Хозяйка мотыльков

Если только ты сам не…

И ответ встает у меня комком в горле.

Чушь. Бред.

Семь минут прошли?

Кажется, еще нет.

Глупости, перебивая одна другую, лезут в голову.

Да что с ней может случиться?

Это же почти центр города, говорит здравый смысл.

Ты оставил ее совсем одну, кричит предчувствие.

И я срываюсь с места.

Расталкивая локтями танцующих, бросаюсь в коридор, к двери, в подъезд, по лестнице вниз и на улицу.

Глава 13

Астра

Такси подъезжает, когда уже поздно.

Я лежу на асфальте и не могу подняться.

«Нужно, нужно, мне нужно…» – раздался голос из темноты.

Когда мужчина появился, я хотела закричать.

Но холодный липкий страх замер у самого горла. Я за секунду поняла – что-то не так, он не должен быть здесь, нельзя подпустить его к себе.

Надо было бежать, но затуманенное сознание не дало мне этого сделать.

И я не успела издать даже писк – тяжелая рука больно зажала рот, другая скользнула по ноге, под платье, еще выше, и еще.

Дернувшись, я попыталась вырваться, но одним движением мужчина прижал меня к стволу дерева, так резко и жестко, что я застонала.

Моя щека проехалась по шершавой коре, рассаженные колени обожгло болью. Лицо вспыхнуло жаром, а чужие руки все ходили и ходили по моему телу.

Он твердил: «Мне нужно, нужно…»

Это «нужно» до сих пор звенит в ушах.

Я пыталась вырваться, хотела пнуть его или укусить, но силы были неравны.

У меня не было шанса.

Ни одного.

Как парализованная я стояла, прижатая к стволу.

Беспомощная.

Бессильная.

Не могла даже заплакать.

Отчего-то слезы смешались с ужасом и набухли тугим комком в районе солнечного сплетения.

«Нужно, мне нужно, нужно», – высокий, писклявый, как будто совсем не мужской голос впечатывался в меня вместе с жесткой хваткой грубых пальцев.

Секунды тянулись невыносимо.

Надежда на спасение становилась призрачной. Может быть, Гер еще не ушел? Или такси приедет раньше?

Или сейчас он отпустит меня? Сейчас, напугает и отпустит…

Нет.

Мое тело – мое! – больше не принадлежало мне.

Платье с треском полетело на землю.

Белье захрустело по швам от силы и нетерпения.

Что есть мочи я захрипела, призывно, яростно, в надежде, что хоть кто-нибудь услышит меня в этой предательской темноте.

«Нужно, нужно, нужно…»

Я понимала, что сейчас произойдет.

Но не могла остановить его.

«Такси подъедет через семь минут», – сказал Гер перед тем как вернуться на вечеринку. Лучше бы я умерла – семь минут одним махом перечеркнули всю жизнь.

А потом я даже не услышала, как он ушел.

Не сумела оглянуться. Не увидела лица.

Такси подъезжает.

Останавливается под фонарем.

Я нащупываю платье и через боль во всем теле накидываю на себя, прикрываю наготу.

Встаю.

Мутное сознание снова закручивается, но я все-таки могу идти.

На трясущихся ногах выхожу на свет и встречаюсь глазами с водителем такси.

Его пренебрежительный взгляд красноречив – он думает, что я просто пьяна или под кайфом.

Слез по-прежнему нет, только боль и липкий ужас.

Что мне сделать?

В тумане мыслей открываю дверцу машины, сажусь на заднее сидение.

Ехать в больницу, или вызвать полицию, или хотя бы рассказать все водителю?

Я не знаю.

Не представляю. Не могу думать.

По темной улице белый хендай везет меня в сторону дома.

Глава 14

Ценитель

Бегу, не разбирая дороги, осознавая лишь направление.

Тело нервно содрогается, носки ботинок как будто специально запинаются о случайные камни или бордюрины, чтобы не дать мне набрать скорость, быстрей покинуть это место.

Трясет так сильно, что стучат зубы – лихорадка, возбуждение, какой-то новый импульс?

Я не знаю. Только что я сделал то, к чему готовился всю жизнь, но при этом оказался не готов – я прикоснулся к прекрасному, но не смог сдержаться и вовремя остановиться.

