Хозяйка мотыльков

Что есть душа?

Интересный вопрос, точный ответ на который едва ли сможет дать кто-то из живущих.

Сознание и восприятие мира, воспоминания и ощущения – вот что принято считать душой. Людям свойственно приписывать наличие души только своему виду, хотя мне, например, очевидно, что душа есть у всего – или практически всего – вокруг.

Люди – хрупкие наивные мотыльки в свете моего фонаря, они так любят находить объяснения тому, чему не следует их искать. Любят очерчивать неизвестность линиями формы и с гордостью говорить: теперь я понимаю принципы бытия! Но все эти человеческие поиски и стремления движимы лишь страхом.

Чего боятся люди? Смерти, конечно.

Но они забывают, что душа действительно бессмертна, а телесная смерть у каждого своя собственная и лишь одна, чужая смерть никогда никого не заберет, а своя заберет так молчаливо и безвозвратно, что бояться ее нет никакого смысла.

Как вы поняли, я знаю толк в людях. О да, люди – мое любимое развлечение, ведь я вижу их изо дня в день, знаю об их заботах, волнениях, наблюдаю за их отношениями, знаю в лицо их страхи. А иногда, хоть это очень сложно, даже играю с людьми.

Кто же я?

Я – улица.

Точнее, душа улицы. Сознание, ожившее за сотни лет, сложенное из событий, настроений, радостей и болей, жизней и смертей, энергий, витающих в воздухе и сопровождающих каждую мысль, каждый поступок, каждое движение.

Люди думают, что все проходит бесследно, есть настоящее и будущее, а прошлое тает за горизонтом вместе с закатным солнцем. Это не так: все на свете оставляет свой след, а после – как это происходит, я не имею представления, но я и не человек, чтобы пытаться найти логику в необъяснимом, – следы складываются в новые формы, а формы оживают.

Так появилась я.

Когда я была совсем юной, люди не знали даже, что такое асфальт, не могли помыслить о том, чтобы слушать музыку на ходу или строить дома не собственными руками. Я стала непосредственным свидетелем прогресса, развития технологий, научных прорывов – но тем уверенней могу сказать: главным «двигателем» человека были и остаются ощущения.

Люди сильно отличаются от меня.

Прямо сейчас у меня есть несколько десятков домов, фонари, заборы, дорога, магазины, аптеки, деревья и клумбы – я и рада, мне не придет на ум расширять свои клумбы, чтобы чувствовать себя лучше, или переставлять дома новым порядком, чтобы развлечься. Нет, я всегда довольна тем, что имею, по-другому не может быть, ведь я наблюдатель жизни, а люди – ее участники. Активные участники. Слишком активные!

Они только и делают, что стараются улучшить, разнообразить или усложнить свое существование.

Мотыльки летят на свет фонаря, а люди летят на свет своих желаний и страстей, движимые тем, что они называют смыслом.

Глава 1

Ценитель

В мире не так много вещей, которые можно назвать по-настоящему привлекательными.

Но то редкое, что истинно нравится человеку, обществом принято относить к греховным слабостям.

Взять, например, вкусную еду – самое доступное из удовольствий. Ценитель вкусной еды может наслаждаться ей без оглядки на время суток и без скромности в количестве – больше, жирнее, слаще, острее… Но стоит этому наслаждению проявиться, как сразу найдутся те, кто ткнет пальцем в нежное желание, будет оскорблять, ссылаться на греховное чревоугодие, негативные последствия для тела и ума. Но ведь у тела есть хозяин, желающий баловать его именно таким образом, так какое право имеют другие вмешиваться в процесс достижения удовольствия?

Неспособные находить радость в жизни, они и другим не дают этого делать.

Ну да ладно, еда – простейшее.

Но стоит задуматься о более высоком, допустим, о женской красоте, и в силу вступают совсем иные догмы.

Красота, считается, спасет мир. Но как это должно произойти, если женщины так тщательно охраняют свою красоту?!

Если бы спросили мое мнение, я бы настаивал, что прекрасное лицо и тело не должны принадлежать лишь самой женщине, она обязана делиться с ценителями красоты.

Не с кем попало, конечно: не с пустыми малолетними дураками в клубах, не с богатыми стариками в просторных квартирах – а именно с ценителями. С тонкими натурами, способными вкусить всю прелесть красивой женщины и ею вдохновиться.

