Непосвященная

Глава 11 Поход. День первый.

Я проснулась от того, как яркий солнечный свет ударил по моим глазам, и застонала, пытаясь укрыться в объятиях сна. Но было поздно – сознание накатило безжалостной волной. «Не мешало бы сходить в уборную», – пронеслось в голове, и я снова простонала, на сей раз обреченно. Она ведь внизу… Целое путешествие по спящему дому. С неохотой я поднялась с кровати и накинула плащ, кутаясь в него поглубже, чтобы не сверкать нижним бельем. Я скользила по ступеням на цыпочках, замирая при каждом предательском скрипе половиц, словно вор в чужом доме. Исполнив утренний ритуал, я уже кралась обратно, как вдруг мой взгляд упал на массивную дубовую дверь в купель. Из-под нее сочился влажный, обволакивающий жар, пахнущий лавандой, ромашкой и чем-то еще, неуловимо цветочным и пьянящим. Идея омыться перед долгой дорогой, показалась блестящей .Не раздумывая, сбросив с себя плащ и тонкое белье, я погрузилась в обжигающе-теплую воду. Она обняла меня, как живая, смывая остатки сна и налипшие, словно паутина, тревоги. Я закрыла глаза, отдаваясь блаженству, позволив мышцам наконец расслабиться…

И тут же застыла, превратившись в ледяную статую. Из-за двери донеслись шаги. Тяжелые, мерные, мужские. Сердце сорвалось в бешеный галоп, отчаянно заколотившись в грудной клетке. Я выпорхнула из купели, схватила первое попавшееся полотенце и стала судорожно вытирать кожу, с которой ручьями стекала вода. Натянула белье и, как к щиту, потянулась к спасительному плащу. В этот миг дверь с протяжным скрипом распахнулась. На пороге, в одних коротких штанах, с взъерошенными волосами и заспанным лицом, стоял Терас. Он замер, а его сонные глаза, с нарастающим, ужасающим пониманием, поползли по моей фигуре – с мокрых стоп до раскрасневшегося лица.

– Голая… в купели… – прошептал он растерянно, и этот тихий голос прозвучал оглушительно громко в звенящей утренней тишине.

Мои щеки вспыхнули, будто меня ошпарили кипятком. Я рванулась к плащу, но Терас вдруг ухмыльнулся, и сон с него слетел как по волшебству.

– Не стоит спешить, – его голос обрел привычные бархатные нотки. – Мне всё нравится. Искренне.

– Терас! – я вскинула брови, пытаясь изобразить гнев, но от стыда голос предательски дрогнул. – Хоть бы отвернулся, бесстыдник!

Он лишь театрально вытаращил глаза и развел руки, указывая на мой более чем нескромный наряд.

– Зачем? – с неподдельным, обезоруживающим удивлением спросил он. – Тебе нечего стесняться, поверь моему опытному взгляду.

Схватив плащ, я накинула его на себя, кутаясь с головой, словно в кокон, и, не говоря больше ни слова, быстрыми шагами проскочила мимо. В дверях я едва не столкнулась с Карионом, который, судя по направлению, тоже двигался к купели. Его холодные глаза сузились, скользнув по моему скомканному виду, мокрым волосам и двери, из которой я вырвалась, как ошпаренная.

– Второго брата тоже решила приворожить? – прошипел он, и в его голосе звенела ледяная, режущая насмешка.

Унижение и злость поднялись во мне горячей, ядовитой волной, сжигая изнутри. Я вскинула подбородок, бросая ему вызов.

– Тебе какое дело?

Карион удивленно вскинул брови, явно не ожидая такой резкости. Пользуясь его секундным замешательством, я пустилась бежать, не чуя под ногами ступеней, унося с собой вихрь стыда и негодования.

Ворвавшись в комнату, я прислонилась к закрытой двери, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Навстречу поднялась встревоженная Леама.

– Хозяйка? Что-то случится?

И тут меня прорвало. Истеричный, нервный смех, похожий на рыдания, вырвался из самой глубины груди.

