Развод в 45. Я тебя не прощаю

Глава 6

Нет, ну вот всё-таки как? Как можно стать таким бесчеловечным ублюдком?

С Гришей мы познакомились в средних классах, когда потоки началки перемешались между собой. Мы с Андреем шли домой, когда заметили в кустах, как наши новые одноклассники издеваются над одним из них. В то время я была бесстрашной и ужасно правильной. И, конечно же, поспешила вмешаться в творящийся беспредел. Андрей, как всегда, последовал за мной. И пока я помогала побитому мальчику подняться с земли, он прогнал всех его обидчиков, поставив парочке из них несколько синяков. Гриша сперва не оценил такого вмешательства, ощетинился, но в итоге мы всё-таки подружились. С той поры нас стало трое. А в восьмом классе Гриша стал проявлять ко мне особые знаки внимания. Я постоянно находила на парте или в почтовом ящике его послания в стихах и маленькие букеты цветов. И каждый вечер караулил меня под окнами. Я жила на первом этаже и попросту сбегала к нему через окно. Тогда мне казалось это всё довольно забавным, я даже не сразу поняла, что это всё уже далеко не по-дружески. Только когда Гриша поцеловал меня и прямо признался в любви. С тех пор мы стали неразлучны.

Но теперь, вспоминая всё это, я не испытываю ничего, кроме недоумения. Как такой милый и романтичный мальчик мог превратиться в такое жестокое чудовище? Или он всегда был таким, просто раньше не показывал свою скотскую натуру никому из близких? Что сказать, хороший лицедей.

Мимо проносится городской пейзаж следующего по указанному маршруту такси, впереди виднеется поворот к нашему земельному участку, на котором построена наша оранжерея. Она довольно внушительных размеров и поделена на несколько секций. Последние годы, помимо продажи цветов, мы выращиваем ещё и разнообразные кусты и деревья. Также при оранжерее имеется свой магазинчик, в котором посетители могут приобрести понравившиеся растения. Но изначально мы начинали с одних лишь цветов. Я самолично выращивала каждый, составляла различные букеты, а затем продавала за прилавком на рынке. Это потом мы смогли позволить себе киоск, а после всё разрослось до сегодняшнего уровня. Теперь у нас закупаются цветочные сети. Тогда же я вставала в пять утра и ложилась после полуночи. Но почему-то именно сейчас, теряя, я понимаю, насколько много во всё это вложено моего труда. Что это действительно моё. Может Григорий и помогал со сбытом и прочей бумажной волокитой, но всё остальное было на мне. Закупка семян, инструментов, наём сотрудников, с которыми я продолжала работать наравне, следить, чтобы они не халтурили и исправно выполняли свои обязанности. Я лично следила за восходами каждого нового семечка, за тем, как оно приживается в новой среде, как растёт и расцветает.

И вот теперь… всё. Я больше этого не увижу. По крайней мере, не в этом месте.

Таксист высаживает меня у закрытых ворот, я благодарю его за помощь и направляюсь к калитке.

Время подходит к обеду, внутри гуляет уже довольно много посетителей. Я прохожу охранный пункт, киваю улыбчивому охраннику в качестве приветствия и сворачиваю к административному корпусу. Со мной все здороваются, а у меня едва получается им улыбаться. Выдыхаю облегчённо только внутри своего кабинета. В нём пахнет моими любимыми розами, что, в общем-то, неудивительно, ведь всё помещение заставлено горшками с этими цветами.

