Сергей Давыдов. Вселяющие страх

      А с улицы всё доносилась девчачья песенка:

      "У тебя есть друзья-а,

      Ты забыл совсем меня-а-а!

      Барби мне подари-ил,

      Ну а дом купить забы-ыл!"

      Я вошёл в квартиру, разулся. Нас встретила небольшая улыбчивая женщина в спортивном костюме.

– Здрасьте! – поздоровался я.

– Здравствуй, – приятно улыбнувшись, ответила мама Максима.

      Я снял отрядный берет.

– О, я тебя знаю! – весело сказала мама Максима. – И твоих братьев тоже. Это от вас, говорят, все улицы стонут и люди не знают, куда бежать! Мой Максим такой же… Я с ним ещё с первого класса сладить не могу!

– Взрослые говорят, что я вообще дитя улицы! – улыбнулся я. Мама Максима мне понравилась. Она не смотрела на меня, как многие тётки во дворе, ожидая, что я натворю ещё, и как сильно это отразится на их тихой жизни.

– Ну, идите в комнату, занимайтесь, – засмеялась мама Максима. – Только комнату, прошу, не громите.

– Не будем! – хитро прищурясь, хором пообещали мы с Максимом.

– Я вам апельсинового соку принесу, – сказала мама Максима.

      А с улицы доносилось:

      "Поиграет, поломает! А-а-а-а-е!

      Поиграет, потеряет! У-а-у! У-а-у!"

      Мы зашли в комнату. Максим показал мне игрушки, книжки, мы постреляли из окна из его пулькового автомата и занялись английским.

      Если честно, я ожидал, что занятие будет, как в школе, но оказалось, что заниматься английским можно было очень весело. Максим включил магнитофон с записью из какой-то приключенческой книжки и я сразу забыл про скуку. Занятие английским превратилось в увлекательную игру с беготнёй по всей комнате, с перестрелками, боем подушками и борьбой на ковре.

– Ну тихо вы, мальчишки! – с притворной строгостью прикрикнула на нас мама Максима. – Вы не занимаетесь, вы балуетесь. Приберитесь, после своего разгрома и можете играть сколько влезет.

      Она оставила нам два стакана апельсинового сока, а мы начали уборку.

                                    4

      Вышел гулять я только через час. Максим обещал выйти на улицу, когда закончатся мультики, и сказал, что позвонит. Я вышел во двор, весёлый и ничуть не уставший. Я положил дома оказавшиеся ненужными тетрадку и учебник, вышел во двор и побежал в уличный бассейн к ребятам. Они были ещё там и мы устроили весёлую брызготню. А потом мы пошли за жвачкой.

– Мальчишки, пошли к мёртвому дому! – позвали нас Тим и Даня.

– Угу! – согласился я, потому, что делать всё равно было нечего.

      Мы пошли по тихой улице. Зашагали под окнами тихих в это время домов, пуская солнечные зайчики в окна.

– Серёня, ты закончил занятия по инглишу? – ревниво спросил меня Влад.

– Угу, – бодро сказал я, – только я на инглиш в среду не пойду. Прогуляю лучше.

– Почему? – удивлённо прищурился Влад.

– Он меня съест… – обречённо вздохнул я.

– Да кто? Учитель?

– Фредди Крюгер! Я его сегодня видел!

– Где?!

– И в школе, и возле бойлерной. Он ещё в мой портфель влез!

      И я рассказал мальчишкам, как повстречался с чудовищем из моих страшных снов. Ребята не смеялись, хотя сколько помню, такие истории всегда вызывали смех у всех мальчишек во дворе.

– Они наверное с тренером по плаванию договорились пугать меня, – закончил рассказ я и вздохнул, глядя под ноги и на детские рисунки на асфальте. – Ждут наверное в школе, чтобы разделаться со мной…

– Да ты не бойся! – утешил меня Тима. – Мы же с тобой!

– Ага! – кивнул Данька обнимая меня за плечи. – Пусть только попробуют сунуться-в помойку улетят!

      В гастрономе взяли херши-колу. Для нас и для девчонок, которые делали стенгазету в школе. Мы и не заметили, как дошли до мёртвого дома.

      В конце улицы стояла девятиэтажка, в которой обитали всякие ужасы.

