Светлый путь в никуда. Сборник рассказов

Возвращение сына

Пётр Викторович ждал сына. Уже в конце этой недели Сергей должен вернуться из армии. Какая радость! Вот и письмо последнее от него.

«Здравствуй, отец! Как ваши дела? Как мама Лида, Машка? Растаял ли у вас снег? У меня всё хорошо. 16 мая – увольнение. Четыре дня – в пути. Жалко, что на картошку не попаду, помог бы вам. Пап, передай соседке Ленке, чтобы тоже меня встречать пришла в районный посёлок, возьмите её с собой. Ну всё, жду встречи, хочу домой».

Лида, вторая жена Петра Викторовича, пришла к ним в дом, когда Серёжке было два года. Его мать захворала после родов, не вставала год, так и ушла от незнакомой болезни. Мальчишку она воспитывала как своего – с любовью, нежностью, и мамой он её назвал почти сразу. Машка – это дочь Петра Викторовича от второго брака. Весёлая девчушка двенадцати лет.

В женской компании мужчина немного обмяк, стал болтливым, сентиментальным. Иной раз в сердцах хлопал дверью, опомнившись, что держит котёнка в руках и вместе с Машкой мяукает ему в нос. «Тьфу ты, как барышня кисейная стал».

Вот поэтому приезд сына был для него как глоток воздуха. За полгода ещё справил для него штаны новые, рубашку, сапоги. Починил полы в его половине дома – а то как Ленку сразу в дом приведёт, невесту свою, всё готово будет. Вечерами сидел на крыльце, кypил папиposu, представлял, как они с Серёжкой своим пойдут на рыбалку, с ночевкой. На сенокос даже успевает, вдвоём-то больше запасут сена, два года подряд утомительно – один косил, таскал. Вот ведь помощника Бог ему подарил.

«Ну ничего, два года потерпел – не старик дряхлый. А Сережка-то возмужал, наверное. И так красавец был, хоть куда, под два метра(и в кого такой уродился?), плечи широкие. Обнять бы скорее тебя, сынок».

Двадцатого мая натаскали воды в баню с утра, убрались, намыли полы так, что доски сияли – уж Петр Викторович проследил! Лида наготовила пирогов всяких и мясных, и сладких, щи густые, оставила томиться на печи. Соседа еще заранее предупредили, чтобы планов не строил на этот день – на его грузовой машине поехали в районный центр встречать Сережку.

Четыре часа прождали – приехало два автобуса из города, а Сережки – нет. Выходят парни в военной форме, сердце у всех ёкает, но потом глаза разочарованно видят других людей. Спрашивали у водителей, не видели ли они еще парня в военной форме, те отвечали, мол, нет, тех, кого видели, уже тут.

Вернулись все как в воду опущенные. Лида успокаивала мужа, может, на поезд опоздал или задержали рейс – все-таки три пересадки делать! Решили завтра опять ехать. Сосед понимал, что дело нешуточное, помочь соседям надо. На второй день история повторилась. Сергей не приехал.

Так прошла неделя – сосед после третьей поездки сказал, что у него накопилось много дел, в конце концов, если мальчик приедет, он найдет способ добраться до родной деревни. Да и не надо переживать сильно, дело молодое – маленько парень решил город посмотреть. Сосед еще подкинул идею, что, возможно, его задержали в военной части – мало ли, набедокурил напоследок – наказали. Сделали запрос в военную часть – ответ пришел неутешительный: уволен 15 мая такого-то года, выбыл из части 16 мая. Собрались муж и жена в город – искать сына. Машку оставили теткам, скотину поручили соседкам.

По возвращению Петр Викторович сильно изменился, постарел враз – следы сына потерялись посредине пути от части к дому. «Где Сережка, что с тобой, сынок?» Сердце подсказывало, что случилось что-то нехорошее.

Он поставил у окна стул, стол и по вечерам смотрел в окно, искренне веря, что однажды он увидит своего Сережку, весело размахивающего руками, в военной форме. Он даже представлял в мечтах, как крикнет на весь дом: «Смотрите, кто идет! Говорил я вам, что сходим мы еще на рыбалку с сыном

Выбежит, схватит сына за плечи, будет сжимать и деланнострогим тоном, любя, отчитывать.

– Как так-то? Папку напугал, где тебя носило, окаянный?

