Нарциссы для Эмилии

Уважаемые читатели, прежде чем вы начнете читать этот рассказ, мне бы хотелось, чтобы вы знали об истории его создания.

Это небольшое произведение было рождено из двух сильнейших чувств: ужаса и надежды.

Ужаса – от данных ВОЗ, согласно которым почти каждая третья женщина на протяжении всей своей жизни подвергается физическому и/или сексуальному насилию1. И надежды – на то, что знание может стать оружием против этого зла, ведь люди, осведомленные о данной проблеме, реже сталкиваются с ним в своей жизни, чем те, до кого эта информация не дошла.

Страшнее всего было осознавать, что за цифрами статистики стоят настоящие судьбы людей.

Я, как женщина, безмерно сопереживаю тем, кто пережил подобное, и горжусь ими за то, что они нашли в себе силы жить дальше и позволили себе быть счастливыми, несмотря на жестокость прошлого. Вместе с тем во мне проснулось невероятное желание обезопасить тех, кто, я надеюсь, никогда не столкнётся с такой бесчеловечной жестокостью в свой адрес.

Да, я не могу избавить этот мир от насилия полностью, но могу внести свою лепту, поспособствовав информированию людей о данной проблеме нашего общества и мира в целом.

Мне было тяжело писать этот рассказ из-за глубокой привязанности, возникшей к персонажам, и сожаления о том, что, в конечном счете, мне пришлось с ними сделать.

Я заранее прошу прощения за боль, которую могу нанести читателю этой историей. Стоит уточнить: прямого описания насилия и жестокости в этом произведении нет, но, если эта тема является для вас триггерной, пожалуйста, позаботьтесь о себе и отложите чтение.

Я верю, что говорить о сложном – необходимо. Надеюсь, эта история оставит в вас не только тяжесть, но и важное понимание.

С уважением и надеждой на лучшее,

Эльвира Штейн.

В его душе всегда был один уголок, который он старательно пытался избегать. И, по правде говоря, у него это здорово получалось – игнорировать хоть и малую, но все-таки часть своей истории.

Но иногда нечто запертое там напоминало о себе и всплывало в воспоминаниях, изредка в рассказах знакомых ему людей, которые помнили о случившемся.

Впрочем, таких знакомых у него осталось мало. Кто-то давно уже переехал, с кем-то он потерял связь, кто-то отошел в мир иной. И его устраивал такой расклад, ведь ворошить те дни ему не хотелось.

Он просто жил дальше – до тех пор, пока делать вид, что не помнит о тех днях и людях, уже не было смысла. И тогда все то, что хранилось за потайными дверьми молчания, вылилось в пронзительные слова, пробуждающие в его разуме живую историю.

Легкий аромат нарциссов. Для него он был все еще очень приятным, но, увы, связан с ней слишком хорошо, как и яркий цвет этих желтых лепестков.

Старые воспоминания неохотно оживали в памяти, раздражая душу глухой болью, словно резкое дребезжание расстроенной струны в полупустой комнате.

Он держал букет в руках, обтянутых потертыми замшевыми перчатками, словно боялся, что запах цветов въестся в кожу и еще долго будет отравлять его разум беспокойными воспоминаниями.

Желтая лента, стягивающая стебли нарциссов, замысловато вилась на ветру, изредка побивая мужчину по рукавам пальто, покрытых шерстистыми катышками.

Сощурив голубые глаза так, что их окружили мелкие борозды морщин, мужчина вглядывался вдаль. В тишине каждый его шаг по высохшей листве казался оглушительным.

Все это время он жил в своем стеклянном колпаке, который не пропускал все, что было неугодно ему самому. Зачем же теперь он пришел сюда? Быть может, это чувство вины привело к ней?

Взглядом, сквозь слепящие лучи весеннего солнца, он нашел скромную могилу, больше походившую на обычный земляной пригорок с камнем, лежащем сверху. Заброшенная, грязная. Видно, не он один забывал об этой истории годами.

Сделав несколько острожных, почти крадущихся, шагов к ней, он присел и легко смахнул листья, показав скрывшееся за ним имя всему миру.

Эмилия.

Имя звучало так знакомо и при этом так непривычно ощущалось на губах. На вкус оно было как леденец с барбарисом, как только что сорванная костяника и первый настоящий поцелуй. Пахло, как размятая в руке трава и краска в новом журнале, а звучало как хруст корешка книги.

