Ох…

Новый мужской голос, который звучал более спокойно, внезапно оборвался, и говоривший закашлялся.

Делла сдержалась, чтобы не поморщиться, и ей сразу захотелось чем-нибудь прикрыться. Затем она почувствовала теплое дыхание на лице, будто кто-то в самом деле собирался проверить, дышит она или нет. В памяти промелькнула ненавистная физиономия Дарнила, который тянулся к ее губам, и Делла инстинктивно выставила кулак, попав, кажется, по чьему-то носу.

– Дьявол! – выругался мужчина. – Дьявол, – повторил он. – Почему она такая сильная? По виду и не скажешь.

Делла резко села на подстилке, через которую спиной ощущала мелкие камни. От этого движения закружилась голова, и поэтому у нее не сразу получилось разглядеть, где она находится и с кем. Но то, что она свободно двигала руками, означало одно: с ее запястий сняли кандалы.

Все тело ныло, особенно в области живота. Делла скривилась, попытавшись подняться, и волны боли с новой силой отдались в боку и прокатились снизу вверх. Взгляд на мгновение заволокло белой пеленой.

– Не вставай. Один крупный осколок застрял в левом боку. Мы тебя подлечили, но рана может снова открыться, – услышала Делла все тот же женский голос, который одновременно был и мелодичным, и острым, словно свежая сталь.

Делла оторвала взгляд от земли и медленно подняла его, наткнувшись на пару сапог то ли черного, то ли темно-бордового цвета. Такого же оттенка на мужчине были кожаные брюки, которые очень красиво облегали его бедра. Потом она посмотрела выше и увидела обнаженный торс с безупречной белоснежной кожей. По рельефному животу, мощной груди и рукам тянулись яркие красные линии, как у Дарнила, вот только внутри явно текла кровь, а не золото. В жилах Деллы тоже струилась обычная кровь, не оставляя никаких намеков на материнское наследие. Не говоря уже о даре…

Она вновь потрогала свои медно-рыжие волосы. Не мирийка и не риналец, даже не житель Виана. Никто и ничто. Пустая.

Вианцами называли народ, который сотни лет назад отделился от Мирита и стал самостоятельным государством. Ныне Виан располагался на юго-востоке Единого материка и напрямую граничил с бывшей родиной. Спустя множество поколений после ангельского благословения у мирийцев все чаще стали рождаться дети не только с белоснежными, но и с серыми или почти что черными крыльями. И никаких признаков дара у таких детей не было. Со временем «грязнокрылых» начали считать отбросами общества, они превратились в изгоев и однажды покинули Мирит.

Насколько Делла слышала, сейчас чистокровные «ангелы» сохраняли натянуто-вежливые союзнические отношения с вианскими собратьями, которые подвергались нападениям со стороны демонов не меньше, чем люди, а все потому, что в их жилах текло не золото, а обычная кровь.

Наконец Делла подняла взгляд на лицо незнакомца. Он стоял, зажимая нос ладонями, и она не могла рассмотреть его черты. Его волосы темно-каштанового оттенка доходили до середины шеи, а в отблесках костра слегка отливали бордовым. Ее же цвет волос был другим: светлее, ярче и даже в темноте не терял медного оттенка.

– Держи, – раздался женский голос, и Делла повернулась на звук. Очень красивая девушка подавала ей кружку с какой-то жидкостью. – Не бойся. Тебе нужно попить.

Делла протянула руку и заметила бинты на запястьях и тех местах, где кожу, вероятно, задели осколки. Она взяла кружку, но пить не стала.

Незнакомка нахмурилась.

Ее такие же темно-каштановые, как у мужчины напротив, волосы были собраны в высокий хвост, открывая выдающиеся скулы, большие черные глаза с алыми прожилками в радужках и чувственные полные губы. А судя по красным линиям на белоснежной коже, она тоже владела даром. Весь ее наряд состоял из темно-бордовых кожаных штанов и откровенного топа без рукавов с глубоким вырезом. Она явно обладала необузданным нравом, который ощущался в каждом ее движении и слове.