(Не)желанный малыш для доктора Титова

Глава 5

Арина Максимова.

Выбора у меня больше нет.

Сидя на неудобном стуле в коридоре около кабинета гинеколога, я чувствовала себя как на иголках. Руки дрожали, сердце билось в груди глухо и тревожно, и я никак не могла отогнать навязчивые мысли.

Костя стоял рядом. Он молчал и смотрел прямо перед собой, словно мог видеть сквозь стены. Его огромная фигура была напряжена, на скулах играли желваки, и это молчание давило на меня ещё сильнее, чем любые слова. Я почти ощущала, как воздух вокруг нас гудит от накопившегося напряжения.

Напротив сидела Аня, переводя тревожный взгляд то на меня, то на Костю, чем лишь сильнее выводила меня из себя. Не то чтобы я злилась на сестру, но ее такой откровенный интерес и постоянно вопросительно вздернутая бровь, не добавляли мне спокойствия. Я уже примерно предполагала, что меня ждет, едва мы останемся с ней наедине… Она завалит меня вопросами!

Мы с Анькой не обсуждали почти Титова… Да, она была с ним знакома, издалека конечно, но лично не виделись. Да мы в принципе тогда были в прохладных отношениях, не до знакомств с парнями…

Сейчас я вообще была на грани между адекватностью и сумасшествием… Это всё было похоже на какой-то сюрреалистичный сон.

Тот, от кого я сбежала…

Тот, кто жестоко требовал избавиться от нашего малыша…

Тот, кто предал меня в самый сложный момент…

Теперь именно он должен провести процедуру, от которой зависит, смогу ли я доносить ребёнка.

И что мне делать? Довериться ему? Как? Откуда мне знать, что он не сделает что-то назло? С врачебными ошибками я ведь ничего не докажу, даже если они будут явными…

– Арин, ты так громко думаешь, что впору дать тебе по жопе, – внезапно раздался его низкий и спокойный голос, и я вздрогнула от неожиданности, подняв на него глаза.

Костя оттолкнулся от стены, встал прямо передо мной и внимательно посмотрел мне в лицо сверху вниз. От его взгляда у меня по спине пробежал табун мурашек, и я нервно сжала пальцами колени.

– Значит так, – произнёс он ровным, твёрдым тоном, – я не собираюсь вредить ни тебе, ни ребёнку. Меня, честно говоря, оскорбляет даже то, что ты можешь такое предполагать. Несмотря на всё, что между нами произошло, для меня жизнь человека священна. Я сделаю всё, что от меня требуется, как от врача.

Я тихо фыркнула, демонстративно отводя взгляд в сторону, но он проигнорировал моё возмущение и продолжил:

– Теперь следующее. Если ты думаешь, что мы с тобой не поговорим, то сильно ошибаешься. Поговорим. Ещё как поговорим. Я сделаю скидку на то, что тебе предстоит сейчас пережить неприятную процедуру, и после просто отпущу тебя домой, но позже мы обсудим всё, что нужно.

– Нам с тобой говорить не о чем, – жёстко рыкнула я, упрямо и без страха глядя прямо ему в глаза. – Я тебя прекрасно услышала полгода назад. К тому же, ты забыл? Я же на другой планете живу…

Костя устало вздохнул, а потом неожиданно для меня наклонился и аккуратно, но властно подцепил мой подбородок пальцами, заставляя меня смотреть ему в глаза.

– Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, Арина. И знаешь, ты могла всего этого избежать, если бы послушала меня тогда. Но теперь придётся работать с тем, что есть.

– Не надо со мной работать! – выпалила я, отталкивая его руку и медленно, неуклюже вставая на ноги. Даже встав в полный рост, я едва доставала ему до плеча. Меня это бесило и пугало одновременно.

– Сделай то, что должен, – я откинула свои волосы, заплетённые в косу, за спину и с вызовом посмотрела ему прямо в глаза. – А со всем остальным я справлюсь сама.