А Сергей побежит навстречу, в объятиях поднимет похудевшего отца, извинится, расскажет, что его ограбили, заблудился, да мало ли что!

– Прости меня, отец, прости, что страдал из-за меня, теперь всё будет хорошо, наверстаем с тобой упущенное, больше не уеду я никуда от тебя.

Через пять лет после этих событий Петр Викторович уснул навсегда, прямо у окна. Лида даже не сразу поняла, что его больше нет с ними – сидел как обычно, руки на коленях, только голова и плечи сильно опустились.

Эта история, как легенда, передавалась детям. С годами обрастала мистическими подробностями, разными версиями и продолжениями.

Машка стала Марией Петровной, и ей исполнилось почти 55 лет. Обычным вечером зашла на страничку в знаменитую социальную сеть (спасибо дочери, научила маму современным технологиям) и опять увидела эту по-женщину. «Зашла в гости» и поставила пятерку под фотографией.

Уже месяц эта странная оказывает ей внимание. Были разные подозрения, да и в конце концов неприятно всё это. Мария Петровна решила выяснить и развеять свои сомнения. Написала ей личное сообщение: «Кто вы и что вам нужно?». От ответа, который пришел только вечером, у Марии Петровны поднялось давление, и она часа два приходила в себя.

«Я ваша племянница. Мой отец – это ваш пропавший брат Сергей. Если для вас еще что-то значит все это – вот мой номер. Я всегда буду рада вашему звонку». Новоиспеченные тетка и племянница разговаривали три часа. История оказалась не слишком загадочной и хитрой…

Сергей возвращался из армии. В поезде заступился за одну незнакомую женщину, завязалась драка, и их сняли с поезда. Драка продолжилась уже на улице, и там он неудачно толкнул одного из дерущихся. Тот стукнулся головой об камень и yмеp. Сергея арестовали, осудили на 12 лет. Он тысячу раз пытался писать письмо отцу, но, дойдя до половины, рвал его и выкидывал – какой позор, как это сказать семье? Чем дальше, тем сложнее было открыться, и он решил: пусть уж лучше пропавший, чем тюремщик.

Пробыв в местах не столь отдалённых шесть лет, его замечает начальник охраны Владимир Игоревич. Парень видный, рукастый, пришелся по нраву строгому мужчине. А причина была такая: у него была дочь Дарья – не слишком красива, полновата, но добрая и спокойная. Владимир Игоревич вызвал Сергея к себе и сказал ему:

– Женишься на моей дочери, сделаю всё, чтобы ты оставшиеся шесть лет даже не почувствовал.

Сергей согласился сразу и даже полюбил скромную Дашу – она окружила его заботой и лаской, а неизбалованный парень только и рад был. Жене он рассказал про свою жизнь до всего этого, надеясь, что она подтолкнёт его к тому, чтобы найти сестру, может, живы еще родители… Но Даша испугалась, что он захочет там остаться, и, наоборот, сказала, что вряд ли они будут рады такому родственнику. Не порть им жизнь.

У них родилась дочь, потом сын. Дочурка оказалась очень пытлива, всё выпытала у пенсионера-отца и нашла свою тётку, хоть мама и ворчала.

Спустя сорок лет Сергей едет на родину. Ему очень страшно, и несколько раз он пытался сойти с поезда и вернуться назад, но дочка сказала, что если еще раз он попытается сбежать, она его привяжет.

Мария Петровна встречала брата тепло, без всяких намеков и упрёков – зачем воду баламутить, что было, то было. Родители уже ушли оба.

Сергей Петрович пришёл к отцу, присел на скамейку и заплакал.

– Прости меня, отец, прости, что страдал из-за меня. Не вернуть уже ничего…

Мелкий

Федя был славный парень: крепкий, трудолюбивый, добрый, хозяйственный. Один только недостаток – роста маленького уродился.

Пришла пора выбирать невесту, а тут незадача – нравятся Фёдору девушки статные, в теле, высокие. Да и отец подливал масла в огонь.

Если выберешь мелкую невесту, дети у вас еще меньше будут. Смотри на крепких красавиц.

Облюбовал он соседку Катерину – под два метра девица, хоть куда. Она сначала в шутку принимала его ухаживания. В деревнях красивая девушка – это значит крепкая, с формами, видная. Парни вились около Кати, и друзья Фёдора отговаривали его от затеи завоевать сердце девушки, убеждали, что пустая трата времени. Парней-то было много, но не лежала душа ни к одному из них, какие-то дурные казались Кате, несерьёзные.