К великой печали, женщины слишком глупы и не могут по достоинству распоряжаться собственными возможностями.

Поэтому настоящий гурман и творец будущего не может позволить цветению исключительной женщины увянуть, не принеся пользы. Он вынужден находить ее в серых толпах города, приглядываться, оценивать, наблюдать, изучать. И, если потребуется, брать – во благо мира.

Тронутый глубиной собственных мыслей, достаю блокнот. Пальцы тонут в потрепанном от времени переплете, черный остро заточенный карандаш всегда лежит между страниц: «Женщина – цветок. Прекрасный, недолговечный, созданный для сиюминутного впечатления и восторга. Женщина не должна думать о своей красоте, а тем более о своем предназначении, она должна дарить себя бескорыстно».

Глава 2

Астра

Музыка гремит, стучит, пульсирует в висках, неприятной вибрацией отдается в теле.

Сознание слегка мутнеет от кальянного дыма.

На вечеринке полно народа. Алкоголь быстро расходится по бокалам, но я стараюсь не пить, всеми силами сохраняя ясность ума.

В мои планы не входят отвязные танцы, новые знакомства и тем более пьяный секс с одногруппниками, я здесь за другим.

За вниманием одного-единственного человека.

Надо сказать, что этот единственный сам меня сюда пригласил, но за вечер так ни разу и не подошел, не заговорил.

Пока не заговорил.

Закуски сегодня тоже неплохие, и даже диджей классный – он, как и все здесь, из нашего универа, но с другого факультета.

Я стою, чуть пританцовывая, в стороне от подруг; не потому, что не хочу общаться, вовсе нет, просто так Рафу проще будет подойти.

Зажав бокал между пальцами, почти не прикасаюсь к нему, и украдкой посматриваю на компанию парней в другом конце комнаты. Рафаэль сидит на столе вполоборота, вальяжно запрокидывая голову, выпускает кальянный дым и изредка осматривает проходящих мимо девчонок. Он совсем не танцует, хотя его приглашали уже три второкурсницы. Интересно, рисуется и цену себе набивает, или правда не хочет?

Вечеринки всегда гремят по последним пятницам месяца. И хотя я здесь редкий гость, хорошо знаю, что эту традицию придумали еще на первом курсе, и она не нарушается вот уже пять лет. В этот раз квартиру предоставил парень с потока, отличник и зубрила. Если постараться, всегда можно вычислить хозяина пространства даже в такой толпе, как сегодня – его выдает испуганный взгляд с бегущей строкой: «Зачем я на это согласился?!»

Обычно, когда я все-таки прихожу потанцевать, мне нравится наблюдать за ребятами, подмечая, кто с кем флиртует и кто кого недолюбливает. Но сегодня не тот случай. Сегодня я посматриваю только на Рафа, все остальное теряет важность.

Интересно, зачем Рафаэль позвал меня, если не собирается подходить?

Или собирается, но выбирает момент?

Может быть, ждет, пока я выпью шампанского, чтобы разговор пошел легче?

Мы знакомы с первого курса, постоянно пересекаемся на праздниках, днях рождения знакомых, на вечеринках, на пересдачу экзамена однажды попали вместе. Но дальше милых улыбок и легкого «как дела?» не заходило ни разу.

Ни разу до того случая, на паре архитектуры.

На прошлой неделе Раф опоздал на занятия, а когда вошел в аудиторию, его обычное место рядом с Гером уже было занято.

Выбирая, куда сесть, он быстро изучил ряды… и выбрал меня.

То есть не меня, а место рядом со мной. Но в тот миг мне было абсолютно ясно, что он искал глазами именно меня и сел рядом специально.

– Идешь на вечеринку? – Раф шепнул это мне прямо в ухо, так неожиданно приблизившись, что я вздрогнула.

– Не знаю, – последовав примеру, я тоже наклонилась к его уху, – еще не решила.

– Ты не всегда ходишь. Не любишь тусовки?

– Не очень.

– Почему? Там весело.

– Скорее шумно.

Он выдержал небольшую паузу, словно обдумывая что-то.

– Приходи, – произнеся это проникновенным голосом, он посмотрел мне прямо в глаза.

– Я, я… – в горле пересохло от волнения, – подумаю.

Раф улыбнулся.