Тяжело дыша, бегу, чувствуя, как пот течет от затылка на спину, рубашка липнет и сковывает, левый рукав трещит и рвется от резкого движения, незастегнутый ремень на брюках подпрыгивает, больно бьет металлической пряжкой по животу. Но я бегу, не обращая внимания на быстро нагнавшую усталость и боль в мышцах, хотя я и привык беречь себя, сейчас бежать – это необходимо. Во-первых, меня никто не должен увидеть и тем более догнать, а во-вторых – незнакомка превзошла ожидания, дала мне то, что отличает гения от обывателя. Теперь у меня есть запал, внутренняя искра, чтобы создать шедевр с тонким замыслом, отражающий истинную красоту.

На кончиках пальцев несу совершенство – чувствую ее кожу, словно она все еще под моими руками. Да, ее запястья острые, взгляд пронзительный, а голос – она пыталась что-то сказать или прокричать – нежный и глубокий, девичий и женственный.

Прекрасная безупречность, раскрывающая природу гениальности.

Я не мог и подумать, что все будет именно так, но раз я не остановился – значит, миру так угодно. Мир хочет, чтобы я вкусил сокровище, распробовал тонкой организацией души и через свой талант передал его замысел.

Глава 15

Гер

Белый хендай уезжает.

Остановившись у дороги, смотрю вслед автомобилю.

Значит, все в порядке?

Она села в машину и уехала домой, а я разволновался на пустом месте.

В свете фонаря улица кажется нереальной: дорога, здания, деревья – все как будто нарисовано масляными красками. И в этой картинности наш недавний разговор с Астрой тоже кажется выдумкой, словно Раф не пытался соблазнить ее мне назло, словно она не упрекала меня в подлости.

Будь оно так, я завтра же подошел бы к ней и заговорил как ни в чем не бывало, но после такого вечера она точно даже видеть меня не захочет.

Что ж, я заслужил.

Остается сделать вид, что ничего не произошло, и вести себя как раньше. До нее.

Пытаюсь вообразить, что Астры не существует и не существовало, представляю, как просто продолжу жить, не обращая внимания на мысли о ней – но в ответ в груди все сжимается до тоскливой боли. Нет, как раньше – не получится. Она уже проникла глубоко, даже ничего для этого не делая, оставила след просто своим присутствием.

Автомобиль давно скрылся из вида, но я продолжаю смотреть вдаль и гонять мысли.

Все-таки стоит подойти к ней завтра.

Заговорить, извиниться, сказать, что иногда я бываю полным придурком. Возможно, она поймет и не будет держать зла. А может быть, к завтрашнему дню она вообще мало что будет помнить, и проблема сама по себе исчезнет.

Но это вряд ли. Что-то подсказывает, что она запомнит все и в деталях.

Отхожу в сторону от фонарного света, останавливаюсь у дерева, запрокидываю голову.

В пространствах между раскидистых зеленых лап каштана видны звезды.

Я хотел бы забыться, переключиться, но снова думаю о ней.

Это имя – Астра. Все сравнивают его с именем цветка, но я видел ролик в интернете: на древнем языке «астра» означает «звезда». Девушка-звезда, девушка-цветок, девушка со своими принципами, которая так четко отшила Рафа. Эта мысль вызывает улыбку.

Отрываю взгляд от кусочков ночного неба и смотрю вокруг – по-прежнему ни души, только изредка проезжают автомобили, а если прислушаться, едва уловимо доносится музыка из окон, за которыми все еще гремит вечеринка. Но мне совсем не хочется на нее возвращаться.

Значит, надо вызвать такси и ехать домой. Запускаю руку в карман за телефоном… и вижу под ногами что-то странное.

Присматриваюсь: какие-то розово-красные лоскуты валяются у ствола.

Сам не знаю, зачем, но подхожу ближе. Присаживаюсь на корточки.

Странно. Кажется, это белье.

Женское красное белье.

Лежит на земле, брошенное, оставленное. Или…

Отшатываюсь, как от пощечины.

Трусы и лифчик разорваны сбоку, кружевные детали потеряли форму, нитки торчат в разные стороны, напоминая в темноте кровеносные сосуды, застежка помята и потускнела, словно по ней топтались ногами.

Воздух становится тугим.

Мерзкая мысль бахает пульсом в виски так сильно, что в голове начинает гудеть.

Тяжело дыша, поднимаюсь на ноги.