– В этом доме водятся привидения, – сказал я Антошке. – И другая жуть…

      В подслеповатых окнах отражалось солнце, а вокруг дома буйно росли бурьянные травы. Летом двор почти скрывался в радиоактивной крапиве и лопухах. На бойлерную падали солнечные лучи, но даже сейчас она казалась мрачной и неприветливой. А чуть впереди, за оградой, в тени стоял мёртвый дом. В одном из слепых окон я увидел мальчишку. Он стоял во весь рост на подоконнике и что-то невнятно кричал в раскрытую форточку. Он стоял и смотрел прямо на меня и от его взгляда мне стало неуютно.

– Ты видел? – пихнул я Тиму в ребро.

– Видел… – остолбенело разинув рот, медленно отозвался Тим. – А говорят, здесь никто не живёт…

– Значит живут, – озадаченно сказал я. – Интересно, этот мальчишка знает, что в его доме обитает ведьма? Как ему только не страшно…

– Ну чё, зайдём? – предложил Серёня Зуев, правда не очень уверенно.

– Это ночью надо, – убеждённо сказал Кирилл Симрнов. – Днём мы ничего не найдём…

      Мы ещё побродили вокруг дома и бойлерной и отправились назад. И тут случилась неприятность. Я поранил ногу. Снял кроссовок, чтобы вытряхнуть, встал ногой на землю и напоролся на что-то острое.

      Ребята помогли мне встать. Даня напихал мне в кроссовок подорожника и мы пошли в медпункт.

– Айда через высоковольтки! – подал идею Ваня Спицын. – Срежем.

      Я оглянулся на зловещий дом. Никакого мальчишки в окне я уже не увидел, оно было безжизненным, в нём отражались облака и покосившиеся столбы, а на подоконнике будто бы лежал плюшевый медведь…

                                    5

      На улице стоял поздний вечер. Мы пошли по бетонке мимо тихих белых домов, которые застыли слева и справа от нас по краю леса. Впереди зеленела от мха заброшенная бетонная площадка. Слева и справа под ржавыми высоковольтками стояли утопающие в бурьяне гаражи.

– Чёрт, я ноги пролмочил! – объявил Антон Климов. – Мама мне даст…

– А нечего было по лужам идти! – ехидно ответил Гурька Симаков, который жил с ним в одно подъезде. Он был чуть выше и крепче Антона. – Идём скорее, нам ещё в школу надо. Девки просили зайти за ними.

– Серёнька, ты как? – с беспокойством спросил меня Тим. Брату было тревожно за мою ногу, которую я поранил и залил кровью кроссовок.

– Ничего, – морщась, ответил я, стараясь наступать на пятку, а не на порезанный мысок. – Нормально, дойду.

– Ты осторожней иди, – посоветовал заботливый Даня, подставив мне плечо, чтоб мне было легче идти. – Пораненной ногой легче ступай.

– Угу… – кивнул я, стараясь идти с ребятами наравне.

      Мы шли неспеша, неся с собой газировку для наших девчонок. Мимо проплывали дома и бетонные столбики. Над нами возвышались высоковольтки, за перелеском золотились высотки.

      Улица шла вдоль заросших сорняками зелёных гаражей. Бетонка вела с нашей улицы на шумный проспект и в дальние дворы. Но во дворы мы не пошли. Нам нужно было идти в медпункт.

      Нога болела и я морщился всякий раз, когда наступал на неё.

– Давай быстрее, – поторопил ребят Даня. – Серёньке плохо!

      Мы перешли болото, сошли с бетонки и снова очутились на поросшей мелкой осокой просеке. Впереди темнел ельник.

– Идём Серёнька, ногу тебе перевяжем, – с заботой и тревогой сказал мне Тим, когда на краю леса показался белевший среди лесной зелени медпункт.

      Я поморщился, ступив н больную ногу и мы вышли из леса.

      На миг, я заметил среди деревьев какую-то заросшую мхом будку. Когда мы вышли на улицу, я посмотрел туда, но будка уже исчезла. Лишь среди еловых ветвей, в темноте леса сверкнули чьи-то жуткие красные глаза…

                                    6

      На тренировке по джиу-джицу я грустно сидел на подоконнике и смотрел, как занимается мой первый отряд. А всё из-за порезанной ноги. То и дело я поглядывал в окно, за которым играли и брызгались в луже ребята.

      Тренировка закончилась, ребята побежали в душ. Катя подошла ко мне.

– Запомнил, какие приёмы мы сегодня проходили? – прищурив глаза, спросила она. В голосе её чувствовалась нотка беспокойства.

