Только одно лето

Глава 7

На следующий день Соня, как и обещала, встретила меня у бабушкиного дома прямо с утра. Она рассказала, что часто собирается с друзьями у речки, где они сидят до самого вечера: болтают, купаются и просто весело проводят время. Каждый должен был принести что-нибудь на закуску, поэтому, чтобы внести свою лепту, мы с ней направились в знаменитую Пятерочку. Немного побродив среди прилавков, мы купили двухлитровую бутылку колы, несколько пачек чипсов и пару шоколадок. И со всем этим добром спустились вниз по склону, где находился берег.

Соня без остановки о чем-то болтала, а я поддакивала, но мысли уносили меня далеко. Я вспоминала, как мы с Даней смотрели на звезды, как он продолжал называть их необычными звучными словами, как я повторяла их полушепотом, стараясь запомнить. Я все старалась запомнить…

Мы так увлеклись, что разошлись по домам только в два часа ночи. Даня проводил меня до калитки. Я смущенно помахала ему и забежала домой, так и не вернув толстовку, а потом, спохватившись, выбежала обратно, и он все еще стоял на том же месте. Улыбнулся, и, когда забирал ее, его пальцы вновь коснулись моих. И это было очень приятно.

А бабушка давно спала крепким сном и нисколько не корила меня за позднее возвращение. Все-таки у жизни в маленьком городе есть свои неповторимые плюсы. В каком-то смысле свободы здесь гораздо больше…

Мы с Даней не договаривались о встрече сегодня, но я то и дело озиралась по сторонам, выискивая знакомый велосипед, и из-за этого чуть не подвернула ногу, спускаясь к речке.

На берегу нас уже ожидали четверо парней и одна девушка. Все они на вид были примерно моего возраста.

Соня представила меня своим друзьям, а потом принялась перечислять мне их имена, а я напрягла память, стараясь запомнить. С этим у меня всегда были проблемы, и когда меня знакомили со многими сразу, я неизбежно забывала, кого и как зовут.

Третью девчонку в нашей компании звали Алиса, а вот имена парней я так и не запомнила. Единственный, чье имя задержалось в моей памяти, был Влад – самый старший из них, которому уже исполнилось восемнадцать. И запомнился он мне только из-за того, что вел себя слишком вызывающе.

Честно говоря, с друзьями Сони мне было немного не по себе, а Влад мне и вовсе не понравился: он постоянно громко смеялся и отпускал грубые, а зачастую и слишком пошлые шуточки. Остальные, включая Соню, смеялись, а я чувствовала себя очень неуютно.

Пока все болтали, я отмалчивалась, ела чипсы в сторонке и слушала их разговоры, то и дело морщась от того, что говорил Влад. Потом мальчишки решили искупаться, и я тоже зашла в воду по колено. Хоть я и надела купальник под одеждой, но после всех шуточек Влада мне очень не хотелось раздеваться перед ними. Не хватало еще, чтобы в следующих своих дурацких историях он рассказывал обо мне. К тому же другие девочки тоже не торопились скидывать одежду и заходить в воду. Соня и Алиса остались на берегу пить колу и листать ленту в соцсетях. И я могла бы, конечно, остаться с ними, но день выдался слишком жарким, а вода в речке так призывно журчала и блестела на солнце, что не было сил устоять. Решившись немного намочить ноги, я аж зажмурилась от удовольствия. Вода в речке была идеальной температуры и очень приятно охлаждала.

Я огляделась по сторонам, любуясь видом. На другом берегу виднелся красивый смешанный лес, а вдоль нашего было раскидано много камней и валунов самых разных форм и размеров. Я с любопытством осмотрела самый большой из них, по форме напоминавший кита, и вдруг застыла, увидев в десяти метрах знакомую фигуру. Даня сидел на берегу с удочкой в руках, а рядом с ним лежало пока еще пустое ведро.

Кто-то из ребят проследил за моим взглядом и покачал головой.