Бегущий мужчина, которого я увидел в окне. Уезжающий белый хендай. Красно-розовое пятно на земле. Пазлы событий пятиминутной давности складываются в жуткую картину.

Неужели с ней случилась беда?

А я был совсем рядом, но ничего не сделал.

Хозяйка мотыльков

Все века существования я считала, что имею представление о своем предназначении – просто быть хозяйкой во вверенном пространстве, с любопытством наблюдать за людьми, наслаждаться непредсказуемым ходом событий. Быть местом для жизни, дарить чувство защищенности, не более.

Но после случившегося этой ночью все внутри меня перевернулось.

Да, я видела много боли – расставания, предательства, драки, смерти… чего только не было на моем теле. Но я всегда оставалась наблюдателем и смотрела на судьбы мотыльков так же, как они смотрят на экраны своих телевизоров.

Лишь изредка, одолеваемая скукой, я могла вмешаться в человеческую возню, но каждый раз это требовало таких усилий, что проще было оставаться в стороне.

А беспечные мотыльки даже не догадывались, что у окружающего пространства есть сознание, что каждое их действие, чувство, мысль откладываются во мне вечным отпечатком.

Что касается собственных чувств, я искренне считала, что у меня их нет. Что, оставаясь наблюдателем, я лишь фильтрую события, трансформируюсь умственно, но не имею способности к самостоятельным ощущениям.

Так мне казалось, пока не наступила эта ночь.

Темное время, когда чужак, безликий слизняк, выполз из своего укрытия.

Какой же наивной я была все это время!

Глядя на него, я видела лишь наблюдателя-единомышленника, позволяла безнаказанно сидеть на моем теле. Но он не наблюдал, он вел охоту.

Только потом, когда было уже поздно, я вспомнила: он выбирал мотыльков не своего пола, воздушных, красивых, по-особенному хрупких. Он смотрел на них издалека, словно выискивая нужную особь.

Смотрел, но никогда не подходил.

А в эту ночь – подошел.

Чужак выбрал своей жертвой неместного, залетного мотылька, чье присутствие делало меня красивее и полнее.

Иногда, испытывая особый интерес, я могу напрямую подключиться к ощущениям, наполняющим человеческие сердца, а не только ловить сигналы, которые они выпускают в пространство.

Той ночью я сделала это – подключилась к чужаку, едва он вышел из укрытия.

На миг отрешившись от своих владений, я окунулась в глубину его помыслов. И ужаснулась.

Мрак в его сердце был беспросветным и лишь прикрывался высокой целью: чужак говорил себе, что ищет идеал женщины, разжигает вдохновение, на самом же деле им двигала похоть и безнаказанность. Меня поразило, как вдумчиво он оценил девушку, как нашел в ее облике подтверждение зараженных злом мыслей, и как напал – не сомневаясь, не останавливаясь.

Когда я поняла, что происходит, все мое тело напряглось, бордюры у дороги приподнялись, карнизы зашатались от налетевшего ветра, корни деревьев изогнулись, готовые схватить чужака за ноги.

Мне отчаянно хотелось остановить его, но слизняк был так одержим, что без оглядки несся навстречу своему злому желанию.

И я не смогла. Я была не готова! Я растерялась!

А дальше я видела все, из сознания чужака я шагнула в сознание мотылька и захлебнулась от боли, унижения, несправедливости.

Она не должна была здесь оказаться.

Почему ее занесло сюда? Сейчас, вспоминая тот вечер, я понимаю, какая ужасная случайность произошла.

Боль, которую я приняла в себя, стала моей собственной. Я осознанно разделила ее с мотыльком, чтобы облегчить муки чистого человеческого сердца.

Но эта боль не просто осталась, она принялась расти с каждым часом и днем.

Чужак не только растоптал мотылька – он плюнул на мое тело, в мою энергию, разломал мой столетиями выстраиваемый порядок.

Снова и снова возвращаясь в тот момент, я мучительно думаю, как могла бы поступить, как остановила бы чужака, будь готова к такому безумству человеческой похоти. И еще мне очень хочется знать, что сейчас с мотыльком? Тем нежным и редким созданием, залетевшим на мою территорию и исчезнувшим в переплетении других улиц…

Глава 16

Раф

Голова гудит. Тело ломит.

Будильник орет писклявую мелодию, въедающуюся прямо в мозг. Как противно, неужели мой будильник всегда так звучал, или этот звук до омерзения искажен похмельем?

