Золотой удар

Глава третья

Так как делу о банде фальшивомонетчиков и убийствам Карпова и Рыжова был присвоен особый статус, Корневу приходилось чуть ли не ежедневно звонить в главк и рапортовать о проделанной работе. Поэтому, когда Зверев явился в Управление и сообщил начальнику милиции, что решил подключиться к поиску Бубона и его типографии, Степан Ефимович был на седьмом небе. Теперь-то дело сдвинется, уверял сам себя Корнев и от этой мысли на некоторое время даже позабыл про свою язву. Что же касается Зверева, то у того со здоровьем, напротив, все чаще и чаще возникали проблемы. Боли в висках, которые Павел Васильевич испытывал все чаще и чаще, заставили Зверева в первый же день после выхода на работу наведаться в медсанчасть.

Карен Робертович Аганесян, выслушав Зверева и послушав его стетоскопом, дал майору несколько таблеток аспирина и накапал валерьянки.

– Стареешь ты, Паша, – сказал начмед. – Сердечко молотит, одышка появилась, хрипы в легких. Придется тебе ко мне походить какое-то время, понаблюдаться. А еще курить неплохо бы поменьше, а то и совсем бросить. Зря ты все-таки от Кисловодска отказался.

Зверев отмахнулся.

– Ничего не зря! Ну походил бы я там в нарзанную галерею, побродил по горам и заскучал бы наверняка. Не могу я без дела долго сидеть, что есть, то есть. А по поводу наблюдения, так и быть, я согласен.

Поблагодарив Карена, Зверев оделся и направился к себе в отдел. Тут уже собрались все: Веня, Евсеев, Абашев и Шура Горохов. Не было только Щукина, которого Веня отрядил на поиски Кедрина. Волгина стояла у окна, сложив руки на груди, и, видимо, чего-то ждала. Когда Зверев уселся за стол, в кабинет вошел Корнев и уселся на один из стульев у стены. После этого Веня поинтересовался:

– Разрешите начинать, товарищ полковник? – Затем Веня повернулся к Звереву: – Шурка информацию про Гвоздя нашел.

Корнев кивнул, сияющий как новый пятак Шура тут же сообщил:

– Вот! Дело на Вавилова. Я все перешерстил в архивах и все-таки нашел… все нашел, и теперь мы знаем, где он и что с ним случилось. – Перед Шурой на столе лежала зашнурованная не особо толстая папка. – Здесь все, или почти все! Итак, Валерий Вавилов, двадцать восьмого года рождения, уроженец города Пскова был осужден в сорок седьмом году по пятьдесят девятой статье за разбойное нападение на женщину и приговорен к восьми годам лишения свободы. Для отбывания срока был отправлен в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь в поселке Токаревка, где буквально спустя две недели после поступления был убит.

– Погоди, – остановил рассказчика Зверев. – Хочешь сказать, что этот самый Вавилов сидел вместе с Анжуйцем, Хрящом и Птахой?

– И с нашим Гошей, судя по всему, – уточнила Мария.

– Так, пусть продолжает. – Зверев подался вперед. – И как же он был убит?

Шура по-детски весело рассмеялся.

– А вы не догадываетесь?

– Крюк левой – и на небеса, – рассудил Щукин. – Ну, дела…

– В материалах следствия сказано, что удар был нанесен…

– Убийцу Вавилова нашли? – перебил Зверев.

Шура заерзал, развязал папку, порылся в ней.

– Убийца Вавилова – один из заключенных. Некий Микола Андреевич Притуляк тысяча девятьсот седьмого года рождения, уроженец города Хмельницкий, осужден за кражу колхозного имущества на три года в сорок шестом году. Вину свою полностью признал и получил дополнительный срок.

Зверев поднялся, подошел к Шуре и взял из его рук папку. Внимательно рассмотрев фотографию с карточкой заключенного и пробежав глазами материалы его дела, Зверев вернул бумагу Горохову.

– Так… какого он года? Хм… Обычный деревенский мужик, худой как щепка, глаза испуганные, выглядит старше своих лет. Я сильно сомневаюсь, что этот заморыш способен нанести человеку удар, от которого Гвоздь испустил дух, – уточнил Зверев.

– Гвоздя убил Гоша. Это же очевидно, – рассудила Мария.

