Пролог – Гриша
Вселенная 0000-А
Мы прижались к стальным шкафчикам, чуть не разбив стеклянную перегородку за ними. Наконец-то я ее уломал. Не перегородку, Олю, конечно же. Целый год ходили вокруг да около, и вот я смог затащить ее в свой отдел. Конечно, причина необходимости столь позднего визита формально была совершенно другой, но все же… Все же мы оба понимали, зачем мы здесь. А окончательно очевидно это стало, когда Оля скинула свой лабораторный халат, под которым оказалось роскошное кружевное белье. Достала ведь откуда-то его… чертовка.
– Нас точно никто не услышит? – спросила она.
– Нет, все ушли, весь отдел в нашем распоряжении, – ответил я, стягивая с себя штаны.
– А если зайдет постовой?
– Не зайдет! – я резко схватил ее за волосы и прижался к ее губам.
Но, несмотря на все ее дикое желание, я все равно чувствовал какую-то отдаленность в процессе. Как будто бы она чего-то боялась. Не хватает уверенности? Или причина вовсе не во мне?
– Ну? – спросил я. – Что-то не так?
– Нет, продолжай!
В голосе все равно чувствовалась неуверенность. Неуверенность, совершенно на нее не похожая. Я видел, как дерзко она руководит своей командой, видел ее в деле. Ведь именно это мне в ней нравится. Черт, да она сама может прижать меня к стенке, крепко схватить за яйца и взять силой! С ее-то характером!
Ладно, неважно. Я решил дать немного больше страсти.
Демонстративно зарычал, схватил ее за зад, поднял и с силой усадил на соседний стол, сбросив вниз пробирки и микроскоп. Затем опустился чуть ниже и резким движением снял ее кружевные трусики, стараясь показать максимальное доминирование.
– Ой! Ты же их порвешь!
В этом и смысл, черт возьми!
– И что? – спросил я, приподняв бровь.
– Ладно… Все нормально… Ох, давай без переборов.
– Уверена? – меня это уже начало раздражать.
– Уверена! – она схватила меня за голову и снова страстно поцеловала. – Просто войди.
И тут до меня начало доходить. А может быть, она вообще меня не хочет? Или думает о чем-то другом…
Или о ком-то!
Мысль промелькнула в моей голове как молния. Молния, за которой с опозданием прозвучал гром в виде ревности. Точно, твою мать! Павел! Тот мудак Павел, который регулярно приходит в ее отдел на испытания и эксперименты из-за своих сверхспособностей. Ведь она все последние два часа нашего вечера говорила только о нем! О том, какой он крутой, спокойный, мудрый. Я никогда не придавал этому значения, но почему-то именно сейчас вдруг понял – может быть, тут не так все просто? Может, поэтому я не чувствую с ее стороны ответной реакции?
– Гриш, о чем ты думаешь? – спросила Оля.
Я оторвался от ее губ и посмотрел прямо в глаза:
– Да так… знаешь. О Паше.
– Чего?!
Именно такой реакции я и ожидал. Пусть немного побудет в шоке.
– Да, милая, ты все правильно поняла.
– С тобой все нормально?
– Со мной-то все о’кей, а вот что с тобой, скажи мне? – в ответ она удивленно похлопала глазками.
– Не понимаешь? Я думаю о Паше, потому что у меня создалось впечатление, что о нем, а не обо мне, думаешь сейчас ты.
Ольга села прямо, вытянула руку, слегка оттолкнув меня, и произнесла серьезным тоном:
– Погоди… То есть, по твоей версии, я сижу перед тобой, раздвинув ноги, и думаю о моем наблюдаемом подопытном?
– Да, именно так я и думаю.
– Ты идиот, Гриша, – фыркнула она, – и притом ревнивый идиот!
– Тогда изволь объясниться, что тебе не так?