Я подхожу к окну, глядя на внутренний дворик, мой личный. В тёплое время года я отдыхаю в установленной там беседке. Там же празднуются дни рождения сотрудников и другие важные даты. Я всегда старалась быть с ребятами на короткой ноге в общении. Искренне считаю, что положительная атмосфера в коллективе заставляет людей любить свою работу и охотнее ею заниматься. Хотя тот же Гриша всегда ругал меня за это. Для него наёмный персонал… Да что уж там, он вовсе их никогда особо не замечал. Вспоминал о них, когда наш бухгалтер передавала ему на подпись зарплатные листы. И долго-долго ворчал на то, как много денег уходит на этих бездарей. Раньше меня это умиляло, а сейчас я уже не уверена, что это было простое ворчание. А значит, это не Гриша, а всё-таки именно я идиотка наивная, которая не замечала ничего в своей слепой вере ему. Да разве ж я могла подумать, что всё обернётся по итогу вот так гнусно? Кто вообще думает о таком? Тем более что никаких предпосылок не было. Или я тоже их попросту не замечала, проводя большую часть времени на работе. Кто может знать, что супруг творит, когда тебя нет дома?

Тихий стук в дверь вырывает из размышлений и заставляет отвлечься от мирной картины за окном.

– Войдите, – оборачиваюсь к двери.

Та открывается и на пороге показывается Татьяна – моя правая рука. Ей всего двадцать семь, но её организаторские способности не раз выручали нас.

– Лидия Егоровна, здравствуйте, не ожидала вас сегодня увидеть на рабочем месте. Как помолвка прошла?

Отвратительно.

Вслух, конечно, ничего такого не говорю.

– Привет, Танюш, – улыбаюсь, глядя в её лучистые голубые глаза. – Как у вас тут дела?

– Да что у нас тут может быть? Всё, как обычно – хорошо. Товар приняли и рассортировали. Полив сегодня барахлил, но Паша быстро всё починил. Вчера вечером составила список бытовых нужд, он у вас на столе. У нас заканчивается чай и туалетная бумага. Это первоочередное. Остальное пока терпит, думаю, ещё недели на две хватит.

– Хорошо, Тань, спасибо.

Жду, что девушка уйдёт, но она вдруг хмурится и наоборот подходит ближе.

– Лидия Егоровна, у вас что-то случилось? – интересуется озабоченно.

– С чего ты взяла? – удивляюсь.

– У вас глаза грустные. И улыбаетесь вы так, будто слёзы сдерживаете, – отвечает неуверенно, но, как всегда, прямолинейно.

– А, это… так, ерунда, поправимо, не переживай, – продолжаю улыбаться ей.

Надо бы ей сообщить о том, что я ухожу, но как-то не получается. Сыну вчера и тому проще было во всём признаться, чем сейчас – ей.

– Тань, а позови сюда всех наших, пожалуйста, я должна вам кое-что важное сообщить, – прошу.

И вот чего не ожидаю, так это того, что девушка резко побледнеет.

– Вы, что, правда от нас уходите? – спрашивает сиплым голосом.

Смотрю на неё в растерянности.

– Кто сказал? – переспрашиваю хмуро.

– Данилыч, – упоминает Татьяна краткое обращение к нашему начальнику охраны. – Ему незадолго до вашего приезда Григорий Станиславович звонил, – берёт паузу и мнётся.

Ей явно неудобно договаривать то, что выливается из этого его звонка. Решаю облегчить её участь. Тем более и так понятно, зачем бы мой супруг мог позвонить Данилычу.

– Что, велел проследить, чтобы я ничего лишнего с собой не вывезла с территории? – усмехаюсь.

Таня виновато разводит руками.

– Не вывезу, не волнуйтесь.

– То есть вы правда уходите от нас? – чуть не плачет она.

– Правда, Танюш.

– Но почему?

– Так получается.

– А кто ж теперь будет за вас?

– Григорий Станиславович.

– А вы?

– А я буду своё отдельное дело строить. Мы с Гришей решили, что так будет лучше.

Таня не согласна, это видно по её глазам, но молчит, как и положено хорошему сотруднику. Хотя ненадолго её хватает.

– А вам же, наверное, и там тоже помощница понадобится, да? – смотрит на меня с надеждой.

Я на неё с унынием.

– Боюсь, на данном этапе мне нечем будет платить своей помощнице, – говорю, как есть.