Я опустила взгляд.

В моей жизни – бесцельной, но всегда распланированной череде событий – блеснула возможность испытать что-то новое.

Было ли это настоящим приглашением, или мимолетным приступом симпатии, обычным для парней? Я не знаю.

И, видимо, не узнаю, ведь Рафаэль по-прежнему в другой стороне комнаты и даже не смотрит в мою сторону.

Хотя…

Как только я теряю надежду на общение, Раф выпускает красивое облако дыма, медленно, как в фильме, поворачивает голову и ловит мой взгляд.

Вздрогнув, чуть не роняю зажатый в пальцах бокал.

Вот черт, теперь он знает, что все это время я пялилась на него.

Не отводя глаз, Раф быстро говорит что-то парням и встает.

И улыбается.

И… Боже мой. Боже мой! Идет прямо сюда.

Глава 3

Ценитель

Принято считать, что ночь – самое опасное время для красивых женщин.

Оказавшись не в том месте и не в тот момент, они могут вляпаться в неприятности или попасть в настоящую беду.

Однако мой опыт говорит другое, самое опасное время – сумерки и лишь первые часы темноты.

В ночи любой шорох вызывает подозрение, любой писк может привлечь внимание.

Сумерки же – болотистое время, мрачное и скрывающее предпосылки больших бед. В сумерках город еще не спит, но люди, чувствуя недоброе, спешат в свои дома, желая укрыться в безопасности родных стен. Им нет дела до других, они сосредоточены на себе.

Мое любимое место наблюдения – небольшой проулок между домами в старой части города. Это почти центр, где этажи старинных зданий выкуплены магазинами и агентствами, поэтому уже после шести часов вечера я могу бродить здесь, не попадаясь никому на глаза.

Впрочем, брожу я редко.

Обычно стою на углу, прямо под вывеской дома номер девять, в укрытии стен и раскидистых веток каштанов.

Переминаясь с ноги на ногу, я как бы встраиваюсь в пространство, нахожу удобную позицию, фиксирую тело и взгляд.

Я стою не шевелясь, так тихо, что меня не замечают даже поздние птицы, бродячие собаки и уж тем более люди.

Вид, который мне открывается с этого места, достоин того, чтобы попасть на картину величайшего художника.

Не везде в поздний час увидишь такую красоту.

Стройные ряды домов – архитектурная гордость города, ровно подстриженные кусты – декорации вдоль дороги, зелень вековых деревьев, старая брусчатка, тени, ползущие по проулкам и вливающиеся в ночь… Любуясь видом, я, тем не менее, наблюдаю и за людьми.

Хоть в сумерках и трудно встретить истинную красоту, я часто вижу женщин достаточно хорошеньких. Но, как и большинство из своей породы, они глупы, неосторожны и часто попадают в переделки, недостойные их привлекательности.

Не изменяя своему посту наблюдения десятки дней, я видел женские стычки, пьяные драки, видел, как женщин избивали их ухажеры, а потом бросали на тротуаре, как мусор. Никогда я даже не пытался вступиться за этих дур, ведь будь они достойными – не оказались бы в таких ситуациях. А раз оказались – пусть рыдают, пусть кричат, зовут на помощь, унижаются и умоляют.

Каждый достоин того, что имеет.

Если бы мое чутье не кричало о том, что именно это место станет для меня особенным, принесет рассвет моему гению, я бы ушел отсюда прочь немедленно. Но я не уйду.

Что приготовит мне сегодняшний вечер?

Возможно, очередной взгляд на глупость и ничтожность. А может быть, именно он изменит все.

Глава 4

Астра

– Следишь за мной? – Рафаэль наклоняется, перекрикивая грохот музыки. – Я видел, ты смотрела на меня.

– Почему именно на тебя? – от его вопроса пробегают мурашки, и я делаю неловкий глоток из бокала.

– А на кого еще? – улыбнувшись, он чуть приобнимает меня за плечи. Так легко, словно делал это сто раз. – Я же самый смотрибельный.

Его голос смешивается с вибрацией басов, и по спине вновь бегут мурашки. Интересно, Раф знает, что всегда нравился мне, привлекал своей непосредственностью, граничащей с наглостью – как будто он случайно оказался в универе, снизошел до учебы.