Прогоняя остатки сна, отрываю голову от подушки, пытаюсь нащупать адский пищащий механизм, как вдруг он сам по себе выключается.

– Доброе утро, Рафаэль… – женский голос раздается откуда-то сбоку. Слишком приторный, но знакомый.

– Доброе, – выдавливаю ответ, переворачиваюсь на спину и втыкаюсь взглядом в люстру. Уродскую, пафосно-огромную. Некрасивую, не мою люстру. Значит – я не дома. Вот откуда мерзкий звук, это не мой будильник, а ее.

А о девушке очень много можно узнать по звуку ее будильника – противный писк, мягкое щебетание, классика, бесячая вибрация – с чего она начинает утро, такой и будет рядом с парнем.

– Как спалось? – риторический вопрос.

Не дожидаясь ответа, она проскальзывает под одеяло, и я чувствую тепло у себя между ног. Ну зачем… Сейчас совсем не тот настрой, не время… Кстати, а сколько времени?

Пока обладательница приторного голоса старается, пытаюсь восстановить ход событий вчерашнего вечера: началась вечеринка, мы общались с парнями, потом я ушел в спальню с этой дурой Астрой – дотрагиваюсь до губы, больно, но уже терпимо, – потом она психанула и убежала, Гер ушел за ней, а я завис с… Ну, с этой… Приподнимаю одеяло, стараясь вспомнить имя.

– Эй, вылезай оттуда.

– Ты что, еще не проснулся? – она шлепается мне на плечо и целует в щеку так по-свойски, как будто мы встречаемся.

– Ну да, типа того. Сколько сейчас времени?

– Будильник на семь заводила, – отвечает она и вцепляется в меня взглядом, – завтрак будешь?

Еще и завтрак предлагает. Кошмар какой, в этом простом жесте вижу подтекст, покушение на свою свободу.

– Нет, мне надо ехать.

Светлые волосы до плеч, пухлые капризные губы, красный маникюр – как же ее зовут-то?

Ловлю мысль, что вчера я безумно хотел эту девчонку, вспоминаю, что чуть не завалил ее прямо в такси. А сегодня обратное чувство – противна до невозможности, слишком сладкая, слишком голая, слишком близко ко мне сидит.

– Уйдешь вот так? – она распахивает глаза и надувает губы.

– Малыш, – сажусь рядом с ней, провожу пальцами по загорелой острой коленке, в это же время выискивая глазами свою одежду, – давай без эмоций, все было супер, – ага, джинсы валяются на полу, – как-нибудь обязательно повторим, – футболка повисла на дверной ручке, – скажи адрес, я такси вызову.

– Карла Маркса, шестнадцать. – Она картинно встает и выходит из комнаты, покачивая задом.

– Очередная дура, – бормочу себе под нос, пока вызываю тачку, – когда они уже научатся по утрам вести себя нормально?

До пар еще целый час, но ничего, посидим с пацанами, интересно, у кого и как вчера сложился вечер?

Оповещение «автомобиль назначен» приходит сразу, отлично, значит, пробок еще нет, доеду до универа быстро.

Но вместе с сообщением из приложения такси на главный экран вываливается куча шлака, который терпеть не могу разбирать после вечеринок, и накануне специально отключаю. Тут звонки от бывшей, группа подготовки к экзаменам, сообщения от отца, извещения об акциях в магазинах, а еще – что за хрень?! – сорок один пропущенный звонок от Гера.

Сорок один?!

Какого черта он звонил мне столько раз?

Одной рукой натягиваю джинсы, другой набираю текст: «Названиваешь, как влюбленная телка».

«Перезвони, срочно», – ответ приходит моментально, как будто Гер сидел с телефоном в руках и ждал, пока я напишу.

Хочу отшутиться, но чувствую – что-то не так, друг напряжен, это даже по сообщениям видно.

«Что случилось?» – уже у порога надеваю футболку, нахожу глазами приторную подругу, шлю воздушный поцелуй на прощание.

«В универе обсудим».

«Я еду», – печатаю, садясь в такси.

«Уже здесь», – отвечает Гер.

Смотрю на время – семь пятнадцать. Нормально… Он что, вообще не ложился?

Еще раз прокручиваю в памяти вчерашний вечер: музыка, алкоголь, дура-Астра, танцы, еще алкоголь, такси, классный секс и сразу утро. Все было нормально, как всегда, что могло пойти не так?