Развернувшись, я гордо, насколько это было возможно с моим огромным животом и медвежей походкой, прошествовала в кабинет и замерла у кресла, где сердце моё снова отчаянно забилось, а щёки моментально загорелись от стыда и неловкости.

Боже мой, неужели это всё происходит со мной?!

За спиной раздался тяжёлый вздох, очередной скрип челюсти, и дверь тихо закрылась. Костя вошёл в кабинет следом за мной.

Я смотрела на это проклятое кресло, и меня просто трясло. Я знала, что мне предстоит. Я понимала, что должна сделать это ради малыша. Но представить, что именно Титов будет проводить мне эту процедуру… Это было выше моих сил. Дрожь охватила меня с новой силой, будто меня из бани выпнули на трескучий мороз…

– Снимай одежду и садись на кресло, – его голос прозвучал мягче и спокойнее. – Если тебе неловко, я могу поставить ширму между нами…

– Нет! – выпалила я резко и тут же прикусила язык, коря себя за проявленную слабость.

Я не вынесу неизвестности. Мне нужно видеть его лицо, видеть каждое движение.

– Хорошо, – он спокойно кивнул. – Я сейчас вернусь, а ты пока подготовься.

Когда он вышел из кабинета, я судорожно вздохнула, стараясь унять дрожь в руках. Всё равно придётся раздеться, другого выхода нет.

Как в том анекдоте:

«Меня не покидает мысль, что роды – это самая странная днюха, на которой я должна быть… Еще и дресс-код «без трусов» напрягает…»

Словно во сне, я медленно стянула с себя одежду, чувствуя себя невероятно уязвимой и растерянной. Сердце билось так быстро, что казалось, оно выскочит из груди.

Кое-как забравшись на это ненавистное кресло, я приняла нужную позу и, закрыв глаза, постаралась сосредоточиться на ровном дыхании. Минуты тянулись невыносимо медленно, и от каждого шороха за дверью сердце подскакивало к горлу.

– Ты готова? – голос Титова раздался так неожиданно, что я вздрогнула и невольно покраснела ещё сильнее, стараясь отвернуть лицо в сторону.

– Да… – прошептала я, стараясь звучать твёрдо и уверенно.

Он медленно подошёл к креслу. Я чувствовала его присутствие каждой клеткой тела.

Господи, да что с тобой такое, Максимова? Он просто врач. Врач. Врач!

– Расслабься, Ариш, – его голос прозвучал хрипло и мягко, и я буквально ощутила его дыхание. – Я постараюсь не сделать тебе больно.

В следующую секунду прохладная перчатка коснулась меня ТАМ, и я замерла, затаив дыхание и стараясь не вздрогнуть от этого прикосновения.

Глава 6

Арина Максимова.

Лежу на кресле, уставившись в белый потолок и стараясь не дышать слишком громко. Каждая мышца моего тела напряжена до предела, сердце колотится так быстро, будто я только что пробежала марафон. Холодные пальцы Кости в медицинских перчатках аккуратно проводят необходимые манипуляции. А я всё ещё не могу избавиться от тревоги.

А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг он намеренно или случайно навредит малышу? Нет, я не верю, что он способен причинить вред своему собственному ребёнку. Ведь он столько лет спасал жизни детей, принимая роды в экстремальных условиях горячих точек, вытаскивал малышей буквально с того света. Такой человек не станет вредить даже своему врагу, не говоря уже о собственном сыне.

Его сын…

Эта мысль неожиданно обрушивается на меня с такой силой, что перехватывает дыхание. Сердце бешено стучит, грозясь прорваться наружу сквозь грудную клетку. Я закрываю глаза, чувствуя, как всё внутри трясётся и пульсирует.