– А потом?

– А потом я бы очень хотела, чтобы ты была со мной, – говорю, как есть.

А ещё замечаю в приоткрытой двери любопытные носы других рабочих, явно тоже пришедших узнать точнее про происходящее, после звонка Григория.

– Все вы, – добавляю с улыбкой.

– А мы согласны! – отвечают они хором, вваливаясь в кабинет всей толпой.

Толпа получается немалая, поэтому в моём кабинете очень быстро заканчивается свободное пространство.

– Согласны хоть сейчас уйти с вами, – выкрикивает Светлана – одна из цветоводов.

– Сейчас не надо, – улыбаюсь ей, чувствуя, как меня затапливает радостью и благодарностью. – Прямо сейчас пока рано.

– А когда будет не рано? – подхватывает Вадик.

Он самый молодой в коллективе, и двадцати пяти ещё нет, но оно и неудивительно, грузчик – профессия не из лёгких.

– Я работаю над этим, – отвечаю я ему.

– А новая оранжерея где будет? – продолжает интересоваться Вадик.

– И с этим я тоже пока в процессе определения.

– То есть вы пока ещё и сами не уверены, как и что получится в итоге? – хмурится он.

– Ты чего несёшь? – шикает на него Светлана, пихая локтем в бок.

– А я чего? У меня кредиты… – супится он обиженно, вызывая у меня пусть и грустную, но улыбку. – А Данилыч сказал, Лидия Егоровна только свои личные вещи заберёт, соответственно, всё с нуля начинать будет. Или я не прав? – по-новому смотрит на меня.

– Прав, – не отрицаю. – Но один раз смогла и снова смогу. Просто нужно немножечко больше времени, чем один день.

И то при условии, что у меня получится взять кредит. Пока что это всё выглядит очень сомнительно. Особенно, если вспомнить, что в процессе придётся конкурировать с Григорием. Уж он точно постарается задавить все мои начинания в зародыше, учитывая его нынешний настрой.

Вся вспыхнувшая в глазах народа инициативность тоже заметно гаснет после сказанного. Многие переглядываются уже с сомнением в том, стоит ли на меня вообще теперь надеяться.

– Ну вы это… если что, дайте знать, – первым прощается тот же Вадик.

За ним уходят и остальные, тихонько переговариваясь между собой. Со мной остаётся одна Таня.

– Неблагодарные! – фырчит она на них недовольно.

Я только улыбаюсь. Совсем не злюсь на работников. Они правильно рассуждают. И пусть мне немножечко обидно в глубине души в такое неверие, но их понять можно. Именно Гриша для них теперь олицетворение стабильности, а не я. Мне предстоит новый путь к вершине. Но ничего, справлюсь как-нибудь.

На то, чтобы собрать вещи, у меня уходит час времени. Возможно, вышло бы дольше, но мне помогает Татьяна. Она же обещает забрать цветы временно к себе домой, пока я не найду собственное жильё.

– Спасибо, – благодарю я её от всей души, оглядывая полупустой кабинет.

Ни намёка на моё присутствие, кроме цветов, не осталось. Да и те сегодня уже переедут на новое место. Я всё-таки не могу сдержать слёз. Столько сил, лет потрачено на развитие этого места и вот теперь я вынуждена его оставить. Прокручиваю про себя фразу о том, что всё будет хорошо, но в данный момент не особо в неё верю. Всё больше кажется, что я себя в яму загоняю. Понятное дело, что это просто меланхолия по утраченному, но всё равно очень тяжело уходить. Как будто ребёнка на произвол судьбы бросаю. Не добавляет радости и звонок от Дины. Я как раз усаживаюсь в такси под грустные взгляды Татьяны и Данилыча, когда мой телефон принимается вибрировать в сумочке. А стоит мне принять вызов, как меня оглушает её звонкий голос, полный паники и страха:

– Тимур пропал. Нигде не могу найти его. Я всех его друзей обзвонила и обошла. Он не появлялся ни у кого из них. Никто не знает, где он. И дома его нет. Телефон выключен. С ним точно что-то случилось!