Глава 17

Ценитель

Глина – ей пользовались творцы прошлых эпох, но теперь она устарела.

Для своих изделий я использую полимерный пластилин, он более ценен, и изделиям из него не страшна даже непогода.

Как я творю? Это дивный тонкий процесс, схожий с трансом, мне кажется, что, создавая шедевры, я отключаюсь от реальности и соединяюсь с абсолютом, становлюсь проводником – любимым учеником в руках Вселенной.

Сначала я отнимаю от массы кусочек, потом грею его в руках, затем соединяю с другим таким же. Так, медленно, постепенно, по сантиметру и грамму, набирается объем.

Пальцы хорошо знают работу, но спустя часы все равно начинают болеть – масса очень твердая, и нужно время, чтобы сделать ее податливой.

Минута за минутой, медленно, монотонно, пластилин становится гибким – он не хочет поддаваться моим усилиям, но я заставляю, подчиняю его своей воле.

Все считают, что скульптор, как художник или писатель, должен обладать только творческим видением, но на самом деле я обречен на тяжелый труд, действительно тяжелый, в прямом смысле.

Еще в начале пути своего гения я стал замечать, как болят суставы, как сильно деформируются пальцы, ссыхается кожа вокруг ногтей. Со временем витамины и крема помогли немного сгладить это, но все равно в конце дня мои пальцы скукоживаются и сгибаются к ладони, напоминая птичьи лапы. Иногда я просыпаюсь посреди ночи от боли. Иногда суставы надуваются шишками.

Но я не думаю о вечере, ночи и о том, какие проблемы они принесут. Сейчас, при ярком свете поднимающегося из-за домов солнца, создается главный шедевр моей жизни.

И пусть пока я только набираю объем, вдохновение граничит с возбуждением. Совсем скоро мой талант достигнет пика – у скульптуры проявятся нежные линии совершенной красоты.

Значит, все было не зря.

Глава 18

Астра

Ноги трясутся. Не могу унять дрожь, со всей силы прижимаю их к груди, но колени все равно больно стучат друг о друга.

Прошло несколько часов.

Нет, не несколько, прошло много часов.

Всегда прохладное дно душевой кабины нагрелось под потоками горячей воды.

Руки затекли от неудобной позы, в которой я застыла. Ссадины на коленях болят, все тело изнывает, как будто меня избили толпой. Но это не так, меня не били.

Уже утро или еще ночь? Не знаю, не могу думать.

На экране памяти отпечаталось изображение. Оно повторяется снова и снова: ствол дерева, мое красное белье на земле – пятном, как лужа крови.

Но крови не было.

Была только боль – гадкая до тошноты, притупленная подмешанными в алкоголь веществами, омерзительная.

И голос: «Нужно, нужно, нужно». Отвратительный голос с писклявыми высокими нотами, словно это слово повторял не мужчина. И не женщина. Кто-то средний между двумя полами. Но сила, с которой меня прижали к дереву, была именно мужской, чрезмерной и злобной. Будь она другой, я смогла бы вырваться.

Вода льется сверху, створки душевой кабины закрыты.

Белый овал мыла лежит у слива, от влаги он расплылся и, кажется, прилип ко дну. Рядом губка для тела.

Пытаясь отмыться, я терла каждый миллиметр кожи изо всех сил, возможно, боль была бы меньше, не пытайся я так яростно смыть с себя мерзость этой ночи.

Но ничего не вышло.

Как мне быть сейчас? Пойти на учебу, словно ничего не случилось? Или поехать в полицию и написать заявление? Или позвонить родителям, сказать: «Мам, пап, меня изнасиловали, вы просили быть аккуратной, благоразумной, я такой и была, честно, но все равно не справилась».

Нет, я ничего не буду делать.

Не хочу и не могу.

Стоит представить, как подружки спрашивают: «Что случилось?», или как дежурный отделения уточняет: «Что вы делали ночью на улице, вы были пьяны?» – начинает тошнить.

Я смотрю на мыльный овал и убегающие струи воды, но вижу только ствол дерева и красное пятно. Закрываю глаза, открываю, умываю лицо. И снова ствол, пятно… и больше ничего.

Глава 19

Гер

На первом этаже универа, в толпе студентов, выискиваю глазами Рафа.