– Что мне не так? Что мне, блядь, не так?! Что же, не думала, что ты наконец‑то это спросишь, но раз уж мы начали…– в этот момент ее неожиданно понесло. – Ну, например, то, что ты уже два года активно пытаешься затащить меня в постель, но при этом ни разу не позвал меня на романтический ужин. И сегодня вместо того, чтобы устроить красивый вечер, ты решил просто отыметь меня в этой чертовой лаборатории. Ты руководитель научного сектора «Баррикад»! Мы с тобой на одном уровне, неужели ты вообще не въехал, что я эти лаборатории после рабочего дня видеть не могу? Или ты думаешь, раз твои молоденькие лаборантки согласны на подобный перепихон, то и со мной это норм?
Чего? Откуда? То есть…
– Какие еще лаборантки?
– Такие, Гриш, на которых у тебя неприкрытый стояк, даже когда ты пытаешься заигрывать со мной! – она встала и начала одеваться. – И вот ладно, казалось бы, срать! Мужик-то красивый, накачанный, харизматичный и далеко не тупой. Думаю, дам тебе шанс, – она нашла свой лифчик и потрясла им перед моим лицом. – Белье это кружевное надела, которое еще хрен достанешь. Забила хер на романтику, которой очень хотела, потому что от тебя ее не дождешься. И что я получаю в ответ? Идиотскую ревность к мутирующему чуваку, который сам не особо жаждет проходить все эти обследования!
Ее прямо-таки разорвало. Но ничего, выплеснуть эмоции даже полезно.
– Закончила? – невозмутимо спросил я. – Или еще тут кабинет немного покрушишь?
Она натянула халат обратно и посмотрела на меня глазами, полными возмущения и ярости:
– Ты… – Видимо, от моей наглости она даже растерялась. – Знаешь, что? Пошел ты нахер! Не приближайся больше ко мне, и чтобы в моем отделе я тебя больше не видела, понял?
Она направилась к выходу.
– Ты кто такая, чтобы мне указывать?
Оля, не оглядываясь, показала мне средний палец и вышла из лаборатории, хлопнув стеклянной дверью.
Я молча смотрел, как ее силуэт медленно растворяется в полуматовом стекле. Еще секунда – и раздался удар с силой закрытой двери, ведущей на главную лестницу.
Меня переполняла злость, но я сдержался, чтобы самому не разнести тут все. Да, характер у этой сучки тот еще. Со мной никто и никогда не смел так разговаривать. Никто! А эта соплячка еще и на пять лет меня младше. Думает, если папочка поставил ее на должность руководителя на «Красном Октябре», значит, теперь ей все можно. Да другая бы кипятком ссалась на ее месте сейчас.
– Да и пошла ты! – проворчал я и начал одеваться сам.
Но неспроста она так завелась. Неспроста, я уверен. Не в романтике дело, сто процентов. Просто я попал в точку. Я никогда не ошибаюсь. Все дело в Паше. Каждый раз, когда он приходит на обследования, там во всем помещении влажность у девчонок повышается. Еще бы: уверенный в себе сверхчеловек, способный творить настоящую магию. Женщины – они ведь такие, даже от банального любопытства «каков он» могут разгореться так, что мало не покажется. По-любому у них с Олей что-то было.
А ведь этот Паша получил свои способности ни за что. Обычный проводник, который выполнял заказ на доставку и случайно облучился «Красной смертью».
Облучился… А что, если…
Я закончил одеваться, вышел из лаборантской и лениво направился в дальнюю часть отдела, где находился контейнер с боеголовкой. Почему-то захотелось еще раз на нее посмотреть.
Без толпы сотрудников научный отдел выглядел немного сюрреалистично. Эти полупрозрачные кабинеты со стеклянными стенами, белый глянцевый пол, яркие лампы под потолком. Да, такое расточительство мог позволить себе только Альянс. Хорошо, что жители основного метро не в курсе, что одни только лампы на нашей базе потребляют в десять раз больше, чем все их содружества вместе взятые. И хорошо, что они не знают, почему именномы можем себе это позволить, иначе давно бы подняли восстание.
Я подошел к массивной стальной двери кабинета номер 10. Доступ сюда был только у сотрудников третьего уровня, ну или у меня. Конечно, это все равно нарушение протокола. Даже руководителям запрещено заходить в этот кабинет в одиночку, во избежание неловких ситуаций. Если полковник об этом узнает…
– Хера лысого он узнает, – ответил я сам себе и открыл защитную дверь.
