Радищев Life, или Путешествие назад в будущее. Философско-биографический трактат из серии «Русский Просветитель»

Александр Николаевич Радищев 1749 – 1802 – радикальный политический мыслитель, писатель, публицист, философ, один из самых ярких фигур отечественной истории России 18 века.

Находясь восемнадцать лет в скромном костюме таможенного чиновника, Александр Николаевич все это время прекрасно понимал, что в его груди бьется трепетное сердце борца за гражданские права и революционера – патриота. Поэтому не находя применения своим огромным духовным силам и богатым интеллектуальным способностям, Радищев все дальше и дальше стал отдаляться от серого и бездуховного бюрократического аппарата в сторону вольного просвещения и все более погружаясь в литературно – публицистическую, творческую работу. На протяжении всей своей государственной службы, он не переставал критиковать, в основном конечно не публично, окружающую его действительность, буквально пропитанную раболепием, алчностью и мздоимством, накапливая при этом взрывоопасный материал для своей книги «Путешествия из Петербурга в Москву». Еще за долго до выхода книги в свет, Радищев плодотворно сотрудничает с передовыми просветительскими журналами того времени, а именно с журналом Николая Ивановича Новикова «Беседующий гражданин» и журналом Ивана Андреевича Крылова «Почта духов». Также Радищев ведет активную переписку по вопросам внешней и внутренней политики, по вопросам права и конечно по вопросам экономическим, в основном оппонентом по переписке выступает его давний товарищ еще по учебе в Лейпциге, масон Кутузов. Из радищевских литературных трудов того времени можно выделить его блестящий перевод с французского философских работ аббата Мабли, историю сената, «Житие Федора Васильевича Ушакова» и «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске». Но именно «Путешествие из Петербурга в Москву», явилось кульминацией интеллектуального русского человека доведенного до крайней степени отчаяния, в которой тот, будучи не в силах скрывать своего негодования, презрения и ненависти к угнетателям, высказал свои мысли, выразив в них адекватную политическую оценку всему реально происходящему с точки зрения европейски образованного гражданина. Таким образом, еще за долгое время выхода в свет таких произведений как «Ода к вольности» и «Путешествия из Петербурга в Москву» политическое мировоззрение Радищева было вполне сформировано в направлении передовых, гуманитарных гражданских ценностей. А именно автор нескрываемо, а с неким восторгом симпатизирует английскому политическому устройству, а конкретнее после их «славной революции», называя англичан не иначе, как «гордыми островитянами». Также его политические взгляды и философские мировоззрения формировалось отчасти благодаря французским философам – материалистам и энциклопедистам, таким как Гельвеций, Руссо, Вальтером, Гольбахом и другими, о которых мы поговорим более подробней в другой главе. Ну а именно сама последующая позднее Французская революция 1789 года, как отмечала в своих высказываниях и письмах Екатерина 2 послужила толчком, заставившим Радищева поднять против ее, мнимо просвещенного абсолютизма свой «литературный бунт».

ИСТОРИЯ НАПИСАНИЯ «ПУТЕШЕСТВИЯ из ПИТЕРБУРГА в МОСКВУ»

