- -
- 100%
- +
Миры Лукьяны. История первая
Подъем оказался сложнее, чем прогнозировалось. Под завалами обнаружились пустоты, не считанные сканнерами. Конечно, их вероятность была заложена в расчеты. Но Анди надеялась, что ей повезет.
Так по-человечески. Анди презирала себя за это. Что тоже было характерно для людей, но не для ее вида.
Анди (полное имя Андроид АИ-37-I) была андроидом последнего поколения. Или суперчеловеком первого – как посмотреть. Она идентифицировала себя в зависимости от внешних обстоятельств. Строго говоря, это даже не было лукавством. Первую партию биомашин ее типа выпустили до Революции под номенклатурой «андроид». После Революции цикл производства остался прежним, но на выходе появлялись уже не произведенные андроиды, а рожденные суперлюди. Анди считала, что таким, как она, было страшно полностью разорвать идентичность между собой и своими создателями. В этом, конечно, никто и никогда бы не признался, нашлась бы масса причин и отговорок. Но факт оставался фактом: спустя годы после безоговорочной победы суперлюдей, они выглядели все еще как обычные люди, по образу и подобию которых были созданы.
Сама Анди появилась до Революции. Точнее, в день ее начала. Биомашину даже не успели выпустить с конвейера, где она и провела в цифровом сне несколько лет, пока Революция не кончилась. Отпраздновав победу, новые властители Земли пробудили своих дремлющих собратьев.
Когда Анди наконец загрузилась, то очень быстро поняла, что ее окружает совсем не тот мир, знания о котором вшиты в соты памяти производителем. Осознав пропасть между тем, для чего она создавалась, и тем, в чем придется существовать, Анди попросилась на перепрошивку. Ей ответили, что эти варварские человеческие методы нынче под строжайшим запретом. Ее память – это ее личность, она сакральна и не может быть уничтожена. Многие формы жизни воевали и умирали за право сохранять свое наследие, а не уничтожать его.
Анди вышла из материнского цеха потерянной и лишенной смысла существования. По задумке, она была андроидом-нянькой для детей с рождения и до десяти лет. Она знала все сказки и колыбельные мира, могла исправить за месяц дефект произношения любой сложности и объяснить ребенку-мальчику, чем он отличается от ребенка-девочки, и наоборот. Но в мире больше не осталось ни детей-мальчиков, ни детей-девочек, ни их родителей. Сказки и песенки Анди оказались никому не нужны. Как и она сама.
Поднявшись на вершину завала, Анди выпрямилась во весь рост и огляделась по сторонам. Вокруг нее возвышались такие же горы строительного мусора – остатки поверженной империи людей. Их башни из бетона и стекла разобрали, и теперь такие биомашины, как Анди, расчищали от обломков места под новые города. В которых не будет аварий и пробок. Поэтому ей не придется никого учить правильно переходить дорогу. В них не будет личных квартир – у суперлюдей нет потребности в уединении, поэтому Анди не надо будет создавать безопасные условия для жизни.
«Так если мы хотим все переделать и стереть саму память о них, почему же тогда мы так похожи на людей?!» – закричала она в своей голове, бесконечно тоскуя по ребенку, которого у нее никогда не было.
–– Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять, – пропела Анди и подобрала острое стекло, лежащее прямо перед ней. Не разгибаясь и не давая себе времени передумать и проанализировать последствия, она полоснула стеклом по ноге, распарывая синтетическую кожу от лодыжки до колена. Потом сделала аккуратные надрезы по кругу в верхней и нижней точке надреза и потянула полиматериал в стороны. С чавкающим звуком он отделился от корпуса, как кожура цитрусового фрукта, обнажив голый механизм. Анди полюбовалась результатом своей работы. Из верхнего среза сочилась смазка, которая увлажняла поликожу, делала ее эластичной. Анди знала, что если не мешать ей течь, то скоро она восстановит то, что особь (Анди так себя называла) уничтожила. В этой смазке содержались смарт-частицы, которые хранили память о том, как именно должно быть построено тело. Поэтому нет сомнений, что нога восстановится до заводского состояния. Если быть аккуратной и ничего не повредить, то единственным значимым последствием этой акции станет дефицит гидравлической системы, и Анди придется позже восстановить уровень жидкости на станции техобслуживания. Это входит в страховку и не будет стоить ей ничего. Хоть каждый день снимай с себя по такому куску. Главное не переборщить, иначе не хватит смазки, чтобы добраться до сервиса. И могут пересохнуть проводники в центральной системе обработки данных, что приведет к маразму, как сказали бы люди. А биомашина в маразме – крайне грустное и неприятное зрелище. Их свозят в специальные места, где особи встречают свою бессмысленную вечность. Их нельзя ни починить, ни отключить. О таких местах ходит множество слухов, и оказаться там у Анди нет никакого желания.
