Пока часы двенадцать бьют

Глава 2. Обретая друга.

(Миша)

Субботнее утро выдалось морозным и солнечным. Миша лениво развалился на двуспальной кровати в домашних штанах, перебирая вкладки на ноутбуке и периодически щурясь от солнечных лучей, заглядывающих прямо к нему в спальню. Они скользили по письменному столу и разбросанным по нему учебникам, по большому шкафу, серым обоям, пушистому ковру и кровати, на которой лежал раскрытый потрепанный блокнот.

Он так и не смог уснуть после ночной прогулки. Домой Миша пришел только в третьем часу. Родители к тому времени уже спали, так как привыкли, что их сын часто пропадает на тусовках. Утром они уговаривали его поехать по магазинам за подарками на Новый год, но он отказался, сославшись на то, что не выспался. Хотя где-то в глубине души плескалось детство, которое искренне требовало развлечений.

Миша вздохнул и начал закрывать вкладки, открытые в браузере: «Приемная комиссия Казанского государственного института культуры», «Решу ЕГЭ. История», «Симфонии П. И. Чайковского». Но на последней вкладке он задержался. Это была страничка «ВКонтакте» Саши Захаровой.

На аватарке красовалась черно-белая фотография самой Саши с крупной пушистой кошкой. В статусе стояло: «была в сети в 0:12». Друзей было всего десять, и ни одного человека из класса.

Миша в сотый раз за ночь пролистал страницу и, решившись, кинул заявку в друзья.

«Ваш запрос отправлен» – высветилось в левом углу экрана. Пальцы немного похолодели, он не понимал, почему его так волновало: добавит она его или нет.

– Обычная девчонка, каких много, – рассердившись на странный интерес к ее персоне, Миша взлохматил волосы и принял решение сходить в душ, чтобы немного прийти в себя и отвлечься.

Когда он уже был готов отправиться в ванную, держа в руках полотенце, в дверь неожиданно позвонили.

Глазок в двери явно указывал на то, что пришла частая гостья этого дома.

«Какой черт ее принес!» – про себя выругался Миша. – «Может быть, не открывать и притвориться, что никого нет дома?»

В последнее время с Аленой Сорокиной было невыносимо душно, а в том, что она откровенно им пользуется, он даже не сомневался. Пока Миша находился в раздумьях, его телефон завибрировал, оповещая о сообщении:

Алена Сорокина: Я знаю, что ты дома, ты в онлайне с компа, котик

Это обращение, которое она любила использовать, жутко выводило Мишу из себя, отчего Алена заливалась смехом и принималась повторять его еще большее количество раз.

Миша глубоко вздохнул и открыл дверь.

– Какими судьбами?

– Ой, Мишка, будто ты не рад меня видеть, – пропела она, внося с собой запах едких приторно-сладких духов. Она кинулась к нему на шею, оставив след от розовой помады на покрытой щетиной щеке.

Алена сразу заполнила собой все пространство: куртка отправилась на ближайший журнальный столик, сапоги оказались посередине коридора, а на пороге таял снег, образовывая лужицу.

Она по-свойски, будто была у себя дома, направилась в спальню и легла на кровать.

Раньше Миша не наблюдал за собой такое, но сегодня поведение подруги вывело его из себя.

Их дружба зародилась в начале пятого класса, когда Алена узнала, что раз в неделю ему дают деньги на карманные расходы. Тогда она подошла и в открытую заявила: «Предлагаю обмен: ты мне покупаешь бургер, а я тебя свожу в одно интересное место». Такое предложение заинтриговало Мишу, при этом все в классе знали, что у Алены в семье были проблемы с отцом-тираном, который запрещал все, поэтому деньги были для нее непомерной роскошью, так же, как и для ее мамы. Он согласился, скорее, по доброте душевной, чем из любопытства. После бургера она привела его в заброшенное здание, где рассказала об обитающих там призраках. Миша был жутко напуган и поразился тому, какая Алена храбрая. Так они и подружились: он ей каждый день таскал еду, а она показывала ему иную жизнь.

Но со временем Миша начал чувствовать, как плотно стягиваются тиски вокруг него. Не только родительские, но и Алены. Ее запросы переросли размер еды, и он действительно стал задумываться, что стал для нее кошельком. Однако в последний год Алена принялась активно лезть и в его личную жизнь: читала нотации о его постоянных тусовках с девушками, о многочисленных разовых свиданиях и заигрываниях. При этом сама навязывалась к нему с объятиями. Касалась каждый раз, будто бы невзначай. Он старался делать вид, что не замечает этого, однако все более неуютно чувствовал себя в ее присутствии.