В этом имени для него сплелись юность, любовь и несправедливость, гнев, беспомощность и сожаление.

– Я принес твои любимые нарциссы, как ты хотела, – еле слышно произнес мужчина, прорезав в тишину неуверенным тоном и уложив цветы на могильную плиту. – Наверное, ты ждала… – он не смог договорить эту фразу, голос дрогнул, а голова безвольно упала. По щеке потекла слеза, прорисовывая контуры морщин на своем пути. – Прости, прости… – почти несвязно пробормотал седовласый гость. – Прости, что забыл тебя.

Школа закончилась, и паренек с радостью забыл об учебе. Пару недель он отходил на летние отработки, а затем родители отвезли его в деревню – к бабушке и дедушке.

Ребят, с кем он играл здесь в детстве, не обнаружил. Все выросли и разъехались кто куда, поэтому дни тянулись уныло и монотонно, что его немного расстраивало. Однако он смог найти что-то приятное в долгих разговорах со старшими и в одиноких прогулках по окраинам деревни.

То утро не предвещало ничего интересного. Проснувшись и позавтракав в привычной уже компании, жильцы дома решили определиться с планом дня. В конце концов, после долгих обсуждений, план утвердили.

Так как для уборки в огороде было слишком жарко, они с дедом договорились перенести это мероприятие на вечер, сейчас же наилучшим вариантом было покрасить забор, который изрядно облез с прошлого лета.

Поэтому, убрав посуду, они вдвоем дружно вышли во двор, а бабушка осталась хлопотать на кухне. Пока дед ушел проверить, не засохла ли имеющаяся у него краска, внук без дела слонялся по двору, пиная камушки.

Парень с интересом выглянул через забор, когда по улице разнесся звук подъезжающей машины. Они никого не ждали, а у соседей в помине не было городских родственников, кто бы мог приехать к ним этим летним утром.

На его удивление, к богом забытому дому напротив, подъехала пыльная от дороги белая «Волга». Стекло поблескивало на лучах солнца, отчего было больно смотреть в ту сторону, но он все же наблюдал эту картину с замиранием сердца.

Из машины медленно вышел невысокий мужчина с усами, в полосатой рубашке с острым воротничком. Он открыл багажник и, вновь не спешно осмотревшись, стал выгружать вещи.

Почти сразу же к нему на помощь из машины вышла тонкая на вид женщина в темно-синем платье с пояском, ведущая за собой маленького мальчика. Она поспешила открыть калитку дома перед мужем несмотря на то, что ребенок пытался закатить истерику. В сонном темпе, сопровождаемые криком мальчика, они стали заносить вещи.

Вскоре из машины высунулась еще одна голова. Она будто проверяла – достаточно ли благоприятная обстановка вокруг, чтобы покинуть свое убежище? Пушистая голова оглянулась. Парню даже показалось, что та издала какой-то нечеловеческий звук, похожий на мяуканье, и вновь скрылась за приоткрытой дверью.

И вот, спустя мгновения, из машины все же вышла девушка с пышными каштановыми волосами и плетеной корзиной в руках, в которой вальяжно разлегся белый кот. Своей торчащей из корзины головой животное сливалось с белым платьем хозяйки, так похожим по крою на платье ее матери.

Лица девушки было почти не разглядеть из-за больших солнцезащитных очков, судя по размеру, явно принадлежащих не ей. По направлению головы было понятно: она смотрела прямо на наблюдателя.

Стерев мнимую грязь с подбородка, парень продолжил молча наблюдать.

Голова так же безразлично механически повернулась в другую сторону, и девушка скрылась за калиткой.

Этим вечером, уминая котлеты с пюре, он узнал от бабушки, что это новая соседская семья, приехавшая на лето. Раньше дом принадлежал одинокому старику, отцу женщины в голубом платье, теперь же городская семья решила, что этот очаровательный деревенский домик станет их дачей.

– Кстати говоря, внучка Никиты Александровича, земля ему пухом, – добавила пожилая женщина добродушного вида, с седыми волосами, туго собранными в пучок, – должна быть твоей ровесницей. Если не ошибаюсь, Эмилией зовут. Отличница, как хвастался сосед, – добродушно посмеялась та.

