Золотой удар

Когда лес кончился, они прошли еще с полкилометра и увидели грунтовку с десятком одноэтажных построек. Возле одного из домов Желудкова остановилась, огляделась по сторонам и, убедившись, что вокруг ни души, поднялась на крыльцо и трижды стукнула в дверь. Лязгнул замок, на пороге Зверев увидел Желудя в майке и вытянутых на коленках спортивных штанах.

– Ты бы хоть рубашку надел! К тебе человек пришел, а ты похож на голодранца! – воскликнула Лидия Сергеевна, увидев неряшливо одетого супруга.

– Отстань! – огрызнулся Желудь. – Сейчас не до церемоний.

– А где Жорик?

– Я ему сегодня утром деньжат дал, аж целый полтинник.

– Зачем? – не спросила, а взвизгнула женщина.

– А затем! Целый полтинник не пожалел… Так что он наверняка уже за бутылкой сбегал и к Шурке Ватутиной намылился…

– Будет Жорка водку покупать? У бабы Клавы самогоном разживется. Литра на три ему хватит, так что напьется так… Ой, мама родная, да еще учинит чего…

– Да и черт с ним, с твоим Жоркой! Нужно мне было его спровадить, вот я и спровадил! – огрызнулся Желудков. – Потому как не стоит ему видеть нашего гостя, а уж тем более слышать то, о чем мы будем говорить! – деловито заявил Желудь и пропустил в дом Зверева. – Проходите, товарищ майор! – Желудков шмыгнул носом. – Нам с товарищем с глазу на глаз поговорить нужно.

– Жорку к Шурке сослал, а меня куда спровадишь? – огрызнулась Лидия Сергеевна.

Желудков пояснил:

– Жорка – это племяш Лидкин… двоюродный! Короче, родственничек так себе… седьмая вода, как грицца, на киселе! Я когда в эту передрягу угодил, так тут же к Лидке, мол, схорониться бы мне, так вот она меня к Жорику и определила. Это его дом, он ему по наследству достался. Ну я вот теперь тут и кантуюсь.

– А Шурка Ватутина – это кто? – на всякий случай уточнил Зверев.

– Полюбовница Жоркина, – пояснила Лидия. – Дрянная баба. Оторви да выбрось. Пьянь самая натуральная, да еще и гулящая. Раз мой обормот Жорке целых пятьдесят рублей дал, так теперь они с Шуркой точно дня два будут куролесить. Ой, беда…

– А ты, чтобы беды не было, ступай да погляди, как там и что. Ступай, Лидок! Ступай.

– Тьфу ты! – Лидия Желудкова махнула рукой, водрузила на голову свою изрядно политую потом менингитку и вышла из дома, хлопнув дверью.

Когда жена вышла, Желудь облегченно вздохнул.

– Вот теперь можем и поговорить.

Они вошли в комнату. Драные обои, выцветший ковер на стене, заваленный грязной посудой стол – обстановочка прямо-таки удручающая. Впрочем, Зверев иного и не ожидал. Однако, несмотря на обстановку и внешний вид Желудя, тот все же повел себя интеллигентно.

– Ты уж извини, Пал Василич, что тебя в таком месте встречаю, это Жоркина хата. В моей нынешней квартире такого бардака нет. Лидка моя за этим строго следит.

– Рад за тебя. – Зверев без приглашения сел на один из стульев. Желудь устроился на кровати. – А теперь рассказывай, чего ты так всполошился и что за срочность такая. Ты чего в бега подался? Я же твои вопросы с Хрящом и с Юлькой решил. Оба будут молчать, так что их тебе бояться не стоит.

Желудь хмыкнул и хрустнул пальцами.

– То, что решил, я знаю, но теперь у меня новая напасть. Про нашу с тобой дружбу Хрящ никому не обмолвился, зато еще до того, как ты на него насел, он Птахе сказал, что привлек меня к поиску этого самого Гоши. Сказал, мол, так и так, есть человечек, который много чего знает и может. Сказал, что кто-то, а именно я, точно Гошу найти сумеет. Так что теперь, когда Хрящ из города свалил, Птаха с Дуплетом точно на меня насядут. А мне с этими двумя общаться как-то неохота. Вот я и не стал дожидаться незваных гостей и здесь у Жорки укрылся от греха подальше. Вот такая петрушка, товарищ майор! Угодил я, как грицца, из огня да в полымя! Я как про это узнал, так до сих пор в себя не могу прийти. Вот и снова вся моя теперь надежда на тебя, Пал Василич, выручай!

Зверев покачал головой, нахмурился.