За все прошедшие полгода я старательно избегала любых мыслей о том, что у моего малыша есть отец. Всегда воспринимала Костю лишь как донора биологического материала. Не более. Он отказался, он предал, он требовал избавиться от моего самого дорогого существа. Но сейчас, когда этот человек стоит буквально в паре сантиметров от меня, внутри всё снова переворачивается вверх дном.

Наверное, я всегда была слишком наивной и доверчивой. Сколько себя помню, верила людям безоговорочно, искренне надеясь, что доброты и честности в каждом столько же, сколько во мне. И каждый раз жестоко ошибалась. Титов – очередная моя больная ошибка, самая болезненная из всех.

Я любила его так отчаянно, так сильно, что готова была закрыть глаза на многое. Надеялась, что мы будем счастливы, что он сможет принять нашего малыша. Но ошиблась снова. Возможно, стоило тогда надавить на него, попытаться разобраться, поговорить, узнать, что на самом деле скрывается за его странной ненавистью к детям?

Может, болезнь? Но нет, он всегда был здоровым, сильным, ни разу за год наших отношений я не видела, чтобы он хоть раз пожаловался даже на головную боль. Он не курил, пил очень умеренно, всегда следил за своим здоровьем… Что же тогда могло случиться? Что могло вынудить его выбрать жизнь, в которой нет места собственным детям?

– Готово, можешь одеваться, – выдёргивает меня из мыслей его низкий голос, и я вздрагиваю, растерянно глядя на него поверх своего огромного живота.

– Э-э-э…

– Что-то не так? Ты чувствуешь дискомфорт? – Его лицо тут же становится напряжённым, тело резко подаётся вперёд.

Я молча смотрю на него, потому что… ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Я столько всего ужасного начиталась в интернете про эту процедуру, ожидала боли, неприятных ощущений, а оказалось… пусто. Абсолютно безболезненно.

– Нет, всё нормально, – покрываясь краской, говорю я и внезапно осознаю, что продолжаю лежать на кресле в совершенно неподобающем положении. – Ты не мог бы выйти, чтобы я могла одеться?

Костя лениво ухмыляется, игриво двигая бровями.

– Арина, что я там не видел? – хмыкает он.

Меня мгновенно захлёстывает раздражение и смущение. Я неловко прикрываюсь пелёнкой, ощущая себя до крайности уязвимой и беспомощной.

– Ты там не видел ничего, доктор Титов! Мы давно расстались, и ты утратил право смотреть на меня обнажённую! Понятно?

– Ты носишь моего ребёнка, – напоминает он спокойно, но жёстко, заставляя меня вскинуть голову и гневно сверкнуть глазами.

– Как удобно ты об этом вспомнил! Спустя полгода… Я ношу своего ребёнка! Заруби себе это на носу раз и навсегда! – выпаливаю я зло, с вызовом глядя прямо ему в глаза.

– Ты же понимаешь, что всё не так просто теперь? – спокойно замечает он, явно не собираясь отступать.

– Всё предельно просто! Выйди, я сказала, или хотя бы поставь ширму!

Костя тяжело вздыхает, снимает и выбрасывает перчатки в мусорное ведро, резко разворачивается и выходит, громко хлопнув дверью.

Ещё чего захотел!

Это я боролась за жизнь малыша каждый день! Я терпела тошноту, кровотечения, лежала под бесконечными капельницами, принимала горы таблеток и витаминов, и всё это в полном одиночестве. Его заслуги в этом нет и не будет!

Кое-как спустившись с кресла, я быстро одеваюсь, стараясь подавить дрожь и тревогу. Уже собираюсь выходить из кабинета, как дверь снова распахивается и на пороге возникает Титов.

– Не так быстро, – строго говорит он, указывая рукой на стул возле стола. – Нужно заполнить карту и дать тебе рекомендации.

– Я сама справлюсь…

– Я помню, ты всё сама. Но я врач и теперь веду твою беременность, так что ты меня выслушаешь, хочешь ты того или нет, – холодно перебивает он.