– Хороший был мужик, – добавил дед, подливая себе чая, – огород всегда чистый, ухоженный был. А в истории как разбирался! В общем и целом – человек старой закалки. Интересно было поговорить с ним.

– Да, нечего сказать, – согласилась его супруга. – Умная семья: зять его инженером работает, а внук, старший брат Эмилии, врач. Хорошие люди, одним словом.

– Ну не скажи… Хозяйство вести не умеют. Весной вообще огород не трогали, все там и заросло! – махнув рукой, упрекнул пожилой мужчина, обратно усаживаясь за стол.

– Ну, они городские, им это неинтересно, да и времени нет из города ездить, – забормотала бабушка, накладывая внуку еще котлет. На его протесты она не обратила внимания, старательно уверяя, что он плохо ест и срочно нужно поправляться.

На этом разговор о соседях был закончен.

В конце ужина бабушка, как бывший работник школьной библиотеки, тактично напомнила внуку, что не стоит забывать про список летней литературы, на что парень лишь покорно кивнул.

День за днем лето тянулось медленной чередой скучных событий. Жара не давала покоя до самого вечера. Школьная литература наскучила ему уже через полчаса знакомства с ней.

Однажды, оставшись дома в одиночестве, так как остальные обитатели уехали в город на рынок, парень умирал со скуки. Выглянув через кухонное окно, он заметил, как соседский двор заметно оживился.

Сквозь дощатый забор было видно, как по двору с неистовым криком бегает ребенок, подкидывая в воздух цветной резиновый мячик. Виднелась и его старшая сестра, расположившаяся на скамейке у дома. Девушка заинтересованно читала какой-то журнал.

Периодически покидая двор, маленький хулиган получал нагоняй от сестры, когда пытался терроризировать чужие заборы своим мячом. После чего недовольный малыш вновь возвращался за забор, а девушка занимала свое место на скамейке.

Задумчивый парень вышел на улицу, все еще кидая взгляды в сторону соседского дома. В этот же момент мальчик заметил его. Выйдя на дорогу, разделяющую дома, он встал почти напротив парня и внимательно посмотрел на него, будто оценивая.

Подняв свои тонкие ручонки, ребенок старательно подбросил мячик, перекинув через забор, и, довольный результатом, визжа убежал в свой двор.

Раздраженный тем, что мяч попал в клумбу, и при этом обрадованный поводу поболтать хоть с кем-то, парень достал мяч и направился к соседскому двору. Завидев это, малыш издал какой-то неясный истерический звук, похожий на смех и крик одновременно, и попытался запрыгнуть на руки сестры.

– Привет, – слегка неуверенно начал парень, заглянув во двор к соседям. Девушка, старательно пытающаяся убрать от себя разыгравшегося брата, повернулась. В этот раз она выглядела не так высокомерно, как в первую их встречу, по крайней мере на ее лице появилось что-то походящее на улыбку. – Заберете свой мяч?

– Конечно, – кротко ответила та, подтолкнув брата. – Иди, забери свой мячик, – обратилась к нему, но ребенок теперь смущенно стоял на месте, вцепившись ей в руку. Встав с возмущением, она сама подошла и забрала игрушку. – Прости, он не специально, просто разыгрался.

– Ничего. Вы недавно сюда заехали, да? – будто сам не зная, спросил юноша.

– Да, приехали на лето, – кротко ответила соседка. – Я Эмилия, – она подала руку, добавив: – Ты местный?

– Нет, тоже приехал на лето. Максим, очень приятно, – ответил тот с напыщенностью, с которой, в его понимании, обычно представлялись взрослые. – Тоже учишься в старших классах?

– Да, я перешла в одиннадцатый, – кротко ответила собеседница.

– Тоже, – кивнул парень и, заметив журнал в руках девушки, спросил, желая продолжить разговор: – Нравится?

– Не совсем… Рецепты яблочного пирога не интересуют, – улыбнулась Эмилия. – Но и то уже все статьи прочла от скуки. Жалею, что не взяла что-то более интересное, – поделилась та своим горем со страдальческим выражением лица.

– Моя бабушка раньше работала в местной библиотеке, у нас целый шкаф со всякими книгами есть… Если хочешь, можешь зайти как-нибудь и взять что-нибудь почитать, – слегка смущенно предложил Максим.

Глаза девушки восторженно заблестели, она уже было раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но остановилась и, надев маску сдержанности, произнесла: