Пять монет

– Ха-ха, – довольно рассмеялся Олег.

– Ничего смешного. Я не дура и прекрасно поняла, что он не сравнивал меня с посудой. Пыталась ему разъяснить, что я разумное существо, равное ему в правах. На это он ответил, что у него, похоже, галлюцинации, так как мебель начинает с ним разговаривать. Что-то бормотал про необходимость установить дневной лимит спиртного. Тогда я сообщила ему, что моё материальное тело – наручные часы, а не предмет мебели. После этого господин Опарин вообще зашёлся смехом, а потом ответил, что у него «нет для меня времени», и отключился.

– Ха-ха, – адвокат уже лежал от хохота. – У него замечательное чувство юмора.

– На мои последующие звонки он не реагировал, но минут через пять прислал сообщение, в котором оказалось множество различных роликов, направленных против искусственных существ. Ужасный тип, таким не место среди разумных особей. Его необходимо изолировать, никогда не встречала таких асоциальных граждан. Законченный натуралист.[3]

– Зря ты так, – отсмеявшись, ответил Олег. – Каждый имеет право на ошибку. Хотя в его взглядах есть рациональное зерно.

– Я думала, ты изменил свои представления о нас.

– Возможно, – не очень уверенно произнёс мужчина. – Я пока ещё не решил, как относиться к ИБХС и ИКА. Мои взгляды остались такими же, скорее, они просто трансформировались. Ладно, давай закроем эту тему, а то поссоримся. Где его контакты, я сам свяжусь с Игорем. Надеюсь, со мной он будет повежливее.

– Сомневаюсь. Ужасное существо, – ответила Элен, продиктовав номер Опарина.

– Всё. Стоп. Закончили, – остановил её речь адвокат, одновременно набирая цифры на лежащем перед ним мониторе. – Работаем.

Опарин долго не отвечал, лишь с девятой попытки он соизволил принять звонок, и на экране появился молодой, но уже лысый мужчина с синими глазами и острым носом. На его узком вытянутом лице также отсутствовала какая-либо растительность, в том числе брови. В каждом ухе по две серёжки с красным и белым камнями, в носу – толстое серебряное кольцо диаметром полтора-два сантиметра. Левая щека испачкана каким-то соусом, подбородок – чем-то жирным. Было видно, что и зелёная футболка с натуралистическим лозунгом «ИБХС – на свалку!», в которую был одет Игорь, из-за своей загрязнённости уже давно должна была находиться там же, куда предлагала отправить искусственных существ.

– Кто? – начал разговор с вопроса Опарин. – Я вас не знаю и не очень стремлюсь познакомиться. Если же вы поддерживаете искусственных марионеток, то горите в аду.

– Игорь, доброе утро, – ответил Олег. – Это адвокат, помните, я представлял ваши интересы при разводе? Олег…

– Ааааа. Владелец говорящих часов. Тебя я помню, но не желаю иметь с тобой ничего общего, пока ты не перестанешь быть рабом механической игрушки и не приручишь своё искусственное животное. Ты…

– Так, – жёстко прервал его адвокат. – Замолчи и слушай. Не тебе меня учить взаимоотношениям с искусственными существами – я прекрасно помню, каким ты был подкаблучником у своей супруги. И помню обстоятельства твоего развода и детали раздела имущества. Напомнить тебе? – Олег вопросительно посмотрел на Опарина.

Тот как раз делал глоток из жестяной банки (было прекрасно видно, что это настоящее, немодифицированное пиво) и от неожиданного напора собеседника поперхнулся, облив и так уже далеко не свежую футболку и монитор. Потёки пива, красиво растекающиеся вертикальными полосами по экрану, прекрасно были видны Олегу.

– Я… я…я… – в замешательстве начал Игорь, а затем продолжил: – Хорошо, у меня через час. Один, без своего титанового метронома.

– Я буду вовремя и с ней.

– Эй! – спохватившись, вскричал программист. – А чего тебе от меня надо?

– Хочу, чтобы ты посмотрел несколько видеороликов и определил их аутентичность.

– Аааа, – разочарованно протянул Опарин. – Я-то думал. Хорошо, жду.

Олег не стал тянуть время, поручил Элен вызвать такси, сам же быстро собрался. Автоматизированная транспортная служба работала без задержек (если не было поломок), поэтому ровно через 44 минуты адвокат был на месте. Опарин жил в элитном доме в восточной части города, рядом с парком № 73. Раньше здесь были трущобы, которые лет двадцать назад снесли, жильцов выкинули на улицу, участок озеленили и возвели по периметру небольшие пятидесятиэтажные дома. Игорь проживал на восьмом этаже, в большой квартире, панорамные окна которой выходили прямо на парк. У него была даже лоджия, что являлось большой редкостью при нынешней архитектуре (большинство предпочитало иметь личную парковку для флайеров).