– Аленка, ты что, ревнуешь? – после очередной лекции и поглаживания по руке Мишу поразило открытие, будто он взглянул на нее другими глазами. Она повзрослела, как и он. Алена больше не была той десятилетней девочкой, которая была готова зайти в дом с привидениями, чтобы ей купили бургер.

– Еще чего! Просто беспокоюсь… о тебе, – хмыкнула она и отвернулась, пряча взгляд.

Теперь же, глядя, как она лежит на его кровати, он почувствовал, что Алена ощущает себя хозяйкой его жизни, и эта мысль жутко вывела Мишу из себя. Родители забрали его мечту, Алена же пыталась перетянуть на себя его внимание и время. И сейчас он, как никогда раньше, понял, что с возрастом они изменились, и рано или поздно их дороги должны будут разойтись.

Внезапная жалость к ней придавила его. Он вспомнил, что она вчера чуть ли не прытью выбежала из школы намного раньше времени, что периодически случалось всегда по одной и той же причине.

– Алена, – тихо окликнул он ее.

– Ммм? – промычала она, разглядывая узоры на потолке.

– Как у тебя дома дела?

– Да как-как? Плохо! Давай не будем об этом, лучше обними меня и пожалей, – она протянула к нему руку.

– Ты опять ушла из дома? – проигнорировал ее жест Миша.

Такое раньше уже было, примерно полгода назад, тогда Алена на неделю поселилась в его комнате, пока не была выставлена за дверь мамой.

Она продолжала молчать. Голова начала нещадно болеть от удушающего запаха. На данный момент он хотел, чтобы его маленький мирок остался без вторжения, чтобы дом был только для него, родителей и его мыслей.

– Нет, не ушла. Родители окончательно разругались, побили всю посуду. Батя лег спать, мать вышла подышать свежим воздухом. А я уложила Вику спать и пришла к тебе развеяться. Думаю, это была последняя ссора. А может быть, я просто хочу в это верить, но реально лучше бы уже мы все разошлись подобру-поздорову.

– Вас ведь заберут в детдом, сама понимаешь: отцу вас не оставят, хоть он и прилично зарабатывает. Его, скорее всего, вообще лишат родительских прав, а у матери ни работы, ни жилья, и когда все это будет…

– Поверь, для нас это будет лучше, – Алена легла на кровать и сладко потянулась, укутываясь в его одеяло, прорастая руками и ногами в мягкую перину.

Внезапно ее взгляд остановился на ноутбуке, на котором до сих пор была открыта страничка Саши.

– Миииишка, да ты гений! Даже я бы до такого не додумалась! – воскликнула она, схватив ноутбук.

– О чем ты? – напрягся он, понимая, что у Алены всегда был нездоровый интерес к Саше.

– Давай нашей девице что-нибудь в личку напишем! Разведем ее!

– Алена, мы не будем никого разводить! – резко прервал ее Миша, выхватив из рук ноутбук. – Хватит!

– Но… я думала, ты для этого ее и добавил.

– Не твоего ума дела, зачем я ее добавил, – в сердцах воскликнул он. От нахлынувших эмоций его начало немного потряхивать. Это было слишком личное. Мише хотелось уберечь свои теплые воспоминания о прогулке с Сашей. Они принадлежали только им двоим. Словно это портал в другой мир, где царит счастье, но вход находится в строжайшем секрете.

Он глянул на экран. Заявка была одобрена, а Саша набирала какое-то сообщение. Он на всякий случай вышел из аккаунта, чтобы вездесущая Алена не совала свой нос в чужие дела.

Когда он снова повернулся к ней, кровь отхлынула от лица. Та молча сидела, вчитываясь в блокнот, хранивший в себе все самые потаенные желания его души, которую видел, пожалуй, один лишь Стас – лучший друг детства. Это был не просто личный дневник, но сокровищница его мыслей и идей, что скрывалась под матрасом, подальше от чужих глаз. Он был маленьким островком, где Миша находил себя, приходя домой и снимая все напускные маски.

Самое ужасное – ночью он записал слова Саши про счастье. Он хотел, чтобы когда-нибудь они превратились в прекрасные ноты, отразили музыку ее сердца.