В первое мгновение я и сама чуть в панику не впадаю. Пока не вспоминаю, что мой сын может и эмоционален, но точно не дурак, так что вряд ли бы подверг себя опасности. А то, что до сих пор не отвечает на звонки, так оно и неудивительно. После всего-то. Его ж отец предал. И, возможно, что не он один.

Мне очень не хочется верить в плохое, но, после предательства Гриши, дурные мысли сами собой лезут в голову. Хотя отвечаю я Дине вполне дружелюбно.

– Дина, успокойся, пожалуйста, тебе нельзя нервничать, а Тимуру просто нужно время. Уверена, он скоро объявится.

– А если нет? А если с ним правда что-то случилось? Если его машина сбила? Или ещё что похуже? Он же совершенно не в себе был вчера, – принимается снова причитать девушка.

Конечно, он не в себе! Кто бы на его месте в себе был в такой ситуации? Хотя червячок сомнения принимается вгрызаться в мой разум. А вдруг и правда что-то произошло? Что-то плохое. Потому Тимур не отвечает на звонки.

– Я пыталась его догнать вчера, но он и слушать не стал, – всхлипывает следом Дина. – Всё-таки нужно было мне самой с ним поговорить, а не вот так вот…

– Даже расскажи ты ему обо всём сама, вряд ли бы он отреагировал иначе, – вздыхаю. – Тем более, Григорий сказал, что ты не была против.

Почти обвинение, но на деликатность сил уже нет. О чём я тут же жалею. Сразу, как только от неё слышится шокированное:

– Ч-чт-что он сказал?

Звучит убедительно, и я опять чувствую себя идиоткой, что могла так плохо о ней думать. Какая девушка вообще станет вытворять такое: менять молодого парня на старый хрен? Тем более, именно Тимуру достанется всё наше скопленное за тридцать лет состояние в итоге.

– Не думай об этом, девочка, – отзываюсь я мягко, чтобы хоть как-то успокоить её. – Давай ты пойдёшь сейчас выпьешь чаю, посмотришь какой-нибудь фильм или сериал, отвлечёшься, а я постараюсь дозвониться до Тимура, найти его, хорошо? Уверена, с ним всё в порядке, просто он сильно расстроен, но он обязательно вернётся, и тогда вы всё обсудите в спокойной обстановке.

– Да какие тут фильмы или сериалы могут быть? Он же теперь думает, что я ему изменяю! – восклицает девушка. – И с кем! О, боже…

– Именно поэтому ты должна перестать поддаваться панике и хорошенечко подумать, что ты скажешь Тимуру, когда он вернётся. Если не ради себя, то ради ребёнка постарайся взять себя в руки.

– Да о чём тут думать? А если он теперь вообще не вернётся? Если не захочет меня больше никогда видеть? А если…

– Никаких если! – обрываю я её лепет. – Он вернётся. Я знаю. В конце концов, он мой сын. А ты беременна от него. Вам в любом случае придётся обсудить сложившуюся ситуацию. Так что он обязательно вернётся.

Ответом становится тихий всхлип.

– Не плачь, всё будет хорошо, вот увидишь, – добавляю с улыбкой.

– Но вы ведь поищете его, да? – снова всхлипывает Дина. – Может, стоит заявление в полицию написать? – призадумывается следом. – От меня не примут, я ему официально никто, но вы ведь его мама.

– Заявление принимают в случае отсутствия человека дольше трёх дней. И я всё ещё уверена, что с ним всё в порядке. Скорее всего, просто выпил лишнего и отсыпается теперь где-нибудь.

– Где-нибудь в парке под деревом или на лавочке что ли? Его же нет нигде, я искала, – ворчит девушка. – А за три дня не то что машина сбить может, от голода умирают.

– Дина, перестань паниковать, Тимур отсутствует всего одну ночь. Выпей успокоительного и тоже поспи лучше. А я пока сама позвоню его друзьям, порасспрашиваю о Тимуре.

Готова поспорить, эти шалопаи просто сдавать своего дружбана не стали его невесте, в которой тот разочаровался. Тимур, Романовский Женька и Тагиев Александр с самого детства дружат, ещё с яслей, так что я отлично знаю, на что эта троица способна. Скорее ад замёрзнет, чем они сдадут друг друга. Иногда кажется, если один накосячит до тюрьмы, остальные двое туда вместе с ним отправятся, чисто из солидарности.

– Ладно, – неохотно, но всё-таки сдаётся Дина. – Но вы ведь мне, если что, сразу позвоните и скажете, да? – заканчивает с надеждой.

– Обязательно. Но, думаю, Тимур сам тебе скоро позвонит.

И чтобы не продолжать этот разговор, первой отключаюсь. После чего откидываю голову на спинку кресла автомобиля и прикрываю глаза. Никак не отпускает ощущение, что я в дурном сне нахожусь. Не со мной происходит. Но новая вибрация телефона в руке доказывает обратное. Но на этот раз входящий вызов приносит радость. Сын звонит.

– Мам? – зовёт Тимур, едва я тыкаю на сенсор. – Ты как там?

С губ срывается смешок. Ему о себе думать надо, а он обо мне беспокоится. Хороший мой.

– Да мне-то что? Всё хорошо, – заверяю его. – Заявление на развод вот подала, вещи из оранжереи забрала личные. В общем, как всегда, в делах заботах вся, – отшучиваюсь. – Сам-то как? Опять со своими хулиганами кутили всю ночь?

Намеренно стараюсь отвечать в шутливой манере, чтобы не сильно напрягать его своим беспокойством. Да и… позвонил, всё хорошо, и ладно. Остальное поправимо.

– Ну-у… я это… да нормально всё. Перебрал малость с психу. Отоспался вот, – отзывается сын. – Мам, а ты где ночевала-то?

Странно, но я вдруг ловлю себя на том, что испытываю неловкость при ответе на столь простой вопрос. Вроде бы, что такого? Мы с Громом ведь друзья детства, подумаешь, переночевала у него. Но всё равно как-то не по себе становится в моменте, как произношу:

– У Андрея, – и чтобы не зацикливаться на этом, добавляю: – Ты если отоспался, может встретимся, пообедаем вместе? В той маленькой грузинской кафешке в центре. Я буду там примерно через тридцать-сорок минут. Как тебе идея? Там и поговорим нормально.

Заодно кое-кто хоть поест нормально, а то ж наверняка со вчерашнего вечера ничего не ел толком.

– Ага, супер. Собираюсь и двигаю в ту сторону.

– Тогда до встречи.

На этом наш разговор завершается, а я прошу таксиста сменить маршрут.

Мне везёт, мы с водителем попадаем в зелёный коридор, и к месту встречи я добираюсь за рекордные двадцать минут. Подумываю доплатить, чтобы он отвёз мои вещи к Грому и оставил их на посту охраны, но в этот момент я вижу сына и решаю не мудрить, вручив коробку Тимуру в руки.

– Это что? – смотрит он на неё непонимающе.

– Забыл? Вещи мои с рабочего места. Фотография семейная, канцелярия, ерунда в общем всякая, – махаю рукой. – Даже не знаю, зачем ездила и забирала.

– А-аа… точно. Прости, мам. Я ещё не до конца видимо в себя пришёл, – кается Тимур, сжимая свою ношу крепче.

Смотрит сперва на дверь грузинской кухни, затем опять на коробку, и снова на дверь, а после озирается в сторону уезжающего такси.