Помещение кабинета номер 10 – единственное полностью защищенное и герметичное во всем научном отделе. Цельный стальной короб, способный выдержать даже самый мощный взрыв.
Я медленно прошел вдоль длинного стального рабочего стола, рассматривая разложенные на нем механизмы, над которыми работали мои сотрудники. Большая их часть разрабатывалась для вооружения армии Альянса всевозможным энергетическим и плазменным оружием. Жаль только, что далеко в этом направлении у нас продвинуться пока так и не получилось.
Но самое ценное находилось в дальнем конце, в специальном защитном боксе: американская ракетная установка класса «воздух-земля». Внутри – химикат на основе некоего вещества красного цвета внеземного происхождения, найденный пиндосами в аризонском кратере в разгар холодной войны. Они сделали оружие, чтобы бороться с «проклятыми коммуняками», но вместо этого оно больше полувека валялось на военных складах, чтобы наконец быть использованным во времена самого масштабного топливного кризиса за всю новейшую историю.
Я подошел к боксу, приложил руки к корпусу и провел ладонями по холодному шершавому металлу.
Интересно, я же могу на нее посмотреть?
Оглянулся на камеру наблюдения, направленную прямо на меня.
По идее, я обязан занести свои действия в протокол и указать причину открытия бокса. Впрочем… Попрошу ребят просто стереть записи и никуда не докладывать о том, что тут произошло.
Я положил руки на замки и с трепетом открыл их. Затем медленно поднял крышку и завороженно осмотрел полуметровую ракету.
Вот она – «Красная смерть».
Сама ракета, правда, была не красной, а черной. Да и выглядела не особо презентабельно. Совсем не так, как большинство представляет себе секретное оружие, спрятанное в красивом стальном боксе в недрах военной базы. Мятый и потертый корпус, оторванные подкрылки и приличная трещина в верхней части. Именно такой нам принес ее Павел. Именно поэтому он и подвергся воздействию химиката.
Мне всегда было интересно, способна ли она еще дать сверхспособности? Или теперь только после активации и никак иначе? Может быть, если ее немного потрясти, из нее выйдет хоть немного химиката? Ведь наши ребята работают с ней максимально осторожно и никогда не пробовали…
Вдруг из коридора снаружи раздался грохот. Черт! Видимо, постовой зашел посмотреть, все ли в порядке! С этими малолетними крысенышами разговаривать может быть сложнее, среди них полно «принципиальных».
Я быстро захлопнул бокс и поспешил на выход, но, оказавшись в коридоре, никого не увидел.
Странно. Может, послышалось?
– Эй! Есть кто? – выкрикнул я.
Ответа не последовало. Зато последовал хлопок двери в дальнем конце. Как раз там, где находился выход на пожарную лестницу. Не думаю, что в столь поздний час кто-то просто по приколу решил пробежаться через весь научный отдел. Надо проверить.
Я добежал до пожарного выхода, выглянул на лестничный пролет. Очередной хлопок двери, теперь сверху. Значит, мне не показалось – кто-то тут действительно был, и этот кто-то зачем-то еще и полез на крышу. По идее, можно было бы забить на это, но лучше все же узнать, что за идиот шастает по базе посреди ночи.
На всякий случай снял с пояса табельный Макаров и быстро поднялся по лестнице.
Осторожно открыв дверь на крышу, я вышел и осмотрелся, но снова никого не увидел.
– Черт… – произнес я себе под нос и опустил пистолет.
– Что вы тут делаете? – вдруг спросил голос за спиной.
Это прозвучало так неожиданно, что я резко обернулся и без раздумий нажал на спуск.
– Ай, сука-а-а! – выкрикнул старлей, схватившись за ногу, и свалился на землю.
– Ох, блядь! – я подскочил к нему. – Ты какого хера меня пугаешь-то?!
Перевернул его на бок, осмотрел рану и выдохнул с облегчением: царапина, пуля прошла по касательной.
– А какого хрена вы ствол достали, Григорий Александрович?!
– Да мало ли кто по базе ночью шароебится! Все, не ори, тут царапина, – я показал ему на ногу.
