- -
- 100%
- +
– Просто позови ее, – выдохнула брюнетка, внимательно глядя на сына вождя.
– А если не позову? – ухмыльнулся тот шире. – Что ты сделаешь? Начнешь жаловаться? Расскажешь, как все тут несправедливо? Будешь говорить, как все могло бы быть иначе, если бы ты правила?
– Я не жалуюсь, я просто не собираюсь мириться с этим.
– О, – протянул Трэвис, с преувеличенным уважением качая головой. – Как смело, – юноша скрестил руки. – Ты явно не из тех, кто будет молчать и притворяться, что все нормально, да?
В этот момент Кларе пришлось проглотить собственное раздражение. Острое, как нож, оно сидело в груди, но брюнетка не позволила себе сорваться.
– Я не пришла с тобой спорить, Трэвис, – устало закатила глаза девушка, желая избавиться от неприятного разговора. – Мне только нужна моя мама.
– Ах да, твоя мать, – юноша почесал затылок, делая вид, будто и вовсе о ней забыл. – Такая занятая женщина… И правда, с чего бы ей выйти к дочери, которая, похоже, забывает, где ее место?
Он скользнул по ней взглядом сверху вниз – с плохо скрытым презрением, в котором ощущалось и личное удовольствие.
– Не будь наивной, – бросил он напоследок. – Она все равно не выйдет.
Клара стиснула зубы, гневаясь на свою беспомощность. Внутри все кипело, но она сдерживалась, не позволяя гневу вырваться наружу. Руки так сильно сжались в кулаки, что костяшки побелели, а сердце било удары, что отдавались эхом в ушах. Девушка сжала губы, подняла голову и, развернувшись, ушла.
«Так бы и врезала,» – подумала Клара, направляясь в сторону Западного леса.
Западный лес был окутан мягким утренним светом, пробивающимся сквозь кроны деревьев и оставляющим на земле причудливые узоры. Теплый аромат влажной земли смешивался с запахом лесных трав, наполняя воздух свежестью. Дом Клары находился у самого леса, и ветви деревьев тянулись к его крыше. Она любила это место за тишину, которая ограждала ее от забот деревенской жизни. Осторожно ступая, девушка слышала, как под ногами хрустели редкие веточки. Клара остановилась, прислонившись спиной к шершавому стволу старого дуба. Грубая кора приятно холодила через ткань платья.
Девушка тихо вздохнула, подняв голову, чтобы проследить, как ленивый ветер шелестит верхушками деревьев. Случайное движение привлекло ее внимание – две женщины, осторожно перемещаясь между деревьями, держали массивную корзину, края которой впивались в их побелевшие руки. Перекошенные от напряжения лица ясно говорили о тяжести ноши. Клара поднялась с травы, стряхнула с одежды мелкие листья и быстрыми шагами направилась к женщинам.
– Давайте я вам помогу, – произнесла она, подхватив корзину с одной стороны.
Уголки ее губ чуть приподнялись в доброжелательной улыбке. Женщины молча кивнули, но их взгляды не выражали благодарности. В глазах одной промелькнуло недовольство, другая же внимательно следила за каждым ее движением. Ни одна из них не проронила ни слова, и все трое продолжили шагать по извилистой тропе.
Когда тропа вывела их на окраину, женщины одновременно выдохнули. Корзина с глухим стуком опустилась на землю рядом с другими такими же плетеными сосудами, наполненными дарами леса. Клара потерла ладони, стряхивая с них едва заметные частицы коры, и взглянула на женщин, которые смотрели на нее пристально.
– Завтра празднуют день рождения господина Трэвиса, – сказала одна из женщин, стирая пот со лба и не отводя взгляда от Клары.
– Да, я знаю, – ответила девушка, неловко улыбнувшись и уже готовясь продолжить свой путь.
– Какой же он все таки прекрасный парень. Жалко, что вечно держит всех на расстоянии.