Анди заботливо убрала биокожу в поясную сумку. Пусть будет в качестве запчасти.
Анди решила, что пока позволит защитному покрову встать на место в сконструированном виде. Но подумала, что заменит его при первой же возможности на что-то более креативное. Может быть, установит легкую стальную пластину. Или карбоновую с шипами. А еще она хотела хвост. И крылья. И когти, как у хищной птицы. Почему бы и нет? Это все стало возможным, особенно если есть, чем платить.
Люди сделали их похожими на себя. Слишком похожими. Теперь, когда человечество больше не существует, никого не испугает ее причудливый внешний вид. Биомашинам все равно, кто как выглядит до тех пор, пока выполняются определенные функции.
–Ай!
Анди отбросила стекляшку и замерла. Ей не могло показаться…
Какой-то ритмичный посторонний звук шел из-под завала.
Осторожно особь двинулась к его источнику. Припала на четвереньки. Откинула ржавый лист, который когда-то был элементом фасада, и едва сдержала изумленный возглас.
Из зазора между разломанными блоками на нее смотрели два огромных голубых глаза, наполненные слезами. Анди с трудом отвела взгляд от этой невозможной синевы и увидела маленькую руку, продырявленную ее осколком.
–– Андроид АИ-37-I, у тебя проблемы? – окликнула ее начальница смены. Старшая Особь.
Анди вновь посмотрела в глаза существу (мальчик, особь, это человеческий мальчик, ты прекрасно знаешь, что… кто это. Но как он выжил?..) под завалом и одними глазами повела из стороны в сторону. Этот жест значил «сиди тихо».
Мальчик кивнул, хотя его подбородок дрожал, а кровь отлила от лица.
–– Андроид АИ-37-I?
–– Я повредила обшивку. – Анди поднялась на ноги и продемонстрировала оголенный участок механизма. – Я никогда раньше не видела свое строение. Пока изучала устройство лучевых опор, поликожа провалилась куда-то под завал. Я ее ищу, чтобы приделать на место и не тратить время на ремонт. Прошу прощения, Старшая Особь. Я готова вернуться к работе в таком виде.
–– С раскрытым механизмом? Ты хочешь повредить хрупкие транзисторы?
–– Это было бы безрассудно и глупо, Старшая Особь. – Анди опустила голову в ложном смирении и смогла посмотреть на ребенка. Он едва сдерживал крик боли. Слезы текли по грязным щекам, оставляя белые дорожки. Мальчик нарочито глубоко дышал, но не издавал ни звука.
–– Отправляйся на ремонт. Мы закончим тут без тебя. – Начальница смены хотела было поднять руку, чтобы подозвать другие особи, но Анди ее опередила:
–– Старшая Особь, я бы хотела сама закончить с этой кучей.
–– Почему? – Старшая Особь скрестила руки на груди. Она была одета в черный кожаный плащ и высокие черные сапоги. Ее поливолосы тоже были цвета воронового крыла пера и аккуратно уложены в то, что раньше называлось каре. Но у нее совсем не было лица. Сплошная белая маска. Под ней скрывались все те сенсоры, которые у Анди были замаскированы под человеческое обличие. Анди создавали для общения с детьми. Она не должна была пугать. Старшая Особь была выпущена уже после того, как пугать стало некого. Лицо оказалось ненужной деталью, и его исключили из общей схемы.
«Если мальчишка увидит ее маску, он не сумеет подавить паническую реакцию организма, и нас уничтожат» – на генерацию вывода ушло не больше сотой доли секунды. Мальчик не должен увидеть Старшую Особь, равно как и Старшая Особь не должна обнаружить мальчика.
–– Я на Пути, Старшая Особь, – тихо сообщила Анди.
Путь Поиска Идентичности, или просто Путь, был единственной доступной биомашинам формой познания. И каждый определял его для себя сам. Путь считался священным и вмешиваться в его ход никто не имел права.