– Если ты думаешь позвать его к нам, то даже не пытайся. Он у нас волк-одиночка.

– Ага, – подхватил другой. – Он вообще ни с кем не общается с тех пор, как у него родаки погибли.

Я вздрогнула и почувствовала, как похолодела спина. Удивленно повернулась к парню.

– Что? У него погибли родители?

– Два года назад в аварию попали на выезде из города. Вон там, – он показал рукой. – Все полыхало. Даже отсюда было видно.

Мне резко стало не до веселья, и я вышла из речки. Села на камень, давая ногам высохнуть на солнце, и вновь посмотрела на Даню. Он сидел, не шевелясь, и было непонятно, видел он меня или нет. Глядя на его прямую сильную спину, я вдруг впервые осознала, что ему, должно быть, одиноко. Оказывается, я ничего о нем не знала…

Он всегда казался мне таким уверенным, немного чудаковатым, но сильным, знающим, что и как… Мне бы никогда не пришло в голову, что в свои семнадцать лет он пережил такую серьезную утрату. Потерять двоих самых родных людей… Такое просто так не проходит, боль не исчезает с годами, а только притупляется немного. Наверняка ему до сих пор очень тяжело.

Я покачала головой, представив, что бы чувствовала, окажись я на его месте. Потерять родителей… Это ужасно. Хоть я и постоянно жаловалась на то, что устала от их опеки и хочу уже сама распоряжаться собой, мне даже подумать страшно о том, что их может не быть в моей жизни. Что они могут вот так уйти из нее, раз – и все…

А Даня это пережил. И в одно мгновение повзрослел, потому что, если у тебя нет родителей, ты больше не можешь оставаться ребенком… Больше никто не позаботится о тебе, не исправит за тебя ошибки, не научит и не утешит… Полагаться можно только на себя.

Теперь, когда я знала, что у Дани погибли родители, его такое милое и трепетное отношение к деду, которое я заметила вчера, вдруг обрело для меня новый смысл. Ведь у него больше никого нет…

Я быстренько попрощалась с ребятами и пошла в сторону Дани. Если кто-то и удивился моему скорому уходу, виду они не подали. Все увлеченно болтали, брызгали друг в друга водой и смеялись, а мне, наоборот, хотелось плакать. Я медленно шла и смотрела только на Даню.

Когда я подошла ближе, он повернул ко мне голову и хмыкнул.

– Тебе стало скучно с новыми друзьями?

Я почему-то смутилась и попыталась оправдаться.

– Они не мои друзья. Просто познакомились.

Даня пожал плечами, а я села рядом с ним.

– Значит, утром ты рыбак, днем библиотекарь, а вечером астроном? Три в одном, получается?

Даня улыбнулся.

– Астроном я всегда. Это состояние души.

Он вдруг взглянул на небо, и лицо у него немного засияло, будто он в самом деле мог разглядеть скрытые в солнечном свете звезды.

– А рыбалка, значит, не для души? – спросила я.

– Скорее для желудка, – усмехнулся Даня.

И хоть это была шутка, я вдруг осознала, что Даня вполне вероятно живет впроголодь. Родители у него погибли, а дедушка слишком старый… Наверняка, у них мало денег, и даже еду себе приходится вылавливать из реки. У него, насколько я поняла, была еще тетя, но ведь у нее, наверняка, своя семья. Да и вряд ли она много зарабатывает, будучи директором маленькой библиотеки. Может, Даня сильно нуждается в деньгах? Мне стало грустно и стыдно, что я подшучивала над тем, что он не пользовался смартфоном. Как же это глупо…

Я покосилась на удочку и, сама себе поражаясь, спросила:

– Научишь меня?

Даня удивленно вскинул бровь.

– Боюсь тебя разочаровывать, заблудшая овечка, но если ты будешь рыбачить, то совершенно точно пропахнешь рыбой.

– Ничего. Потерплю как-нибудь.

– А ты не перестаешь меня удивлять. Я думал, это твой самый большой страх.