– Запомнил, – хмуро сказал я, слезая с подоконника.

– Дома повторишь их сам, – велела мне Катя. – Когда нога пройдёт.

– Угу! – повеселел я.

– Беги гулять, – сказала Катя, ласково взъерошив мне волосы.

      Я одел берет и пошёл на улицу. Мы шли по проспекту мимо уличного бассейна, где вода была тёплой даже зимой и дойдя до спуска, искупались. Я как-то даже забыл о порезанной ноге, когда прыгал в воду. Быстро одевшись, мы мокрые после купания, зашагали по улице, облизвая мороженное.

– Мальчики, домо-ой! – крикнула Тиму, Дане и мне мама.

      Мы побежали к подъезду, а когда я слопал ужин, и пошёл к Максиму смотреть мультики, на улице пристали ребята.

– Серёня, покажи приёмчик! – конючили они.

– Отстаньте, потом покажу, – вяло отбивался я.

– Ну покажи приёмчик!

– Отвяньте… Сейчас мультики из-за вас пропущу!

– Ну покажи-и-и!

      Я показал, и тут же поморщился от боли. Нога ещё не прошла. Ребята отстали, а мы с мальчишками пошли смотреть мультик про покемонов.

      "Покемон! – шла заставка из мультика. – Мы може всё, ты и я! Весь мир спасенья ждёт! Покемон, приятель мой, мы вступаем в равный бой!"

      Мы посмотрели мультики, а потом полезли на нагретую за день крышу бойлерной. Я смотрел, как ветер колышит у забора траву…

      О домашних заданиях можно не думать, я их почти все сделал.

      Из дворницкой вышел дядька в телогрейке и будёновке и стал вытряхивать в грязный пластмассовый бак разный мусор.

– Это не наш дворник… – насторожился Тим. – Откуда он взялся?

– А ты не знаешь? – удивился я, обхватив Тима за руки. – Не слышал о Дворнике с кровавой лопатой?

– Чего?

– Ну про призрак дворника. Я-то теперь понял всё! Они его тоже забрали!

– Он нечисть?!

– А ты думал он нормальный? – невесело усмехнулся я. – Это не дворник, а привидение. Ну то есть раньше он панатри дворником был, только его убили какие-то хулиганы. Дворник убирал снег, а они пристали и трахнули бутылкой. Насмерть! Ну а потом они пропали, но вскоре всех этих пьяниц нашли. Мёртвыми! И у всех отрублены головы! А голов никто не нашёл! Один правда спасся, его в психушку забрали. Он ещё врачам говорил, что видел ночью, как за ним гнался кто-то с лопатой. Ну так он и гикнулся, а потом умер в психушке.

      Дворник сунул в бак мусор. Мы слезли с бойлерной и пошёл по улице.

– И ему тоже голову отрубили? – взбудораженно спросил Костя.

– Не, он сам помер, – небрежно сказал я. – Говорят, его нашли в палате, белого, как смерть, седого, с лицом полным ужаса. А потом стали находить всяких пьяниц и взрослых хулиганов без голов. Кого в подъезде, кого за гаражами. И у всех головы отрублены! А потом стали замечать дворника. Возит бочку по двору, а в бочке не мусор! Он в ней головы убитых прячет!

      Мы бросили опасливый взгляд на дворника и пошли на пустырь.

                              Глава VIII

                   Заколдованная улица

                                    1

      Пустырь был большой, трава на нём росла высокая, сорная, старый мусор порос жгучей крапивой. Говорят, такая росла ещё и на кладбище, там, где всегда тень, зябко и сыро. Там водились привидения и туда никто не ходил. Там случались разные странности. Слышались странные звуки. А бывало слышался заливистый детский смех и чьи-то злые крики. Кто-то окликал тебя, кто-то швырялся в тебя гайками. Говорят, что пустырь имеет своё сознание. В пасмурные дни, проходя мимо пустыря, я чувствовал тяжёлый, давящий взгляд и мне было тревожно и страшно. А кто-то видел на пустыре своих двойников…

– Серёня! – раздался у меня за спиной Владькин голос. Влад бежал к нам, а с ним был Максим. – Ух, еле угнался! Удрал от сеструхи!

– У-у-у, – протянул я. – А я уж хотел за вами бежать…

– А где наши ребята? – поинтересовался Тим, доставая из кармана сотки.