– Ситуацию я, как грицца, понял, – передразнив Желудя, ответил Зверев. – Будем ее исправлять. О том, что Хрящ на тебя московских мокрушников вывел, от кого узнал?

– Не поверишь! Юлька Косая, подружка моя бывшая, сказала. Подкараулила меня возле дома и так, мол, и так. Изрядно ты с ней поработал, раз она теперь вместо того, чтобы меня топить, руку помощи решила протянуть. Поэтому и еще кое по чему.

– И почему же?

– А потому, что теперь и на ней шапка горит. Тогда, когда вы с Юлькой к ней домой явились, Дуплета и Птахи и след простыл. Так?

– Так! Хотел я с ними познакомиться, да не вышло!

– Все так и есть, только сейчас эти двое снова к Юльке вернулись. Явились ночью, Юлька как их увидела, так и обомлела. У Птахи вся рожа раскурочена, челюсть набок и нос в плюшку, а еще ребра сломаны. Птаху Дуплет буквально на руках приволок. Дуплет красный весь, а Птаха орет благим матом. Сам бледный как смерть. Рожу Птахе умыли, кровь из носа остановили, а Дуплет у Юльки спрашивает, нет ли у нее кого, кто помирающему Птахе помочь сможет. В смысле, говорит, врач нужен. Птаха то орет, то стонет, тоже лепилу требует. Дуплет куртку с Птахи снял, рубашку ножом разрезал, а у того бочина даже не синяя, а черная. Дуплет говорит, что ребра в щепки и осколок, видимо, в легкое попал.

– И кто ж его так?

– Да нашелся ухарь! Одним словом, давай уж все по порядку, Пал Василич. Когда Дуплет Птаху к Юльке притащил, он своему дружку вот что рассказал…

г. Псков, Любятовский рынок, накануне описанных событий…

С малых лет Птаха, тогда еще просто Толик Соловьев, довольно быстро ощутил всю прелесть воровской романтики и спутался сначала с соседской шпаной, а потом познакомился с более серьезными людьми. Живший по соседству с ним бывалый вор Гриша Костерок взял ловкого и отчаянного мальчишку к себе под крыло, обучал его разным премудростям воровского дела, учил чтить «закон» и без надобности не болтать лишнего. И с тех пор пошло-поехало.

С ранних лет Птаха уже участвовал в разного рода делишках. Был дерзким и по любому поводу любил пускать в ход кулаки. Дрался он всегда отчаянно, и его соперники, многие из которых были гораздо старше и гораздо крупнее его, как правило, всегда уступали в поединках и в дальнейшем неохотно вступали с ним в споры.

Драться Птаху никто не учил, все это пришло как-то само собой, зато один из корешей Костерка, Мага Лезгин, научил Птаху мастерски орудовать ножом. Пару раз это парню пригодилось, но все закончилось не трагично. Оппонентам Птахи, трем увальням из соседнего района, после драки пришлось уносить ноги и долго «зализывать» раны. Птаха долго оттачивал свои умения во владении ножом, но молодому головорезу этого оказалось мало. Птаха был неутомим и прекрасно понимал, что даже самый маленький «ствол» всегда надежнее любого, даже самого длинного клинка. Именно поэтому Птаха очень любил свою «пушку», которую он приобрел при весьма запоминающихся обстоятельствах. Это случилось как раз после его первой отсидки.

В тот день он славно погулял на хате у своего дружка, фармазонщика Хомы Рыжего, где изрядно выпил и оказался за игровым столом. В тот день ему не фартило. Птаха проиграл не только всю свою наличность, но еще и золотую цепочку, и серебряный портсигар, подаренный ему старшим братом. Когда, спустив все вышеперечисленное, Птаха вышел из-за стола и встал в сторонке, он увидел, как сидевший за все тем же столом сухопарый прыщавый дружок Хомы по прозвищу Мытарь незаметно для прочих вытащил из рукава бубнового туза. Птаха тут же протрезвел. Ах ты, сука…

Подавшись вперед, Птаха был готов броситься к столу и вцепиться в горло Мытарю, который накануне обчистил его до нитки, но почему-то сдержался.

В тот день он больше не пил, следил за игрой, но больше не заметил ничего подозрительного в действиях Мытаря. Тем не менее Птаха понимал, что Мытарь – этот неказистый залетный фраерок – не так уж и прост. В том, что Мытарь – шулер высшего покроя, Птаха больше не сомневался.

Когда игроки разошлись, гости Хомы Рыжего, кто еще не уснул, стали собираться домой. Стал собираться и Мытарь, взявший в этот день едва ли не весь банк, и это взбудоражило Птаху. Он тоже попрощался с хозяином, вышел из дома и спрятался за близлежащей подсобкой. Увидев выходящего из дома Мытаря, Птаха последовал за обобравшим его ловкачом.