Опарин встретил гостей у лифта, который поднимался прямо в его жилище. Первый же взгляд, который адвокат бросил на обиталище программиста, показал, что оно ничем не отличается от хозяина. Нет, сам Олег не был аккуратистом, небрежность и небольшой беспорядок считал нормой. Но то, что творилось в квартире Игоря, иначе как бардаком назвать было нельзя: личные вещи хозяина, которые должны были находиться в стирке, валялись где попало либо украшали собой все предметы мебели, на которые только удавалось их повесить; повсюду разбросаны упаковки от чипсов, готовых китайских блюд, пиццы, пустые банки и бутылки из-под различных алкогольных и безалкогольных напитков. Мебель была каким-то странным образом расставлена вдоль стен и вся, абсолютно вся, покрыта слоем пыли. Апогеем царившего в квартире хаоса являлся большой сборный монитор, стоявший в центре гостиной, который был заляпан чем-то жирным, на нём же висели бюстгальтер и кружевные трусики.

Раньше, видимо, квартира была отделана и обставлена в соответствии с дорогим дизайнерским проектом. Беспорядок уничтожил творческий замысел.

– Итак, – встретив гостей у лифта и не предложив им присесть, обратился Игорь к Олегу, – ты решил обратиться ко мне за помощью. Боишься смерти, которая ждёт тебя после вынесения приговора?

– Смотрю, ты ознакомился с новостями, – спокойно ответил адвокат. – Хорошо. Не придется ничего объяснять.

– Почему же? Хотелось бы услышать твою историю. Зачем убил женщину? Любовница? Или заказ клиента? Я очень хорошо помню, что ты настойчивый адвокат.

– Глупости. Прекрати шутить.

– Ладно, – Опарин развернулся и жестом руки пригласил Олега следовать за собой, – показывай.

Все трое прошли к монитору (Элен, конечно же, никуда не шла, а передвигалась вместе с Олегом, но она является равноправным существом, поэтому её следует тоже упомянуть) и программист уселся в большое эргономичное кресло. Олегу пришлось стоять рядом, так как в поле зрения он не обнаружил ни одного стула. Он снял с руки Элен и передал её Опарину.

– Хм, – усмехнулся тот, принимая её. – Искусственный разум, который много говорит и ещё больше о себе мнит. Ужасная у тебя игрушка, Олег. Я бы выкинул её, а лучше продал, оболочка-то у неё дорогая.

Адвокат никак не отреагировал. Следующие десять минут все молчали, тишина прерывалась лишь голосовыми командами Игоря, который, получив от Элен файлы, углубился в их изучение: производил какие-то манипуляции с ними; иногда матерился; выкрикивал какие-то непонятные команды. ИБХС в процессе работы он небрежно смахнул со стола, и Олегу пришлось поднимать свою напарницу с пола. Когда он застёгивал браслет на запястье, Элен возмущённо вибрировала, но молчала.

– Всё, – неожиданно повернулся к ним Опарин и откатился на кресле метра на три. – Зря приходил ко мне. Я тебе помочь не смогу.

– Почему? – задал вопрос адвокат, проигнорировав тот факт, что собеседник обращался только к нему, как будто Элен отсутствовала в комнате.

– Потому что для тебя не имеет значения, производил ли кто-либо манипуляции с записями. В данном случае это неважно.

– Нет. Очень важно. Я уверен, что они изменены. На всех них отсутствует человек, который виден только на одном из файлов.

– Я и не спорю с тобой. – Игорь усмехнулся и объехал на кресле вокруг монитора. – Просто у тебя не те файлы.

– Ты можешь говорить яснее? – раздражённо спросил Олег.

– Куда проще. Ты принёс мне двадцать три ролика, девять из них записаны 11 сентября прошлого года в промежуток времени с 11.35 до 11.45, все остальные – двумя днями ранее в это же время.

– Этого не может быть. Я всё проверяла! – воскликнула Элен.

– Так вот, – продолжил программист, полностью проигнорировав ИБХС и обращаясь только к Олегу, – если бы за дело взялся калькулятор или бетономешалка (я слышал, ими пользовались в начале прошлого века), то никто ничего бы не заметил. В любой ситуации следует думать, а это не присуще разговаривающим игрушкам.

– Погоди, – прервал его адвокат, – оставим в стороне личное мнение об искусственных существах. Меня интересует моё дело, факты.

– Ладно, – вздохнул Игорь, – внимай. Как я уже сказал, некоторые файлы с записями сделаны ранее, чем интересующий тебя период. Их просто переместили в папку с нужной датой. В действительности, дату и время создания любого файла можно установить, для этого не требуется специальных познаний, надо просто знать, где и как искать. Я абсолютно уверен, что записи в четырнадцати файлах были сделаны девятого сентября. Я направлю тебе отчёт специальной программы, которая, кстати, даже не думает заявлять о своей исключительности и не качает права. Она просто следует заданным ей Человеком – он выделил это слово – алгоритмам.