– Не знаю, нигде их найти не могу, – потерянно заметил Влад и дружелюбно пихнул меня в плечо. – А тебя Светка искала.

– Да? – удивился я. – А чего ей надо?

– Она весь день какая-то скучная, – сумрачно ответил Владик.

– Наверное некого доставать своим ехиидством! – фыркнул я.

– Угу! – весело улыбнулся Владик.

– Светка кого угодно достанет! – вздохнул я.

      Мы обошли подстанцию между домами и влезли на паутинку.

– А я еле из дома удрал, – заметил Максим Девяткин. – Мама отпускать не хотела, говорит, что нечего по двору слоняться. Так я в окно вылез!

– А мы с Тимой и Данькой вообще весь день во дворе, – простодушно ответил я.

– Везёт же вам, – вздохнул Максим Девяткин. – У вас мама целый день на работе…

– Да, наверно везёт… – вздыхая, неопределённо сказал я.

      Это конечно здорово, весь день гулять во дворе, не слушая мамины крики о том, что надо прийти поесть или заняться уроками, но иногда было грустно, когда мамы нет весь день и у дома никто не встретит…

– А как ты нас нашёл? – прищурился я.

– Я играть к вам шёл, а вас дома нету… – вздохнул Влад. – Вот и шёл сюда, знаю же, что вы здесь где-то гуляете. А тут Максим…

      Мы спрыгнули с паутинки и полезли на крышу подстанции. Я вынул из кармана баблгам и протянул ребятам.

– Ух ты, спасибо! – обрадовались Влад и Максим.

      Мы свесили ноги с края крыши и заболтали ими, глядя как плывут по небу облака. Потом сыграли два кона в сотки. Я оторвал от крыши кусок битума, пожевал его, зарядил в рогатку и запузырил в проходящую мимо Дашку. Она погрозила нам кулаком и сказала, что мы хулиганы.

      Влад хихикнул стянул свои белые кросовки и стал вытряхивать из них травинки и веточки. Руки у него были в чернилах.

– Никак не оттираются, – расстроенно покачал головой Влад. – Если сеструха меня такого увидит…

      Я посмотрел вдаль и увидел мёртвый дом. Он возвышался над остальными домами, потому, что стоял на холме. Солнечные лучи затопили крышу. Владик тоже посмотрел на зловещую девятиэтажку.

– А мне не разрешают играть на пустыре, – вздохнул Максим. – А если мама увидит меня возле мёртвого дома…

– Вообще там опасно, – согласился я. – Вот я сегодня ногу поранил. Ещё за гаражами место стрёмное есть. Там дети пропали в колодце. Говорят, там живёт какое-то чудовище, которое их и проглотило. Не знаю, взаправду там живёт чудище, но детей так и не нашли…

– А что за чудовище? – оживился Максим.

– Не знаю, – сумрачно ответил я. – Но там взаправду пропадают люди. А один раз меня там мама увидела, такое было!

– Взгрела?

– Угу… А сегодня я у этого дома порезался. Крови наверное с целую бутылку вылилось!

– Ну уж с бутылку…

– Да панатри! Всю кроссовку залил!

      Налетел холодный ветер и нам стало зябко и неуютно. По небу плыли облака, заслоняя солнце и по пустырю ползли тени от облаков.

                                    2

      Нам надоело сидеть на крыше, и мы слезли вниз. Бурьянные травы стояли высокой зелёной стеной вокруг нас. Ветер шелестел травинками и стеблями крапивы и чернобыльника. Утопая чуть ли не по плечи в разросшейся траве, мы пролезли в дыру в заборе и вышли на пустырь.

      Мы нырнули в высокие травы.

      Из самой гущи травы вдруг послышался заливистый детский смех.

– Слышали? – зашептал я и замер на месте. – Может это малышня?

– Никого не вижу… – прищурился Владик

– Может причудилось? – задумаллся Тим. – А ты Данька слышал?

– Угу… – задумчиво ответил Данька.

– Ага, причудилось? – скептически спросил я. – Всем сразу, что ли?

      Снова раздался детский смех, только уже рядом. Я встал и осмотрелся по сторонам. На пустыре никого. Ветер сильнее гнул траву. Нигде не спрячешься.

– Они здесь! – с тревогой прошептал я, приткнувшись к Тиму.

      Детский смех раздался уже совсем рядом, но мы никого не видели.