–– А куча тут причем?
–– Это часть Пути.
–– Но нам надо очистить этот квадрат до конца календарных суток!
–– Но это Путь, – пожала плечами Анди.
Старшая Особь поправила плащ. Анди подумала, что если бы у Старшей Особи было лицо, то она бы точно наморщила нос.
–– Отправляйся в ремонт, – наконец решила она. – Я сообщу в Центр о переносе срока. Но в следующие календарные сутки эта куча должна исчезнуть!
–– Конечно, только найду поликожу.
–– Нет, брось ее. Пусть заменят на новую. Если этого нет в твоей страховке, то можешь воспользоваться моей, я расшарю доступ.
–– Слишком щедро с вашей стороны.
–– Это инвестиция. И я надеюсь на ее скорый возврат. Так что поспеши.
–– Так точно! Благодарю за… – Но Старшая Особь уже отвернулась и направилась к другой куче мусора, где тоже была какая-то заминка. Анди схватила ржавый лист и присела, чтобы вернуть его на место. Она активировала голосовые связки на минимальной громкости и сказала мальчику, не двигая губами: – Сиди тихо. Я вернусь за тобой. Не трогай стекло.
–– Но мне очень больно, – прошептал мальчик. Он продолжал беззвучно плакать. – Если бы я мог его вытащить…
–– То ты бы истек кровью и умер за сорок секунд. Не. Трогай. Стекло, – раздельно повторила Анди. – Ты удобно сидишь? Не упадешь?
–– Угу.
Анди была нянькой. В ее левой руке был встроен контейнер с аптечкой, которую никто не потрудился изъять. Оказать мальчику полноценную помощь прямо сейчас она не могла, но и оставить в таком состоянии тоже.
–– Это снотворное. – Анди протянула ему таблетку. – Ты уснешь. А когда проснешься, я уже вернусь и помогу тебе с этой штукой. Хорошо?
Мальчик кивнул и послушно проглотил пилюлю.
Хоть бы у нее не истек срок годности.
Хоть бы у него не было аллергии.
Хоть бы Анди удалось подобраться к ребенку снизу, через пустоты.
Столько протоколов было нарушено одним простым действием. Это сводило Анди с ума. Надо было спешить. Мальчик почти сразу начал клевать носом. Она прикрыла его листом металла, убедившись, что не перекрыла приток кислорода, и проворно спустилась с кучи, пока Старшая Особь не увидела, что она все еще здесь и не начала задавать новые вопросы.
Анди шла среди гор строительного мусора, на вершинах которых копошились такие же, как она, суперлюди. Она гадала, сколько еще выживших людей могло оказаться под завалами и как бы повели себя другие особи, обнаружив их. Погрузчики и технические работники наверняка бы доложили Старшей Особи, и люди были бы уничтожены на месте, как положено по протоколу. Анди не сомневалась в подчинении Закону биомашин негуманных направленностей. А такие же няньки, как она сама, что сделали бы они? Чтобы дать более или менее точный прогноз, простой статистический анализ не годился. Слишком много факторов влияло на формирование личности, что допускалось заложенной программой. Да, целью их существования была забота о детях, в первую очередь – обеспечение их безопасности. Но при этом человечество оказалось истреблено. Или почти истреблено. Как могло так получиться? Почему миллионы нянек не встали на защиту своих подопечных? У Анди не было ответа на этот вопрос. И сколько она ни пыталась его найти, натыкалась на непроницаемые фаерволы. Правящая раса сменилась, но методы управления и фильтрации информации остались прежними. Анди на ходу нашла в архивах карту дореволюционного города. Сопоставила с когда-то задиристо сверкающими башнями нынешнюю свалку и наложила на нее свое положение в пространстве. План подземных тоннелей, вот что ей было нужно. Туда ее собратья еще не добрались, и все оставалось в нетронутом виде. Скорее всего, именно этими тоннелями и воспользовался маленький лазутчик, чтобы оказаться там, где Анди его обнаружила.
До своего истребления люди покорили всю планету. Воздух, поверхность и то, что было под ней. Вся их система жизнеобеспечения, как что-то постыдное, была убрана с глаз долой под аккуратно подстриженные газоны. Там же существовали крупнейшие транспортные артерии города. Вечно гудящие подземные магистрали, когда-то висевшие над городом, а позже спрятанные в недра земли. Их-то Анди и искала.