И теперь вся его вывернутая наизнанку жизнь покоилась в руках Алены.

– Отдай, – на удивление тихо и спокойно произнес Миша, хотя внутри все кипело. – Я не разрешал тебе брать его.

Он сделал шаг по направлению к ней, чтобы забрать дневник, но она проворно занесла руку за спину, тем самым скрыв неожиданную находку. Миша столкнулся с внимательным взглядом ее серых глаз. Он вновь попытался выхватить блокнот, но на этот раз Алена даже не сопротивлялась.

Когда записная книжка оказалась у него в руках, он шумно выдохнул и снова посмотрел на нее, продолжающую сверлить вопросительным взглядом.

– Я в душ, потом провожу тебя на остановку и пойду к Стасу. И пообещай мне, что бы ты там не прочла, сохранить все в секрете.

Алена продолжала молчать, но было видно, как она обдумывает его слова.

– Алена, – Миша устало потер глаза. – Я не шучу. Если я узнаю, что хотя бы одно слово вышло за пределы этого блокнота, можешь ко мне больше не подходить.

– Серьезно? Ты готов пожертвовать нашей дружбой?

– Все строится на доверии. Если оно пропадет, то любая связь распадается.

– Ладно, – она кивнула и встала. – Можешь не провожать меня до остановки, я пошла.

Она остановилась около двери и оглянулась. В ней все еще теплилась надежда на то, что он попросит ее остаться, не отпустит или даже просто настоит на своем, чтобы проводить ее, но он лишь молча кивнул. Алена грустно ухмыльнулась, сделав про себя какие-то выводы, и ушла. Миша открыл окно, чтобы выветрить дух ее присутствия из своей жизни, и снова включил ноутбук.

В уведомлениях висело непрочитанное сообщение от Саши:

Саша Захарова: Надо полагать, ты мне таким образом сообщил, что ты наконец-таки дошел до дома?

Миша Макаров: Мне кажется, что я все еще на полпути

Саша Захарова: Думаю, тебе стоит уже возвращаться обратно) Как раз дойдешь к тому моменту, когда меня снова надо будет проводить

Миша улыбнулся. Он снова привычным жестом взъерошил волнистые волосы. Было как-то по-особенному волнительно общаться с Сашей. Она явно стала для него не очередной проходящей мимо девушкой, и эта мысль вызывала трепет. Она была для него музыкой, вызывала те же эмоции и чувства.

Миша Макаров: Ты завтра работаешь?

На этот раз ответ пришлось подождать. Миша откинулся на спинку кровати и закрыл глаза. Он вообразил, как она сидит сейчас, укутавшись в плед, гладит кошку и улыбается.

«А у нее красивая улыбка», – подумал он, вспоминая нежно розовые губы и смущение, что отразилось тогда на ее милом лице.

Саша Захарова: Нет, я так пошутила)

Миша Макаров: Саша, знаешь, что такое счастье?

Миша Макаров: Счастье – это чувствовать, что человек улыбается, даже несмотря на расстояние

Саша Захарова: Это и правда прекрасно)

(Саша)

Понедельник выдался хмурым. Темно-серое небо нависало над разноцветными шапками прохожих, кутающихся от пронизывающего ветра и старающихся быстрее добраться до укрытия.

Саша с трудом разлепила веки. Когда за окном темно, воет ветер, а в доме дубак такой, что даже кошка не греет, вставать и вовсе не хотелось. Сейчас из кровати мог поднять только запах горячего какао, который доносился из кухни, и… трепет в душе, исходящий сладким волнением от предвкушения чего-то нового в жизни.

Неспешно позавтракав, Саша оглядела себя в зеркало, обрамленное гирляндой. Синяя форма, состоящая из юбки в складочку и жилетки, красиво оттеняла ее цвет глаз. Оставался последний штрих. Саша провела по губам своей любимой красной помадой, которая лишний раз подчеркивала белизну ее кожи, и отправилась в гимназию.

Придя в школу, она с некоторым сожалением отметила про себя, что Миши все еще нет. Ей очень хотелось узнать, как он поведет себя после пятничной прогулки: так же будет делать вид, что ее не замечает, или хотя бы улыбнется своими ямочками на щеках в знак приветствия?

Посередине первого урока пришла классная руководительница – Маргарита Семеновна – и сделала объявление:

– Завуч по культурной работе приняла решение запустить конкурс новогодних рисунков на окнах первого этажа. Под каждым из них будет приклеен листочек с номером класса. Нужно два-три, а лучше четыре человека, кто сможет раскрасить окна в течение трех дней.