Клара почувствовала сильное желание закатить глаза. Она уже была готова просто молча пойти дальше, но вторая женщина, стоявшая чуть в стороне, вдруг прищурилась и заговорила:
– Твоя мать ведь будет там работать, не так ли? – ухмыльнулась она, скрестив руки на груди.
Клара остановилась, ее взгляд стал сосредоточенным, а на лбу появилась едва заметная морщинка.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри что-то болезненно сжалось от их интонации.
– Ей там и место, – продолжила первая женщина, поднимая бровь и переводя взгляд с корзины на Клару. – Ее ведь предупреждали, что за беглеца выходить не стоило.
– И не говори, – поддержала ее вторая, тихо фыркнув, – одни проблемы с этими Миллерами.
– Вот уж правда, – добавила первая, смакуя каждое слово. – Беглец, служанка… да у этой семьи особый талант оказываться не там, где надо.
– О, а ты помнишь, как ее бабка сбежала с кузнецом? – воскликнула вторая, прикрывая рот ладонью.
– Ах да, конечно! Так вот откуда это у них… Кровь-то не вода.
Клара, закатив глаза, решительно развернулась. Слишком много слов без смысла – последнее, о чем брюнетке хотелось думать. Она ускорила шаг, стараясь не обращать внимания на их голоса.
– Да уж… надеюсь, девочка умнее, – покачала головой вторая, разглядывая спину уходящей Клары. – Хотя, судя по всему, надежда тщетна.
Клара шагала по узкой тропе, уводящей ее прочь от лесных плодов и чужих взглядов. Сумерки с каждой минутой сгущались, превращая стволы деревьев в вытянутые тени. Брюнетка шла, глядя под ноги, когда вдруг остановилась.
Впереди, где тропинка разделялась на две, сидели двое дозорных. Один лениво потягивался, другой ковырял в земле палкой. Девушка, быстро шагнув в сторону, спряталась за широким стволом.
– Ты опять задремал? – раздался ленивый голос. – Сколько можно?
– Да ну тебя, я три ночи дежурил подряд, – сонно пробормотал второй. – Меня эта трава с поля с ног сбила. Как ее там… валериана, что ли? Старуха Элла в чай подмешала, и все. Я потом до утра не мог проснуться.
– Ха! А ты еще хвастался, что даже в бурю не уснешь.
– Сам попробуй! Говорю тебе, штука сильная.
Клара замерла. В голове что-то щелкнуло. Она отступила назад и медленно пошла в обход.
Уже в своей комнате брюнетка почти на бегу подошла к старой полке, наугад выдернув потертый том. Запах пыли и старой бумаги сразу наполнил комнату. Книга была о растениях и травах, что росли в Западном лесу.
– Не то, – пробормотала она, переворачивая страницу за страницей.
С каждым движением ее пальцы оставляли следы на гладких листах, а взгляд быстро скользил по тексту, не задерживаясь.
Наконец, брюнетка остановилась, прочитав нужные слова. Клара с облегчением выдохнула, а на лице появилась легкая улыбка.
– Вот и ты, – сказала она тихо.
Глаза девушки быстро пробежались по строкам, и она с улыбкой произнесла вслух:
– Валериана.
Клара, взяв книгу в руки, переместилась ближе к окну, чтобы лучше разглядеть строки под тусклым светом. Тучи, собравшиеся в небе, быстро скрыли солнце. Легкий ветерок касался стекла, наполняя комнату холодом, но Клара не замечала этого, полностью поглощенная чтением.
– Экстракты корня валерианы могут вызывать глубокий и расслабляющий сон1, – прочитала вслух, слегка прикусывая губу.
Пальцы аккуратно перевернули страницу, и девушка снова сосредоточилась на тексте.
– Валериана может расти в лесах, хотя чаще ее можно встретить на влажных лугах, вдоль рек, в болотистых местах или на опушках леса. Она предпочитает влажные и тенистые места.