– Слышу… – нервно сжал мою руку Тим.

      Нам стало почему-то жутковато.

      Мы и раньше знали от старших ребят, о том, что пустырь, место очень странное. Аномальная зона с таинственными явлениями. И ребята предостерегали нас о том, что на этом пустыре лучше не играть.

      Было в нём что-то нехорошее, чуждое…

      Но спустя миг по нам скользнули лучи выплывшего из-за облака солнца и необъяснимый страх растаял.

      Ледяной ветер, обдувавший нас внезапно стих, и ощущение непонятной тревоги растаяло словно промозглый туман. Кусалась зловредная крапива, в кроссовки набралась вода. Солнечный свет затопил весь пустырь.

– Максим, а ты не замечал в школе ничего странного? – спросил я друга, когда мы пробирались по пустырю и я невольно подумал о привидениях.

– Учителя какие-то странные… – задумчиво заметил Максим. – Завуч особенно. Она на меня с портрета пялилась. Съесть хотела!

– На нас она тоже смотрела! – с тревогой подтвердил Влад.

– Бледная, как вампир!

– А вдруг она и есть вампир?

– Согласен, учителя какие-то странные, – уверенно заявил Даня, – словно и не они это были, а другие!

– Не то слово! – кивнул я, взяв Даню за руку.

      Учителя ещё позавчера были обыкновенными, а сегодня, на уроках я ощутил, как от них веет противным холодом.

      Неужели учителя и впрямь пришли в школу другими? Или нам все же показалось? Ведь мы были теми ещё фантазёрами…

      Мы добрались до крапивного бурьяна и остановились.

– Светка сказала, что мы оживим собственные страхи… – не кстати вспомнил я.

– Страхи? – удивился Максим.

– Ну, чего мы больше всего боимся… – не очень уверенно ответил я.

– Ну?

– Вот теперь страхи нам прохода давать не будут… – озабоченно сказал я и задумался, поглядывая на школу. – Что мы им сделали?

– Может им некого стало пугать? – предположил Владик.

– Ага, – иронично хихикнул Данька, – вот они у нас и появились.

      Я ещё больше задумался.

      Даже в прошлом году призраков меньше появлялось. Во всяком случае по школе не шастали, да ещё днём. А сегодня они лезли отовсюду и пугали…

                                    3

      Забежав на школьный двор, мы стали искать ребят, но никого из нашего класса здесь не было. На стадионе гоняли мяч четвероклашки, а на заднем дворе, который лежал в тени, играли в вышибалы малыши. Здесь стояли белые гипсовые статуи пионеров, как в нашем лагере. Вечером или ранним утром они белели в сумерках, как привидения. Нам, когда мы были ещё маленькими было немножко страшновато. Мы тогда верили, что они живые и если отвернёшься, кажется, что они наблюдают за тобой. Но ничего страшного конечно не было…

– Айда на задний двор, – потянул меня за руку Владик.

      Мы спускались на задний двор, где было тенисто и зябко даже в солнечный день. И тут я заметил то, чего не замечал раньше. В воде озера отражается не наша, а совсем другая школа…

      А на заднем дворе играли призрачные дети.

– Раз, два, Фредди заберёт тебя! – хором пели они, прыгая через скакалку. – Три, четыре, запирайте дверь в квартире! Пять, шесть, Фредди хочет вас всех съесть! Семь, восемь, Фредди к вам придёт бесспросу… – и тут их голоса задрожали и исказились. – Девять, десять, никогда не спите дети!

      Раздался жуткий смех и дети пропади.

– Он здесь! – ужаснулся я. – Он меня слопает и не подавится…

      А по стене школы кто-то будто провёл когтями…

– Эй мальчишки, вы сейчас куда? – окликнул нас Серёнин голос.

      Вздрогнув от неожиданности, мы обернулись на голос.

– Серёня, иди к нам! – обрадовались мы с ребятами, увидев радостно улыбающегося друга.

– Пацаны, – заговорщески зашептал Серёня Зуев. – Я ща такое видел!

– Что Серёнь? – заинтригованно спросил я.

– Трудовика нашего, – нервно сглотнув, сказал Серёня, когда мы шли по плотине.

– Ну? – нетерпеливо спросил я.

– Это не наш трудовик! – горячо выпалил Серёня. – Я сам видел, когда в классе дежурил. У нас свет в подсобке вырубило, он чинить полез. Выходит, а на нём какая-то форма, как у солдат.