– Я поменяю врача! – взрываюсь я.

– К какому бы врачу ты ни пошла, я всё равно тебя найду. У тебя было полгода свободы, а теперь я буду принимать участие в жизни моего ребёнка!

– Это не твой ребёнок, Титов! Ты отказался от него!

– Я не… – он резко замолкает, с трудом сдерживая злость. – У меня были причины. Но ты не захотела их услышать. Ты просто исчезла.

– Что я должна была сделать? Выскоблить своего ребёнка и потом выслушивать твои оправдания? Не хочешь детей – не спи с женщинами! Кулачок и игрушки тебе в помощь! Думаешь, я сама счастлива рожать от такого, как ты?

– От какого «такого»? – его голос мгновенно становится ледяным.

Я кусаю язык, понимая, что зашла слишком далеко. Костя всегда болезненно реагировал на оскорбления. Я понятия не имею, что у него творится в голове, но теперь это уже не моя проблема!

– Какой пример сыну подаст отец, который требовал от него избавиться, а потом просто исчез? – выдыхаю я с горечью.

Он застывает, смотря на меня так пристально, что мурашки бегут по коже.

– У нас будет… – он сглатывает, голос становится хриплым, – у нас будет сын? Ты носишь мальчика?

Я в ужасе понимаю, что проговорилась. Не хотела ему этого говорить! Не заслужил!

Но прежде чем я успеваю придумать что-то в ответ, дверь кабинета резко открывается и внутрь врывается… Артём Романов!

– Ой, извините, я не знал, что здесь приём… – он застывает, разглядывая меня с ног до головы, расширяя взгляд, едва добравшись до живота, затем громко захлопывает дверь. – Арина?

Я тяжело вздыхаю, а Артём переводит взгляд на Костю, выражение его лица становится суровым и обвиняющим.

– Та-а-ак… И когда вы собирались всем рассказать, что ждёте ребёнка, а, Титов?!

Я обречённо закрываю глаза, чувствуя, как моя жизнь снова рушится, теперь уже под пристальными взглядами сразу двух мужчин.

Глава 7

Константин Титов.

Сын…

Это слово с момента, когда оно сорвалось с губ Арины, эхом повторялось в моей голове, будто я впервые в жизни услышал его.

Сын.

Не просто ребёнок, не просто какая-то абстрактная проблема или вопрос ответственности, от которой я намеренно бежал всю свою сознательную жизнь.

Мой сын. Частица меня самого. Маленький человек, который скоро появится на свет, и я, как бы ни хотел, не смогу притвориться, что его не существует. Потому что реально не хочу…

Я хочу видеть, как он растет, как впервые начнет держать голову, как впервые будет пытаться перевернуться, сделает свои первые шаги и скажет первые слова… Хочу видеть и участвовать в его жизни! В их с Ариной жизни…

Да, я идиот. Да, я совершил ошибку… Да, я думал, что у меня есть веские причины…

Но они все рухнули, как карточный домик, стоило мне увидеть свою любимую женщину беременной… МОИМ СЫНОМ! Она выбрала его… Не смотря на трудности… Она боец, а я… Трус.

Я стоял посреди кабинета, тупо глядя на гинекологическое кресло, на котором несколько минут назад лежала Арина, и не мог прийти в себя. Сердце бешено билось, в груди что-то нестерпимо давило и пульсировало, а внутри меня просыпалось что-то первобытное, тёмное, почти забытое и крайне неожиданное.

Все эти месяцы я убеждал себя, что решение отказаться от ребёнка было единственно верным. Но теперь, когда я увидел её округлившийся живот, осознал, что внутри него живой человечек, мой сын… Господи, меня буквально парализовало от этой мысли.

В голове тут же начали формироваться планы: какие обследования срочно нужно провести, как убедиться, что ребёнок здоров, что его не затронула та ужасная генетика, которая разрушила жизнь моей сестры и родителей.