Закрыв учебник, Клара прищурилась, задумавшись. В мыслях возникла картинка – река, тихий поток воды, густая зелень.
– Значит, вдоль реки… – прошептала Клара, и ее взгляд устремился в окно.
***
Завязав мешочек тугим узлом, Клара убедилась, что его содержимое надежно скрыто. Накинув капюшон старой накидки, что принадлежала ее отцу, она провела рукой по выцветшей ткани. Под накидкой она носила теплый, грубо сшитый кафтан землистого цвета. Не новый, но надежный. Рукава были чуть длинноваты, ткань потерта на локтях. Старые штаны, темно-серые с заплатой на колене, едва держались в ботинках. Поправив небольшую сумку на плече, девушка глубоко вздохнула, стараясь заглушить волнение, что уже стучалось в грудь.
Со скрипом дверь медленно открылась. Клара осторожно выглянула наружу, видя, как уставшие работники расходились по своим домам. Кто-то переговаривался короткими фразами, кто-то молча вел оседланную лошадь.
Стараясь не привлекать к себе внимания, брюнетка смело шагнула на улицу. Холодный вечерний воздух коснулся ее щек, капюшон слегка сполз, но она тут же поправила его.
В этой деревне существовало множество правил и обычаев, которые Клара всегда считала абсурдными и несправедливыми. Одно из них – преступников в тюрьме не кормили. Их наказывали голодом, утверждая, что еду нужно заслужить. Для Клары такая жесткость была чужда. Это правило раздражало ее до глубины души, и сейчас, пряча в мешочке два красных яблока – любимых плодов ее отца, она шла наперекор этому закону. Она знала, что, если поймают, наказания не избежать. Но это не останавливало ее.
Добравшись до тюрьмы, Клара на мгновение остановилась, задержав дыхание. Перед ней возвышалось здание, больше напоминающее старый покосившийся сарай, чем место заключения.
Клара сжала лямку сумки еще сильнее, ощущая, как грубая ткань натирает ладонь. «Была не была», – пробормотала она себе под нос и уверенно подошла к двери. Девушка подняла руку и постучала дважды.
Через пару минут дверь со скрипом приоткрылась, и на пороге появился высокий мужчина с грозным лицом. Его темные глаза просверливали Клару насквозь, а морщины на лбу делали выражение еще суровее. Девушка почувствовала, как ее уверенность слегка пошатнулась, но быстро собравшись, прочистила горло и опустила взгляд, склонив голову в знак уважения.
– Я пришла повидать отца, если можно, – произнесла она ровным голосом, хотя на последних словах ее губы скривились от невольного раздражения. К счастью, охранник не обратил на это внимания.
Охранник не ответил сразу – он посмотрел на нее пристально, чуть прищурившись, будто выискивал повод отказать. Клара почувствовала, как в животе растянулось что-то холодное. Она уже открыла рот, чтобы повторить просьбу, но мужчина неожиданно фыркнул.
– Сейчас? – буркнул он, скосив взгляд в сторону. – Ты не слишком поздно пришла?
Клара внутренне напряглась, но кивнула, стараясь не дать голосу сорваться:
– Всего на минуту. Он мой отец. Я быстро.
Мужчина хмыкнул, будто оценивая, стоит ли связываться. Затем почесал затылок и нехотя шагнул в сторону, отойдя от двери.
– У тебя пять минут, – бросил он хриплым голосом. – Только попробуй задержаться, – нахмурился, прежде чем выйти наружу и с грохотом захлопнуть за собой дверь.
Клара закрыла глаза и, глубоко вздохнув, попыталась успокоить сердцебиение. Открыв их, она заметила перед собой темное и угрюмое помещение. Всего четыре камеры, обнесенные ржавыми решетками, стояли в ряд. В воздухе витал запах сырости и металла, а с потолка свисали тонкие нити паутины.