Со временем Катя увидела в Феде умного, доброго, надёжного мужчину. Он знал свои недостатки, понимал, что завоевать её сердце будет непросто, но и достоинства свои знал, поэтому так просто сдаваться не собирался. Напором растопил душу Кати, каждый вечер приходил, то цветы подарит, то гостинец принесет, соловьем пел про красоту неземную.

За год Катя так привыкла, что Фёдор всегда рядом, где поможет воды натаскать, где с отцом Катерины в лес по дрова съездит, что уже мысль о свадьбе была чем-то самим собой разумеющимся. Отец говорил дочке:

– Парень сильный, не смотри, что росточком мал. Будешь как за каменной стеной.

А она уже и сама не прочь. Весной сватались, на июнь свадьбу назначили, после сенокоса. Фёдор с отцом своим начали строить дом для молодых неподалёку. Расписал свою жизнь на сто лет вперед – хозяйство заведут, две коровы будет, троих детей родят, вырастят, на ноги поставят, будет он любить Катеньку до самого гpoба и Бога благодарить, что послал ему жизнь такую.

Не суждено было сбыться счастью – разбилось сердце Фёдора. Приехал из города важный человек скупать мясо деревенское, увидел Катю, влюбился и забрал её сразу в город. Обещал девушке, что будет она только гулять по городу с мужем молодым, в рестораны ходить – это же лучше, чем всю жизнь коровам хвосты крутить.

Фёдор, привыкший к тому, что счастье так просто не приходит, всё же не смог спокойно перенести – неделю молчал, все дела делал с утроенной силой, на вопросы не отвечал. В голове то и дело мелькала мысль, что был бы он повыше ростом, может, не уехала бы Катя. Раньше не позволял себе таких дум и речей, а вечером за ужином спросил как-то у матери.

– Мама, а почему я мелкий такой? Всю жизнь мучиться мне. В школе смеялись надо мной. По деревни иду – насмехаются. А я еще, дурак, засматриваюсь на девок нормальных.

Мать подошла к сыну, обняла его, погладила по непослушным вихрам.

– Сынок, Феденька, ты же знаешь, что один десятерых стоишь. Смеютсятолько завистники. Ты же всё у меня понимаешь, славный мой. Сейчас тебе обидно, но ты дай волю чувствам, если надо – слезам. Всё образуется, всё пройдет.

За неделю до несостоявшейся свадьбы в дом к Фёдору пришел отец Катерины. Неловко переступая с ноги на ногу на пороге, начал говорить.

– Федя, разговор к тебе есть.

– А что болтать попусту, дядя Ваня, не враждовать же нам теперь.

– Да нет, дело такое. Стыдно мне говорить даже… Вторая дочь-то моя, Лизка, 17 лет справили ей, вчера мне говорит: «Может, я за Федора пойду? Мне уже пора, что дома сидеть куковать? А Федька весёлый» – вот ведь, всё ей веселье подавай.

Федор задумался. Лиза чуть пониже сестры, но фигуристая, ладная. Чувства\ – ну их в печь, к хорошему не приведут.

– А давай, дядя Ваня, я не против. К свадьбе уже всё готово, дом в этом году уже достроим…

Сыграли свадьбу, как и планировали, шумную, веселую. Родили троих детей и всю жизнь душа в душу прожили.

Митина Надежда

Митю взяли на работу дворником. Это было невероятным везением для парня. Мама больше года искала для сына подходящее место, и вот она, настоящая удача, после стольких лет скучной домашней жизни.

Митя хорошо справлялся на новой работе – приходил раньше положенного, с усердием подметал листья, тщательно следил за своим участком, и после сделанной работы ревностно осматривал каждый угол, чтобы, не дай бог, не пропустить грязь или мусор, и уходил домой, только убедившись, что всё идеально.

Наконец, в его глазах, в его жизни появился смысл. Он всё понимал, но не мог правильно выразить мысли. Дома, с мамой, он еще мог рассказать, как прошел день, пожаловаться на пса, который облаял его, когда Митя прогонял его, но на людях всегда молчал.

Будучи подростком, он пытался подружиться с мальчиками, заговорить с ними, но они смеялись и обзывали его. Митя не обижался на них, но попытки завязать какое-либо общение прекратил.