– Солдат? – переспросили мы с Максимом.

– Но это ещё не всё… – возбуждённо говорил Серёня. – Он свою голову в руке держал! А голова у него улыбается, глаза горят! А сам смётся так жутко!

– Ничего себе!

– А ещё я видел двоих мальчиков, – возбуждённо ответил Серёня. – Они из стенки вышли и всё о каких-то страхах говорили…

– Из стенки? – ахнул Максим и его лицо стало испуганным.

– Ага! – всё так же горячо сказал Серёня. – А потом они пошли на задний двор, ну, где у нас статуи стоят. Я за ними, а они исчезли. И чую: смотрит на меня кто-то! И вижу статуи. Они наверное в них превратились…

– Эх, говорил же я, что с этими статуями нечисто! – всплестнул я руками.

– Страшилки вспомнил? – прищурился Влад.

      Я молча кивнул. Страшилки про статуи ходили по всей школе. Ребята говорили, что они ночью оживают, бродят по школьному двору и ловят тех, кто хочет залезть в школу за своим двоечным дневником, контрольной тетрадкой или за классным журналом, чтобы переделать отметки…

– Враки это всё, – небрежно отмахнулся Максим. – Двоечников пугать…

– Я и днём-то школу еле перевариваю… – бросил я, оборачиваясь посмотреть на задний двор. – А уж в ночью в неё тащиться…

– Я же говорю, – убеждённо возразил Максим, – враки всё это…

– Не знаю, враки это всё или нет, – резонно возразил Тима, – но ведь никто не лазает. Даже самые храбрые двоечники не лезут…

– Но даже самые страшные сами наверное чего-то боятся… – глубокомысленно заметил я.

– Интересно чего же? – с иронией спросил Владик.

– Света, – не долго думая ответил Серёня. – Они же прячутся в темноте, а по ночам пугают скрипами, голосами в пустой комнате, капаньем воды и вздохами, плачем в пустоте, шорохами всякими. Есть ночной спрут-хватун, бабайка или барабашки. Они никогда днём не пугают.

– А кто они? – настороженно спросил Максим. – Привидения?

– Нет уж скорее черти, – неожиданно вырвалось у меня.

      Но то, что поселилось в школе было пострашнее всяких чертей…

                                    4

      Мы шли по набережной озера, а я всё старался понять, с чем мы столкнулись. Кто же были эти мальчики? Заметил их я, и хотя во дворе было полно ребят, они их не видели! Видел я один и на меня одного они и смотрели!

      И вот сегодня в этой проклятой школе их видел ещё и Серёня…

– Мне кажется, это как-то связано с нашей школой, – протянул Влад, задумчиво ероша свои длинные волосы. – А странности начались ещё вчера.

– А я всё думал, что призраков не бывает… – неуверенно выдохнул Серёня Зуев.

– Вот теперь ты поверил, что они есть? – усмехнулся Влад.

– Я заметил, у нашей школы, будто чердак поехал, – признался я и бросили взгляд на дома, у которых на солнце горела плитка. – И всюду жуть, – я на всякий случай оглянулся, – будто что-то страшное надвигается…

      И сразу вспомнилась страшилка про одну школу, где один урок арифметики заменили одним уроком музыки. Детям давали слушать современную музыку. И у одной девочки заболела голова, а в ней крутился надоедливый мотив какой-то песни. Училка разрешила ей прогуляться, девочка вышла и пропала… На другой день то же случилось и с двумя мальчиками. Они вышли и их тоже не нашли. И так весь класс исчез. Остался один мальчик, он-то и заподозрил неладное. Вызвал милицию и те решили понаблюдать за мальчишкой. Мальчик вышел во двор, но тут открылась двверь, его позвала директор убрать игрушки. Мальчик вошёл и директор разрубила ему голову и вынул мозг, и положил в пакетик. Тут-то её и взяли милиционеры. А на старой заброшенной свалке нашли двадцать девять мёртвых детей с разрубленными головами. Оказалось, что муж директора учёный-химик и он изобрёл новую жвачку, которую делали из мозгов детей. Мозги от долгого прослушивания музыки размягчаются и их добавляют в жвачку. Жуёшь эту жову и у тебя в голове музыка играет. И что уроки музыки были специально для этого введены директором. Один милиционер попробовал её и свихнулся!