Тыквенное поместье для нелюбимой жены дракона

1. О том, как легко попасть в неприятности

– Ева, приди в себя! – Мою щеку обожгла хлесткая пощечина. Голова дернулась, и я только собралась возмутиться, как вторую щеку постигла та же участь. Носа коснулся удушающий запах перезрелой лаванды. Флакончик с подобным одеколоном до сих пор хранился в моем доме, доставшемся от бабушки.

Я с трудом подняла веки, чтобы сказать Маринке все, что о ней думаю. И пусть недовольный женский голос и был не похож на ее, но она единственная из дежурных сестер, кто позволял себе так ужасно обращаться с больными.

– Даже не надейся, что тебе удастся избежать свадьбы.

Так, а это что за бред? Какая еще свадьба?

Я разлепила ресницы и с удивлением уставилась на сухую дамочку в белоснежной шляпке с вуалью. Ага. Хорошо, хоть не черная. Иначе я решила бы, что меня уже хоронят.

Кроме шляпки, на даме с противным голосом было старинное платье с кружевами и до нелепости огромные перстни на пальцах, которыми она вцепилась в мои плечи и затрясла меня, будто это могло помочь мне подняться.

– Ева, хватит прикидываться! Дэйн Мортон уже спрашивал, не решила ли ты сбежать.

Я поморщилась. Евой меня называли только покойные родители. Остальные предпочитали величать Евгенией Николаевной. А до того, как мне стукнуло двадцать семь, звали исключительно Женькой.

Что тут творится?

Но подумать мне не дали. Дамочка рывком подняла меня на ноги. Откуда у нее столько силы? Я давно уже не тонкая-звонкая, чтобы вот так запросто перевести меня из горизонтального положения в вертикальное.

Так, Евгения Николаевна, пора просыпаться. Это уже за гранью.

Огромное напольное зеркало отразило спину противной дамы и ту, кого она продолжала цепко держать за плечо. По логике это должна была быть я. Но из зеркала на меня смотрело юное рыжеволосое создание с испуганными глазищами на пол-лица.

Причем одето создание было в ослепительно-белое кружевное платье. Я опустила глаза, и мои брови скакнули куда-то на макушку. Белое кружево. На мне. Это что, побочное действие экспериментального лечения? Галлюцинация, бред, обман зрения?

Я подняла руку, и рыжая в зеркале повторила за мной. Чу-де-са!

– Да скорей же, бестолочь! Я не позволю тебе сорвать сделку! – Дама оказалась за моей спиной и больно подтолкнула меня к двери.

– Что вы себе… – Я собиралась возмутиться, но тонкий голосок, который вырвался из моего рта, окончательно меня сбил с мысли.

– Закрой рот и только посмей отказать дэйну! – Прошипели мне в ухо, выталкивая из комнаты.

Дверь за мной закрылась с громким хлопком, и ко мне тут же обернулось не меньше полусотни голов. Кажется, я и правда на свадьбе. Причем в качестве невесты.

Узкий проход с ковровой дорожкой, уставленный по бокам столбиками с цветами, будто для того, чтобы я не подумала сбежать. Гости в странных нарядах по обе стороны прохода, а впереди – мужчина, при одном взгляде на которого я поняла, что требоваться объяснений с такого – себе дороже. Ладно. Нужно покончить с этим, а потом уже разбираться, как из палаты паллиативного отделения я оказалась… там, где оказалась.

Идти было легко. Даже на высоких каблуках, на которых я почему-то чувствовала себя достаточно уверенно. Каждый шаг не отзывался болью. Спина оставалась прямой, и меня не скручивало в пояснице от малейшего движения, как в последние полгода.

Вблизи мужчина, мой будущий супруг, судя по всему, был невероятно хорош. Кажется, таких давно уже и в кино не увидишь. Темно-русые волосы, чернющие глаза и военная выправка. Вот только надменный взгляд все портил – я даже поежилась от холода, который он источал. Этот Мортон был явно не в восторге от своей невесты. То бишь от меня.

– В этот светлый день я рад приветствовать всех, кто собрался здесь, дабы засвидетельствовать… – Откуда-то сбоку появился низкорослый мужчина в ярко-красной хламиде. Но Мортон грубо перебил его.

– Давайте сразу к делу.

