- -
- 100%
- +
Для обложки использована картинка с сайта https://pixabay.com/ Фотографии принадлежат мне и сайту https://pixabay.com/
© Любовь Сушко, 2025
ISBN 978-5-0067-2800-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Омские метели
Мой город, заснеженный в сердце Сибири,Сюда направляется грозный Ермак.Сюда адмиральские кони спешили,И звезды горят на его теремах.И Анна не спит до рассвета, в тревогеПытаясь понять, что там будет потом,А поезд ее адмирала увозитИ мчится тот поезд на Дальний Восток.Здесь Любочка снова в метели мелькает,И дом губернатора так же красив,Мой город заснеженный тихо вздыхаетО тех, кто уехал, и дом свой забыл.Я встречу назначу вам в храме науки,И в Старом кафе молодой мой поэтОпять запоет о любви и разлуке,И снова художник напишет рассвет.Сюда возвращается ангел печальный,Один он остался хранить этот мир,И все его радости, слезы и тайныНочами по улочкам бродят моим.Мой Омск деловит и печален порою,И Врубель к тебе на свиданье спешит,Здесь жили поэты, здесь жили герои,Дивясь тем порывам сибирской души.Сюда адмиральские кони спешили,И звезды горят на его теремах.Мой город, заснеженный в сердце СибириСюда направляется грозный Ермак.Я иду по бездорожью
Я иду по бездорожьюВ город ярких сновидений,И свои сомненья множа,Там меня встречает гений.То ли Скрябин вдохновенный,То ли яростный Ландау,И один во всей вселенной,Он свои мне грезы дарит.Штрих несозданной картины,Строчки призрачная яркость,Вдохновенные мужчины,В мир мой снова вносят ясность.Где-то там, за поворотом,Дед приходит на свиданье,Он печален отчего-то,На лице его страданья.Или это Достоевский,Каторгой своей кичится,Омск – таинственное место,Здесь иные сны и птицы.Я иду по бездорожьюВ тень обрушенной Арены,Кто еще постигнуть можетТяжесть и простор Вселенной.И печальные этюды,И прекрасные эскизы,Это все земное чудо,Суматоха антрепризы.Там сыграть нам доведется,Если повезет однажды.В Омске призрачное солнце,Тень судьбы многоэтажной.Отразиться в каждом звуке,И исчезнут все печали,И от встречи до разлукиГород нас с тобой встречает.Он живет, он негой дышит,Он теряется в тумане,Он и слышит, и не слышит,Но всегда он будет с нами.О, легкая эротика метели
Георгию Петровичу Кичигину самому любимому
Художнику
О, легкая эротика метели,меня бросавшей в бездну площадей,Мы встретиться на улице хотели,по Любинскому шли еще быстрейК художнику, была там мастерская.И тесный круг, и снежные стихи.Тень адмирала, тишина какая.И женщина на зов его летит.Мне снится город, боль его и стоны,эротика заснувших площадей,Наш Любинский, любимый и влюбленный,он с девы начинается -владейПростором снежным и моей душою,художник мой, заложник дивных грезМеня он нынче чести удостоил,коснуться полотна, там запах роз,Сирени там истома и прохлада.О чудеса, за окнами метель,Да, жили мы в эпоху снегопада,не думали о тяжести потерь,В метели у реки проходит время,оно несется в бездну, где ЕрмакТонул, в свое спасение не веря.Но снова дева с книгою в рукахВстречает нас. И на плечах снежинки,и плен улыбки, надо бы проститься.Когда любовь и страсть на поединке,то замирает Третья столица,И адмирал ее на танец сновав метель влечет. Рождественская ночь.И видим мы тень бытия былого,любуемся, не можем им помочь.О, легкая эротика забвенья,когда реальность увлечет во мрак,Тогда метель подарит вдохновенье,поведает о счастье и о драме.И засыпает третья столица.И только дева с книгою в тишиВ реальность нашу хочет возвратиться,и тихо плачет нежная в глуши.В миг Рождества мы верим Вдохновенью,эротику подарит нам стихия.Останется метель и вдохновенье,художника улыбка и Россия.И город мой, укутанный снегамии занесенный вьюгами до срока,И Пианист, не ведая о драме,нам музыку дарил. И бури рокотС гармонией сливался, и во мракесалютов запоздалая возня,Прелюдия к стихии или драме,сияние и страсти, и огня.Сон во сне