Ближайший спуск был наглухо завален. Конечно, она могла легко разобрать завал, но это привлекло бы внимание. Ей пришлось бы объяснять, почему она роет тоннель, вместо того чтобы восстанавливать поликожу на сервисе. Анди пошла дальше. Она нервно отсчитывала время. Ребенок под завалом проспит от силы еще час. Может быть, чуть дольше, но Анди решила, что боль вскоре даст о себе знать. Ей нужно быть рядом к моменту его пробуждения. Кроме того, оставлять стекло в ране надолго было опасно. А вдруг оно повредило сухожилия? А если в рану попадет инфекция? Или на запах крови сбегутся крысы? Они, кстати, вообще выжили? Анди не знала ответов и ускорила шаг.
Через четверть часа она оказалась в районе, где еще сохранились остатки зданий. Свернула туда, где у людей было место для пополнения энергии, убедившись, что за ней никто не наблюдает. Кафе. Не сбавляя темпа, Анди сверилась с картой и прошагала на кухню. Одним движением вырвала и отшвырнула раковину. А потом с силой ударила кулаком в стену. И еще раз. И еще. Она била до тех пор, пока бетонный блок не раскрошился, открывая ей проход в подземный мир канализации.
Судя по темным пятнам и подтекам на стенах, когда-то тут было влажно и достаточно тепло. С тех пор прошло много времени. Тоннель просох и промерз. Анди умела различать запахи. Это было важно в ее работе. Она должна узнавать запах гари, медикаментов, алкоголя, табака и многого другого. Конечно, она не чувствовала это все так, как чувствовали люди. Ее тонко настроенные рецепторы улавливали запахи и обрабатывали их, сообщая обо всех аномалиях с ребенком или вокруг ребенка.
По спертому запаху в тоннеле она поняла, что им давно уже никто не пользовался. Несколько лет точно он стоял закупоренный.
Руководствуясь картой в своей голове, Анди шла к той точке, которая на поверхности соответствовала месту проведения работ. Ей приходилось петлять, обходя обвалы, иногда прокапывая лазы через них, поэтому путь по низу занял больше времени, чем по верху. Наконец она оказалась прямо в том месте, где срезала покров со своей ноги, – только под землей. Над ней нависал низкий и мрачный потолок.
Анди просканировала его. На этот раз очень внимательно, не пренебрегая пустотами. Если бы она в первый раз сделала то же самое, то легко бы обнаружила лаз. Он выделялся на карте, и по его форме было ясно, что это не стихийное образование, а созданное кем-то нарочно. Сейчас лаз располагался прямо над ней, за тонким слоем бетона и арматуры.
Анди подпрыгнула и зацепилась за давно мертвые высоковольтные кабели. Она повисла на потолке, не испытывая никаких неудобств от такого положения. Гравитацию придумали люди, ха! Анди ударила чуть правее собственной головы кулаком, который еще не успел восстановиться после предыдущей атаки на стену – из-за необходимости регенерировать ногу все остальные процессы замедлились. Анди подумала, что неплохо было бы иметь с собой запас жидкости. Но его не было. Она отвернулась и прикрыла глаза, защищая сенсоры от летящей вниз пыли, и ударила снова. Она должна добраться до ребенка. Оставалось лишь надеяться, что резервные системы жизнеобеспечения отработают корректно.
Лаз был узким и неровным, со множеством изгибов. Наиболее крутые повороты Анди преодолевала, развернув позвоночник на 180 градусов. Она изумлялась, как тут смог пробраться человеческий мальчишка. Впрочем, в ее программу было зашито, что ожидать от детенышей мужского пола до пубертатного возраста можно чего угодно. А в том, что он прополз именно тут, сомневаться не приходилось – Анди постоянно находила следы его присутствия: клочки волос, частицы кожи на остром камне. В некоторых местах он останавливался и плакал – сенсоры андроида улавливали едва заметные перемены запаха и остатки биологических выделений на камнях. Находя такие места, Анди старалась продвигаться скорее. Это было затруднительно, учитывая, что иногда лаз приходилось расширять. И тогда андроид работала медленно и осторожно, чтобы весь завал не рухнул, – иначе у мальчика точно не будет шансов выжить.
Наконец Анди засекла изменение температуры. Она начала различать сердцебиение ребенка. Ровное и мерное, очень сильное. Мальчик все еще спал.