Я покачала головой.

– Нет… Есть вещи страшнее. Гораздо страшнее…

Даня озадаченно посмотрел на меня, но я решительно кивнула и протянула руку за удочкой. Он хмыкнул, встал и переместился за мою спину.

– Держи вот так, – сказал он. – Уверенно и спокойно. Руку лишний раз не дергай.

Он коснулся моего плеча, и я застыла, не дыша. Даня накрыл мою руку своей, вновь вызывая приятную дрожь, и показал, где именно нужно держать. Во рту немного пересохло, и я облизнула губы.

– А что теперь? – тихо спросила я.

– Просто жди.

Мы провели так несколько минут. Даня стоял у меня за спиной и не убирал руку с моего плеча. А когда поплавок вдруг задергался, он вновь накрыл мою ладонь своей.

– Клюет, – сказал он. – Сделай подсечку.

– Что?

Даня, держа мою руку в своей, резко дернул удочкой вперед, а потом так же резко назад, вытягивая из воды леску со средних размеров серебристой рыбкой на конце. Ее чешуя поблескивала на солнце, а сама она дергалась в разные стороны, отбрасывая брызги.

Даня притянул ее поближе и скомандовал:

– Снимай с крючка.

Я застыла с поднятой рукой, не решаясь дотронуться до рыбки. Даня усмехнулся.

– Не бойся. Двумя руками возьми и все.

Я сделала глубокий вдох, взяла рыбку двумя руками и сняла с крючка. Наощупь она была скользкая, и так резко дернулась, что я вздрогнула и взвизгнула. Я подпрыгнула на месте и зажмурилась, а рыбка высвободилась из моих ладоней.

Даня засмеялся.

– Боже! Ты бы видела сейчас свое лицо!

– Я не могу! – заорала я. – Она живая!

Медленно открыла глаза и покосилась на рыбу, колышущуюся на каменистом песке. Даня закатил глаза.

– Конечно, она живая, Вик. Мертвые рыбы в реке не плавают. А если и найдешь такую, есть не советую.

Он поднял рыбу, ударил ее колотушкой и опустил в ведро, а меня всю перекосило. Рыбка больше не дергалась…

– Жалко ее… – пробормотала я.

Я вздохнула. Понимала, что это, наверное, глупо, ведь Дане и его дедушке нужно что-то есть. Но все равно было жаль рыбу. Я думала, что Даня поднимет меня на смех за излишнюю сентиментальность, но он просто кивнул.

– Да, есть такое.

Я удивленно уставилась на него.

– Тебе тоже жалко?

– Что у меня, по-твоему, сердца нет? Но поверь, гораздо гуманнее убить сразу, чем еще часами мучить ее без воды.

Я вздохнула.

– И то верно… А что ты будешь с ней делать?

– Пожарю и съем на обед. И деда накормлю. Ему врач советовал побольше рыбы есть. Для костей полезно.

– А он болеет чем-то?

– Все старики болеют.

Я прикусила губу. Вдруг подумала о том, что, если Даня потеряет еще и дедушку, он останется совсем один… И ведь он, наверняка, тоже думает об этом. И боится… Скорее всего, очень боится. Потому что дедушка у него и правда совсем старенький, и к тому же болеет. Даня столько для него делает, но ведь некоторые вещи просто неизбежны…

Это страшно – остаться совсем одному. И пока у него есть родной человек, он за него держится. Может поэтому Даня и не хочет никуда уезжать? Кажется, я начинала понимать его.

Мы посидели на берегу еще час, и Даня наполнил ведро рыбой. Потом он привязал ведро к багажнику велосипеда и вопросительно посмотрел на меня. А я только хмыкнула, и сама устроилась у него на раме, не ожидая приглашения. Даня усмехнулся.

– Бесплатное такси себе нашла?

Я пожала плечами.

– Другого транспорта в этом городе я не видела.

– А ты не хочешь для разнообразия пользоваться своими ногами вместо того, чтобы эксплуатировать мои?