Шли они долго. Мытарь шел быстро и то и дело оглядывался. Когда он пошел в обход сквера, Птаха решил рискнуть и срезал путь через кусты. Оказавшись у покосившейся телефонной будки, он укрылся за ней и стал выжидать. Услышав шаги, Птаха сунул руку в карман и вытащил нож. Бросок, удар, кровь на лезвии и опустившееся на асфальт тело. Дело было сделано, и Птаха ощутил возбуждение и восторг.

Спустя пару минут он с удовлетворением отметил, что сумел вернуть не только проигранные накануне деньги, цепочку и портсигар, но и взял себе всю выигранную Мытарем наличку. Но это было еще не все. Помимо вышеперечисленного, Птахе от убитого им мерзкого шулера перепал старенький немецкий «зауэр» тридцать восьмого калибра и полная пачка патронов к нему…

Из Юлькиного дома они ушли еще затемно и навестили одного их старых знакомцев Анжуйца, Симу Серьгу – ветхого старикашку-шнифера, мотавшего срок в Бутырской тюрьме еще при царском режиме. Узнав цель прибытия в Псков двух столичных бандюганов, работавших под началом столь уважаемого в криминальном мире вора в законе, Сима заявил, что не слышал ни про какого Гошу, но дал московским наколочку.

– Есть у меня знакомец – барыга с Любятовского развалу, – просипел старый каторжанин, теребя мочку уха трясущимися пальцами. – Прохвост еще тот. Родную мать с потрохами продаст и глазом не моргнет, ежели от этого для него прок будет. Так что вы, сынки, к нему наведайтесь. Зовут этого прохиндея Рома Суслик. Кликуха то есть у него такая. Так вот Суслика этого в нашем славном граде Пскове каждая собака знает. А вот он сам… не только тех собак знает… а еще и их кобелей и щенков, да поименно перечесть сможет. Найти этого типчика для вас, мои корешки, труда не составит. Входите через центральный вход, идете до второго павильона и там, у табачной лавки в первом ряду, он обычно шмотками да рыжьем торгует. Если кто и знает чего про этого вашего Гошу, так это точно Суслик. Ну а если нет…

Попрощавшись с Симой, Птаха и Дуплет доехали до железки и там разошлись. Дуплет заявил, что, прежде чем искать Суслика, он должен прикупить пару газет и курево, Птаха же отправился прямиком на рынок.

Сейчас, явившись к указанному месту и в указанные сроки, Птаха, несмотря на отсутствие рядом Дуплета, чувствовал себя бодро и уверенно, как никогда.

Свой прикид, который он носил еще до отсидки в сороковые, Птаха так и не сменил до сих пор, а если правильно сказать, сменил вещи, но не изменил самому стилю. Так что сейчас, как и в былые годы, несмотря на изменившуюся моду, Птаха по-прежнему выглядел как заправский жиган.

Твидовая кепка-восьмиклинка, вельветка с отрезными кокетками от «Москвошвея», начищенные до блеска яловые прохоря. Щелкая семечки, Птаха дефилировал между базарными рядами, то и дело подмигивал хорошеньким гражданочкам, также сновавшим между торговыми рядами, и искал глазами Дуплета. Птаха был спокоен, но все же злился на дружка. Договорились же встретиться через полчаса, а прошло уже никак не меньше часа.

От скуки Птаха стал насвистывать «Девчонку из Кургана» и то и дело похлопывал себя по правому карману пиджака, где лежал его все тот же видавший виды тридцать восьмой «зауэр».

Сунув в очередной раз руку в карман и коснувшись рукой пистолета, Птаха сплюнул под ноги, вытащил пачку «Казбека» и тихо выругался. Да и черт с ним, с Дуплетом, дело не ждет. Он вытер ладонью вспотевший лоб и двинулся к центральному входу. Добравшись до второго павильона, он увидел ларек, о котором говорил Сима Серьга, и сразу понял, что нашел того, кого искал.

Худой и скрюченный мужичонка с толстыми щеками и узкими глазками стоял у ларька и смолил папироску, выпуская дым через нос.

Он… Точно, он! И в самом деле на суслика похож.