Ультразвуковое исследование сердца, нейросонография, генетический анализ – всё, что угодно, лишь бы убедиться, что малыш здоров, что Арина и ребёнок в безопасности.

– Та-а-ак… И когда вы собирались всем рассказать, что ждёте ребёнка, а, Титов?! – громкий голос Артёма Романова вырывает меня из моих лихорадочных мыслей, заставляя резко вздрогнуть и раздражённо повернуться к нему.

– Артём, не сейчас, – резко бросаю я, надеясь, что друг проявит хоть каплю деликатности и даст мне прийти в себя. Но не тут-то было. – Ты и так спугнул Арину… А теперь еще и требуешь от меня объяснений?!

Арина не дала мне даже шанса выпроводить друга и продолжить разговор. Гордо задрав свой курносый носик, девушка вышла, громко хлопнув дверью…

Ну ничего. Я теперь знаю, где ее искать… А, что еще важно, хочу ее найти!

– Что значит не сейчас?! – Артём не унимается… Это в его природе. Он выглядит оскорблённым и возмущённым одновременно. – Ты что, серьёзно собирался скрывать это от всех? Ты вообще в себе?

– Слушай, не твоя забота! – резко обрываю я его, но Романов упрямо качает головой и закрывает дверь кабинета на замок, явно намереваясь разобраться со мной до конца.

– Нет, Костя, моя! Ты мой друг. И Арина… Чёрт возьми, она хорошая девушка, я видел, как ты на неё смотрел! Ты влюблён в неё до сих пор, даже не отрицай! Что за чёртовы игры?

– Это не игры! – взрываюсь я, чувствуя, как внутри меня всё сжимается. – Это всё гораздо сложнее, чем ты думаешь!

– Так объясни мне! – требует Артём, глядя на меня в упор. – Нет, мы все в курсе, как ты относишься к детям, но… Что произошло между вами? Ты просто отвернулся? Бросил её одну на полгода? Ты хоть знаешь, через что ей пришлось пройти?! Титов, я тебя знаю так давно, что легко могу снести тебе башку, если ты будешь юлить и сейчас же мне все не объяснишь!

– Да знаю я, через что она прошла… – тихо говорю я, стараясь унять бешено колотящееся сердце. – Предполагаю.

– Тогда почему, Титов? В чём твоя проблема?

В кабинете повисает тяжёлая тишина. Я чувствую, что больше не могу молчать. Не могу скрывать от всех причину своих страхов. Артём заслуживает хотя бы частичного объяснения.

– У моей сестры двое детей с тяжёлыми формами… некоего заболевания, – наконец говорю я, избегая его взгляда. – Не заставляй меня душу выворачивать, ладно? Я не зря об этом всю жизнь молчу… Мне не нужна жалось. НИЧЬЯ! Ты понятия не имеешь, что это значит. Их семья разрушилась, как и семья моих родителей… От Аленки муж ушёл, не выдержав такой нагрузки. Я видел её слёзы, видел её отчаяние, видел, как она теряет себя день за днём. И я не могу… не хочу, чтобы это повторилось со мной и Ариной. Понимаешь?

Артём резко замолкает. Я поднимаю глаза и вижу в его взгляде сочувствие, шок и растерянность одновременно.

– Ты поэтому оттолкнул её? Ты боялся, что с твоим ребёнком будет то же самое?

– Да, – признаюсь я хрипло. – У моего отца было то же самое… У нас с сестрой почему-то нет, а вот у моих племянников… Во всей красе. Я не имел права рисковать жизнью Арины и нашего ребёнка. Я просил ее сделать аборт… Думал, будет лучше, если все просто не успеет начаться… Я хотел защитить ее!

– От чего защитить, Кость? От тебя? – голос Артёма звучит мягче, но всё ещё с упрёком. – Ты врач! Один из лучших! Почему ты сразу не сказал ей правду? Почему не дал ей возможность выбирать самой?

Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как плечи опускаются под тяжестью его слов.

– Потому что я идиот, Артём. Ну вот как признаться любимой женщине в том, что ты предполагаемый носитель опасного гена, который сделает ее жизнь в перспективе невыносимой?! Я боялся, я испугался собственной беспомощности, испугался, что она примет решение родить ребёнка, несмотря ни на что. И она это сделала…

– Конечно сделала! – Артём почти кричит, явно теряя терпение. – Я не знаю подробностей, но я уверен, что не все так страшно… И к тому же, геном ребенку передается от обоих родителей. Ты носитель лишь малой толики, а у Арины вообще может таких проблем нет и не было! Это опрометчиво было… Она любит этого ребёнка, Титов! И, как ни странно, она до сих пор любит тебя, хоть и пытается скрыть это за своей строптивостью и злостью!

Его слова пронзают меня насквозь, больно и резко, и я не сразу нахожу, что ответить.

– Ты действительно так думаешь?

– Я видел, как она на тебя смотрит, – устало произносит Артём, подходя ближе. – Да, она зла, обижена, напугана, но внутри неё ещё есть место для тебя. И у тебя есть шанс всё исправить.

– Что если я не смогу дать им того, что им нужно? Что если я принесу им лишь страдания? – голос мой звучит глухо и слабо.

Артём резко кладёт мне руку на плечо и пристально смотрит в глаза:

– Кость, они уже прошли через ад и без тебя. И сейчас им нужна твоя поддержка, твоё присутствие. Просто будь рядом. Перестань сбегать от проблемы. К тому же, перестань думать о своем ребенке, как о проблеме! Это ваше с Ариной продолжение! Теперь уже, как Бог даст, так и будет… Но ты не имеешь права бросать ее одну со всем этим!

Я молчу, смотря на пустое кресло передо мной. В голове лихорадочно мечутся мысли, планы, страхи. Но над всеми ними чётко звучит одна единственная мысль:

У меня будет сын. И я хочу быть рядом.

Внутри меня снова загорается решимость. Я не позволю себе снова сбежать. Я буду бороться за них. За Арину, за моего малыша, за наше общее будущее.

– Я поговорю с ней, – тихо произношу я, чувствуя, как внутри всё становится на свои места. – Ты прав, Артём, она заслуживает хотя бы правды.

– Вот и хорошо, – кивает он удовлетворённо. – Давно пора, Титов. Она сильная девушка, но ей нужна твоя поддержка. И кстати…

Друг мгновенно становится веселее…

– Нам тоже нужна правда, – пожимает плечами Романов, – я понимаю, что ты хранишь свои тайны, но чтобы тебе помочь, мы тоже должны быть в курсе. Я, если ты не забыл, неонатолог! И могу помочь… Громов тот же… Если он будет наблюдать твоего ребенка, то мы сможем найти проблему задолго до ее проявления. Но, сам понимаешь, нам нужны подробности. Не закрывайся…

Я тяжело выдыхаю, ощущая, как грудь освобождается от гнета, который давил на меня так долго. Да, страшно. Да, рискованно. Но сейчас это мой единственный путь.

Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы мой сын родился здоровым. И сделаю всё, чтобы Арина никогда больше не чувствовала себя брошенной и одинокой.

Даже если мне придётся столкнуться со всеми моими самыми глубокими страхами лицом к лицу.

Ради них – ради Арины и нашего сына – я готов на это пойти.

Глава 8

Константин Титов.

– Всё, Темыч, мне пора. У меня ещё дела, – я резко поднимаюсь со стула, чувствуя, что не могу больше сидеть на месте.

Внутри всё бурлит, как будто я случайно проглотил стакан кипятка. От мысли, что совсем скоро я стану отцом, у меня внутри одновременно всё сводит и расправляет крылья. Я пытаюсь сохранить внешнее спокойствие, но Артём пристально смотрит на меня и понимающе улыбается.