– О, да! – выдохнула я, сползая по двери на пол. – Терас увидел меня… в самом непрезентабельном виде! А Карион встретил по пути и намекнул, будто я пыталась соблазнить его младшего братишку!

Леама сначала ахнула, а затем звонко расхохоталась.

– Хозяйка, да это же успех! – фыркнула она, подсаживаясь ко мне. – Если Карион так язвить, значит, вы и его не оставлять равнодушным.

Я хотела было возмутиться, но новый приступ смеха сковал меня. Леама поддержала, и мы еще несколько минут просто сидели на прохладном полу, хохоча до слез, пока наконец не взяли себя в руки и не приступили к переодеванию.

Для похода я выбрала практичность: свободные черные штаны из плотной ткани, темную рубашку простого кроя, не стесняющую движений, и надежные ботинки.

Спустившись на кухню, я застала там уже всех братьев. Дорок, могучий и сосредоточенный, словно скала, помешивал что-то в огромной сковороде, откуда доносился умопомрачительный аромат жареного мяса с овощами. Терас стоял у края стола, и, поймав мой взгляд, его лицо расплылось в такой лукавой и довольной улыбке, что я снова почувствовала, как по щекам разливается предательский румянец. А Карион… Карион сидел напротив, скрестив руки на груди, и его ухмылка, полная хищного веселья, была направлена прямо на меня.

Дорок разложил дымящееся мясо по тарелкам и с грохотом поставил сковороду на стол.

– Нам стоит обсудить некоторые детали, – начал он своим жестким, основательным голосом.

Терас, не в силах сдержать нетерпение, потер ладони.

– Мне уже не терпится, брат! – воскликнул он, сияя как само солнце.

Карион тихо хмыкнул, и его улыбка стала еще шире, обнажив острые клыки.

– Даааа, давайте… – протянул он, и его взгляд, будто отточенный кинжал, вонзился в меня. – Начнем, например, с того, что я встретил сегодня утром нашу милую Ведьму. Выбегала она из купели… почти что голая. А знаете, что самое интересное? – он сделал театральную паузу, наслаждаясь моментом. – В той же купеле, буквально через мгновение, я обнаружил Тераса.

«Вот же черт», – только и успела я подумать, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а комната наполняется густым, липким ужасом.

Дорок замер. Медленно, со скрипом, будто древний механизм, пробуждающийся ото сна, он повернул голову к Терасу. Его пальцы сжали ручку еще дымящейся сковороды так, что костяшки побелели.

– Браааат… – Терас округлил глаза в искреннем ужасе, широко расставив руки в жесте полной невинности. – Подожди, я могу все объяснить…

Но Дорок уже не слушал. С низким, звериным рыком он замахнулся и со всей силы запустил сковородку прямо в Тераса. Тот, к счастью, не утратил проворства в этот момент и в последний миг пригнулся. Раскаленный металл с оглушительным лязгом врезался в деревянную стену и застрял там, грозно шипя.

Терас, выпрямившись, с невероятным для данной ситуации спокойствием оглядел новый «декор» и обернулся к брату с самой ангельской и обезоруживающей улыбкой.

– Вот и кто это чинить будет? – поинтересовался он сладким, медовым голоском.

Ответом ему был новый оглушительный рык. Дорок, как заведенный, медленно и неумолимо пошел на него, излучая такую ярость, что воздух в кухне затрепетал.

– Вот же черт! – на этот раз крикнул уже Терас и, как ошпаренный, рванул к двери, ведущей на улицу.

За ним, словно разъяренный медведь, помчался Дорок. Дверь захлопнулась, содрогая всю кухню.

Моё сердце колотилось с бешеной скоростью, заставляя кровь стучать в висках. Мне стало до ужаса жаль бедного Тераса. Леама и вовсе застыла, пытаясь слиться с деревянной обшивкой стены и не дышать.

И в этой гробовой, напряженной тишине раздался хохот. Громкий, раскатистый, неудержимый. Это хохотал Карион, держась за живот, и слезы блестели у него на глазах.

Я резко вскочила со стула и, наклонившись к нему через стол, прошипела так, что аж перехватило дыхание:

– Что ты творишь? У нас ничего не было! Ничего!