– Как скажете, дэйн. – Коротышка суетливо поклонился и зачастил. – Владыка Юго-Восточного Предела, дэйн Джеспар Майлз Мортон берет в законные супруги Эвелин Изабеллу Уолш.

Вот как. Мне, значит, титулы не положены.

– Даете ли вы согласие на этот союз? Дэйн Мортон? – Коротышка в хламиде повернулся к черноокому жениху.

– Да. – Холодно отрезал он.

– Эвелин?

Мне очень хотелось сказать “нет”. Потому что это не дело – идти замуж за первого встречного. И раз я не Эвелин, я не могу решать за нее.

Молчание затягивалось.

1.2

Мортон взглянул на меня, и у меня дыхание перехватило. Испугавшись, что сейчас вернутся и другие признаки болезни со всеми ее подарками, я нервно сглотнула и ответила.

– Да.

– Все присутствующие свидетельствуют о заключении нерушимого союза! – Бодро продолжил коротышка. – Примите мои…

– Довольно! – Оборвал его этот грубиян. А потом схватил меня за руку и потащил в сторону высокого стола, на котором лежал раскрытый талмуд. Склонился над ним, прижал большой палец к странице. По листу зазмеились золотистые росчерки, а когда Мортон убрал палец, под ним оказалась размашистая подпись.

Мой новоиспеченный муж кивнул мне, и я повторила за ним, гадая, получится ли подобный фокус у меня. И чья подпись окажется на листе? Моя или незнакомой Эвелин, чье тело я заняла?

Витиеватые закорючки принадлежали явно не мне. И я мысленно выдохнула с облегчением, увидев удовлетворение во взгляде черных глаз. Значит, никто пока не догадывается, что хозяйки тела нет дома. А с ним тем временем творилось что-то странное. Плечо резко обожгло, а потом на том же месте начало невыносимо зудеть. Я рискнула дотронуться до руки, но сквозь кружево ничего не ощущалось. Ни раны, ни ожога. Только Мортон хмыкнул. А затем и зуд исчез, будто его и не было.

– Можешь идти. Экипаж будет через полчаса. – А потом еще и посмотрел так выразительно, мол, чего стоишь?

– Мы уезжаем? – Я не торопилась ему подчиняться, за что удостоилась еще одного ледяного взгляда. Пфф! У меня к ним стойкий иммунитет выработался за время работы под началом подобных типчиков.

– Вы уезжаете, несравненная Эвелин. – Он сделал акцент на слове “вы”. Причем это вышло у него одновременно презрительно и подчеркнуто вежливо. – Или вы решили нарушить условия договора?

– Договор? – Повторила я вслух. Та мадам тоже говорила про какую-то сделку.

– Мне нужна была жена, а вашей мачехе – деньги. Или она даже не удосужилась поставить вас в известность?

– Тогда для чего вы меня отсылаете?

– Вы свою задачу выполнили. И больше мне не нужны. Пока что.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Но я не собиралась просто так сдаваться. И не сдалась бы, если бы рядом не возникла дама в шляпе. Видимо, это и есть моя мачеха, которая продала меня этому мрачному типу.

– Чего ты встала? Быстро сюда! И переодевайся живо!

Она затолкала меня в комнату, которая оказалась гардеробной. На меня тут же набросились две молодые девчонки в чепцах и стали стаскивать с меня тесное платье. Но я даже толком не успела разглядеть себя в зеркало, как меня уже упаковали в черное платье попроще. С кружевом по кромке и узкими рукавами, которые на плечах топорщились фонариками. Я уже начала привыкать к своему положению бесправной невесты и выжидала, когда меня оставят одну, чтобы я могла хотя бы поразмыслить, как быть дальше.

Происходящее уже не казалось мне галлюцинацией. Все было слишком реально.

– Куда меня отправят? – Кажется, Эвелин никогда не смела даже поднять глаз на мачеху, иначе почему та вдруг набросилась на меня с руганью? Выслушав поток брани, из которой я поняла, что должна быть благодарной, уже за то, что меня отправляют в какое-то захолустье, а не выгоняют на улицу.

– Думаю, дэйну вряд ли понравилось бы, если бы вокруг начали судачить о том, что он выгнал на улицу несчастную жену уже через пару часов после бракосочетания. – Скептически возразила я. А у мачехи отвалилась челюсть от подобной наглости. Хотя я всего лишь высказала предположение, почему дэйн предпочел отослать меня прочь.