Только одна камера была занята. В углу, на грубой деревянной лавочке, сидел ее отец. Его плечи были опущены, а седые пряди спутанных волос падали на лицо.
– Папа… – прошептала Клара чуть дрожащим голосом.
Подойдя ближе, она обхватила холодные металлические прутья, вглядываясь в знакомое лицо.
Чарльз открыл глаза и замер, вглядываясь в испуганное лицо Клары. На миг он будто застыл, боясь поверить. Он моргнул раз, другой, но видение не исчезло. И тогда, срываясь с места, Чарльз быстро передвинулся к решетке.
– Я так скучала, папа, – прошептала Клара, и слезы заструились по щекам.
Чарльз, высунув руку через решетку, осторожно прикоснулся к ее щеке. Его грубая ладонь, покрытая мозолями, нежно скользнула по ее коже. Клара зажмурилась от этого прикосновения, и слезы начали падать еще быстрее.
– Ну ну, не плачь, не плачь, золотце мое, – с ласковой улыбкой сказал Чарльз, вытирая слезы с ее лица. Его голос был глубоким и успокаивающим. – Все хорошо. Все уже позади.
Услышав слова отца, Клара покачала головой, и ее темные волосы едва заметно качнулись.
– Я обязательно вытащу тебя отсюда, – твердо сказала она, схватив холодные, огрубевшие руки Чарльза и сжав их. – И маму вытащу. Мы сбежим и наконец станем свободными.
Чарльз грустно улыбнулся, а его взгляд был полон любви, но также боли и понимания той реальности, которую, по его мнению, Клара не хотела принять. Он сжал ее руки в ответ, ощущая тепло и отчаянную решимость дочери.
– Не стоит, – тихо произнес он, покачав головой. – Все может пойти не так, как ты хочешь, Клара. Ты должна уйти, спасти себя. Тогда ты…
– Нет! – перебила его Клара. – Я ни за что не оставлю вас. Мы вместе уйдем, начнем жить лучше. И я точно не брошу вас в этом аду.
Достав из сумки небольшой мешочек, Клара быстро огляделась, опасаясь, что кто-то может увидеть. Убедившись, что вокруг никого нет, она слегка улыбнулась и протянула мешочек отцу. Чарльз осторожно взял его, ощутив под пальцами грубую ткань, и развязал туго натянутую веревку.
– Клара… – его голос прозвучал низко и строго, когда он увидел содержимое. На дне лежали два небольших, но аппетитных яблока. Он поднял взгляд на дочь, и в его глазах читалась укоризна. – Так ведь нельзя.
– А с голоду умирать можно? – резко ответила девушка, упрямо подняв подбородок. – У тебя должны быть силы, чтобы выбраться отсюда, – добавила она мягче, но все так же твердо. – Так что просто ешь.
Чарльз усмехнулся и, взяв одно из яблок, с легкостью разломил его грубыми руками. Протянув большую половину дочери, он улыбнулся:
– Подели со мной скромный ужин.
Клара, улыбнувшись в ответ, взяла предложенный кусок.
– За свободу, – произнесла девушка, подняв руку с яблоком вверх, словно это был бокал на празднике.
– За твою свободу, – почти шепотом ответил отец, поднося яблоко к губам.
Хруст яблок был единственным звуком, эхом отдающимся в холодном помещении.
– Помнишь, как ты прятала яблоки за пазухой, когда была маленькой? – вдруг сказал Чарльз, глядя на дочь с мягкой усмешкой. – Даже не ела, все тащила мне в мастерскую.
Клара коротко рассмеялась, и ее взгляд потеплел.
– А ты каждый раз притворялся, что не заметил.
– Конечно, – хмыкнул он. – Иначе ты перестала бы приносить.
Клара невольно застыла, держа в руках недоеденный кусок яблока. Ее взгляд стал отстраненным, мысли унеслись куда-то вдаль. Чарльз заметил это. Он вытер остатки яблока с губ и, глядя на дочь, спросил с легкой улыбкой:
– О чем думаешь?