Двадцать лет назад он так торопился появиться на свет, что врачи немного ошиблись, не успели принять правильное решение, и мальчик родился с травмой головы. То, что будут последствия, мама знала и понимала, что будет тяжело, но разве это имеет значение, когда голубые глаза улыбаются и уже так сильно её любят?

Не так уж и важно, что отец мальчика ушел от них, не выдержав особенного сына. Ничего, так бывает. На вопросы маленького Мити об отце она отвечала, что их папа – важный человек, помогает слабым людям. Слабые люди – это вторая семья папы со здоровым ребенком. А они с Митей – сильные, поэтому справятся. Митя соглашался с мамой, понимая, что слабым нужно помогать.

Вот уже неделя, как он работает. Утром собирается, такой важный, гладит себе брюки, кофту. Деловито пьёт чай, сообщая маме, что он уже опаздывает и ему пора бежать, хотя еще полно времени. Мама целует сына, поправляет ему шапку и отпускает такого важного мужчину на работу.

Митя едет на автобусе, не отрываясь смотрит в окно, чтобы не пропустить свою остановку. На складе берет метлу, ведро и идет работать. Сквозь панорамные окна он видит, как там кипит жизнь – невероятно красивые люди в белых рубашках, деловых костюмах, в белых блузочках, юбках снуют туда-сюда, отвечают на звонки и пьют кофе. Они выполняют очень важные задания, и он, Митя, – часть этой жизни, только по другую сторону.

Он хорошо помнит, когда первый раз увидел Надежду. Её стол стоял боком, очень близко к окну, она звонила кому-то по телефону и подписывала важные документы.

Таких красивых людей Митя еще никогда не встречал. Почти такая же, как его мама: тоненькая, с длинными белыми волосами, выше Мити. Когда она разговаривала по телефону и улыбалась, казалось, солнце освещает весь офис. Митя сам назвал её Надежда.

Однажды заметил, как она обожглась кофе и испачкала свою белую блузочку. Надежда плакала от досады, а Митя вместе с ней – так невыносимо было видеть, как она страдает. Он наблюдал за ней, не боясь, что его заметят – для этих людей он был невидим, как дерево, стоящее за окном. Никто же не будет удивляться дереву?

С появлением Надежды работа для Мити необходима как воздух – первым делом он шел посмотреть на неё, улыбнуться ей и даже помахать рукой, если её взгляд падал на окно. Огорчался, когда не видел её, позже посчитал её смены и смотрел в окно только в определенные дни.

Однажды утром она помахала ему в ответ и кивнула, как бы здороваясь. Митя даже обернулся назад, не поверил, что она его заметила. Это был самый счастливый день! С тех пор они начали дружить – Митя и Надя.

За год он выучил все её привычки, улыбки, угадывал её настроение. Иногда она забывала махать ему в ответ, ходила грустная, нервная и много проводила времени в личном телефоне, иногда, в сердцах кидая его на стол, закрывала лицо руками. Митя жалел её, мысленно успокаивая.

– Ну что же ты, Надюша, не плачь, я с тобой, маленькая, хорошая.

Спустя два года Митя радовался и смеялся вместе с ней, когда она, вытянув перед собой маленькую ручку, показывала коллегам колечко на безымянном пальце, кокетливо поворачивая ладошку, чтобы камешек красиво сверкал от света. Весь день к ней подходили коллеги, обнимали её, а щеки Нади розовели от смущения.

Вечером он сорвал одуванчик и подошел к окну. Митя хотел показать ей, как он счастлив видеть её улыбку. Долго смотрел, ждал, когда она посмотрит, и показал ей цветок. Она увидела, улыбнулась. Митя спрятал одуванчик в карман и быстро пошагал на остановку.

Бог любил Митю – он часто слышал от знакомых эти слова, еще они говорили, что он без грехов. А что такое грех, он не мог понять. Но, наверное, это правда, ведь ему опять повезло. Он попал на свадьбу Нади. Столовая была большая, с выходом во двор, который убирал Митя.

Смотреть на невесту в белом платье, улыбающуюся, счастливую, было настоящим блаженством. Невеста не выпускала руки жениха и нежно смотрела на него. Жених не нравился Мите – высокий, бородатый. Сердце его щемило от того, что этот бородач стоял рядом с ней, хотелось прогнать его, сказать что-то грубое.

«А может, это и есть грех? Тогда пусть Бог простит меня».