– Самооценка у тебя что надо. – Мой голос, похоже, звучит уверенно и даже чуть надменно, но внутри все иначе – я волнуюсь, как школьница на первой дискотеке.

– Давай налью еще. – Раф забирает бокал и как бы случайно касается пальцами моего запястья.

Он что, и правда заигрывает?

Хочу сказать, что у меня нет настроения пить, но вновь наполненный бокал появляется в руках за секунды.

– Спасибо, – я пробую напиток. – Это пунш? Или другое шампанское? Вкус горьковатый.

– Там мои горькие слезы от того, что ты весь вечер стоишь так далеко, – Раф пристально смотрит на меня. – Тебе не нравится?

– Нравится. Все нравится, – говорю вслух. «На самом деле мне нравишься ты», – думаю про себя.

– Жаль, ты редко приходишь, у нас не было повода познакомиться поближе.

«Поближе» – слово из набора фраз дешевого подката. Меня немного коробит, но я стараюсь не подать вида – мы оба слегка пьяны, возможно, он хотел сказать «получше»?..

– Буду бывать чаще, если ты попросишь.

– Я готов умолять, – наклонившись, шепчет он мне в ухо.

– Раньше ты не был таким настойчивым, – отпиваю еще глоток и чувствую, как алкоголь бьет в голову. И еще глоток. Мысли становятся тугими и плотными, как пропитанный кальянным дымом воздух комнаты.

Раф спрашивает о чем-то.

Я отвечаю что-то глупое и невнятное.

Мы смеемся.

Рука с плеч скользит на спину, на талию.

– Пойдем, я налью тебе еще и покажу соседнюю комнату.

Опускаю глаза и вижу уже пустой бокал – когда я успела его выпить?

Раф покачивает рядом в такт музыке, он похож на парня из попсового клипа – легкий, привлекательный. Меня очаровывают его движения и взгляд, нравится запах его туалетной воды, его белозубая нагловатая улыбка.

Время превращается в тягучую воронку, оставляя в центре только меня и Рафа – такого красивого, уверенного.

Он берет меня за руку и легко тянет за собой. На ватных ногах я шагаю следом, пытаясь собрать происходящее воедино. Музыка долбит в виски, мысли не поддаются, мы выходим из многолюдной комнаты в коридор. Поворачиваю голову, пытаясь поймать фокус пространства, и понимаю, что соседняя комната – спальня.

У меня вырывается нервный смешок.

Ну нет. На такое я точно не рассчитывала.

– Вот так просто? – убираю свою руку из ладони Рафа. – Решил напоить и подкатить?

– А что в этом плохого? – он одним движением прижимает меня к себе. – Зачем тратить время?

Я много раз представляла себе этот момент – мы рядом, совсем близко, его губы едва касаются моих так нежно, что чувствуется дыхание.

– Отпусти. – Хочу сказать уверенно, но голос вздрагивает.

Вместо этого парень запускает руку мне в волосы и накрывает губы поцелуем.

Квартира, коридор, музыка – все гремит, плывет и закручивается вокруг нас.

Или вокруг меня?

– Отпусти, – повторяю непослушными губами, но в ответ снова ощущаю жар дыхания и пальцы Рафаэля на своей шее.

В следующую секунду пространство пошатывается, и мы падаем. На кровать.

Откуда здесь кровать? Мы все-таки добрались до спальни? Почему я ничего не соображаю?

С каждым мигом прикосновения становятся настойчивее, я хочу выбраться из объятий, но не могу даже оттолкнуть Рафа как следует.

– Расслабься, ты ведь не зануда, не ханжа, ты ведь любишь удовольствие, правда? Скажи, что любишь.

Он трогает меня и даже не думает останавливаться. И говорит… Почему он так четко говорит, он что, совсем не опьянел?

Начиная догадываться, что происходит, собираю все силы, толкаю Рафа в плечо и сажусь на краю кровати, поджав под себя ноги. Наши глаза встречаются – он смотрит с жаждой, с вожделением, в его взгляде нет места симпатии и интересу, так смотрят на девочек-одноночек.

Вдыхаю воздух, пытаясь успокоить мысли, и киваю на стоящий на прикроватной тумбе бокал.

– Снова? Ты меня удивляешь!

– Это для храбрости, – говорю не своим голосом.

Прищурившись, он задумывается, словно решая, стоит ли наливать мне еще.