Еще раз оглядевшись и убедившись, что Дуплет не появился, Птаха решительно двинулся вперед, и именно тут произошло то, чего он никак не ожидал. Прямо к табачному киоску со стороны соседнего павильона приближался поджарый, крепкого вида парень. Потертая куртка-«пилот», серые брюки, яловые ботинки РККА. Разглядев лицо парня, Птаха не поверил своим глазам. Здрасьте, пожалуйста! Фартовый фраер и некогда любимчик Миши Анжуйца – Гоша собственной персоной…

Скуластое лицо, слегка оттопыренные уши – вот она, их главная и заветная цель! Гоша шел уверенной пружинящей походкой, смотрел исподлобья, зубы плотно сжаты, подбородок опущен и чуть прижат к левому плечу. Эту особенность в фигуре Гоши Птаха помнил еще с Карлага. Вот так удача…

Птаха рванулся вперед и тут же налетел на выросшую перед ним словно из-под земли бабку с авоськой в руках. Та выронила сумку, из нее тут же посыпались картофелины. Бабка яростно завопила:

– Ах ты, ирод! Гляньте-ка, люди добрые, что делается. – Бабка схватила Птаху за рукав и вцепилась в парня, словно клещ.

– Отвали, старая кошелка! – огрызнулся Птаха и не без труда оторвал от себя разгневанную бабку.

Он снова отвернул голову в сторону соседнего павильона и увидел, как тот, кого они с Дуплетом так долго искали, определенно увидев его ссору с бешеной бабкой, быстрыми шагами движется в сторону запасных ворот. На ходу сунув руку в карман и нащупав рукоятку «зауэра», Птаха бросился за беглецом.

Когда он преодолел чуть больше середины пути до ворот, Гоша уже выбежал с рынка и проследовал в сторону близлежащих домов. Птаха выругался, добежал до ворот и, не сбавляя хода, обернулся. Именно в этот момент он увидел идущего в сторону табачного ларька Дуплета. Явился наконец-то…

Дуплет шел в сторону ларька и наверняка уже сумел разглядеть Суслика. Тот о чем-то спорил с хорошо одетой дамочкой. Птаха, которого Суслик больше не интересовал, на мгновение остановился в проходе и понял, что Дуплет его не видит. Птаха выругался, кричать Дуплету он не решился и бросился в сторону ближайшей арки. Именно в нее уже успел нырнуть Гоша.

Птаха подбежал к арке и тоже влетел в нее. Миновав арку, он очутился в замусоренном дворе. Облезлые стены домов, висевшее на веревках белье, покосившаяся металлическая горка на детской площадке. Увидев трех побросавших в траву портфели ребят, облаченных в темно-серые школьные гимнастерки и фуражки, Птаха остановился.

Мальчишки играли в пристенок[21], не по-детски матерились и визжали, как сумасшедшие. Птаха подбежал.

– Парня в «пилоте» видели?

Один из игроков, не отрываясь от своей забавы, вальяжно указал на один из домов.

– Туда забежал.

Птаха неспешно достал из кармана пистолет.

– Подъезд проходной?

Увидев в руке чужака «зауэр», вся троица тут же забыла про игру.

– Обычный… – ответил все тот же мальчишка, не отводя глаз от пистолета. Птаха вошел в подъезд и тут же понял, что поспешил.

Кто-то выскочил из-за двери и ударил его плечом. Получив сильный удар в живот, Птаха согнулся и задержал дыхание. Вслед за этим удары посыпались один за другим. Птаха втянул голову в плечи, попытался ударить, но не тут-то было. Птаха с ужасом ощутил, что все, кого он в прошлом с легкостью сбивал с ног своим хлестким и жестким ударом, даже рядом не стояли с тем, с кем ему пришлось иметь дело сейчас. Птаха, превозмогая боль, выкинул вперед руку, но она лишь рассекла воздух. Вслед за его промахом последовала новая серия, и Птаха понял, что может потерять сознание. Только сейчас он вспомнил, что в руках у него пистолет. Падая на холодный бетонный пол, парень вскинул руку и дважды спустил курок.

Выслушав Желудя, Зверев какое-то время обдумывал услышанное и подвел итог:

– Выходит, Гоша разобрался с одним из своих преследователей и тому теперь нужен врач?

– Гоша теперь наверняка ляжет на дно, – заявил Желудь. – А Дуплет его снова искать станет и в первую очередь придет ко мне. Я Лидке говорю: тебе бы тоже спрятаться, а она баба упрямая, не хочет.

Зверев покачал головой:

– Ну, бабе твоей я, конечно, не указ, сам с ней вопросы решай… – Зверев замолчал, задумался и, словно что-то вспомнив, уточнил: – Значит, говоришь, Птаха совсем плохой?

– Юлька божилась, что если эта парочка лепилу не найдет, то Птаха не жилец.

Щека Зверева дернулась, он встал.

– Ну, что ж… раз хотят лепилу, то, значит, будет им лепила!