– Замолчи и не смей сказать ничего подобного дэйну! – Прошипела мачеха, бледнея, а затем покрываясь пятнами.

– Как скажете, маменька. – Я закатила глаза, подхватила приготовленный для меня саквояж и распахнула дверь. – Надеюсь, вы попрощаетесь с любимой падчерицей перед отъездом?

1.3

Меня провожала служанка в чепце. Причем вывела она меня через черный ход, и мне самой пришлось возиться с дверцей экипажа. Забросив внутрь саквояж, я неловко поднялась по приставной ступеньке. Не успела закрыть за собой дверь, лошади застучали копытами по мостовой. Напоследок я смогла лишь бросить взгляд на сияющий огнями дом, в котором до сих пор праздновали мою свадьбу без меня.

Никогда не считала, что сбегать со свадьбы – достойный поступок. Но вот так выкидывать новоиспеченную молодую жену за порог через час после торжественной клятвы – просто отвратительно! Может, и хорошо, что я больше не увижу этого Джеспара Мортона. Нервы целее будут.

Экипаж ехал мягко, так что я почти задремала. За окном была кромешная тьма, а стократно думать одну и ту же мысль: любой от скуки помрет. Сто вопросов и ни одного ответа.

Наконец, меня качнуло, колеса скрипнули, и экипаж остановился. Дверь распахнулась в черноту, а из нее протянулась рука, на которую я и оперлась, спускаясь вниз. На передке экипажа тускло светил фонарь, немного разгоняя ночной мрак. Но все, что я сумела разглядеть – это тяжелые кованые ворота перед собой, и парня, который, кажется, выполнял роль кучера и моего провожатого. Он широко повел рукой, приглашая проследовать за ним за ворота.

– Поместье Амберфилд в вашем полном распоряжении, дэйна Мортон. – Кучер отвесил мне шутовской поклон, потом бесцеремонно взял мою руку и приложил ладонью к золотистому кругу в центре ворот. Кожу обожгло холодом, а ворота стали приоткрываться. Юноша завел меня внутрь и, отойдя всего на пару шагов от ворот, уронил саквояж на землю и развернулся на выход.

– А ну, стой! – Я бросилась за ним, но он ловко просочился через щелку в воротах, которые тут же сомкнулись. – Что ты себе позволяешь?

Толкнула ворота, но они не поддались.

– Вы не сможете покинуть поместье, дэйна. – Парень ухмыльнулся. – Но я непременно передам дэйну Мортону ваши пожелания долгого здравия.

Вскочил на козлы и умчался в ночь.

Я мысленно плюнула ему вслед и развернулась спиной к воротам. Значит, меня не просто сослали куда-то к черту на кулички, но еще и заперли здесь без возможности самостоятельно вернуться. Но раз путь назад закрыт, придется идти вперед. Тем более что в той стороне что-то светилось теплым желтым светом, словно окошко в доме. Правда, свет был слишком тусклым и колебался, будто свеча на ветру. А вот домина моего супруга сияла, будто новогодняя ель на центральной площади города. Значит, в этом мире, куда бы меня ни занесло, существует что-то поярче свечей и факелов. Уже хорошо.

Я подхватила саквояж и потихоньку пошла вперед, в сторону света. Поместье так поместье. Главное – укрыться от ночной прохлады, а утром разберусь, что к чему. Все-таки права была мачеха. Не с моста сбросили неугодную женушку, и на том спасибо.

2. Хороший дом пустым не бывает

От ворот до дома оказалось не меньше десяти минут быстрым шагом. Я с удивлением поняла, что даже не запыхалась, когда темная громада выросла надо мной. Только саквояж немного оттягивал руку, да холодный ночной ветер норовил забраться под полы платья. Нужно будет в первую очередь проверить, нет ли в моем багаже теплой одежды.

Крыльцо дома не было освещено, и я дважды споткнулась, пока поднималась по ступеням. Странно, неужели за таким огромным участком никто не приглядывает? Или они здесь видят в темноте, как кошки? Хотя я бы уже не удивилась. Чертыхнувшись, когда платье зацепилось за торчащий из перил гвоздь, я осторожно отцепила плотную ткань и вздохнула. Нет, местный управляющий точно мышей не ловит.

Постучала в дверь, но никто не отозвался. Мой драгоценный супруг даже не предупредил никого, что отправит меня сюда в ссылку? Или дом пуст? Но я точно видела свет в окне на втором этаже.