Это был последний раз, когда Митя видел свою Надю. Целый месяц он следил за окном – нет, её больше нет, бородач украл её. В тот миг, когда он осознал это, сильно огорчился, начал ломать метёлку, пинать мусорный бак и плакать, как ребёнок, выкрикивая непонятные слова. Никто не вышел, не пожалел его. Смотрели на бушующего Митю через окно и улыбались.

Две недели у Мити держалась высокая температура, в бреду часто повторял «Надя, Надя», на вопросы не отвечал. Мама страдала вместе с сыном, плакала, уже не таясь его, а в один миг вскочила и куда-то ушла. Вернулась спустя час, Митя уже стал волноваться, что и мама может исчезнуть, оставить его одного.

Она держала котёнка в руках.

– Митя, вставай! Надя тебе передала подарок. Сказала беречь его и любить так же, как и её! Обещаешь?

Митя вскочил на кровати, широко открыл глаза и увидел котёнка у мамы на руках. Впервые за столько времени он засмеялся и легонько прижал пушистый комок к щекам.

В душе Мити снова стало тепло и радостно.

Кеды.

У Тоси Андреевой – событие вселенского масштаба: ей купили кеды. Черные, с белыми тканевыми вставками. А уж какие красивые! Шнурки, как змейки, уползают замысловатым узором в свои лунки. Запах резины, исходящий от них, пьянил Тосю, кружил её голову, и она считала, что именно такпахнет счастливая и богатая жизнь.

Семья Андреевых считалась знаменитостью в селе: одиннадцать детей! Чтобы прокормить и одеть столько ртов, родителям приходилось держать полный двор скотины: две коровы, тридцать кур, свиньи и двадцать соток огорода. Вставали до рассвета солнца и ложились уже за полночь. Старшие дети, Тося в том числе, активно принимали участие в этом круговороте дел: и детей нужно младших смотреть, и еду на такую ораву сготовить, и где воды натаскать.

Одежда теплая, добротная была у всех, а обуви было только два вида: летом – калоши, зимой – валенки. И то не на всех сразу. Осенью и весной калоши натягивали на валенки, и не страшна никакая грязь. Несколько пар берегли особенно, носили только в школу.

Тосе исполнилось тринадцать лет, и некоторые девочки в её классе начали модничать. Особым шиком в то время были кеды: резиновые, черные, простые, со шнурками. Ох, как великолепно выглядели чьи-то ноги в модной, аккуратной обуви по сравнению с Тосиными калошами! Но девочка знала, что в доме нет лишней копейки, и только вздыхала, глядя на несбыточную мечту.

Это был обычный день. Тося вернулась со школы, зашла во вторую половину дома и прямо на кровати увидела их – обувь своей мечты! Они были очень красивые, абсолютно новые и связанные между собой веревкой. Она так обрадовалась, схватила вкусно пахнущие кеды и побежала на кухню.

– Ура-а-а, ура-а-а! Мама, спасибо! Я самый счастливый человек в мире!

Мама, очень строгая и скупая на чувства, улыбнулась краешком рта и, продолжив месить тесто, строго взглянула на дочь.

– Носи аккуратно, после тебя еще три девки.

Тося поставила кеды на стул, полюбовалась еще раз и побежала помогать матери. Работа так и кипела в руках у девочки: она быстро натаскала в баню воды, собрала яйца в курятнике, встретила корову, подоила её, попутно рассказав Бурёнке про свою радость.

Корова слушала внимательно и жевала жвачку, время от времени кивая головой, мол, я рада за тебя. Вечером, переделав все дела, после бани, Тося лежала и не могла уснуть: сердце выпрыгивало от предвкушения, какая она будет завтра красивая. Ночью ей снились живые кеды: большие и маленькие, они были повсюду, и она их пыталась поймать за хвостики-шнурки, но они убегали от Тоси, расстраивая её и огорчая.

Проснулась она раньше обычного – проверила, на месте ли кеды. Они стояли там же, на стуле. То, что они были на месте, было и так понятно – по всей комнате разлился легкий запах резины. Собравшись, Тося перед выходом посмотрела на себя в отражении шкафа – теперь она красавица, нет сомнения. Обувь была немного великовата, и пока она дошла до школы, немного натерла мозоль на ноге. Но это нисколько не омрачило настроение девочки, потому что все ей смотрели вслед и восхищались. В школе одноклассницы заметили обновку Тоси и вместе, беззлобно посмеялись над теми, кто был в калошах. Она теперь не в их числе.