Зверев предложил:

– Жаль, что мы не знаем, как был убит Витя Баркас и его трюмильщики. Я уверен, что кое-кто из них умер так же, как Кроха, Рыба и Гвоздь. Гоша, тогда еще не имевший своего прозвища, помог Анжуйцу расправиться с баркасовцами, за это его и приблизили. Ну а потом Гоша зачем-то сбежал в Псков и продолжил убивать приятелей Гвоздя. Анжуйцу это не понравилось. Выгодная сделка с Бубоном сорвалась. Анжуец отправляет Птаху и Дуплета в Псков на поиски Гоши.

– Я, кажется, понял, – заговорил Корнев. – И что ты собираешься предпринять?

– Пусть кто-нибудь пороется и поищет этого Агдама, я же хочу сам пообщаться с матерью Крохи.

– Я с тобой! – воскликнула Мария.

Зверев улыбнулся:

– Ничего не имею против.

От автобусной остановки они шли пешком. Пройдя десяток шагов, Мария приблизилась и вновь взяла Зверева под руку. Павел Васильевич снова не вырвал руки, в висках снова стрельнуло, Зверев почувствовал, что его сердце стало биться чаще. Они не спеша шли по тротуару. Вдалеке гудели моторы, пахло сырой землей и набухающими почками орешника и ивы. Зверев старался идти ровнее, боль в висках прошла сама собой. Когда они подошли к нужному дому, майор открыл подъездную дверь, пропуская Марию вперед. Потом поднялись на этаж, и Зверев нажал кнопку звонка.

– Кто там? – послышался за стеной голос.

– Мы из милиции! – пояснила Мария. – Возможно, вы меня помните, мы с вами уже общались…

– В морге?

Дверь открылась. Зинаида Ильинична Рыжова встретила оперативников в синем поношенном халате и с закрученной влажным полотенцем головой. Лицо женщины было розовое, но под глазами виднелись темные круги.

– Да, я вас помню! Вы были при опознании…

– Можно мы войдем? – поинтересовалась Мария. – Это мой коллега! Майор Зверев…

Зинаида Ильинична пропустила гостей в квартиру. Они прошли в комнату, аккуратно убранную, со множеством цветов и большим количеством книг.

– Любите читать? – спросил Зверев, усаживаясь на предложенный стул.

– С детства. Книги – моя слабость! Книги и цветы.

– Понимаю, – продолжал Зверев. – Зинаида Ильинична, как вы, наверно, уже поняли, мы расследуем убийство вашего сына. Мы выяснили кое-какие факты, и поэтому мы здесь. Нам необходимо кое-что уточнить и задать вам ряд вопросов.

– Задавайте, раз пришли. Мне скрывать нечего.

Зверев переглянулся с Марией, которая устроилась в углу на пуфе, потом бегло осмотрел квартиру. Цветы в комнате действительно были повсюду. От обычного алоа и мохнатых кактусов до индийского бамбука и канарских драцен. Было даже как-то странно, что сын такой интеллигентной и образованной женщины – преступник. Зверев окинул взглядом полки и подоконники с горшками и поинтересовался:

– Откуда берете такую красоту?

Рыжова усмехнулась.

– Странно, что мужчину так интересуют цветы. Или вы таким образом пытаетесь меня разговорить?

Зверев улыбнулся.

– От вас ничего не скроешь, Зинаида Ильинична, вы меня раскусили.

Рыжова засмеялась.

– Одна моя знакомая работает в оранжерее, она и поставляет мне всю эту зелень. Книги, если что, я тоже достаю через знакомых. Один мой приятель, близкий друг моего покойного мужа, работал в книжном издательстве. Именно он присылал мне новые книги по почте.

– Он местный?

– Он жил в Москве…

– Простите, вы сказали, что ваш приятель присылал вам книги, а что теперь? – тут же оживилась Мария.

– Больше не присылает.

– Почему?

– Его убили.

– Убили? Кто?

Рыжова поправила на голове полотенце и усмехнулась.

– Ваши коллеги! Мой друг, точнее, друг моего покойного мужа, казалось, был приличным и порядочным человеком, пока не выяснилось, что занимался чем-то незаконным. Ваши застрелили его в момент задержания. В деле фигурировало то, что он оказал сопротивление при аресте. Как такое могло быть, ума не приложу.

– Могу я узнать имя вашего приятеля? – спросила Мария.

– Алексей… Алексей Евгеньевич Седых.