Постучала сильнее, а потом нашарила специальное кольцо с молоточком и трижды грохнула им о дверь. Тишина.

Либо никого нет дома, либо меня не хотят пускать. Чудесно! Значит, пора отбросить церемонии. Я взялась за круглую ручку, но стоило мне прижать ладонь к холодному металлу, как что-то негромко щелкнуло, и дверь подалась.

– Есть кто живой?

Молчание было мне ответом. Вернее, почти полная тишина. Наверху что-то зашуршало и стихло. Я передернула плечами. Только крыс здесь не хватало.

На меня пахнуло сыростью и затхлостью, как бывает в домах, где десяток лет никто не жил. Я даже заколебалась, закрывать ли дверь, или оставить, чтобы свежий воздух хоть немного разбавил этот неприятный запах. Но как только от дверного проема потянуло сквозняком, решение стало очевидным. Сперва спрятаться от холода, а со свежестью воздуха буду разбираться потом.

В доме было еще темнее, чем на улице. Там светила луна, и хотя бы очертания предметов были видны. Здесь же тьма была непроглядной. А у меня не было ни свечи, ни уж тем более фонаря. Пришлось зажмуриться и немного постоять в темноте, чтобы зрение адаптировалось. Но даже так я с трудом смогла пробраться дальше двери. Осмотреться до утра не получится, так что самым мудрым решением было найти ближайшую кровать. Диван или кушетка тоже подошли бы. Главное, чтобы можно было вытянуть ноги и хоть немного подремать после этого странного дня.

Справа от двери была небольшая гостиная, в которой и нашелся диванчик. Запах затхлости усилился, когда я села на мягкие подушки. Но выбирать не приходилось. Сунула саквояж под голову и практически тут же уснула.

Не знаю, что меня разбудило: привычка тридцать лет вставать в пять утра, чтобы успеть на утреннюю смену на заводе, или ставшая неотъемлемой частью моего расписания, мучительная бессонница. А может быть, я проснулась от нового шороха, в котором послышались приглушенные голоса. Если только они не были частью моего тревожного сна, как мне показалось вначале. Но стоило мне подняться с дивана, как шепот повторился. И шел он явно откуда-то сверху.

В доме я точно была не одна.

2.2

– Кто здесь?

Несмотря на то что у Эвелин был тонкий голосок, возглас получился в меру строгим и громким. Над моей головой что-то упало, завозилось и стихло. Я хмыкнула и решила дождаться, когда этот кто-то наберется смелости, чтобы выйти. Раз вчера меня никто не встретил, а сейчас некто изо всех сил делает вид, что это не он шумел и шептался, значит, он не хозяин дома. А, скорее всего, такой же непрошеный гость, как и я.

Сейчас было важнее понять, где я очутилась, и что с этим делать. Я осмотрелась. Комната, которую в темноте я приняла за гостиную, оказалась подобием широкой гардеробной. Рядом с кушеткой, на которой я спала, было большое зеркало, запыленное до такой степени, что я с трудом различила собственное отражение. Напольная вешалка и подставка для зонтов, полки для мелочей – вот и все убранство.

Я прошла дальше и оказалась уже в настоящей гостиной. Тонкие шторы были задернуты, но здесь все равно было светло благодаря огромным окнам. Не знаю, который сейчас был час, но солнце уже поднималось над горизонтом. Я потянула на себя одну портьеру и тут же закашлялась от взметнувшейся в воздух пыли. Нет, это никуда не годится! Этот Джеспар, кажется, решил все же избавиться от супруги, отправив ее в заброшенный дом. Вот только на месте кроткой Эвелин оказалась я. И я точно знала, что не собираюсь складывать лапки и идти ко дну.

Первым делом прошлась по всему первому этажу, открывая окна. Створки здесь были любопытные. Не привычные распашные. Нижняя часть поднималась вверх и фиксировалась петлями. Пока впускала в комнаты свежий воздух, подмечала, что имеется в доме, и что нужно будет сделать в первую очередь, чтобы следующую ночь не дрожать от холода и сырости. Гостиная, столовая, кухня, две ванные комнаты, большая кладовка и две такие крохотные комнатушки, что даже в моей хрущевке спальня, кажется, была просторнее. Везде сыро и пахнет пылью и плесенью.