Класс со скучающим видом посмотрел на Маргариту Семеновну, будто говоря: «А кому, по сути, оно нужно?»

– О, а что, рисовать надо во время уроков? – послышался сзади басок троечника Максима, который только и делал, что пропускал занятия.

– Нет, Семенов. Вечером или после уроков.

По классу пролетело недовольно «ууу».

– Вы подумайте до конца уроков, во время литературы скажете.

Она уже направилась к двери, как неожиданно вспомнила:

– Ах да, совсем забыла сказать про приз…

– Новогодние сладкие подарки, – мечтающим голосом перебил все тот же Максим.

– Ага, разбежался! Одна коробка конфет на весь класс, и все, расходимся, – хмыкнула Алена.

– Призом будет то, что хватит на всех, а не как всегда, – рассмеялся сосед Максима – Макар.

– Да нет же! – наконец сумела вклиниться классная руководительница. – Приз – проведение зимних каникул на горнолыжной базе отдыха и встреча Нового года!

По классу пробежал одновременно и удивленный, и радостный гомон. Лишь Саше да Ярославе, которая была так же отрезана от группы, было все равно. Они при всем желании не поехали бы с одноклассниками.

Отсидев четыре урока, Саша направилась в столовую. Она всегда немного ждала, пока народ разойдется, чтобы спокойно посидеть в одиночестве, не опасаясь, что кто-нибудь начнет к ней приставать. Там как всегда творился полный аншлаг, но через несколько минут толпа успокоилась, и она, взяв поднос с едой, из которой аппетитно выглядел только апельсиновый сок, пошла искать свободное место.

Саша сидела, поглощенная скудным обедом и книгой, открытой на телефоне, когда к ней подошла местная королевская свита. Алена остановилась около столика Саши и выжидающе уставилась на нее.

Саша про себя досчитала до десяти, чтобы успокоиться, и продолжила делать вид, что не замечает одноклассницу, но вскоре ей это надоело.

– Сорокина, ты давно не видела, как люди едят? Ты не стесняйся, можешь поближе сесть, вдруг тебе с высоты не видно.

– Ха-ха, юмаришь, я смотрю, – та прищурилась и холодным взором оглядела Сашу с ног до головы. – Ничего не хочешь мне сказать?

– Тебе? Ммм… разве что осторожней, не подавись, а то как бы кость поперек горла не встала.

Алена хитро ухмыльнулась. Саша видела, что та ждала от нее какой-то ответ, но не могла понять, какой именно.

– Ну ладно, будь по-твоему. Не хочешь разговаривать со мной, тогда смотри, я тебе тут подарок принесла.

Алена вынула из пакета контейнер, отчего у Саши пробежали мурашки по спине. Намечалось что-то нехорошее, и она ощущала это каждой клеточкой тела. Инстинкт самосохранения кричал, чтобы она хватала вещи и быстрее уходила оттуда.

Щелкнув крышкой, Алена достала бутерброд, щедро намазанный маслом и джемом. Саша недоуменно уставилась на одноклассницу, от которой можно было ожидать все, что угодно.

– Извини, Сашуля, но варенья не было. Мне сказали, что тебе это счастье доставляет, так будь же счастлива!

И она легким движением руки припечатала его на жилет Саши.

В этот миг весь ее хрупкий мир рухнул. Сначала она почувствовала злость на себя, потом в ней проснулась обида, едким червячком закопошившаяся где-то в самом сердце. А еще впервые за долгое время стало нестерпимо больно.

Алена презрительно смотрела на нее свысока, наслаждаясь своим триумфом. Саша же только сейчас поняла, что в столовой воцарилась тишина. Все за ними наблюдали.

Она начала лихорадочно соображать, метаясь взглядом от одного предмета к другому. Воздуха не хватало, казалось, грудную клетку вот-вот разорвет на части. Внезапно ее посетила идея. Она встала, развернулась лицом к своей обидчице и спокойным холодным тоном, достойным премии «Оскар», произнесла:

– А знаешь, что еще приносит радость и поднимает настроение? Апельсиновый сок! – и с этими словами Саша плеснула напиток в Алену.