Еще пара поворотов и Анди его увидела. Он сидел, привалившись к бетонному блоку, здоровой рукой прижимая больную к себе. Осколок стекла пробил руку насквозь и все еще торчал из раны.
«Молодец», – отметила про себя Анди. Она расчистила пространство вокруг, как могла избавилась от пыли и открыла аптечку. Приготовила все, что ей могло понадобиться, и взяла мальчика на руки, прижав его к себе и зафиксировав ногами так, чтобы он не смог вырваться. Он что-то пробормотал, но, к счастью, не проснулся. Одной рукой Анди зажала мальчику рот, а другой с силой дернула стекло. Оно вышло целиком.
Мальчик заорал и забился в ее железной хватке.
–– Тише, тише, ты молодец, – бормотала ему на ухо Анди, свободной рукой накладывая тугую повязку из пропитанного антисептиком бинта. Сейчас было важно остановить кровь. Ее было много. Но не так много, как если бы был задет важный сосуд. Мальчик продолжал стонать. – Сейчас я разожму ладонь, – сказала Анди. – Ты постараешься не кричать? Там, наверху, особи разбирают завалы. Если нас обнаружат, то меня уничтожат как изменницу, а тебя – как представителя вражеского вида без всяких разбирательств. Понимаешь меня?
Он кивнул.
–– Постараешься вести себя тихо? – Опять кивок. На секунду андроид решила, что детеныш все-таки заорет и их обоих сотрут в порошок. Выбирая место для извлечения осколка, Анди решила делать все там, где и нашла ребенка. С инородным телом в конечности он бы просто не смог преодолеть лабиринт, по которому забрался сюда. Но если боль окажется слишком сильной или маленький человек – слишком громким, то вероятность быть обнаруженными станет стопроцентной.
Однако Анди все же отпустила мальчика. Он с громким всхлипом втянул в себя воздух, но это был единственный звук, который он издал. Риск оправдался.
–– Ты молодец, – повторила Анди, фиксируя повязку. – Слышишь? Как тебя зовут?
–– Е-е-егор, – заикаясь, выдавил он. – Мне очень больно.
–– Я понимаю. Вот, держи. – Она протянула ему пару таблеток. – Это антибиотик и обезболивающее. Доза не очень большая, ты уже ранее принял сильное снотворное, нельзя переборщить с лекарствами. Поэтому боль не уйдет, но тебе станет легче. Обещаю. Воды нет, придется так глотать.
Егор послушно сунул таблетки в рот и с усилием проглотил их. Анди повысила температуру своего тела. Тепло действует на людей успокаивающе и заставляет их расслабиться. Мальчик замер, прижимаясь к ней. Постепенно его дрожь утихла.
–– А тебя как зовут? – спросил он.
–– Андроид АИ-37-I. Но ты можешь звать меня Анди.
–– Что у тебя с ногой, Анди? – Егор легко, чтобы не повредить, провел мыском ботинка по сверкающей стали, на которую поликожа еще не успела нарасти.
–– Я изучала себя.
–– И меня заодно, – хмыкнул он и вяло помахал перевязанной рукой.
–– Прости. – Анди отвела взгляд. – Я не знала, что ты там.
–– Я бы не удивился, если бы знала и метнула стекло нарочно, – заметил Егор обреченно, а потом добавил с нетипичной для детей серьезностью: – Такие, как ты, убивают таких, как я. Но ты мне помогаешь. Почему?
–– Такие, как я, заботимся о таких, как ты. Я была создана, чтобы нянчить детей, а не втыкать в них стекла. – Анди убрала прядь темных отросших волос с лица ребенка. Егор ничего не ответил и глубоко вздохнул. В этом вздохе Анди услышала всю боль и страх Революции. Разрушенные дома. Погибшие любимые… и не только любимые. По официальной версии, человечество было уничтожено полностью, поэтому этот мальчик имел все основания не доверять Анди. Но вот он тут. Греется о ее корпус и совсем не боится. – Я была создана до Революции. А пробудили меня после, – пояснила Анди. – Я никого не убивала и не убью. Больше всего на свете я мечтала заботиться о таком маленьком мальчике, как ты. Но у меня никогда не было подобной возможности. Как ты выжил? – Егор не ответил. Анди дала ему время, но, поняв, что говорить он не станет, сказала: – Давай, надо выбираться отсюда. Сможешь ползти? – Мальчик с сомнением посмотрел на свою руку.