Мария и Зверев переглянулись. Вот так удача. Значит, мать Крохи была некоторым образом связана с Седым, организовавшим в столице подпольный цех для изготовления фальшивок, и он был убит при задержании. Это было уже кое-что.

– Скажите, – встрял в беседу Зверев, – а ваш погибший сын Дмитрий был как-то связан с Седых? Они общались?

– Нет, даже ни разу не видели друг друга.

– А кто-нибудь из друзей вашего сына был с ним знаком?

Рыжова снова поправила то и дело сползавшее с ее головы полотенце, задумалась.

– Ах да! Один из приятелей моего Димки в сорок шестом уехал в Москву. Дима тогда просил помочь ему с работой. Я обратилась к Алексею, и он вроде бы как взял парня к себе.

– В издательство?

– Этого я не знаю. Может быть, в издательство, а может, и нет. Судя по тому, что Алексеем занялась милиция, я думаю, что он занимался не только издательским делом.

– Зинаида Ильинична, помните, вы называли нам прозвища друзей вашего сына: Гвоздь, Рыба, Агдам, – тут же задала следующий вопрос Мария. – Тот парень, который уехал в Москву и которому нашел работу ваш друг Седых, это, случайно, не тот самый Агдам, о котором вы говорили?

– Нет! Я же вам говорила, что Агдама убили… убили в драке еще в сорок шестом. Но я точно знаю, что у сына был еще один друг – четвертый, и это не Виноградов. Именно он и уехал в Москву несколько месяцев спустя, и именно за него я хлопотала перед Алексеем Седых.

Мария явно напряглась.

– А вы его знали? Можете о нем что-то сказать?

– Не могу! У нас в доме он не был, я его ни разу не видела, знаю лишь со слов Димы, что этот парень спортсмен.

Мария задумалась, Зверев задал очередной вопрос:

– Тогда расскажите про Виноградова. Вы сказали, что он погиб в драке, а как это случилось?

Рыжова подошла к шкафу, достала листок бумаги и карандаш и что-то написала на нем.

– Вот, тут адрес тети Клавы Воробьевой. Она в то время работала дворником и обслуживала наш район. Она наверняка расскажет что-нибудь про ту драку и даже про того, кто убил Агдама.

– Расскажет про убийцу?

– Тетя Клава видела ту драку, она видела тело Виноградова и общалась с его убийцей. Это она вызвала милицию, когда завязалась драка. Поезжайте к ней, и все узнаете из первых уст.

Мария тут же встала и подалась к выходу, Зверев встал медленно и, прежде чем попрощаться, спросил:

– А лично вы знаете того, кто убил Агдама?

Рыжова пожала плечами.

– Знаю только то, что это был парень с сумкой…

– Вы сказали, с сумкой?

– Да, именно так называла убийцу Агдама наша дворничиха тетя Клава.

До нужного им места они добирались долго, сидели на заднем сиденье полупустого автобуса, при этом Мария вполголоса рассуждала:

– Что же это получается? То, что рассказала мать Рыжова, может означать лишь одно: все друзья ее сына Крохи – Агдам, Гвоздь и Рыба – были убиты каким-то боксером-левшой. Однако выходит, что помимо этой лихой четверки существовал еще один парень, водивший дружбу с погибшими хулиганами. Именно он, уехав в Москву, попал под опеку Седого, организовавшего цех по печатанию фальшивок в Москве. Если это был наш Гоша…

Зверев слушал Марию вполуха. Его голова снова рвалась на части, так что перед встречей с очередным свидетелем он старался отключиться и расслабить возбужденный мозг. Когда автобус остановился, они прошли полсотни шагов и, отыскав дом с табличкой, указывающий на нужный дом, вошли в подъезд.

Серые стены, тускло мерцающая лампочка на первом этаже, утыканный жженными спичками-«свечками» потолок, углем на стене надпись: «Дашка дура». Когда Зверев постучал в дверь, она открылась не сразу.

Тетя Клава оказалась крупной женщиной средних лет с морщинистым веснушчатым лицом и желтоватыми кошачьими глазами. Тонкие губы, крупный орлиный нос, торчащие в разные стороны волосы, точно как у сказочного Анчутки. Квартирка тети Клавы была так же непривлекательна, как и сама хозяйка. Обычная серая коммуналка, с заваленным грязной посудой столом, треснутыми стеклами в окнах и развешанным под потолком бельем.