Хотя его и выискивать не надо, вон, идет – вечно в ярком, всегда взъерошенный и вальяжный. Видно издалека.

Он даже не догадывается, что произошло.

А я не спал всю ночь. Воображение рисовало страшные и мерзкие до тошноты картины.

Теплится надежда, что увиденное мной – совпадение или какая-то случайная глупость, но разорванное белье на земле больно впечаталось в память и раскромсало мои мысли.

Вернувшись на вечеринку, Рафа я там уже не застал. Куда он уехал, никто не знал, трубку Рафаэль не брал.

Астра тоже не ответила ни на одно сообщение, и тогда я вернулся на темную улицу, подобрал с земли белье, засунул его в карман.

– Эй, что случилось? – Раф приземляется рядом со мной и приветственно впечатывает кулак в плечо. – Пугаешь с самого утра.

– Скажи мне, какого цвета… – начинаю говорить, но тут же запинаюсь. Перевожу дух. Почему-то произнести это очень сложно.

– Какого цвета что, утро субботы? Блевотно-зеленого. – Раф криво улыбается, роется в кармане, достает жвачку; одну пластинку закидывает себе в рот, другую протягивает мне.

– Белье. – Смотрю в глаза, чтоб не схитрил, не соврал. – Белье у Астры какого цвета было? Ты же, наверное, видел вчера?

– Бро, – Раф опускает глаза, – слушай, у нас ничего не было, честно, эта твоя Астра – истеричка, оказывается, увидела, что веселья ей подсыпаю, и сбежала.

– Я не об этом спросил…

– Не парься, – он перебивает меня, – может, в ней реально что-то такое есть, да и я не должен был подкатывать тебе назло, не сдержался просто, азарт, ты же знаешь меня…

– Ты можешь заткнуться, – резко обрываю монолог, пластинку жвачки швыряю на пол, – и просто сказать, какого цвета было ее белье?

– Вот ты докопался! Ну красное, и что?

Укол под ребра.

Воздух становится тугим и плотным.

Но ведь я так и думал, ожидал именно этого ответа, так почему же так больно?

– Такое? – вытягиваю из кармана лямку. Надежда теплится до конца. Может быть, Раф ошибся, или путает красный с розовым или бордовым…

– Да, точно! – он громко присвистывает и тянет руку к лямке, но я прячу ее в карман. – Ну ты красавчик!

– Можешь не орать?

– Не могу! Мой друг половой гигант! – Раф с размаха хлопает меня по плечу, тянется обнять. – Повелитель секса!

– Заткнись, – рычу и уворачиваюсь от его руки. – Ты вообще не о том подумал.

– Вот сучка Астра, – Раф не унимается, – а мне ведь не дала, приличную из себя состроила, первый раз со мной такое, а ты, Гер – мужик, горжусь…

Чем больше он говорит, тем противнее мне становится.

Пока мой друг орет на весь этаж и ржет как идиот, Астра страдает, мучается, пытается пережить случившееся.

Если только…

Новый укол боли.

А с чего я решил, что она вчера добралась домой, что она в безопасности, что она вообще села в такси?

Да, я видел уезжающую машину, но была ли она в ней?

В приложении стоит отметка о завершении заказа, но ведь водитель мог поставить ее, не дождавшись клиента, чтобы не терять деньги.

А если ее уже нет – вообще нет, – а я последний, кто ее видел, и сижу здесь, ничего не предпринимая? Боль сменяется ужасом.

Срываюсь с места, Раф кричит что-то вслед, но я не слушаю. Бегу в аудиторию, где в восемь утра начнется пара архитектуры у всего потока.

Нужно узнать, здесь ли Астра. А если нет – мчаться по намертво запомненному адресу. Пушкинская, четыре. Только выспросить у ее подруг номер квартиры.

Глава 20

Гер

Точно этот дом?

На улице ветрено настолько, что дорожная пыль поднимается вверх серыми неуправляемыми вихрями, кажется, дорога бросает ее в лицо, чтобы я не смог разглядеть номера на табличках домов.

Но я все равно увижу! Найду дом, подъезд, постучусь в дверь, а дальше… Дальше не знаю, будь что будет.

Подхожу ближе, заслоняю лицо от пыли, присматриваюсь.

Ветер треплет воротник рубашки так, что плотная ткань больно бьет по шее и подбородку.