Своё «Путешествие», Александр Николаевич начал выводить в стройные строки в год вручения ему из рук Екатерины ордена Святого Владимира за добросовестную и безупречную его службу. Было это в 1785 году, а сама книга была закончена именно в год Великой французской революции, в 1789 году, после чего находилась в государственной цензуре и вышла в печать в начале января 1790 года. Как делился с близкими современниками в приватных беседах сам автор, к написанию книги его побудило прочтение им трудов аббата Рейналя под названием «История об Индиях». Именно сию книгу я могу полностью считать началом нынешнего моего бедственного положения, как сообщал сам Радищев. Читать он ее начал еще в 1780 году, приобретя ее в числе других книг к торговле касающихся, в бытность службы на таможне. После того как книга была полностью готова, автор попытался издать ее в университетской типографии Николая Ивановича Новикова, но по стечению обстоятельств, текст книги попал на просмотр к реакционному профессору Брянцеву, который переправил и перечеркал добрую половину всего текста. Из книги были напрочь удалены самые острые политические вопросы, а издавать книгу в таком холостом варианте смысла не было никакого, нужно было сохранить именно политическую остроту, дабы не терялась та суть, которую изначально закладывал в своем труде автор. Пользуясь своим законным правом, а именно законом о вольных типографиях, вышедшим в 1785 году, в котором говорилось следующее; «Типографии для печатания книг не различать от прочих фабрик и рукоделий… Позволяется по своей собственной воле заводить типографии не требуя ни от кого дозволения». Радищев не долго думая приобрел в собственность печатный станок, обучил работе на нем нескольких мужиков из своей крепостной челяди и, используя связи в таможне, из числа бывших своих подчиненных отпечатал книгу в количестве 650 – ти экземпляров. Полностью готовый экземпляр, Радищев подал обер – полицеймейстеру Рылееву на цензурную экспертизу, тот в свою очередь, по совершенному своему невежеству, так как изучил только ее безобидное, на первый взгляд оглавление, включающее только названия населенных пунктов по пути следования и, приняв книгу за своеобразный географический справочник, допустил ее к продаже с формулировкой: «печать дозволяется с разрешения управы благочиния». В самом начале января 1790 года книга поступила в открытую продажу. На предварительном следствии сам Радищев давал следующие показания: отдал на продажу купцу Зотову 20 экземпляров и еще несколько экземпляров раздарил своим ближайшим знакомым. Весь остальной тираж с его же слов, после того как Зотов был арестован, он сжег. В лавке у самого Зотова, данные ему на продажу экземпляры были раскуплены мгновенно, поэтому тот стал просить у Радищева еще, на что, по словам самого автора, тот стал отговариваться, ибо тревожные слухи до него дошли, что книга в городе «худо принимается». Популярность самой книги стала, быстро расти и Зотов несколько раз упоминал в показаниях, что «сию книгу многие стали спрашивать».

В самом начале мая 1790 года книга поступила в открытую продажу, в начале июня купец Зотов был взят под стражу, а 30 июня, коллежский советник и кавалер ордена святого Владимира, Александр Николаевич Радищев, был арестован и доставлен обер – коменданту Петербурга, Чернышеву. Закованный в кандалы Радищев был отвезен в казематы в полное распоряжение руководителя политической полиции или как ее тогда официально именовали Тайной экспедиции – Шешковского. Начались томительно – мучительные следственные действия, длящиеся в течение трех месяцев, именно это время в жизни Радищева считается самыми мрачными ее страницами.

ОДА «ВОЛЬНОСТЬ»

Сама ода «Вольность» Радищева, отдельно от книги «Путешествия из Петербурга в Москву» не издавалась, а была включена им в общую редакцию в одну из ее глав, а именно в главу «Тверь», то есть по случаю его стихотворчества, как отмечала Екатерина2 в своих пометках к книге. Саму оду, на то время можно было, несомненно, считать апологетом революционной литературной борьбы, как против политических, так и против церковных притеснений чинимых чиновниками и духовными клириками. Литературное произведение в стихах представляет собой самое первое и самое раннее проявление литературного протеста в России. Непосредственное изучение и подробный анализ многих исторических событий и процессов, таких например как английская революция 1648 – 1664 годов, американское освободительное движение 1776 года, германское интеллектуальное движение «буря и натиск», как и последующие события Великой французской революции 1789 года самым непосредственным образом оказали влияние на литературное творчество Александра Николаевича Радищева, и нашли оклик в его оде «Вольность». Как характеризовала в свое время ее Екатерина: ода сия явно бунтовского и криминального намерения, в ней Кромвель с похвалой в пример приведен, а царям он грозится плахою». Нет ничего странного и в том, что Радищевская ода «Вольность» находилась под полным запретом более ста лет, представляя собой опасность всей действующей царской власти. Для борьбы с абсолютизмом автор рекомендует именно английский метод Кромвеля, а будущие страны, как и ее общественное устройство, расписывает в виде союза свободных федеративных республик на правах и началах широких демократических преобразований. Само формирование государства автор представляет в новой формации, которая возможно только в результате полного разгрома центрального полицейско-бюрократического абсолютизма.