Дальнейшее развитие событий ее не интересовало, поэтому, схватив сумку с телефоном, она выбежала из столовой под громкое улюлюканье толпы. На выходе она внезапно врезалась в виновника сего торжества. Миша стоял и улыбался, а в глазах цвета корицы разливалось тепло. Казалось, вот тебе ответ на утренний вопрос: как он себя поведет, когда увидит ее? Но Саша метнула в него взгляд, полный нескрываемой обиды и презрения. Все, что копилось в ней на протяжении многих лет, вдруг решило выплеснуться наружу. Сама того не понимая, откуда взялись силы, она толкнул его в грудь. От неожиданности он покачнулся и отступил на два шага, а Саша влетела в неработающий туалет в надежде спрятаться от всех.

Она заперлась в кабинке, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Внезапно дверь туалета открылась. Сначала было тихо, но потом…

– Саш, ты здесь? – она узнала голос своей одноклассницы, Яры. С ней так же, как и с Сашей, никто не общался, потому как она принадлежала к субкультуре готов. Ее тоже считали странной, отчего просто делали вид, что Яры не существует. – Я знаю, что ты тут, и я хотела сказать, что ты молодец. Ты дала отпор! Я все думала, когда же это произойдет…

Саша продолжала молчать.

– Если хочешь высказаться, то я могу выслушать.

– Один раз уже высказалась, – горько произнесла Саша дрожащим голосом, тихо всхлипывая.

– Я давно поняла, что от наших лучше держаться подальше. А о своих секретах и вовсе не говорить.

– Самое обидное, что это был не секрет, а обычные слова. Я их могла сказать любому незнакомому человеку, я могла спокойно написать их в сочинении…

– Любые слова в руках подлого человека могут стать страшным оружием, если он знает, как ими воспользоваться, – мудро изрекла Яра. – Может, все же выйдешь из туалета? А то я тут, как дура, с дверкой разговариваю.

Саша глубоко вздохнула и вышла. Яра стояла, как всегда, во всем черном: водолазка, высокие ботинки, стрелки на глазах, помада, пирсинг над бровью, короткие по уши волосы, подстриженные по последней моде. И даже форма! Она смогла где-то приобрести темно-синюю, которая издалека казалась черной. А классной руководительнице сказала, что случайно постирала форму гимназии с темными вещами. Маргарита Семеновна тогда закрыла на это глаза, потому что Яре часто все спускали с рук. Она была отличницей, олимпиадницей и просто гордостью школы. Вот такой парадокс.

На фоне ослепительно белого туалета Ярослава смотрелась, как Винни-Пух из советского мультика, когда тот притворялся тучкой посреди ясного неба. Но при этом всем она была очень миниатюрной, словно Дюймовочка: всегда аккуратная и женственная, несмотря на свой образ дьяволицы.

– Ууу, ты чего нос повесила?

Саша в этот момент громко шмыгнула, на глаза навернулись слезы. Она запрокинула голову и принялась махать руками, будто пытаясь загнать соленую воду, готовую соскользнуть с ресниц, обратно.

– Я не плакала с похорон тети, – поделилась Саша, отворачиваясь.

– Может, уже стоит дать себе волю и наплакаться как следует?

– Я не хочу показаться слабой. Да и другие могут увидеть.

И в этот момент Ярослава обняла ее. От такого простого жеста Сашу прорвало на эмоции. Все невыплаканные слезы потоком устремились из глаз. Она судорожно всхлипывала, пытаясь вдохнуть хотя бы каплю воздуха, а Яра все это время стояла, поглаживая ее по спине.

Когда слезы иссякли, на душе стало легче. Казалось, они омыли и очистили ее мысли, чувства и сердце, излили всю накопившуюся до этого злость.

– Как я теперь на уроки пойду? – прогнусавила Саша, вглядываясь в свое отражение в зеркале.

– Как победительница, никак иначе.

– Надо попробовать отмыть след с одежды. Может быть, высохнет до того, как занятия закончатся.

Яра посмотрела на жирное пятно, оставленное от масла, и нахмурила свои точеные бровки.

– У тебя какой размер одежды?

– Сорок второй.

– В жилет моей сестренки влезешь, – задумчиво произнесла Ярослава. – Подумаешь, не застегнется на груди. У нее последним уроком физра: домой в толстовке дойдет, никто и не заметит. Я тебе сейчас все принесу. Пусть все думают, что я фея-крестная из Золушки.

– А я с таким лицом – злая ведьма, – рассмеялась Саша.

– Жди меня тут, я скоро.