День был такой теплый, ясный, что обратно из школы Тося решила идти другой дорогой, более длинной, чтобы её видела вся деревня. Обошла школу, прошла мимо магазина и спустилась по центральной улице. Ей казалось, что люди тайком смотрят на неё из окон и немного завидуют.

Почти около дома надо было пройти через ручей, но из-за того, что она пошла другой дорогой, мостик оказался слишком далеко, и Тося решила перепрыгнуть через небольшой ручеек. Разбежалась, прыгнула и немного не долетела – обеими ногами оказалась в воде. Кеды сразу начало засасывать в песочное дно. Сердце ёкнуло, провалилось в пятки, и она, в ужасе, выскочила на другой берег. Кеды были грязные, мокрые, и от былого лоска не осталось и следа. Она села прямо на берег и заплакала.

Соседка, пасшая рядом гусей, подошла, увидела в чем дело.

– Не плачь, дурёха, сейчас прямо тут помоем, дома высушишь на завалинке, и будут как новые. Даже мамка не отругает.

Тося шла домой босиком, прижимая к себе мокрые кеды, и всхлипывала. Пришла домой и поставила на завалинку, на солнышко, как учила соседка. Мама увидела, накричала на дочь, обещала больше не покупать ей никаких вещей.

Приготовив ужин и накормив младших, Тося пошла доить корову, а заодно и забрать высохшие кеды. Спустившись с крыльца, она увидела картину, которая заставила её закричать и схватиться за волосы – посреди двора стояла корова и дожёвывала одну из кед. Вторая валялась вся истоптанная около Бурёнки. Тося, не помня себя от ярости, подскочила к корове, начала вытаскивать изо рта остаток обуви и, увидев в руках скомканную резиново-тряпичную массу в слюнях, в сердцах кинула в морду удивленной корове. Потом подобрала вторую и тоже кинула ей.

– На, доедай, бесстыжая.

На следующее утро, с опущенной головой, Тося шла в школу в калошах.

Экономия

Юля с детства знала, что такое «нет денег». И экономить – это у неё в крови. Её мама тянула двоих детей одна. Времена были тяжелые – дефицит, безработица.

Женщине, простой учительнице, дополнительно пришлось освоить много новых навыков: швея, чтобы перешивать вещи и ставить заплатки или из старых тряпок соорудить дочерям по платью; вязальщица – нужны были теплые носки, варежки, шапки.

Покупать возможности нет, но зато сколько старых свитеров, чего добру пропадать. Уборщица – ходила мыла подъезды за пятьдесят рублей. Пару раз была сиделкой у лежачего больного за ведро помидор и пучок лука.

Когда стало немного полегче, девочки начали работать, пропала необходимость на всем экономить, женщина немного вздохнула с облегчением, но всё равно старалась не разбазаривать лишние деньги.

Девочка Юля, как прилежная ученица, перенимала опыт, запоминала все способы и возможности, как сэкономить. Профессию выбрала хлебную, в прямом смысле, кондитер-технолог, зная, что дома всегда будет мука и сахар. А что еще для счастья нужно? Отучилась попутно на швею и вплоть до трусоввсё шила себе сама.

На работе заприметила Андрея, скромного парня, водителя с доставки тортов, год наблюдала за ним и сделала заключение: не пьет, не курит, спокоен и застенчив. Немного лысоват в свои 26, но это ерунда. А то, что живет с матерью, – только плюс, будет кому с их детьми сидеть, пока они работают. Юля после работы подошла к нему и предложила пожить вместе, если всё устроит обоих, через пару месяцеврасписаться. Юля ему нравилась: высокая, стройная, рыжая. Он согласился. Свадьбу не играли, оформили отношения и побежали на работу.

Оказавшись в доме мужа, она начала строить свои порядки. Первым делом поставили счетчики на воду. Набирали полную ванну – сначала мылась Юля, потом Андрей, потом свекровь. С рождением сына иерархия не особо сменилась: маленький Максимка купался первый, а потом всё по старой схеме. Потом из этой ванны убиралось два ведра воды для смывки унитаза. Оставшейся водой Юля стирала вещи и мыла полы. Посуда мылась только в тазике, без моющего средства. Один раз к ним приходили из ЖЭКа проверить, не стоят ли магниты на счетчиках.