Из недр развалины огромной,

Среди огней, кровавых рек,

Средь глада, зверства, язвы томной

Что лютый дух властей возжог,

Возникнут малые светила;

Незыблимы свои кормила.

Украсят дружества венцом,

На пользу всех ладью направят,

И волка хищного задавят,

Что чтил слепец своим отцом.

«Естественный устав» основанный на законах «Естественного права», договорные отношения, основанные на здравом смысле и разуме между народом и его правителями с грамотной программой сдержек и противовесов, просто обязаны были заменить собой абсолютно – неограниченную власть монарха, утвердив тем самым вечную благую истину и добродетель. Основные постулаты гражданского рабства и лакейского мышления в гражданах, по мнению Радищева это сплошная беспечная нега, леность, коварство и алчность одних, и голод с полной нищетой и бесправием других. А экономическое и духовное рабство распространяемое на все имущество и на личность сельских жителей, представляют собой основную причину столь негативного сельскохозяйственного состояния самих людей в сельской местности.

Там нивы запустеют тучны,

Коса и серп там несподручны,

В сохе уснет ленивый вол,

Блестящий меч померкнет славы,

Минервин храм стал обветшалый

Коварства сеть простерлась в дол.

В противовес, против безмолвного потакания и раболепства, Радищев выставляет основные демократические ценности, а именно экономическую самостоятельность, и моральное национальное здоровье граждан при свободном их труде, гражданском мужестве, независимости, свободе и всестороннем интеллектуальном личностном развитии.

Нетрепетно в нем разум мыслит,

И слово собственностью числит,

Невежество, развеяв в прах…

«Велик, велик ты, дух свободы!»

Пламенный призыв борца за свободу прозвучал в пустоту, и в кромешной тьме всеобщей спячки общественной бессознательности ни встретив, ни поддержки, ни сострадания в глазах сонных как мухи соотечественников, что привело к трагическому маршу одиночки Радищева, больше похожего на душераздирающий крик литературного фанатика с последующим заковыванием в кандалы и ссылкой.

«Блаженно то государство в котором царствует тишина, устройство и довольство…» и может ли – государство, в котором две трети ее граждан лишены гражданских прав и, являясь бесправными перед законодательством, называться блаженными? Можно ли назвать блаженным гражданское положение крестьянина в России? И многие власть имущие скажут на это «да», россиянин счастлив, будучи и бесправным, ведь удручающие их большинство не имеет элементарных понятий о существовании лучших гражданских состояний. Как писал еще про правление Петра 1 английский философ – экономист в своей «Басне о пчелах», Бернард де Мандевиль: «Большинство людей считает – что самым похвальным качеством нынешнего царя Московии является неутомимое рвение, с которым он пробуждает своих подданных от природной глупости и цивилизует свою страну. Но ведь мы должны учитывать, что именно в этом они крайне нуждались и что совсем недавно большинство из них были сравнимы разве, что с дикими зверьми. Кроме того в России слишком мало людей знающих, а в Великобритании их слишком много…».

Да и любой правитель, по своему прямому предназначению должен стремиться, не властвовать, а именно грамотно управлять. Ведь слава того, кто сам пренебрегает честолюбием, кто умеет, сдержать необузданность своей неограниченной власти процветает, от самой древности и никем правитель столько не прославляем, как теми, кого меньше всего к этому принуждает. Кроме того, всякий кто только станет главою государства, приобретает вечную славу, будь она хороша или дурна. Но правитель должен стремиться не к той вечной славе, которая ожидает его даже против его воли, но к славе доброй, а она создается, ни статуями и портретами, а достигается добродетелями и заслугами перед своими гражданами.