– Ты абсолютно уверен в том, что сейчас говоришь?

– Да. Никаких сомнений. Можешь вызвать меня в суд, я сообщу то же самое. Правда, сомневаюсь, что мои показания будут пользоваться доверием, сам постоянно под угрозой лишения всех прав – меня лишили даже права нанимать людей для домашней работы, только ИБХС или ИКА. Видишь, какой вокруг раздрай – не могу позволить, чтобы в моём жилище находились болтающие всякую чушь нелюди. Если обратишься к другому эксперту, его выводы не будут отличаться от моих.

– Игорь, – Олег внимательно посмотрел на собеседника, – правильно ли я понял: кто-то залез в программу системы безопасности здания и подменил файлы, вернее, переместил их из одной папки в другую?

– Да.

– Значит, в файлах за девятое сентября 2156 года я смогу обнаружить интересующие меня записи?

– Возможно. Этот неизвестный только переместил файлы, не скопировал их. Иначе установить истинную дату создания файла было бы сложнее.

– Почему ты считаешь, что не было копирования?

– Потому что в таком случае датой создания копий была бы дата именно копирования. Не веришь? Я могу проверить эти четырнадцать файлов на тождественность, есть такая возможность. Но для серьёзных контор, например, для суда, тебе понадобится другое заключение. Вернее, заключение иных лиц.

– У тебя всё так плохо? – удивился адвокат.

– Даже хуже. Сейчас в производстве только «живых» девять дел по заявлениям говорящих «абак»[4], в которых одни просят признать меня сумасшедшим, другие – преступником. В перспективе меня ждёт принудительное лечение или смерть. Кстати, не продашь мне пару «жетонов»? Я знаю, у тебя есть.

– Почему пару? Для амнистии требуется четыре.

– Два я уже приобрёл. Не хватает половины. Слава Богу, семь лет назад один умный юрист, – Опарин внимательно посмотрел Олегу в глаза, – тот самый, который стоит передо мной, добился в Верховном Суде решения, которое позволяет распространить правило «пяти монет» один раз на все дела одновременно, если они в одно время находятся в производстве как одного суда, так и нескольких. Это мой случай. Получается, ты дважды выручил меня: спас от притязаний жены и дал шанс на выживание сейчас. Осталось за малым – две монеты. Выручишь? За ценой не постою, деньги есть.

– Извини, но индульгенциями не торгую, – смущенно ответил адвокат.

– Да? – Игорь спокойно воспринял отказ и грустно ухмыльнулся. – Жаль. Значит, будем надеяться на справедливость правосудия. Сам-то чего не пользуешься волшебными монетами? У тебя их предостаточно. Раз – и ты никого не убивал.

– Я не Бог, чтобы даровать прощение или спасение.

– Жёстко ты к жизни относишься. С тяжёлыми принципами живёшь. Не понимаю, почему тогда говорящая машинка для бриться с тобой? Ты вроде наших взглядов.

– Не знаю, – неуверенно ответил Олег. – Элен досталась мне от жены. Супруга просила оставить её. Сейчас мы живём в странном тандеме.

– Господин Опарин, вы должны понимать, что я, как равное существо, вправе выбирать, где, как и с кем мне жить, – менторским тоном проговорила ИБХС. – Я не вещь и не животное. Я разумна, у меня есть чувства.

– Вместо того, чтобы возиться с часами, – обратился Игорь к собеседнику, игнорируя ИБХС, – взялся бы за себя. А от мусора на руке избавься, иначе следующего разговора с тобой у нас не будет. Надеюсь, ты понял меня правильно. Всего доброго. Передумаешь по поводу торговли «монетами», набирай.

Опарин проводил гостя до лифта, где они расстались. На улице Олега ждала буря возмущения.

– Натуралист! Расист! Бездарь! – возмущалась Элен. – И ты хорош! Ни разу не заступился за меня, не встал на защиту! Мне даже показалось, что ты согласен с ним.

– Успокойся, – оборвал её адвокат. – Возьми себя в руки! Ты ведёшь себя так же, как Опарин.

– Как?!! Ты сравниваешь меня с этим… этим…

– Да. У тебя свои взгляды и представления о жизни, у него другие. Как ты, «думающее существо», любишь говорить, каждый имеет право на мысль. Он этим правом воспользовался. Почему же ты хочешь монополизировать идеи и убеждения, ограничить их многообразие, сведя к одной аксиоме. Кстати, Игорь поступает точно также.

ИБХС замолчала. Весь последующий день они провели в тишине: Олег в раздумьях, а Элен, видимо, решила продемонстрировать глубину нанесённого ей оскорбления.

Примечания