В ожидании Саша присела на холодный подоконник. Она боялась, что Яра может бросить ее, как это делали другие, но она вернулась уже через десять минут, как и обещала.

– Ну вот, я помаду дома забыла… – разочарованно произнесла Саша, копошась в своем рюкзачке.

– У меня только черная, – пожала плечами Яра. – Хотя… сейчас, у меня кое-что есть, – и она достала из сумки тушь. – Правда, она синяя, но к твоим глазам подойдет. Мне ее в подарок положили.

Саша посмотрела на свое бледное лицо с красными пятнами под глазами и на носу.

– Давай, хуже все равно не будет.

– Вау, тут должна быть реплика из диснеевского мультика: «Ух ты, у тебя глаза, как сапфиры», – прокомментировала Яра, осматривая результат. – Можешь себе забрать, у нас в семье все кареглазые, никому не подойдет синяя тушь.

Саша второй раз за день оглядела себя в зеркало. Без привычной красной помады она казалась себе совершенно другим человеком.

– Яра, спасибо тебе большое… правда, от всей души, – сердечно поблагодарила она одноклассницу. – Честно, не знаю, что бы я без тебя делала.

– Как это не знаешь? До конца века просидела бы в этом туалете в заточении.

– А почему так тихо? – спросила Саша, когда они шли по пустому школьному коридору.

– С начала занятий прошло как минимум десять-пятнадцать минут. Ты, видимо, не услышала звонка, пока плакала.

Саша пришла в ужас. Что же они сейчас скажут классной? Как будут выкручиваться? Что в гимназии заблудились? Перепутали туалет с кабинетом и просидели в нем пятнадцать минут? А самое главное, от взглядов одноклассников скрыться не удастся.

Когда они постучали в дверь кабинета литературы и зашли в класс, двадцать пар глаз уставились на них. Маргарита Семеновна прервала свой рассказ о биографии Анны Ахматовой и повернулась к опоздавшим, недовольно поджав губы в тонкую нить.

Саша боялась смотреть на одноклассников, поэтому откинула волосы через плечо и потупила взгляд. Наверное, они немало всех удивили, явившись вдвоем, в чистой жилетке и впервые за время обучения опоздав на занятия.

– Как прикажете это понимать? – тихо проговорила классная руководительница. – Почему вы опоздали?

Саша с Ярой переглянулись. Они не знали, что сказать. Саша надула губы и выдохнула. В голове царила пустота, но молчать было нельзя. Поэтому они одновременно произнесли:

– Мы не услышали звонок.

– Мы ели.

Они снова посмотрели друг на друга.

– Мы не услышали звонок, пока ели, – нашлась Яра.

– Это как надо есть, чтобы ничего и никого не слышать? – саркастично поинтересовалась учительница. Саша в глубине души понимала, что та была в курсе всего, но как всегда не стала лезть ни в какие разборки, предпочитая сделать вид, что в ее классе все хорошо и ничего не происходит. – Ладно, это ваше первое опоздание, так что я вас прощаю, но… в наказание будете участвовать в конкурсе новогодних рисунков. А то желающих так и не объявилось, значит, будем решать такие вопросы по-другому. Можете сесть.

Саша поплелась к своему месту, игнорируя взгляды, и к своему удивлению обнаружила, что Яра уже решила обосноваться рядом с ней за одной партой.

Когда они раскрыли тетради и принялись записывать тему, новая соседка тихонько протянула ей листок бумаги, на котором было написано: «Если не выиграем, они нас съедят».

Саша только тяжело вздохнула.

Как интересно, душа утром ныла от предвкушения чего-то нового, и Саша даже не предполагала, что новой в ее жизни окажется именно Яра.

Глава 3. Рисуя узоры на окнах.

(Миша)

Когда готовишься к малейшему событию в своей жизни, будь то встреча, улыбка или даже просто приветствие, то прокручиваешь все до мельчайших деталей. Но когда настает тот самый момент, судьба смеется и дает под дых – такие уж у нее сюрпризы. И вот ты стоишь опешивший, словно тебя холодной водой облили. А казалось, что ты все продумал и предугадал.

Так и Миша стоял потерянный около входа в столовую и смотрел вслед убегающей Саше. Он несколько раз за утро прокручивал в голове, как скажет ей «привет», а она в ответ улыбнется и, как всегда, заправит выбившуюся белую прядку за ухо. Он так сильно этого ждал.