«Зайцево»

В данной главе рассказывается о местом надменном помещике, а именно бароне Дурындине, который в свой вотчине введя нравы древнего Лакедомона и совершенно отменив малейшее право, самой минимальной частной собственности отнял у крестьян последнюю землю и скотину выкупив все подчистую по установленным им самим ценам, заставил всех работать на себя семь дней в неделю, а чтобы крестьяне не умирали с голоду стал их кормить у себя на барском дворе один раз в день. Тех, кто казался им ленивым, сек розгами и плетьми, заковывая страдальцев при этом в колодки и кандалы, а к шее приставляя рогатки. Сыновьям того помещика было позволено бесчинствовать с бабами и девками, а тем в свою очередь, во избежание телесных наказаний во всем своим владыкам потакать, таким образом не одна не избегла их над собой насилия. Сам Дурындин на пятидесятом году жизни связался брачными узами с бывшей проституткой его возраста. Так невеста баронесса Дурындина в молодости торговавшая собственным телом, а когда товар сморщился и потерял товарный вид, и не стало охотников на ее обветшалые прелести и высохшие груди, начала торговать чужими. После женитьбы она уйдя из общества сводниц начала давать деньги в рост под проценты своим и чужим бесстыдством нажитые. Заканчивает сию историю Радищев таким выводом: «Не дивись, мой друг! На свете все колесом вертится, сегодня умное в моде, завтра глупое. Надеюсь, что и ты много увидишь Дурындиных, они всегда, если и не женитьбою отличаются, так еще чем ни будь, ну а без Дурындиных свет не простоял бы и трех дней». Нужны ли здесь еще какие – то комментарии? Понятно, ведь, что любая не пресвященная и дурная государственная система и «трех дней бы не простояла», не будь в таком изобилии в обществе Дурындиных, столь массово рассосредаточенных по многочисленным департаментам, министерствам и гражданским и военным ведомствам. В государственных учреждениях весьма мало придурков Дурындиных, но они так грамотно расставлены, что ты постоянно на них натыкаешься. Именно вседозволенность, самодурство и произвол являются неизбежным результатом существующей государственной системы. Ибо знатность и власть без достоинства и порядочности, подобна колдунам и магам в городках и деревнях, ибо политически безграмотное население почитает своих угнетателей и боится, думая, что они сверхъестественные владыки и повелители, но властвуют, то над ними по их, же добровольной воле и покорны они до безобразия от своей темной правовой беспомощности. И горе тому, кто станет им указывать на то, что «король их голый» или наместники их не способны «творить чудеса», берегись тот, кто посмеет обнаружить «колдовство» вельмож.

«Пешки»

В этой главе автор – герой оказывается в простой деревенской избе; где четыре стены и потолок, покрытые сажей, пол в щелях и на вершок поросший сажею; печь без трубы… окна, затянутые пузырем, сквозь который тускло, пробивается дневной свет… посконная рубаха, обувь, данная природою, онучи с лаптями для выхода. Вот в этом и почитается по справедливости источник государственного избытка, силы и могущества империи для ущербных и убогих. Именно тут и видна алчность дворянства, мучительство и беззащитное нищенское состояние большинства населения страны. Звери алчные, – говорит Радищев, – пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? – да, то, чего отнять у него не можем – воздух. Отнимая зачастую у него не только дар земли, хлеб и воду, но и сам солнечный свет. Да, закон запрещает убивать, но это только если мгновенно, а сколько способов отнимать жизни постепенно замедленно и от этого добавляя лишь мучение?! С одной стороны полное всесилие и вседозволенность, с другой немощь и кротость беззащитная… Жестокосердный помещик, посмотри на детей крестьянских, тебе подвластных, они голодны и наги, а от чего? Не ты ли родившихся в болезни и горестях обложил родителей их оброками?! Не ты ли, не сотканное еще им полотно определяешь себе в пользование?!

Само распространение религии – христианства содействовало тому, что это привело к полному исчезновению рабства в Европе; все рабы были переквалифицированы в сервов. Все сервы были обязаны быть прикреплены к земле и не могли уйти с нее без разрешения своего хозяина. Когда продавалась данная земля, то всех сервов не зависимо от возраста и пола продавали вместе с ней. Раньше в Шотландии все сервы носили железные кольца на шее, но этого уже нет на всей территории Англии на протяжении около пятисот лет. В России это издевательство над себе подобными продолжается и будет продолжаться, пусть и без видимого железного ошейника.