На второй этаж я пока не совалась. Во-первых, мне пока хватит хлопот и на первом, все-таки сейчас главной задачей было обеспечить себе место для сна и пропитание. А во-вторых, не хотелось мне пока знакомиться с обитателем второго этажа. Кем бы он ни был, мне придется объяснять, что я здесь делаю, и не подавать вида, что я не настоящая Эвелин.

Когда свежий воздух наполнил дом, я вернулась в гардеробную, где оставила саквояж. Внутри было не так уж много вещей: пара смен белья, три платья самого простого покроя, теплые чулки, тонкие туфли на плоской подошве, да длинный и широкий вязаный шарф. Из средств гигиены я нашла лишь щетку для волос, коробочку с мятным порошком, крохотный кусочек мыла в пергаменте и миниатюрный флакон с масляной жидкостью. Открутила металлический колпачок, украшенный цветными стекляшками, и сделала осторожный вдох. Аромат ванили и ирисов расплылся вокруг, и я невольно улыбнулась. Когда-то давно у меня были духи с похожим запахом. В те годы я только-только окончила техникум и верила, что меня ждет блестящее будущее…

Но предаваться воспоминания не было времени. Крепко закрыв флакончик, я завернула его в шарф и спрятала поглубже в саквояж. Будет жалко разбить.

Я сменила свои ботинки на невысоком каблуке на более удобные туфли и закатала рукава.

Интересно, сколько лет в этом доме никто не живет? И почему? Он не выглядел старым. Только заброшенным и забытым. Будь моя воля, я бы… Я усмехнулась собственным мыслям. Меня сюда отправили против воли. Но кажется, то, что стало бы для Эвелин испытанием, будет для меня просто привычной рутиной. Уж что-что, а порядок наводить я умею. И пусть, в собственной жизни у меня не сложилось, я хотя бы помогу этой Эвелин, если ей суждено будет вернуться в собственное тело.

Несмотря на яркое солнце, воздух был прохладным. Судя по начавшей желтеть листве, на дворе стоял сентябрь. Дом нужно было как следует прогреть. Выгнать сырость, вывести плесень, которую я заметила в некоторых углах. Слава богу, что здесь были и камин, и печь, и даже запас дров в высокой нише в кухне. Запас, конечно, был небольшим, но на первое время должно хватить. К тому же я еще не выходила во двор, хотя из окон была видна еще одна постройка чуть сбоку. А там, глядишь, и поленница найдется.

Начала с кухни. Большая печь, встроенная задней частью в стену, отличалась привычных избяных печей. Эта была похожа на длинный чугунный комод с несколькими отсеками. Судя по отсыревшему пеплу, один отсек служил топкой, рядом с ним была дверца духового шкафа, в нижнем ящике хранились тяжелые сковороды и горшки для варки. А наверху было сразу шесть конфорок с рычажками для контроля подачи огня. Глядя на всю эту красоту, я могла только головой покачать. Надо же, думала, что угодила в какое-то средневековье, а здесь практически родная плита имеется. К тому же печка, примыкая к стене, дополнительно служила для обогрева гостиной.

Я перебрала почти все полешки, чтобы найти парочку посуше. В отсеке с посудой нашелся мешочек с огнивом. Вот только во всем доме, кажется, не было ничего, что сгодилось бы вместо ветоши, чтобы развести огонь. Пришлось снова залезть в саквояж и распустить краешек шарфа. Растрепав нитки до состояния кудели, я с большим трудом смогла правильно воспользоваться огнивом. Но когда в печи радостно затрещали поленья, вздохнула с облегчением. Теперь оставалось проверить, хорошо ли уходит дым в дымоход, и можно было переходить к камину.

Но когда я переносила на металлическом совке горящее полешко, чтобы не мучиться снова с огнивом, со стороны лестницы раздался шорох. Я обернулась, бросая взгляд через плечо, и от неожиданности выронила полено прямо на ковер.

2.3

Вскрикнула от испуга и поспешила затушить уголек, пока он не прожег ковер и не вызвал пожар. А когда затоптала последние искры и повернулась, на лестнице никого не было. Но я была готова поклясться, что видела между балясинами детское лицо! Наверху был ребенок! И судя по тому, что сейчас на втором этаже кто-то шепотом переругивался, он был не один.

Что делают дети в этом заброшенном доме?