Увидев, что повреждение легкое, старлей успокоился, сжал зубы и ответил:
– Я сюда просто покурить пошел после смены… Ай… Все равно больно.
– Покурить он пошел, – я подал ему руку. – В следующий раз меня в курсе держи, а лучше вообще ходи курить вниз.
Старлей схватился за мою руку и, кряхтя, поднялся на ноги, не желая со мной спорить – и правильно.
– Ладно, – произнес я мягко, – пошли тебя перебинтуем, что ли. И, если что, скажешь, что на сук напоролся, договорились?
– На каких сук? – спросил он с ухмылкой. Шуткует. Значит, договорились.
Наш разговор неожиданно прервал пронзительный вой сигнала тревоги. Мы одновременно обернулись и посмотрели на территорию базы, где уже начали включаться прожекторы освещения. Это означало только одно: на Альянс напали.
– Твою ж… – только и успел выговорить старлей, когда его перебил голос в нагрудной рации.
– Внимание всему боевому составу! Код красный, повторяю, код красный! Всем без исключения занять боевые позиции! Повторяю, занять боевые позиции согласно боевому предписанию!
С юга зазвучали многочисленные автоматные очереди.
Я быстро осмотрел старлея и заметил, что при нем нет автомата.
– Так, а где твой ствол?
– Передал сменщику, не положено же! У меня только пистолет, – он похлопал себя по кобуре.
– Черт! Бежать сможешь?
– Смогу.
В этот момент прозвучал первый взрыв. Потом еще один. После этого автоматные очереди начали стихать. Мы снова обернулись, и то, что мы увидели, было хуже самого страшного кошмара…
С юга базу быстро поглощала странная бурлящая черная масса. Там, где недавно гремели очереди и находились блокпосты, в небо взмывали огненные столбы. Прожекторы гасли с юга на север, давая понять, что черный поток приближался к аэродрому с боевыми вертолетами. В небо успел подняться только один, но даже отсюда было видно, что от черноты отделились несколько черных существ и успели за него зацепиться. Боковой люк открылся, и оттуда начали палить по тварям. Однако было уже поздно. Одно из существ пробилось сквозь лобовое остекление, и вертолет, потеряв управление, рухнул вниз, подняв еще один столб пламени.
– Это же… это… – замямлил старлей. – Дворовые псы!
– Твою мать…
– Быстро, сваливаем! – он резко оживился и дернул меня за плечо. – Пошли, профессор!
Несмотря на язвительное обращение, спорить я не собирался. Стоять и ждать, пока мутанты доберутся до нашего корпуса, как-то не хотелось.
– Чего это… – произнес старлей, выбив плечом дверь в научный отдел. – Какого хрена они так? Они же безобидные вроде?
– Понятия не имею!
Я действительно не имел ни малейшего представления. Да, мы регистрировали повышенную активность псов за последние пару лет, у патрульных даже были с ними стычки, но особого значения руководство этому не придавало и не требовало от нас никаких исследований на этот счет.
Уже почти у выхода старлей за моей спиной споткнулся раненной ногой и упал.
– Ну вот еще, нашел время! – недовольно сказал я, вернулся и помог ему встать.
В этот момент за дверью, со стороны главной лестницы, послышались сначала крики, а потом автоматная очередь, которая очень быстро захлебнулась в многоголосом рычании.
Старлей бросился было в ту сторону, схватившись за пистолет, но я быстро остановил его:
– Стой! Туда нельзя! Назад!
Теперь путь нам был только в десятый кабинет.
– Но там же Никитос!
– Пошли, нет больше твоего Ни…
В это мгновение входные двери в отдел разлетелись в стороны, и внутрь вошли четыре окровавленных пса. С учетом их размеров, этого было достаточно, чтобы заблокировать весь коридор. Мутанты зарычали и бросились в нашу сторону.
Я ломанулся к заветной двери, а старлей остался стоять на месте и открыл огонь по мутантам. Но его пукалка против тварей размером с тяжелый мотоцикл была совершенно бесполезна. Она даже их толстую шкуру не пробьет. Непонятно, на что он вообще рассчитывал. Уже у кабинета я услышал его вскрик, а потом звук ломающихся костей и отрывающихся конечностей.