– Я даже не буду спрашивать, что ты собираешься делать. Просто держи меня в курсе, хорошо? Ты не один, помни об этом.

Я благодарно хлопаю его по плечу, а затем быстро выхожу из кабинета. Мне надо закончить все рабочие дела, хотя мысли мои уже далеко отсюда. Установка пессария процедура хоть и простая, но адаптация организма к чужеродному предмету бывает довольно сложной. Арина наверняка чувствует себя сейчас не лучшим образом, и я даже представить боюсь, какие мысли её мучают.

Её номер телефона я успел подсмотреть в карте, но звонить пока не решаюсь, боясь спугнуть. Решаю, что завтра обязательно приеду к ней домой по адресу, который тоже предусмотрительно записал, и попробую спокойно поговорить. Нужно будет потихоньку начинать склонять её к переезду ко мне. Моя квартира большая, там будет удобно и Арине, и малышу, да и нам самим будет проще выстраивать отношения, находясь рядом друг с другом.

Решимость завоевать обратно мать моего ребёнка с каждой секундой только растёт. Артём сказал, что Арина всё ещё неравнодушна ко мне, и я хочу верить в это всей душой.

Весь оставшийся рабочий день я провожу как на иголках, постоянно поглядывая на часы и не в силах сосредоточиться на рутинных задачах. Нужно чем-то отвлечься на вечер, иначе просто сойду с ума.

После работы, недолго думая, решаю поехать к сестре. Наташа всегда рада меня видеть, и, если быть честным, я скучаю по племянникам, хотя общение с ними никогда не было лёгким. Мы не так уж часто виделись, и каждый мой визит был эмоционально тяжёлым, но сейчас мне как никогда нужно её мнение и поддержка.

Приехав к Наташе, я поднимаюсь на четвёртый этаж её старой хрущёвки. В подъезде пахнет сыростью, стены выкрашены в мрачные цвета и покрыты непонятными надписями. Наташина дверь облупилась и давно требует ремонта, но ей явно не до этого.

Сколько раз я предлагал ей денег, даже рабочих пригонял, но стоило им только пересечься с Наташей, она безапелляционно выгоняла всех до единого, а со мной переставала разговаривать…

– Ты мой брат, а не муж, Костя! – строго рапортовала она, поправляя выбившуюся кудри из высокой прически. – Хочешь помочь – просто приезжай. Мне не финансово тяжело, а морально…

И я понимал. Приезжал, как только мог, но вот последние полгода что-то пошло не так. Я вообще закрылся ото всех, пытаясь, видимо переварить произошедшее…

Нажимаю звонок. Сестра открывает сразу, и её усталое лицо тут же расплывается в улыбке. Наташа выглядит старше своих лет: тёмные круги под глазами, волосы, кое-как стянутые в небрежный пучок. Но улыбка у неё всегда теплая и искренняя.

– Костька! Какими судьбами? – Она тут же обнимает меня, крепко прижимаясь и вздыхая.

– Просто заскучал по тебе и мальчишкам, – я мягко улыбаюсь, заходя в прихожую и снимая куртку.

– Ой, врунишка, – отмахивается она, но все равно крепко сжимает мою руку. – Проходи, я заварю чай!

Квартира Наташи всегда выглядит хаотично, повсюду разбросаны игрушки, книги, одежда и какие-то мелочи. Из комнаты доносятся звуки мультиков и повторяющиеся монотонные хлопки. Мои племянники увлечённо занимаются каждый своим делом. Пятилетний Лёша сосредоточенно складывает башню из кубиков, даже не поднимая головы в мою сторону. Восьмилетний Витя сидит в углу на ковре, раскачиваясь и что-то тихо напевая себе под нос. Мой приход совершенно не вызывает у них никакого интереса, и я не удивлён, но внутри меня снова что-то болезненно сжимается.