– Выходите, я вас не обижу! – Позвала я и прислушалась. Шепотки тут стихли. Только половица скрипнула над головой и тоже затихла. Я покачала головой. Не выйдут. Если они пробрались сюда тайком, то мое появление воспримут как возвращение хозяйки дома. И побоятся спускаться.

Ладно, придется выманивать хитростью. Но для этого нужно было сперва закончить то, чем занимаюсь.

Я разожгла камин в гостиной, убедилась, что дым поднимается в трубу. Значит, с дымоходом все в порядке и я не угорю ночью. Теперь нужно было осмотреть стены на наличие трещин и убедиться, что не появится запаха гари, из-за того, что несколько лет здесь никто не жил, и, соответственно, не следил за исправностью камина и печи.

На первую пару дней тепла хватит и с малого количества дров. Все же на дворе не минусовая температура. А вот на третий день можно будет уже постепенно увеличивать огонь. К тому времени и с дровами разберусь. Если в той пристройке есть еще – надо натаскать в дом, а если нет – придется искать топор и вспоминать, как им пользоваться.

С огнем разобралась, пришло время проверить наличие воды. Я попеняла сама себе, что не начала с воды сразу же. Ни умыться после сна, ни в порядок себя привести не подумала из-за этой сырости. Так хотелось поскорее согреться, что забыла даже, что есть и другие потребности, которые требуют неотложного удовлетворения.

К моей великой радости в ванной комнате нашелся кран с маленьким рычажком над фарфоровым умывальником и большой рычаг в углу, похожий на ручку деревенской колонки. Я покачала рычаг без особой надежды, но внутри стен что-то заворчало, забулькало, как в батареях в начале отопительного сезона, а потом послышался звук бегущей по трубам воды. Я подошла к умывальнику и повернула рычажок крана. Едва не засмеялась от облегчения, когда в пыльную раковину потекла вода. И пусть холодная, сейчас важнее было, что она вообще в наличии. И мне не придется тягать тяжеленные ведра от колодца, если таковой вообще есть во дворе.

Помимо умывальника и небольшой купальной чаши, за невысокой ширмой пряталось подобие нашего унитаза. Только без крышки и без бачка. Но с рычажком для воды.

Я сбегала к саквояжу, прихватила все мыльно-рыльные средства и привела себя в порядок. Густые рыжие волосы завязала в узел и улыбнулась худенькой девушке в отражении. Мы со всем справимся!

Протяжное урчание в животе напомнило мне, что я не ела как минимум со вчерашнего вечера, когда пришла в себя в этом мире. Пришлось срочно возвращаться на кухню и рыскать в ящиках в поисках чего-нибудь съестного. Параллельно выкладывала на длинную столешницу кухонного острова, что стоял посередине между печкой и кухонными шкафами, необходимую для готовки утварь, чтобы потом не искать. Нож, тяжелая деревянная доска, две миски, кастрюля и чугунная сковорода с литой ручкой, половник, ложки и пара чашек. Все это нужно было как следует отмыть, желательно с мылом. Кто знает, что за хозяева тут были раньше и в каком состоянии они держали посуду.

В самом дальнем шкафу нашлись и продукты. В глиняных кувшинах, запечатанных сургучом, было что-то сыпучее. Пришлось вскрыть каждый, но в итоге у меня в распоряжении были крупы, горох, и даже спагетти! Я глазам своим поверить не могла. Голодная смерть мне не грозила. К тому же кроме глиняных кувшинчиков, в шкафах стояли и бумажные пакеты и холщовые мешочки. Правда, в них нашлись лишь отсыревшие и уже явно не пригодные в пищу рис и пшено. Зато в стеклянных высоких бутылках, тщательно обернутых пергаментом, защищавшим от случайных солнечных лучей, хранилось масло. По цвету похожее на оливковое. Но по запаху немного отличавшееся. Я тщательно принюхалась и даже попробовала каплю на язык. Не горчит, не отдает прогорклым. Странно. По виду, дом был заброшен не меньше десятка лет. А часть продуктов, поди же ты, осталась сохранна.

Итак, у меня было почти все для хорошего обеда. А в моем случае, завтрака. Правда, соль пришлось долго колотить в ступке, потому что она была каменной в прямом и переносном смысле. В деревянной шкатулке с неизвестным символом на крышке обнаружились и специи. И я опять поразилась, что не все в этом доме поддалось отсыреванию и порче. Но удивляться было некогда. Живот уже начало подводить от голода, и я принялась за мытье посуды.