Когда я заскочил внутрь, то понял, что у меня еще есть шанс. Я начал перебирать экспериментальные стволы. Все бесполезные прототипы, но вдруг хоть какой-то из них уже работает? По крайней мере, внутри я на какое-то время в безопасности, может быть, успею что-то активировать!
Схватил какой-то бластер – не работает. Потом что-то похожее на снайперскую винтовку, совмещенную с установкой Гаусса. Все ерунда.
И тут я вспомнил: «Красная смерть». Вот сейчас лучшее время, чтобы проверить ее действие на себе! Может быть, если швырнуть ее на пол со всей силы, это сработает?
Я подбежал к боксу, трясущимися руками открыл замки и скинул крышку.
Вдруг за спиной прозвучал утробный рык. И тут я осознал свою роковую ошибку: дверь! Я не запер за собой дверь!
Я обернулся и увидел перед собой дворового пса. Его красные глаза были переполнены злобой, а задние лапы напряглись, готовясь к прыжку.
– С… с… сука… – последнее, что успел проговорить я, перед тем как огромная пасть захлопнулась на моей голове…
АКТ I
Мутанты 
Глава 1 – Сэм
Вселенная 0000-А
– Раз, два, три, прием! – проговорил я в подключенную к радиомачте рацию.
– Порядок, Сэм, связь есть! – ответили мне из динамика. – Что там было-то?
– Планктоны, грохнул пару особей. Все тут перевернули.
– Ох, черт, они же не должны офисные этажи покидать.
– Новенькие, видать, недавно устроились. Этажом ошиблись.
– Больше угрозы нет?
– Порядок, установил шугачи, думаю, вряд ли еще раз сюда полезут.
– Понял тебя. Спасибо!
Я достал из разгрузки заранее заготовленную аудиокассету и решил, что это отличный повод немного поднять себе настроение и почувствовать себя ди-джеем. Я знал, что в радиомачте есть приемник для кассет, и все мечтал проверить, работает ли он.
– А сейчас специально для вас небольшая музыкальная пауза!
– Звучит неплохо, – ответил Сократ, – только не увлекайся!
– Да я ж так, чтоб уборку веселее делать.
Я вставил музыку, закрыл крышку и нажал на «плей».
Эфир и окружающее пространство тут же заполнил ритм «Edwin Starr – War»
War, huh, yeah
What is it good for?
Absolutely nothing, uhh
War, huh, yeah
What is it good for?
Absolutely nothing
Say it again, y'all
War, huh (good God)
What is it good for?
Absolutely nothing, listen to me, oh…
Тут же стало немного веселее. Одна из моих любимых композиций.
Я вышел из мачты на крышу высотки. Тут действительно нужно было немного прибраться, чтобы трупы офисных мутантов не привлекли внимания мутантов летающих. А то черные вороны, твари размером с истребитель, непременно тут все переломают.
Я схватил одного из голлумов за ноги и потащил к краю крыши.
– И какого хрена ты такой тяжелый? – произнес я, кряхтя. – Рост метр с кепкой, а весишь килограммов семьдесят! И вы ведь еще как-то по потолку умудряетесь ползать!
До этого мне ни разу не приходилось таскать планктонов. Да и нечасто я с ними сталкивался, потому что обитали они в основном в офисных зданиях, в которых особо нечем поживиться. Их потому так и назвали – в честь работников «опенспейсов» и кулеров. В жилых домах и квартирах встретить этих тварей было почти нереально.
Дотащил до края крыши первое тело, потом второе. Сделал глубокий вдох, столкнул оба трупа вниз. Они пролетели шестнадцать этажей и с глухим шлепком приземлились на крышу торгового центра «Пирамида». Где-то там обитает Сфинкс. Надеюсь, ему хватит этого ужина.
Моя работа на сегодня закончена. Я встал, облокотившись на бетонный парапет, и окинул взглядом Мертвый город. Еще минуту отдохну, и пора возвращаться. Главное, не задерживаться слишком долго, чтобы этот самый Сфинкс не решил, что я – часть трапезы.