Я томно вздыхаю и откидываю голову, изображая накатившее желание, а на самом деле игнорирую бессилие тела и слежу за каждым движением Рафа.

Вот он поворачивается полубоком, стараясь скрыть руки, вот берет бутылку, наливает и – так я и думала! – бросает в шампанское что-то белое и зашипевшее, совсем незаметное в пузырьках пены.

Опоить меня и переспать!

Неужели он способен на такое?!

Раф наклоняется ко мне, но я выбиваю бокал из его рук.

Стеклянный край ударяется о стену и разлетается осколками, брызги невыпитого шампанского долетают до моего лица.

– Ты что творишь? – уверенность слетает с парня.

– Отпусти меня! – говорю резко, но не совсем внятно.

– Ты что, перебрала? Я тебя и не держу.

– Ты свинья! – пытаюсь встать, но ноги не слушаются, и я падаю на пол, больно ударившись.

– Да ладно, – он тут же подхватывает меня на руки и снова опускает на кровать, – я понимаю, что ты не такая, я никому не скажу, в универе никто не узнает.

– Отвали! – выкрикиваю ему прямо в лицо. – Что ты мне подмешал? Я видела!

– Чушь не неси! Совсем сдурела? – теперь голос Рафа звучит не проникновенно, а напряженно и даже грубо.

– Я не буду молчать! Я видела!

Все-таки поднимаюсь на ноги, в полутьме мутного пространства нахожу глазами дверь и бросаюсь к ней, но снова падаю.

– Не будешь? – Раф вновь поднимает меня, но теперь резко, больно дернув за локоть. – А я скажу, что ты наркоманка и алкоголичка. – Лицо Рафаэля прямо перед моим, но я вижу его словно через пелену. – Что сама клеилась ко мне, здесь все видели, как ты на меня смотришь.

Вместо ответа я подаюсь вперед и что есть сил кусаю парня за губу.

Истошный вопль перебивает шум вечеринки.

Чувствуя привкус крови во рту, я все-таки добираюсь до двери из спальни, дергаю ручку, наваливаюсь и оказываюсь в коридоре.

Хозяйка мотыльков

За свою жизнь я видела многое, на моем теле вершились революции, случались ураганы, землетрясения, вблизи меня разливались реки, несчетное количество раз рождались и умирали люди.

Наблюдать за людьми безумно интересно, жаль, по моим меркам они совсем мало живут, и стоит мне привыкнуть к человеку, хорошенько всмотреться в его жизнь, как хлоп – и он уже старик, немощный и ненужный мешок костей, лишенный страсти.

Я заметила, что часть жизни людей, в которую действительно любопытно заглянуть, длится совсем недолго, несколько десятков лет. В это время мои мотыльки особенно забавны, они мнят себя повелителями мира, они несутся вперед, ведомые своими страстями, разбивают сердца о свои же желания, а потом, пресытившись, вдруг перестают чувствовать себя всемогущими. И все. Как только тень всевластия рассеивается, их жизнь теряет сюжет, а мое наблюдение теряет смысл. Мало кто умудряется сохранять иллюзию всемогущества до старости.

Жаль. Очень жаль.

Нужно признаться, когда становится совсем скучно, я, ради развлечения, незаметно подталкиваю людей навстречу друг другу, или, едва касаясь, вмешиваюсь в их будни. Легкое движение солнечных зайчиков, шепот веток деревьев, вибрация тротуара под ногами – и вот люди отвлекаются от своих мыслей и идут туда, куда я маню их. Пару раз я легонько подталкивала автомобили на дороге, а затем наблюдала за многолетней дружбой мужчин-водителей.

Однажды спасла младенца, потоком ветра придержав покатившуюся коляску. Разнимала пьяные драки сильным ливнем и, наоборот, сдерживала ползущие по небу тучи, позволяя влюбленным целоваться в полумраке.

Я стараюсь оберегать своих мотыльков, поддерживать их и беречь от разных случайностей. Когда это возможно.

Я – душа улицы. Я могу многое, но вмешиваться в жизни мотыльков мне под силу только в пределах своих владений, так что я не вездесуща и развлекаюсь лишь на вверенной мне территории, территории своего рождения.

Глава 5

Ценитель

Сегодня на улице малолюдно.