Помимо самой тети Клавы, в квартире за столом восседал тощий плюгавенький мужичонка в семейных трусах и майке и ел из алюминиевой миски какой-то дурно пахнущий супчик. Рядом с миской на столе стояла бутылка портвейна, полная пепельница окурков и огромная чугунная сковородка с остатками яичницы и жареного лука.

– Клава, кто это? Если из домоуправления, то нечего было их пускать…

– Это из милиции, дурень! – рявкнула тетя Клава так зычно, что у Зверева снова разболелась голова. – Ты, что ли, опять где-то накуролесил, скотина, а ну говори, что натворил!

– Ничего я не натворил, – явно опешив, засуетился мужичок, встал и тут же убрал бутылку с остатками портвейна в сервант. – Здрасте, товарищи, вы по какому вопросу?

Зверев не стал садиться и сразу заявил:

– Нам вот с гражданкой поговорить нужно! Вы ее муж?

– Муж мой с фронта не вернулся, а это так… Васька Чижов – сосед, – без малейшего напряжения ответила тетя Клава.

– Клава, раз к тебе они, может, я пойду? – испуганно-подобострастно проблеял мужчина в трусах.

– Топай!

Мужчина вопросительно посмотрел на Зверева.

– Иди уже! Но из дома не уходи, если понадобишься, мы тебя пригласим, – строго пробасил майор.

– Понял-понял… сидеть дома… – мужичонка ткнул вилкой в остатки яичного белка, сунул его в рот и, не одеваясь, выскочил в коридор.

– Теперь говорите, что от меня нашей славной милиции понадобилось.

– Нас к вам направила Зинаида Ильинична Рыжова, она сказала, что вы можете рассказать нам, как был убит один из друзей ее сына Дмитрия Рыжова, некий Виноградов по кличке Агдам, – сразу же перешел к делу Зверев.

– Зинаида Ильинична нам сказала, что Виноградова убил какой-то парень с сумкой. Это случилось в сорок шестом, – подключилась к делу Мария. – Помните что-нибудь об этом?

– Да как такое забудешь? Димка Рыжов и все его дружки отпетыми бандитами были. Мусорили повсюду, стекла били, один раз дохлую кошку к детским качелям привязали, а еще лавочку как-то бензином облили и подожгли. А еще был случай… – затараторила тетя Клава, но Зверев ее остановил:

– Так, все с этим понятно, а что насчет гибели Виноградова? Вы видели, как его убили?

– Как убивали, не видела, а вот с убийцей его общалась. В тот день кто-то по всему двору мусор разбросал, я вижу, парень идет с сумкой…

– Что за сумка?

– Спортивная. Я вижу, парень вроде незнакомый, стала спрашивать, кто такой, а он мне нагрубил что-то и потопал своей дорогой. А тут Левка Виноградов, смотрю, к нему подошел. О чем они там беседовали, я не знаю, а потом за двор ушли. Ну, я сразу поняла, что добром это не кончится, и пошла в милицию звонить. Когда милиционеры приехали, я их в кусты, значит, повела, а там парень этот на земле сидит, а возле него мертвый Левка. Ну, меня тут ваши выпроводили, еще какие-то ваши приехали, стали все снимать, замерять. Потом «Скорая» тело увезла. Вот и вся история.

– Значит, Виноградова Левкой звали, – уточнила Мария.

– Точно!

– И вы точно знаете, что он был убит?

– Так если я сама на его похоронах была, видела, как он в гробу лежит, то какие уж тут сомнения?

– Так Виноградова что же, выходит, зарезали или что?

– Вот еще, зарезали! Кто ж вам такое сказал? Я этого не говорила. Голову ему пробили!

Мария и Зверев переглянулись, потом Зверев снова спросил:

– А с парнем тем что потом стало?

– Так суд был. Говорят, пять лет ему дали. На суде я не была, меня в тот день допросили, и все.

– А фамилия у того парня какая? – поинтересовался Зверев. – Помните?

– Точно не помню, не то Сташевский, не то Вишневский, как-то так. Вот, пожалуй, и все, что знаю. Так что уж извините, больше, пожалуй, ничего по этому делу я сказать не могу, разве что люди говорили, будто этот парень с сумкой – боксер.

Часть пятая. Парень с сумкой