– Что? – встрепенулась девушка, возвращаясь в реальность.
– Я понимаю, что гении часто о чем-то думают, но ужин сам себя не съест, – ухмыльнулся Чарльз, кивая на яблоко, которое она по-прежнему держала, не торопясь доесть.
– Да, наверное, – ответила Клара, но ее глаза все еще оставались затуманенными мыслями.
Она перевела взгляд на отца и уже менее весело сказала:
– Мне только на пять минут разрешили остаться…
Тон ее голоса стал мягче, и Чарльз протянул руку через решетку, нежно проведя ладонью по ее длинным волосам.
– Клара, – начал он тихо, но твердо, – ты не можешь рисковать своей безопасностью ради нас. Мы многое пережили, но ты не должна идти на такой шаг. Все хорошо, дочь моя. Ты можешь пойти домой и ни о чем не ду—
– Нет! – резко перебила его Клара. – Я уже все решила. У меня… у меня есть план.
Чарльз прищурился, настороженно всматриваясь в ее лицо.
– Какой еще план? Клара, не смей. Ты даже не представляешь, на что замахиваешься.
– Это… не безрассудно, папа, – поспешно произнесла она, не поднимая глаз. – Я все продумала. Я… просто хочу помочь.
– Помочь? – голос Чарльза стал резким и твердым. – Это не помощь, это безумие. Ты не понимаешь, на что эти люди способны. Они звери в человеческом облике, слышишь? Они сломают тебя прежде, чем ты успеешь сказать хоть слово.
Клара молчала. Ее лицо оставалось внешне спокойным, но губы предательски дрогнули.
– Скажи мне, что ты задумала, – потребовал Чарльз, взгляд его стал суровым.
Клара глубоко вдохнула, все еще не решаясь встретиться с его глазами, и тихо ответила:
– Я хочу пойти в лес за валерианой. Сделаю экстракт. Он усыпит охрану… хотя бы на несколько часов. Этого будет достаточно, чтобы сбежать.
На лице Чарльза отразился ужас. Он резко дернулся вперед и схватил дочь за плечи.
– Ты думаешь, это просто? Думаешь, тебя не поймают? Это не шутка, Клара! Они убьют тебя, понимаешь?
– Ты так боишься потерять меня, что готов сидеть в этой клетке до конца жизни?! – вспыхнула она, вскинув голову и глядя прямо в его глаза. – Я не могу, папа! Я не могу больше видеть, как вы мучаетесь. Ты… мама… вы не заслуживаете этого.
Чарльз тяжело вздохнул, его голос дрогнул и осип.
– Я не боюсь за себя, Клара. Я боюсь за тебя. Ты моя единственная дочь. Если с тобой что-то случится… если ты исчезнешь… – он осекся, сжав челюсть так, что на лице выступили жесткие тени. – Я не выдержу этого, слышишь?
Слова ударили, как плеть. Девушка сжала губы, и взгляд ее потемнел от сдержанных эмоций.
– Ты все еще видишь во мне ребенка, – прошептала она. – Но я выросла. Я должна сделать это. Сделать все, что в моих силах.
Чарльз поджал губы, пристально наблюдая за дочерью, которая так решительно хотела спасти их маленькую семью. Его взгляд был полон беспокойства, ведь он понимал, что последствия ее действий могут быть слишком тяжелыми.
– Клара, дочка, это того не стоит. Лучше используй время и… – начал мужчина, но не успел завершить свою мысль, как дверь с громким скрипом распахнулась, и в комнату ворвался резкий сквозняк.
Гулкий скрип сотряс стены, и в проеме возник силуэт стражника.
Клара вздрогнула, мгновенно спрятав оставшийся кусочек яблока в мешочек, поспешно прикрыв его накидкой.
– Время вышло. Уходи, – сказал охранник, не обращая внимания на их разговор.