На юге виднелся старый мост. Он тянулся до станции, среди ржавых остовов брошенных машин. Единственный путь в ЭлектроСоюз из другой части метротрама, если не делать огромный крюк. Но мост уже давно держится на честном слове. Что будет, если он рухнет в реку? Даже думать об этом не хочется.
Когда-то в нашем метро ходили не поезда, а трамваи. Старые чешские машины. Помню, как это удивляло туристов. Входишь в подземку, а из туннеля со звонким сигналом выезжает нечто, будто из прошлого века. Один из таких трамваев до сих пор висит на обломках разрушенного метромоста. Половина вагона в воздухе, половина застряла среди арматуры.
Дальше взгляд упал на еще один торговый центр. В мирное время его называли «Ворошиловский». Именно тут зародился Торговый город – целое содружество торговцев, живущее по своим правилам. Здесь можно найти все, что угодно, если у тебя есть, чем платить. Батарейки, провизия, артефакты – местная валюта разнообразна. Но с репутацией у них всегда было не все гладко… С одной стороны, Торговый – это чистота, роскошь и досуг. С другой – разврат, криминал и полное отсутствие правил. Говорят, там можно продать даже душу, если найдется покупатель… И это напрямую влияет и на их отношения с остальными выжившими. Потому что единственное, что интересует торговцев, – собственная выгода.
Я прогнал эти мысли и посмотрел на Волгу. Она и сейчас выглядела величественно, хотя когда-то забрала тысячи жизней. Тогда ее воды смыли целые кварталы. Люди сначала называли это ядерной катастрофой, но потом все упростили до одного слова…
Катастрофа.
Вдали, за изгибом реки, начинались болота. Когда-то это были районы Кировский и Красноармейский. Теперь они исчезли в густом тумане. Я достал арбалет и взглянул туда через прицел. Все как всегда: серый дымок над водой, никаких признаков жизни.
Песня закончилась.
Смеркалось. Все, довольно урбанистики.
Вернувшись в будку радиомачты, я вытащил кассету и переключил радиоприемник на военную частоту. Уже собирался закрыть засов, как заметил столб дыма на севере, в той стороне, где находятся базы Альянса. Что-то там произошло.
– Очень интересно. Может, это какой-то сигнал?
От вояк уже полгода не было никаких вестей. Дрезины не приезжают, радиосвязь пропала. Мы, конечно, регулярно держим включенной их частоту, (именно поэтому я и полез чинить радиомачту) но в целом не особо спешили ехать проверять, что там у них. Нам своих забот хватает. И если у самой могущественной организации случилось что-то серьезное, вряд ли им поможем мы, жители метро, которых в десятки раз меньше, чем калашей в оружейках Альянса.
Открыл будку и снова включил приемник. Нет, в эфире тишина, никаких объявлений.
– Может быть, горит не там? – поразмышлял вслух я. – А что тогда горит? За пределами северного блокпоста ЭлектроСоюза у «Европы» других людей нет и поджигать что-либо некому.
Переключился на внутреннюю частоту и вставил рацию:
– Сократ, прием.
– Да, Сэм, – отозвался начальник «Площади Ленина».
– Сегодня был какой-то сигнал от военных?
– С барахлящей мачтой-то? Если и был, я точно не слышал.
А, ну да, об этом я не подумал.
– А что такое? – забеспокоился Сократ.
– Да так… шум какой-то услышал с той стороны, – решил соврать я. – Ладно, я спускаюсь.
– Вернешься, заглядывай за оплатой.
– Да нет, не нужно, я так, от чистого сердца. Конец связи.
Перевел приемник в штатный режим, забрал рацию и закрыл будку. Что ж, даже если там что-то и произошло, вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что именно. А если и узнаем, то значительно позже.
Перед тем как спуститься по тросу, глянул вниз.
– Зараза! – выругался я, заметив, что Сфинкс уже вылез на крышу «Пирамиды».
С этой тварью размером с самосвал лучше не связываться. Она умеет восстанавливать любые органы и имеет четыре сердца, а бронированную шкуру не пробить никаким ручным калибром. Один парень как-то пытался, даже целую команду таких же умников набрал. Все считали себя крутыми бойцами, способными очистить территорию вокруг «Пионерской». Правда, в итоге из того рейда, разумеется, никто не вернулся. А ошметки снаряжения команды и переломанные стволы потом год находили по всей округе.