Куда бы автор ни приезжал, о чем бы он не рассуждал и на что бы ни упал его утомленный взор – всюду кошмар крепостного права и тяжкие его последствия. Там продают с торгов шесть душ крепостных, там закованных в цепи, отдают в вечные рекруты. Везде и всюду произвол, вакханалия насилия, беззакония и вопиющая несправедливость. Радищев, без устали ёрничая, высмеивает и развенчивает мнимую славу, бытовые и культурные традиции самого дворянства, называя их «коронованными рабами, жадной толпой у трона пресмыкающихся, срамоту и убогость душ своих прикрывающие капиталами, да золочеными одеждами». Родовитое дворянство в корне своем ослабело на личные качества и на месте мужества почивает надменность, трусость и самолюбие, на месте благородства душевного процветает раболепие, подозрительность и скряжничество.

СОН РАДИЩЕВА

Во взорах власть имущих лишь хищность видеться, да коварство с завистью и ненависть. Военачальники, посланные царем на завоевания, утопают в роскоши и веселии, а спустя некую сотню лет занимают именитые дворянские особняки в центре блудного своего Вавилона. Воины почитаются хуже скота, никому нет дела до их здоровья и сытости и большая их часть, умирает не от ран, а в первую очередь от пренебрежения к ним со стороны начальников или от дурости и чрезмерной строгости своих командиров желающих выслужиться перед вышестоящими за очередную подачку. Законы самого правителя направляются чиновниками ровно в противоположную сторону и толкуются не правильно, всюду нарушаются и крайне медлительно исполняются. Щедроты правителя расходуются не на государственные надобности: поддержка малоимущих, медицина, образование, детские дома, а на богатых убийц и предателей, нарушивших все возможные представления о совести и о морали, да на женщин – потаскух крутящихся между ними, с гордостью кичащихся своим безудержным бесстыдством. В этой сонной картине разлагающегося государственного строя самое печально то, что нет ничего не только аллегоричного, но нет ничего и преувеличенного.

СТРАШНЫЙ СОН

В самом страшном сне, что приснился мне,

Корону видел на Христе, в упадке видел храмы,

И город в дьявольском огне!

В том самом страшном сне,

Героя ставили к стене, врагам рукоплескали,

И ведьм облюбовали в кромешной, липкой тьме!

/4-я Стража; сборник№3/

У безмятежных, с зашоренными мозгами и замыленными глазами сны намного беззаботнее, как у Ильи Обломова, а именно и поныне русский человек среди окружающей его строгой лишенной вымысла действительности любит верить соблазнительным сказаниям старины и еще долго может быть еще не отрешиться ему от веры этой. А кто знает, как рано начинается развитие умственного зерна в детском мозгу? Все видятся ежедневно друг с другом, умственные скромные пожитки взаимно исчерпаны, а новостей извне получается крайне мало, да и к чему они, ведь они могут негативно влиять на столь мнимое и зыбкое кажущееся.

ИЗ СЕКРЕТНЫХ МЕМУАРОВ О РОССИИ

АРУА МАССОНА

В своих мемуарах о России, Аруа Массон, а это между прочим век восемнадцатый, дает следующую характеристику Российскому государству: «Около двадцати олигархов разделили между собой всю страну…. Они или сами ее грабили или представляли ее на разграбление своим уполномоченным представителям. При пересечении интересов они оспаривают друг у друга добычу отнятую и захваченную у несчастных и покорных, ища для себя справедливости преимущественно среди судей западных государств. Начиная с самых приближенных фаворитов и заканчивая самым мелким, замшелым чиновником, все смотрят на государственную собственность, как на столб с призами при масленичной неделе, которые во что бы не стало нужно добыть и бросаются на него с редким остервенением и бесстыдством. Ничто не сравнится с ничтожеством сильных мира сего при сегодняшним управлении. Лишенные элементарных знаний, убеждений, возвышенных чувств, честности и понятий о справедливости, они лишены так же и честолюбия, которая весьма далека от истинной честности, как лицемерие от добродетели. Бесчувственные как колоды взяточники, хищные как и их пресмыкающееся обслуга и продажные как субретки в комедиях, они являются истинной государственной сволочью. Среди всей этой своры мошенников и шарлатанов их царь по делам своим занимает первое место. Именно правитель является первейшим в обществе, первым убийцей, первым разбойником, первым предателем и нарушителем общественного спокойствия. Да и на извечный вопрос, кому все – таки на Руси жить хорошо, можно ответить юмористической французской песенкой Аристида Брюана про проституток, отечественного зрителя с которой познакомил Юрий Мамин в одной из своих передач:

…я сказал, заглянув к депутату,

Прямо в рожу его носорожью,

Почему за отдельную плату,

Правда тут же становится ложью?!