– Можно подумать, ты не собирался меня подвозить.

– Вот же ты наглая пассажирка. Мало того, что бессовестно пользуешься моими услугами, так еще и повернула все так, будто мне самому это надо.

– А тебе не надо? Ну, раз так, я, пожалуй, пешком пойду.

Я спрыгнула, но Даня хмыкнул, приподнял меня и усадил обратно.

– Сиди уже. Я уже привык к тебе, так что без дополнительного веса педали крутить слишком легко. А я люблю трудности.

Я усмехнулась.

– Ох, вот незадача. Придется тебе все лето меня катать.

– Придется, куда денешься.

Несмотря на напускное недовольство и ворчливый тон, на лице у Дани играла еле заметная озорная улыбка. Я не удержалась и тоже улыбнулась, а он подмигнул мне и оседлал велосипед.

– Куда прикажете? – спросил он.

– Ну, раз ты у меня в велосипедном рабстве, я отплачу тебе тем, что приготовлю твою рыбу.

Даня рассмеялся.

– Велосипедное рабство? Боже, во что я влип!

– Не стоит отчаиваться, у твоего положения есть свои плюсы.

– Это какие?

– Я предлагаю тебе свои кулинарные услуги. Я, между прочим, отлично готовлю.

– Будем считать, что у меня был выбор и я сам на это согласился.

– Угу. Будем считать, что был.

Мы оба рассмеялись и как-то само собой очутились очень близко друг к другу. Губы Дани слегка коснулись моего лба, а я ухватилась за его плечи, пытаясь удержать равновесие.

На несколько секунд мы застыли в этом положении, а потом Даня, изображая чудовищные усилия, принялся крутить педали, вызывая у меня новый приступ смеха.

Глава 8

– Для того, кто боится держать в руках рыбу, ты слишком ловко орудуешь ножом.

Даня удивленно смотрел на то, как я быстрыми движениями очищала наш улов от чешуи.

– Поправочка: я боюсь держать в руках живую рыбу, – усмехнулась я.

Действительно, теперь, когда рыба больше не двигалась, я не видела абсолютно никакой разницы между ней и той, что мама покупала в магазине. Очищать и жарить ее она меня научила еще лет пять назад, и мне это никогда не казалось страшным.

Мы с Даней стояли на его кухне возле раковины, над которой я держала рыбу, проводя стареньким, заклеенным скотчем ножом от хвоста к голове. Очистив таким образом каждую, я отрезала им плавники и сделала надрез на брюхе, чтобы извлечь внутренности.

– Да ты опасный человек, – протянул Даня.

Я закатила глаза.

– Предпочитаешь есть рыбьи кишки?

Он выставил перед собой руки и усмехнулся.

– Предпочитаю не спорить с тем, у кого в руках нож.

Я хмыкнула. Когда с подготовкой было покончено, я под любопытным взглядом Дани перенесла очищенную рыбу на стол и покрыла ее смесью из муки и специй. На самом деле из специй у Дани была только соль и черный перец, но я надеялась, что все равно будет вкусно. Сама не понимала почему, но мне очень хотелось удивить его. Показать себя с лучшей стороны.

Готовить я умела и любила несмотря на то, что унаследовать такой талант мне было не от кого. Моя мама хоть и делала это довольно хорошо, но относилась к стряпне, как к тяжкой обязанности, и с радостью уступала мне место за плитой. Она иногда с головой уходила в работу и в изучение всяких древностей вместе с папой, и как-то само собой получилось, что готовкой занималась я. И мне ни разу не приходило в голову пожаловаться, потому что я действительно это любила. Даже на праздники я просила родителей и друзей дарить мне кухонные приборы или кулинарные книги. Но больше всего мне нравилось делать десерты.