Мне не нравятся такие вечера, когда абсолютно ничего не происходит, но даже в них я стараюсь проводить время с пользой и представляю, как раскинется мое воображение, как заиграет талант, когда я все-таки встречу истинную красоту, которую так ищу.

Затаившись на своем обычном месте, я думаю о женщинах, которых встречал в жизни – все они были разными: милыми, добрыми, даже красивыми, но лишенными абсолютной притягательности своей природы.

Все они были испорченными.

А я прекрасно знаю, что портит женщин, я видел это множество раз.

Злость, зависть и незнание своих возможностей.

В молодости я искал истинную красоту в молодых матерях, мне думалось, что именно рождение ребенка одаривает женщину природной роскошью. Но оказалось, что одинокие женщины с маленькими детьми измотаны, истеричны и часто бестолковы. Они не могли поддержать даже элементарный разговор об искусстве прошлого века, все время намекали на брак и не могли расслабиться из-за близости своих чад, вечно требующих внимания, таких же неуравновешенных и капризных.

Позже я стал обращать внимание на девушек творчески одаренных, ведь мне известно на собственном опыте, что творчество превозносит душу, а вслед за красивой душой расцветает и внешняя оболочка. Но оказалось, что женщина, в силу своей приземленной и полной эмоций натуры, не может творить по-настоящему талантливо, и вскоре я забросил это направление поиска.

Следующим этапом были девочки совсем юные, едва шагнувшие на порог совершеннолетия. Но здесь таился другой подвох – юность не терпела глубины, стоило мне заговорить с новой подругой о прекрасном, как она тут же меняла тему, переводила разговор на себя или и вовсе улетала как птичка за новыми ощущениями.

Казалось бы, я должен был смириться с провалом. Признать, что истинная красота – недосягаемая величина, невыводимая формула. Но я не сдаюсь и не отступаю, продолжаю наблюдать и уважать постоянство своей цели.

Глава 6

Астра

Тело не слушается, и я не выхожу в коридор, а просто падаю в него.

Начинаю кричать, даже не зная, на что рассчитываю, музыка звучит так громко, что едва ли мой голос кто-то услышит.

Подняться на ноги не хватает сил, и я ползу по коридору в направлении комнаты.

– Ты мне губу прокусила! – Рафаэль снова оказывается рядом, подхватывает меня, рывком прижимает к стене. – Насквозь! Шрам останется! – Он злобно шипит мне в лицо, я не вижу прокушенную губу, но чувствую запах крови.

– Убери руки от меня. Я хочу домой. Отпусти, пожалуйста, отпусти.

– Хочешь домой? – продолжая держать меня, он задумывается, делает долгую паузу.

– Да, хочу, пожалуйста.

– Ну так катись! – Рафаэль убирает руки, отходит, возвращается снова, уходит опять.

Вскоре я понимаю, что он собрал по квартире мои вещи: сумочка, мобильник, джинсовая куртка – все лежит у ног. Я сползаю по стене вниз, накидываю куртку, забираю телефон, проверяю, на месте ли кошелек.

– Позови девчонок, с которыми я пришла.

– Не мешай им отдыхать! Давай, проваливай, все равно толку от тебя нет. – Грубо придерживая, Раф помогает мне дойти до входной двери.

Совсем рядом слышны голоса, кто-то из ребят проходит по коридору, смеется, но никто не понимает, что происходит. Не замечает, как мне плохо.

– Раф, у вас все нормально? – Из-за спины раздается голос Гера, друга Рафаэля. – Астра уже уходит?

– Да, перебрала, – бросает Раф в ответ, – ты иди, все норм.

Оглядываюсь и через туманную пелену пытаюсь поймать взгляд Гера, я чувствую, что он стоит где-то совсем рядом, а может быть, мне кажется, и он уже ушел?

Входная дверь открывается.

– Такси мне вызови. Я идти не могу, – говорю, уже чувствуя запах старого подъезда и по-прежнему плохо соображая.

– Сама вызовешь, – цедит Раф. Приглядевшись, я вижу, что он вытирает кровь с лица, пытается прикрыть рану ладонью. – Знал бы, какая ты дрянь, никогда бы не подошел.

– Ты приставал ко мне.

– Ты сама меня хотела.

– Нет, я ничего такого не хотела.

Вместо ответа короткий ехидный смех.

Быстрый толчок в плечо.