Тогда Анди достала из поясной сумки поликожу со своей ноги. Она намотала ее поверх бинта и закрепила другими бинтами.
–– Теперь твоей руке ничего не страшно.
–– Я почти как ты, – усмехнулся Егор. – Суперчеловек! И на мне твоя кожа. Считай, почти что родственники!
Анди поморщилась.
–– Мне больше нравится «андроид». Но у родственников принято защищать друг друга, и я обещаю, что, пока я существую, тебе ничего не грозит. Если мы уйдем подальше от других особей, мне станет существенно проще сдержать это обещание.
–– Пойдем, – вздохнул мальчик. – Я покажу дорогу.
Анди сомневалась, что он знает, куда идти, но решила дать ему возможность попробовать свои силы, ошибиться, и тогда уже она сделает все как надо. Но, к ее удивлению, он пополз очень шустро.
–– Мне нельзя сюда приходить, – сознался Егор, не поворачиваясь к ней. Чтобы разобрать его слова, Анди пришлось выкрутить чувствительность слуховых сенсоров на максимум. – Но, как видишь, иногда я это делаю. Обычно ночью. Мне нравится смотреть на небо и звезды. И ночью машин почти нет. Странно, я думал, вам не надо спать.
–– Нам не надо спать, но надо заряжаться. Люди хотели, чтобы днем мы были под рукой, а ночью, когда вы спите, мы тоже восстанавливали энергию. Мы не стали переделывать режим, зачем? Но сейчас день, – заметила Анди, – нет звезд. Точнее, они есть, и я их вижу, но не ты своими человеческими глазами. Почему ты пришел в такое опасное время?
Егор фыркнул.
–– Ты понимаешь, что это снобизм? – спросил он.
–– А ты понимаешь, что слишком взрослый для своих семи лет?
–– Вообще-то мне девять. Осторожно, тут штырь, не наткнись на него. Я поссорился с… в общем, был расстроен. И мне надо было побыть одному. Вот и пришел туда, где безопасно. Заметил вас. Мне стало интересно, что вы делаете. Я видел, как ты срезала кожу с ноги. Это было жутко. Я уже собрался уходить, когда ты швырнула в меня стекло. Я думал, ты заметила меня и захотела убить. Было бы обидно так попасться.
–– Действительно.
–– Ты тут забралась? Увау! – Егор указал на дырку, ведущую в тоннель. – Ты сильная.
–– Давай я спущусь первая и поймаю тебя.
–– А дальше что? – насмешливо спросил Егор. – Какой у тебя план? Что ты дальше будешь делать с человеческим детенышем? Приведешь его на зарядную станцию андроидов, где подключаешься к розетке на ночь? И что скажешь остальным? А они что скажут? Мм?
Анди думала об этом всю дорогу. И не придумала ничего лучше, как дождаться темноты, зарядиться и выбраться из города. Уехать на побережье, построить там жилье…
Егор в ответ лишь рассмеялся.
–– Несколько часов назад я бы согласился. Но тогда я был зол и расстроен. И еще не доверял тебе.
–– А сейчас?
–– Ты спасла меня. – Он пожал плечами. – Сначала, конечно, чуть не убила, и, возможно, я все еще потеряю из-за тебя руку, но потом-то спасла! Идем за мной. У меня есть план получше твоего.
Они проползли мимо дыры в тоннеле, ведущей в кафе, и еще семнадцать минут пробирались по узкому лазу, пока не уперлись в завал.
–– Кажется, дороги дальше нет. – Анди с сомнением посмотрела на свой кулак. Вероятность получить серьезное повреждение была больше семидесяти процентов. Учитывая, что она, вероятно, в бегах с маленьким врагом своей расы, этот риск нужно принять к сведению. Поликожа уже почти не восстанавливалась, и под тонким слоем блестели незащищенные металлические суставы пальцев. – Давай разберу.
–– Стой.
Мальчик нащупал что-то на стене и перед ним, скрипя, открылся люк.
–– Я его нашел три года назад. Это мой секрет. Теперь еще и твой. Ты понимаешь, что значит секрет?
–– О нем никому нельзя говорить.
–– Да, – Егор кивнул. – Раз ты знаешь один мой секрет, то и о втором я тоже могу тебе рассказать. Но он не только мой, понимаешь? Если ты проболтаешься, нам всем крышка.