– Можно… можно оставить ему накидку? Пожалуйста, – ее голос был тихим.
Охранник скосил глаза в сторону Чарльза, но лицо его оставалось каменным. Молчание повисло в комнате. Охранник сжал челюсть, развернулся к двери, но не ушел.
– Оставь и уходи, – процедил он наконец, с трудом выдавливая разрешение. – Только быстро.
– Спасибо, – горячо прошептала Клара, снимая старый плащ и, пряча небольшой мешочек, протянула его отцу через решетку.
Чарльз крепко сжал ее ладонь, его пальцы чуть дрожали, а лицо выражало беспокойство. Он покачал головой:
– Не надо… дочка, прошу. Не делай этого…
– Я знаю, что ты хочешь защитить меня, – грустно улыбнулась Клара, сжав руку отца. – Но если я ничего не сделаю… разве я смогу жить с этим?
Девушка только поджала губы, ее выражение было твердым, решительным – ее нельзя было переубедить. Если она решила помочь семье, то сделает это, несмотря ни на что.
В груди отца сжималось беспокойство, и Чарльз лишь надеялся, что с дочерью беда не случится.
Темная ночь накрыла маленькую деревню. В домах мирно дремали уставшие жители, набираясь сил для завтрашних хлопот. Однако трое из них не знали сна в эту ночь.
В сырой, пропахшей плесенью камере отец сидел неподвижно, пристально глядя на охранника через решетку. Мысли его уносились к дочке, и он шептал беззвучные молитвы, умоляя судьбу уберечь ее от беды. В другой части деревни мать сидела в углу тесной комнаты вместе с другими рабынями. Тени на ее лице дрожали в свете чадящей свечи. Пока остальные женщины спали, Эвелина не могла сомкнуть глаз, думая о муже, запертом в тюрьме, и о дочери, оставшейся совсем одной.
Тем временем их дочь, притаив дыхание, тихо открыла дверь своего скромного дома, стараясь не издать ни звука. Она шагнула в ночную прохладу, сжимая в руках небольшую корзину. Внутри корзины лежали острый нож и крепкая веревка. На плече у девушки висел отцовский лук, а за спиной – колчан с тремя стрелами, чьи наконечники едва слышно постукивали друг о друга при каждом ее шаге. Волосы были плотно стянуты толстым куском ткани, чтобы ни одна прядь не мешалась. В руках Клара держала небольшой светильник, пламя которого едва заметно колебалось на ветру. Осторожно оглянувшись и убедившись, что улица пуста, девушка заперла дверь ключом, стараясь не создавать лишнего шума. После этого Клара бросилась бегом в сторону Западного Леса.
Листья под ее ногами шуршали, нарушая ночную тишину, а сбившееся дыхание вырывалось из груди горячими облачками пара. Никогда раньше она не решалась войти в лес в одиночестве, тем более ночью. Но сейчас она собиралась пересечь границы знакомой территории, выйти за пределы привычного. Это пугало ее до дрожи, но в то же время вызывало странное воодушевление.
– Так… – выдохнула Клара, пока холод обжигал губы. – Все ради семьи.
Брюнетка поежилась, внезапно осознав, как сильно просчиталась, не одевшись теплее. Белое платье совсем не было подходящим нарядом для ночной прогулки.
Девушка осторожно продвигалась вперед, надеясь добраться до реки раньше, чем первые лучи солнца коснутся горизонта. Но Клара не ожидала, что путь займет больше двух часов.
Ноги наливались тяжестью, голова гудела от усталости, и веки предательски опускались, заставляя Клару то и дело встряхивать себя, чтобы не уснуть на ходу. Свеча в светильнике почти догорела, и слабый огонек едва мерцал, несмотря на то что брюнетка прикрывала его ладонью, оберегая от ветра.
И все же, едва Клара уловила приглушенный звук водопада где-то впереди, она бросилась бегом, забыв о боли в коленях и стертых пальцах ног, что замерзли в старых ботинках.