– Ох, Олег… какой же ты был самоуверенный, – пробормотал я и перекинул трос на другую сторону здания, чтобы не пересечься с мутантом внизу. Если я буду осторожен, он меня не заметит.
Кстати, Сфинксом это существо назвали не только потому, что он обитал в «Пирамиде», а еще потому, что он был весьма похож на своего собрата из древнеегипетской мифологии. Огромная перекачанная тварь, чем-то отдаленно напоминающая не то пантеру, не то медведя, с огромными крыльями вдоль всего корпуса. Правда, никто ни разу не видел, чтобы Сфинкс использовал эти крылья по назначению, и даже ходили споры, умеет ли он вообще летать, или это все странный рудимент радиоактивной эволюции.
Подошвы ботинок коснулись асфальта. До конца ходки оставалось немного: пробежать всего пару десятков метров и попасть через лаз на станцию «Пионерская», где уже за блокпостом можно сесть на транспортную дрезину и благополучно докатить до родной «Площади Ленина». Спасибо Сократу, что организовал мне транспорт. Иначе пришлось бы пешком идти до «Комсомольской» и ждать, пока запустят транзитные дрезины в семь утра.
Хотя, конечно, в подобных мелких поручениях путь туда и обратно, даже на дрезине, занимает больше времени, чем само дело. Именно поэтому я давно перестал брать такие задачи от частных заказчиков и делал их только во благо родной станции.
Тем временем я уже пролезал в узкий лаз у воды, ведущий на «Пионерскую». Станция представляла собой строение полуоткрытого типа. Половина ее находилась под землей, а половина выходила на метромост. Но со временем большая часть наземной конструкции сползла в воду, поэтому уцелевшая подземная часть являлась пограничным постом ЭлектроСоюза и главным кордоном для всех путников, которые следовали до «Комсомольской». Из-за проникающей радиации жить здесь нельзя, поэтому тут ставили лишь сменный патруль, который следил за входом.
Как только я поднялся в полный рост и снял противогаз, в лицо ударил свет прожектора, но сразу вырубился.
– На хрена было так делать, Хова? – спросил я дежурного. – Ты же в курсе, что я вернусь через полчаса?
– Ох, прос-с-сти, С-с-сэм, – ответил он своим шепелявым голосом. – Перебс-сдел.
– А почему ты один, где Димон?
– Да высвали на промежуточную зас-с-с-ставу между с-с-станциями.
Это вызвало у меня удивление. Промежуточную заставу между «Комсомольской» и «Площадью Ленина» мы не использовали последние пятнадцать лет, со времен «простудной чумы».
– На промежуточную заставу? Зачем?
– Да говорят, там каких-то идиотов саметили прямо на путях.
– Ай, – я отмахнулся, – подростки, наверное, опять полезли в сталкеров играть.
– Не снаю. Командир досора с-скасал, что на детей похожи не были. Может, кто ис турис-с-стов с Торгового сапутался и решил пешком пойти…
– Такое тоже бывало. Наши все в курсе транспортных дрезин. Кстати, о них, – я вспомнил о транспорте, который должен был вернуть меня домой. – Димон, случайно, не с Егорычем укатил там?
– Да, но вроде он уже насад вернулся. Ждет тебя.
– Тогда не буду их задерживать. Пойду. А ты не нервничай, – я хлопнул его по плечу. – Там наверху спокойно, бояться нечего.
– Понял тебя! Покеда, С-сэм!
Я попрощался, а сам продолжил думать о незнакомцах в туннелях. Не связано ли это со столбом дыма на севере? Может быть, это военные? Хотя откуда им взяться посреди туннеля-то, не пройдя хотя бы через один блокпост? Да даже если бы смогли пройти незаметно, непременно засветились бы на самой станции – это же военные. Они по-другому не умеют.
– О, Сэм, здаров! – поприветствовал меня машинист. – Долго ты, я уже успел до «Комсы» смотаться.