– Я за руль не садился, с моим-то перегаром, так что…

Так что коробку мы оставляем на полу под столиком, который в скором времени занимаем. К нам тут же подходит симпатичная темноволосая девочка в коричневом переднике и кладёт на стол меню.

– Когда будете готовы сделать заказ, нажмите кнопку вызова, и я подойду, – сообщает с приветливой улыбкой, после чего уходит, оставляя нас с сыном наедине.

Я беру верхнюю папку, решая отложить разговоры на потом. Да и судя по чуть бледноватому виду Тимура, ему пока тоже не особо есть до них дело. В итоге я делаю заказ за нас обоих. Ему выбираю суп с фасолью, а себе любимые хинкали. А на то время, что наши блюда готовятся я прошу принести травяной чай.

– Пей и рассказывай, до чего додумался за ночь, – велю и сама же наполняю его чашку душистым напитком, придвигая к нему ближе.

– Ну-у… – призадумывается сын. – Я перееду на диван, а тебе отдам спальню. На первое время. Потом что-нибудь получше придумаем. Можем на две однушки разменять, с доплатой, если со мной жить не хочешь.

– М-мм… – тяну, наливая уже себе чаю. – А беременную невесту куда положишь? На пол? Для осанки полезней чтоб было, да?

Тут Тимур кривится. И мрачнеет на глазах.

– Чтобы иметь совместного ребёнка, не обязательно жить вместе. Если этот ребёнок вообще мой, что тоже пока под вопросом и ещё предстоит выяснить, – кривится повторно.

Вот тут я отвлекаюсь от своего занятия. Ставлю чайничек обратно на подставку. Смотрю исключительно на Тимура.

– А не слишком ли ты утрируешь? Может сперва стоит поговорить с девочкой, точно выяснить, что к чему? – уточняю осторожно.

– И она мне значит, именно сегодня всё честно расскажет? – выгибает бровь Тимур. – До этого хрен знает, сколько врала, а теперь вдруг одумается и сознается? – смотрит на меня со всем переполняемым его скептицизмом.

– С чего ты решил, что вообще врала? Потому что твой отец так сказал? – кривлюсь.

– Не ты ли сама их застукала? – кривится и Тимур.

– Застукала. В момент, когда она просила его остановиться и отпустить её.

Выходит не так уверенно, как хотелось бы. Потому что я уже и сама не уверена, а не привиделось ли мне всё это на фоне шока. Что, если Дина и впрямь согласна была? И всхлипывала не от слёз и страха, а от сдерживаемого желания? Но именно поэтому и стоит во всём разобраться полнее. Не хочется обвинить девушку в таком лицедействе, а потом оказаться в дураках. Хотя Тимуру и этого хватает, чтобы напрячься совсем иначе.

– Так они… кхм… ну ты поняла, или всё-таки ещё нет?

– Твой отец только собрался снимать с себя штаны, если ты об этом.

Кажется, пора переставать быть такой прямолинейной. А то даже для меня слова прозвучали слишком бесстрастно и цинично. Грубо. Вот и Тимур после моей фразы косится на чашку с травяным напитком, явно сожалея, что там всего лишь чай, а не стакан с чем-нибудь покрепче. Руки и те сжимаются в кулаки.

– Всё равно анализ ДНК наверняка скажет. И тогда сомневаться больше ни в чём не придётся. Я смотрел в поисковике, его, вроде как, пока ребёнок ещё не родился, тоже можно сделать, – выдаёт хмуро.

Лично я в этом плохо разбираюсь, точнее совсем никак, так что решаю промолчать. Просто накрываю его руки своими, крепко сжимая в качестве поддержки.

– Ты главное не руби сгоряча. Попробуй всё же сперва обсудить произошедшее с самой Диной. Мало ли, что твой отец сказал со злости, не факт, что правду. Вполне возможно, что он намеренно так сделал, чтобы не одному виноватым быть и страдать. Сам знаешь, как он не любит, когда его в чём-то обвиняют. Сразу беситься начинает.