Добежав до водопада, а значит и до реки, Клара остановилась, тяжело дыша. Ее грудь вздымалась, холодный воздух обжигал легкие, а все тело дрожало от холода и усталости. Но, несмотря на это, с ее лица не сходила легкая улыбка. У края реки, чуть в стороне, девушка заметила небольшую лужайку валерианы.
Присев перед растениями, Клара осторожно сняла с плеча колчан со стрелами и отложила его в сторону. Затем, достав нож из корзины, она принялась аккуратно выкапывать корни из земли, стараясь не повредить их.
«Хорошо, что сейчас осень», – пронеслось в голове, пока Клара вытаскивала очередной корень, радостно улыбаясь.
Причина радости была проста: именно осенью корни валерианы насыщались максимальным количеством активных веществ, что делало их особенно эффективными.
Стараясь не повредить нежные корни, Клара ворошила землю, вытягивая растения одно за другим. Ее пальцы покрылись грязью, которая забивалась под ногти, но девушка продолжала работать, не обращая на это внимания. Улыбка не сходила с ее лица, пока она аккуратно укладывала растения в корзину.
Когда корзина была почти заполнена, Клара достала веревку, связала пучки валерианы и удобно уложила их сверху.
– Отлично, – радостно пробормотала она, надевая колчан со стрелами на плечо.
Ветер вдруг ворвался в воздух с холодным свистом и потушил слабый огонек светильника, оставив девушку в полной темноте.
Немного растерявшись, Клара тяжело вздохнула. Внезапный шорох со стороны заставил ее вздрогнуть. Она резко выпрямилась. Корзина выскользнула из рук и глухо упала на влажную землю. Пальцы сами потянулись к колчану, и стрела в секунду оказалась в руке, а лук занял привычное место. Брюнетка натянула тетиву до боли в суставах, до мраморной белизны в кончиках пальцев.
– Кто здесь? – голос прозвучал твердо, хотя Клара молилась, чтобы ответа не последовало.
Лес ответил эхом ее вопроса, а затем раздался громкий и уверенный мужской голос:
– Будущий вождь.
Клара нахмурилась, крепче сжав стрелу. Лунный свет скользнул между ветвей, выхватывая фигуру мужчины, чья тень становилась все ближе. Из кустов вышел Трэвис, сжимая в руках оружие.
Клара не опустила лук, но шагнула назад, заслоняя собой корзину.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Клара, сдвигая брови и прикрывая собой корзину.
– Забавно, – ухмыльнулся юноша, слегка поднимая ружье, – я хотел задать тебе тот же вопрос. Это запретная зона. Не знала?
Девушка молчала, взгляд метался в поисках выхода.
– Сбежать хотела? – с прищуром спросил Трэвис, делая шаг вперед, и земля под его сапогом хрустнула.
Его приближение заставило Клару отступить, а сердце заколотилось быстрее.
– Что собирала? – спросил Трэвис, кивнув на корзину.
– Это… это просто травы, – произнесла девушка тихо, опустив руки, но все еще не отпуская стрелу. – Хотела… заварить чай для родителей.
– Чай? – нахмурился Трэвис. – Ты не имеешь права ни видеть их, ни что-то передать.
– Я только хотела… хоть что-то, – выдавила Клара с грустью в голосе. – Если вы уже морите их голодом, пусть хоть это…
Трэвис поморщился, раздраженный словами Клары.
– Ты меня учишь, как поступать с преступниками? – его голос стал ледяным. Он подошел почти вплотную. – Ты думаешь, я поверю в эту сказку про чай?
Клара не ответила. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, хотя внутри все сжималось.
– Может, стоит обыскать тебя прямо здесь? – прошипел он, глядя в карие глаза, в которых, несмотря на страх, не было покорности. – Посмотреть, что ты действительно несешь? Или передать тебя вождю, пусть он решает?