Мне улыбкою липкой как пряник,

Подмигнув с откровенную шуткой,

Улыбнулся народный избранник,

Потому что он был проституткой.

…я пытался узнать у поэта,

Как тебе удается любезный,

Марципаны таскать из кювета,

Над помойкой парить как над бездной?

Он привычно рыгнул с перегрузу,

Отстрелялся двусмысленной шуткой,

И пустился пристраивать музу,

Оказавшеюся проституткой…

Чем солидней оплачено чувство,

Тем взаимнее будет отрада,

Это ж целое братцы искусство,

Подставлять где попросят, что надо,

В кабинете, в постели в эфире,

В добром здравии, в полном рассудке,

Потому в этом грёбанном мире,

И живут лучше всех проститутки!

Да трудно нам моралистам чисто христианской проповедью убедить дурных в том, что невыгодно и несправедливо угнетать себе подобных. Но бойтесь вечно витающего над вашими головами пугачёвского бунта, ибо поток, заграждаемый в бурном стремлении своем, от того сильнее еще становится, тем тверже находит себе противостояние. Прорвав оплот единожды, ничто в его развитии противостоять ему не сможет. Массовое братание дурдома с мрачным бараком, где постояльцы с пациентами крепко обнявшись, слились в долгом и смачном поцелуе. И все это при полной кастрации народного духа, ведь это когда на каждом углы дурачкам морочат их пустые головы, а думающих вылавливают и сгоняют в огороженные колючей проволокой лагеря. Близятся, большие перемены и совсем скоро ты сам все это увидишь. Интеллигенция – хотя и весьма малая прослойка населения, но только она способна на самостоятельное мышление… бойтесь пушкинистов и цоиков…

Александр Николаевич Радищев

1749 – 1802гг. В «Зерцале правды»

Из указа Екатерины 2 от 4 сентября 1790 года; «Радищев признается виновным в преступлении присяги и должности подданного изданием книги… наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающие покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование против начальников и начальства и наконец оскорбительными и неистовыми изражениями против сана и власти царской». Согласно данного обвинительного заключения, А.Н.Радищев был приговорен к смертной казни, но по великому «милосердию и для общей радости» смертная казнь была заменена десятилетней ссылкой в Илимский острог. Практически весь тираж отпечатанной книги «Путешествия из Петербурга в Москву», согласно приговора был уничтожен, а само произведение оказалось под строжайшим государственным запретом, который был с книги снят спустя 115 лет, а именно читать ее стало официально разрешено цензурой только с 1905 года. Однако и во времена запрета на книгу многие читали ее благодаря самодельным перепискам, раннему «Самиздату» и она стала широко известна в интеллигентных кругах царской России. После прочтения книги «Путешествие из Петербурга в Москву» самой Екатериной 2 существует мнение историков о том, что она сказала: «Этот Радищев бунтовщик – похуже Пугачёва! Тот, хоть и прикидывался царем, но тем самым исповедовал монархический строй, а этот революцией надумал на Руси республику учинять!» Позднее, русский философ – социолог Николай Бердяев говорил, что когда Радищев в своем произведении «Путешествие из Петербурга в Москву» написал следующие слова: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвлена, стала», – то с этого момента и родилась русская интеллигенция. Поэтому в истории государств, различные исторические личности в разные времена и у разных индивидуумов имеют различные характеризующие оценки. Так например и Пугачёв, для кого —то Емелька – бунтавщик, ну а для кого – то Емельян Иванович, защитник и покровитель угнетенных и униженных государственным Левиафаном.