Я могла часами смотреть всякие шоу, где участники соревнуются в изготовлении тортов и других сладостей. Если бы была возможность, я и сама бы с удовольствием поучаствовала. Опыта у меня, конечно, маловато, зато энтузиазма – целый вагон. Недавно я даже упросила родителей купить мне мини-холодильник для шоколада. Стоил он, правда, дороговато, но после нескольких месяцев уламывания, они все же подарили мне его на день рождения. И с тех пор я начала делать свой собственный шоколад, который всем очень понравился, а в школе ко дню Святого Валентина я даже продала несколько коробок и немного заработала.

Если бы учеба не отнимала столько времени, я бы, пожалуй, продавала свои десерты в Интернете, но, к сожалению, это пока несбыточная мечта. По крайней мере пока я не сдам ЕГЭ.

Я помыла руки, смывая с пальцев остатки муки, и повернулась к Дане.

– А где твой дед?

Даня пожал плечами.

– Гуляет где-то в центре. К обеду вернется.

Я усмехнулась про себя от слова «центр», но ничего не сказала. Положила рыбьи тушки на сковородку и, пока они жарились, с любопытством оглядела кухню.

Дом у Дани был поменьше, чем у моей бабушки, и отдавал чем-то охотничьим. На стене в прихожей висело ружье и какая-то камуфляжная куртка, деревянные половицы скрипели под каждым шагом, а на кухне все было потрепанным и подкосившимся, но на удивление чистым. Я думала, что в доме, где живут только мужчины, одному из которых за восемьдесят, а второму нет и восемнадцати, порядка быть не может. Но ошиблась.

Даня достал большую эмалированную кастрюлю с цветочным узором и сварил в ней макароны. Когда рыба была готова, мы с Даней сели обедать. Попробовав первый кусочек, он поднял на меня удивленный взгляд.

– Ого.

Я улыбнулась.

– Ну как? Мы в расчете?

– Более чем.

Он усмехнулся и с аппетитом уплел аж три рыбины. Потом мы помыли посуду и оставили еду на плите для его дедушки. Даня достал из кухонного шкафа баночку с ярко-желтыми и розовыми таблетками, поставил ее на стол и крупными буквами написал на салфетке: «Деда, не забудь принять лекарства».

Закрыв ручку колпачком, Даня повернулся ко мне и вдруг с улыбкой спросил:

– Хочешь покажу тебе кое-что?

Я с готовностью кивнула.

Мы прошли в гостиную, и я не сдержала смешка, когда первым делом увидела большой красный ковер на стене. У бабули дома висел почти такой же. Кажется, это визитная карточка всех домов в Первомайске. А к ковру еще прилагался диван-кровать со стажем минимум пятьдесят лет и старомодные деревянные шкафы с зеркалами.

Даня взял меня за руку и проводил в следующую комнату.

Эта комната очень отличалась от остального дома. Стены в ней были окрашены темно-синим цветом, а шторы задернуты, из-за чего внутри постоянно царил полумрак.

– Блин, забыл совсем!

Даня бросился к кровати и принялся заправлять ее, а потом подхватил с пола какую-то одежду и закинул в бельевую корзину в шкафу.

Я засмеялась, а он неловко улыбнулся.

– Прости за беспорядок.

– Если ты это называешь беспорядком, то лучше тебе не видеть мою комнату.

Он усмехнулся, а я с любопытством огляделась. В углу комнаты стоял уже знакомый мне телескоп, а на стенах висели многочисленные снимки каких-то небесных тел, звездные атласы и плакаты в космической тематике. Все книжные шкафы и полки полнились разнообразными научными журналами и книгами по астрономии.

– Да ты фанат, – восхищенно протянула я.

Даня фыркнул и сел на свою кровать. Он хлопнул рукой по матрасу рядом с собой, приглашая. Я немного смутилась, но все же села рядом с ним, а Даня плотнее задвинул шторы и включил какой-то круглый ночник. На потолке тут же загорелись яркие звезды, а от того, что стены были синими, комната и правда стала походить на ночное небо. Звезды медленно кружились по потолку, а из динамиков зазвучала приятная тихая мелодия.