– Да, я в курсе, Хова рассказал. Нормально все там?
– Да вроде норм, без конфликтов. Но пока все-таки поставили туда ребят, на всякий случай. А у тебя как там?
– Ничего необычного, – ответил я, залезая в кузов мотодрезины. – Просто планктоны похулиганили.
Егорыч врубил передачу, и дрезина тронулась с места:
– Давно ты, кстати, что-то на поверхность не выходишь. Завязал?
– Пока нет. Решил брать только крупные и интересные заказы, а не всякую ерунду для ностальгирующих фанатиков.
– Ну да, можешь себе позволить. Как говорится, сначала ты работаешь на зачетку, потом зачетка работает на тебя!
– Вроде того.
– А вообще правильно. И знаешь, прости, если лишнего скажу, но мне кажется, тебе пора отдохнуть. И, может, семьей заняться. Все работаешь, работаешь, а время-то идет, знаешь. Тебе сколько уже, лет сорок?
Я уже потерял счет годам, поэтому ответил не сразу, пришлось немного посчитать:
– Да, где-то около того должно быть.
– Ну вот и мне сорок два. И у меня вон уже две внучки-красавицы. А ты все продолжаешь на поверхности облучаться.
– Ладно, Егорыч, я обязательно подумаю над этим, – ответил я тоном, отрезающим дальнейшее обсуждение этой темы.
Машинист был нормальным мужиком, но я не очень любил пустую болтовню с не самыми близкими людьми, особенно если дело касалось моей личной жизни. Потому что мне было нормально и так. Несколько случайных связей раз в пару месяцев спокойно перекрывали все мои потребности в «семейном уюте». Представить себя любящим семьянином, тем более, когда знаешь, что происходит на поверхности, я не мог. Ведь в любую минуту можно потерять все, а еще раз испытывать это чувство я не хотел.
Без остановки пролетели «Комсомольскую» и начали замедление только в туннеле, приближаясь к межстанционной заставе. Я приподнялся с кресла, чтобы осмотреться, вдруг замечу что-то необычное. Но кроме двух дежурных, которые сами не понимали, что они тут делают, никого лишнего не обнаружил.
Егорыч махнул парням рукой и издал короткий гудок. Те помахали в ответ и лениво уселись на ящики у стены.
– Вот Депутату вообще заняться нечем, – произнес с ухмылкой машинист. – Ежели мы из-за любой шушеры будем ребят туда-сюда гонять, никакого порядка не будет. Вот чего он сюда их загнал?
– Понятия не имею. Это Депутат их прислал сюда?
– Ну не Сократ же! Потому что Сократ нормальный руководитель. Дебильных решений-то не принимает. А Депутату заняться нечем, вечно идиотские команды раздает.
– На то он и Депутат, – задумчиво ответил я, не желая развивать эту тему. Времена меняются, а водителям и машинистам только дай повод поговорить о политике – они непременно этим воспользуются.
– Да и вообще, чего он этот блокпост оставил? Сократ-то давно распорядился, чтобы наш разобрать. А этот стоит. Вот, Сэм, на фига он тут? С тех пор как жизнь в нормальное русло вошла и начали лекарства у военных закупать, чума нам больше не страшна. Переворотов и бунтов у нас в Союзе не бывает. По крайней мере, на «Площади Ленина» все мирные, это я тебе точно скажу. А тут чего? А я знаю, чего. Чтобы расходы бюджета на эту точку списывать, я тебе точно говорю! Потому что Депутат у нас родом с Торгового города, я таких капиталистов за версту чую!
Пока ненависть Егорыча к торговцам разгонялась все сильнее и сильнее, мы наконец-то подъезжали к вокзалу «Площади Ленина». И я был этому невероятно рад. Я и сам не испытывал большой любви к руководителям Торгового города и их внешней политике, но не настолько, чтобы вовсю проклинать каждого жителя и выходца из этого содружества. Более того, я нередко и сам заглядывал туда отдохнуть и развеяться. Потому что после ЭлектроСоюза, где, кроме нескольких баров и одного захудалого палаточного отеля, ничего не было, та же «Профсоюзная» выглядела как настоящая столица развлечений.