Карион на мгновение стих, его смех оборвался. Он посмотрел на меня, и на его лице расплылась та же ядовитая, всезнающая ухмылка.

– Я знаю, – спокойно, почти нежно произнес он.

Я уставилась на него в полном недоумении, не в силах понять эту изощренную игру.

– Тогда зачем?

Он лениво отмахнулся рукой, будто отгоняя надоедливую муху.

– Потому что это весело, Ведьма. Неужели ты еще не поняла? – он наклонился ко мне поближе, понизив голос до интимного, ядовитого шепота. – Наш братец Дорок был по уши влюблен в Моргат, но с ее характером и замашками ничего бы у них не вышло. А тут появилась ты… Вся такая беззащитная, добрая и… И наш суровый брат поплыл. А наблюдать за этим – невероятно забавно.

Я села обратно на стул, словно мне на плечи свалился мешок с камнями, пытаясь переварить услышанное. Леама, поняв, что разговор принял слишком личный оборот, с удвоенным рвением принялась отщипывать крошечные кусочки от краюхи хлеба, делая вид, что она – просто часть интерьера.

Тут поднялся Карион. Он демонстративно, с легким звяканьем, достал из-за пояса два отточенных кинжала в ножнах и положил их на стол передо мной и Леамой:

– Ваши кинжалы, – объявил он, и его улыбка стала почти что доброй, что было пугающе. – Не поранитесь, надеюсь. А то бедный Дорок с ума сойдет от переживаний. —Затем он развернулся и направился к выходу, бросив на ходу— Пойду, приведу этих двоих обратно.

Слова Кариона повисли в воздухе, тяжелые и душные, как перед грозой. Я сидела, не в силах пошевелиться, перемалывая в голове его признание. «Поплыл»? Серьезный, молчаливый Дорок? Из-за меня? Мысль казалась такой нелепой и пугающей одновременно, что в груди зашевелилось странное, трепетное чувство – смесь страха и жгучего, запретного интереса.

Леама, почувствовав накал страстей, с удвоенным рвением принялась изучать узоры на деревянной столешнице. А мой взгляд упал на кинжалы, что лежали перед нами. Карион не просто бросил их на стол – он преподнес, словно вызов.

Я достала кинжалы из ножен. Один был длиннее и строже. Клинок, отточенный с обеих сторон, напоминал вытянутый ивовый лист, на темной стали играли сизые отсветы. Рукоять из темного, почти черного дерева была обтянута кожей и перевита серебряной проволокой для надежного хвата. На навершии, стиснутый в лапах какого-то мифического зверя, сиял небольшой дымчатый кварц. Он выглядел как оружие воина – смертоносное, красивое и безжалостное. Второй кинжал был изящнее, почти женственным. Его лезвие было короче и изогнутее, напоминая коготь огромной кошки. Рукоять, из светлого ореха, была инкрустирована перламутром, что переливался нежными радужными бликами. Он словно создан для быстрого, точного удара из тени.

Моя рука сама потянулась к первому, длинному кинжалу. Пальцы сомкнулись на рукояти, и он лег в ладонь удивительно естественно, будто всегда был ее продолжением. Вес его был твердым и уверенным. Я повертела клинок, и дымчатый кварц поймал луч света, бросив на стену короткую, как вспышка памяти, искру.

– Вот твой, – я протянула изящный перламутровый кинжал Леаме. – Похож на тебя. С игривым блеском, но опасный.

Леама взяла его с легкой, понимающей улыбкой, проверяя баланс.

– Спасибо, хозяйка. Постараться, чтобы его острие узнать только наши враги.

В этот момент дверь распахнулась, и в кухню ввалились трое. Первым вошел Карион с лицом, словно он только что посмотрел отличное представление. Его глаза блестели от нескрываемого веселья. За ним, понурый, плелся Терас. Он прижимал к щеке мокрый носовой платок, а из-под него на полглаза расползался свежий, лиловый фингал. Он выглядел так обиженно и невинно, что я едва сдержала улыбку.

Замыкал шествие Дорок. Он вошел, не глядя ни на кого, его могучее тело все еще излучало волны нерастраченной ярости. Он хмурился так, будто его брови пытались срастись на переносице, а взгляд, тяжелый и напряженный, был устремлен в пол.

Никто не проронил ни слова. Карион, усмехаясь, развалился на своем стуле. Терас, шмыгая носом, осторожно уселся напротив меня и тут же принялся демонстративно постанывать, ловя мой взгляд. Дорок молча подошел к плите, взял свою остывшую тарелку и грузно опустился на лавку у окна, принявшись есть с предельной концентрацией.

Атмосфера в комнате была угнетающей. Мы с Леамой переглянулись и последовали их примеру. Завтрак прошел в гробовом молчании, нарушаемом лишь звоном ложек и приглушенным всхлипыванием Тераса. Даже еда, всего несколько минут назад такая аппетитная, казалась теперь безвкусной.

Когда тарелки опустели, Дорок поднялся, отнес свою тарелку к умывальнику и, наконец, поднял на нас взгляд.

– В путь, – произнес он коротко и безапелляционно, поворачиваясь к двери.

Его слово, заставило всех встрепенуться в этой тишине. Карион лениво потянулся и вышел следом. Терас, забыв на мгновение о своем фингале, сорвался с места, успев на ходу подмигнуть мне.

Я вздохнула, в последний раз сжимая в ладони рукоять своего нового кинжала, спрятанного теперь в ножнах у пояса. Он отдавал в пальцы прохладной уверенностью. Впереди была дорога, полная неизвестности, но с этим холодным весом у бедра и вихрем противоречивых чувств в душе она казалась чуть менее пугающей. Мы вышли из дома, и дверь захлопнулась за нами, словно закрывая одну главу и открывая другую.

Лес обступал нас плотной, дышащей стеной. Воздух был густым и прохладным, пах влажной землей, хвоей и чем-то неуловимо цветущим. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кружево крон, падали на землю золотистыми столпами, в которых плясали мириады пылинок. Казалось, сам свет здесь был живым и осязаемым.

И в этих лучах я увидела крошечных созданий, размером с мою ладонь, с переливчатыми крылышками, как у бабочек. Они порхали между цветами, их тонкие, почти невесомые тела отливали перламутром. Это были лесные феи. Они собирали нектар, их движения были полны такой изящной грации, что я засмотрелась, забыв на миг обо всем. Казалось, мы вторглись в какой-то священный, неспешный ритуал, длящийся веками.

Наше всеобщее молчание нарушал лишь Терас. Он шел позади мрачноватого Дорока и напевал под нос бодрую, бесшабашную мелодию, отбивая ритм пальцами по рукояти меча.

– Ты хоть на минуту можешь помолчать? – пробурчал впереди идущий Дорок, даже не оборачиваясь. Спина его выражала предельное раздражение.

Терас на мгновение смолк, но лишь для того, чтобы перевести дух. Закончив свой музыкальный экспромт, он ловко подстроился ко мне в шаг.

– Ну что, прочитала что-нибудь интересное в той книге? Остались вопросы к самому обаятельному и знающему из братьев? – спросил он, лучезарно улыбаясь. Фингал под глазом придавал его лицу комично-героический вид.

Мысль о древних легендах вспыхнула во мне с новой силой.

– Тот источник… который возродил первую эльфийку и дал ей силы, – начала я осторожно. – Он действительно существует?

Терас присвистнул, и его веселое выражение лица сменилось на настороженное.

– Существует. Но надеюсь, ты не собираешься там поплавать? – он покачал головой. – Источник многих уже утопил. Буквально. Все, кто желал заполучить себе силу, как у первой Ведьмы, находили в его водах только конец. Он не терпит корысти.

Его слова заставили меня содрогнуться. Я представила темные, обманчиво спокойные воды, таящие в себе не силу, а погибель.

– Нет, – тихо ответила я. – Я бы точно не пошла. Мне бы не хватило смелости… отдаться на волю чего-то столь древнего и непостижимого.

Впереди идущий Дорок, казалось, лишь сейчас начал прислушиваться к нашему разговору. Он одобрительно кивнул, не оборачиваясь.

– Вот и правильно. У тебя есть мы. Мы тебя защитим.

Сбоку от нас Карион что-то пробурчал в ответ – несвязное, ворчливое, но никто не расслышал слов. Вероятно, к лучшему.

Разговор об источнике навел меня на другую, не дававшую покоя мысль.

– А что… что значит «истинная пара»? – спросила я, обращаясь уже ко всем. – В летописях встречалось это понятие.

На этот раз ответил Дорок. Его голос, обычно грубый, смягчился, обретя неожиданную глубину.

– Найти истинную пару… это словно обрести смысл своей жизни. Это не просто любовь или страсть. Твоя пара – это продолжение тебя самого. Твоя вторая половина, без которой ты навсегда неполон. – Он на мгновение замолчал, будто подбирая слова. – Ради счастья истинной пары ты готов на всё.

Терас, чья романтическая натура, казалось, только и ждала этого момента, весело подхватил:

– Вот! А я очень хочу найти свою истинную пару! Постоянно этим занимаюсь!

На его слова из-за спины тут же последовал ядовитый комментарий Кариона:

– Терас, «трахать всё, что движется» – это не поиск истинной пары. Это называется распущенность.

Терас обиженно надул губы и обернулся к брату.

– Я хотя бы ищу! А вот ты… я вообще не уверен, что ты спал с кем-либо!

Карион лениво покосился на него, и на его губах заиграла привычная ухмылка.

– Я не собираюсь растрачивать себя на «всех».

– На всех? – захохотал Терас. – Да я ни одной рядом с тобой не наблюдал!

– А ты мне в штаны не заглядывай! – парировал Карион с убийственным спокойствием.

– Вот еще! – фыркнул Терас. – Какие там в штаны! Я в принципе рядом с тобой женщин не наблюдал!

Дорок, шедший впереди, обреченно вздохнул. Его плечи напряглись, будто под невыносимой тяжестью братского идиотизма.

– Мы вообще-то не одни! – проворчал он, повышая голос. – С нами идут две женщины, и они вас прекрасно слышат!

Я не смогла сдержать смех. Эта абсурдная перепалка разрядила напряжение, витавшее в воздухе с самого утра.

– Ооо, нет! – воскликнула я, подмигивая Леаме, которая тоже прятала улыбку. – Пусть продолжают! Так намного веселее идти.

Карион что-то многозначительно фыркнул, но в его глазах мелькнула искорка чего-то, отдаленно напоминающего развлечение.

– Ну всё, – с торжеством объявил Терас, – после этих слов наш ворчун заткнется на вечность!

И мы все, кроме Кариона, не выдержали и рассмеялись. Наш смех звенел под сенью древних деревьев, разгоняя тени и делая долгий путь чуть менее тяжелым.

Солнце уже стояло высоко, безжалостно припекая макушки деревьев. Мы шли, казалось, вечность. Ноги гудели от усталости, а в спине засела тупая, ноющая боль. И тут, словно подливая масла в огонь, мой желудок предательски и громко заурчал, нарушая лесную тишину. Я покраснела, но, к счастью, никто, кроме идущей рядом Леамы, не услышал. Она лишь тихо хмыкнула.

Дорок, шедший впереди, будто уловил мою немую жалобу. Он внезапно остановился и обернулся, его взгляд скользнул по нашим уставшим лицам.

– Пора пообедать и немного отдохнуть, – его голос прозвучал твердо и властно. – Карион, отправляйся проверить местность.

Карион, шедший чуть поодаль, взметнул брови чуть ли не к линии волос, выражая немое и театральное недоумение.

– Я? – протянул он с преувеличенной обидой. – А впрочем… без разницы.

Он махнул рукой, полной показного безразличия, и в следующее мгновение бесшумно растворился среди густых зарослей, как тень.

Дорок повернулся ко мне, и его тяжелый взгляд заставил меня внутренне подтянуться.

– Твоя очередь, Ведьма. Достань провизию. Сосредоточься на определенных вещах: мясо, сыр, лепешки. И вода. Мы расстелим полотно и подождем Кариона.

Мое сердце екнуло. Магия… опять. После утреннего провала с купелью мне не хотелось снова ударить в грязь лицом. Но приказ есть приказ. Я кивнула, закрыла глаза, отгоняя посторонние мысли. Внутри заструилось знакомое тепло, и в ладонях вдруг ощутилась приятная тяжесть. Я открыла глаза – на разостланном Леамой покрывале лежали несколько аккуратных свертков: вяленое мясо, ломтики душистого сыра, плоские лепешки и прохладный бурдюк с водой.

Мы с Леамой удобно устроились на покрывале, с наслаждением разминая затекшие ноги. Дорок пристроился на огромном, замшелом пне неподалеку, уставившись куда-то в дальнюю чащу. Его спина, как всегда, была пряма, но в затылке читалась усталость. А Терас, сидя на корточках, с видом истинного знатока достал два кинжала и принялся водить их лезвиями друг о друга, извлекая мягкий, шипящий звук. Этот монотонный скрежет действовал почти медитативно.

Я, не теряя времени, достала из сумки книгу о магии. Страницы легко открылись на нужном месте. «Ведьмы и фамильяры». Я углубилась в чтение, и мир вокруг постепенно перестал существовать.

«Фамильяр – не слуга и не простой зверь. Это дух, воплощенный в плоть, верный спутник и хранитель ведьмы. Связь между ними рождается в сердце магии, это союз душ, превосходящий слова. Фамильяр черпает силу из своей хозяйки, а она, в свою очередь, обретает в нем опору, его инстинкты и преданность. Он – ее щит в бою, ее глаза в темноте, ее тихий голос разума в час сомнений. Чаще всего фамильяры являются в облике существ, наделенных древней мудростью: воронов, кошек, лис или волков. Их взгляд полон понимания, недоступного простым смертным».

Я представила себе такое существо рядом… умные глаза, безмолвное понимание, абсолютная преданность. Грусть сжала сердце. Какую же силу должна была иметь ведьма, у которой был такой спутник!

Я перевернула страницу и прочла продолжение, которое, казалось, было написано позже, другим, более уставшим почерком.

«Увы, с веками истинная связь между ведьмами и фамильярами стала редеть. Магия потускнела в сердцах ведьм, и многие духи, не находя более достойных носителей, отвернулись от нашего мира или погрузились в долгий сон. Ныне редко какая ведьма может похвастаться верным фамильяром. Лишь немногие, самые сильные или… самые чистые сердцем, удостаиваются этой чести. Большинство же остаются в одиночестве, ища поддержки лишь в собственных силах и знаниях, забытых в пыльных томах».

– Нашла что-то интересное? – раздался прямо над ухом голос Тераса.

Я вздрогнула и захлопнула книгу. Он стоял, все так же вертя в пальцах отточенный кинжал, и с любопытством заглядывал мне через плечо.

– Про фамильяров читаешь? – он свистнул. – Это тебе не игрушки. Слышал, они могут и характер подпортить, если ведьма слаба духом.

– А ты много ведьм с фамильярами видел? – не удержалась я.

Терас задумался на секунду.

– Ни одной! – он потер плечо с комичной гримасой. – Мы были в разных дворах, но большинство ведьм проживают сейчас при дворе Воды, а там я увы не успел побывать .

Из чащи бесшумно вышел Карион. Он отряхнул с рукава невидимую пыль.

– Место чистое. Можно трапезничать, пока Терас не начал жевать кору с деревьев.

Мы принялись за еду. Простая пища казалась невероятно вкусной. Я ловила себя на том, что украдкой смотрю на Дорока, все так же сидящего на своем пне. Он отломил кусок лепешки и медленно жевал, его взгляд был обращен внутрь себя. И я снова подумала о фамильярах. О верности, которая не зависит от времени и силы. О союзе, который не так-то просто разорвать. И в глубине души, совсем тихо, зародилось крошечное, почти неслышное желание. Желание однажды тоже оказаться не одинокой.