Мы могли быть счастливы с тобой,В городе, растаявшем в тумане.Где бредет по улочкам любовь,И Городовой куда-то манит.Там давно забыта суета,И слагают дивные сонеты,Не боятся черного кота,Если возникает плут наш где-то.На причале замер адмирал,И друзья зовут нас снова в гости,Саксофон забытый зазвучал,Озаряя светом дивный город,Не найти таджиков и старух.Но расстроит это нас едва ли,Жизнь прекрасна, если украдут,Демоны тревоги и печали.И хранятся тайны и стихи,В облаке туманов и иллюзий,Здесь красивы сны и старики,Не штурмуют эскалатор люди…Здесь живет веселая любовь,Страсть танцует танго у причала,Мы могли быть счастливы с тобой,В снежном граде, ставке адмирала
«Тихо в городе снов…»
Тихо в городе сновпролетают снежинки, как птицы,На ладони садятся,и снова уносятся в ночь.Почему в том пространствемне снова легко воплотиться,Белый облачный котвдруг покорно ложится у ног.В этой бури страстейпроступают какие-то лица,И печальные знаки,как звезды, чуть ближе на миг,Тихо в городе сновпролетают снежинки, как птицы,И шуршат, словно тени,листы тех прочитанных книг…Мы иллюзии тешим,реальность легко отвергая,И в печали и радостиснова уходим, шутя,Там легко и просторно,и в бездну стихов увлекая,С нами ангелы шутят,снежинки навстречу летят.И давно позабывэтих улиц и храмов громады,Мы воздушны во сне,и ничто там реальности бред.Тают души от счастья,и больше страдать нам не надо.В тихом городе сновнас окутает ласково свет…Мы живем, мы парим,и срываем ненужные маски,Светлой музыки пленвдохновляет на новый полет.Снежный облачный котшепчет новые дивные сказки,Подарив вдохновенье,печали он дерзко крадет.Почему в том пространствемне снова легко воплотиться,Белый облачный котвдруг покорно ложится у ног.Тихо в городе снов,пролетают снежинки, как птицы,На ладони садятся,и снова уносятся в ночь.Городовой. Сны и грезы
Дух города его Городовой,Живет в плену эпических сказаний,И снова он беседует со мнойНа Любинском, среди машин и зданий.Он с нами на рассвете и во мгле,И где-то там, вдали, за поворотом,Шагает вечный пленник по земле,Отягощен трудами и заботами.Записки арестанта прочитать,Устав от службы, и печали множа,Городовой беседует опять,И службы он оставить здесь не может.На Любинском иные времена,Летят машины и смеются дети,И город, позабывший временаЕго эпохи, дремлет на рассвете.А Любинский как прежде, так красив,И будущее видит он в прошедшем.И вдруг усы расправив, загрустилОб адмирале, но красивых женщинОн взглядом провожает и молчит,И ведает, что там должно случиться,А там звучит совсем иной мотив,В его глазах печальных отразиться.У города хранитель есть в тиши,В угоду нашей радости и грустиСтоит на страже, и к нему спешитЗабавный иностранец, мрачный русский.О, омичи, там, в пелене заботВдруг замерли и улыбнулись снова,Пусть снегопад здесь или дождь идет,Нам с ним уютней, и хранитель сноваНам улыбнется, и растает там,На Любинском, во мгле за поворотом,Летят машины мимо, птичий гам,А он грустит устало отчего-то….И снова он беседует со мнойНа Любинском, среди машин и зданий,Дух города – его Городовой,Живет в плену эпических сказаний.Мой город
У каждого есть свой уголок в этом мире, та единственная, настоящая Родина, с которой никогда не расстаться, куда бы мы не заплыли, не заехали, не попали в бурном потоке времени.
Только этот мир и надежда, и опора, он снится всегда, и в трудный момент мы вольны всегда туда вернуться. Родина – природа- родичи – род.
Что может сравниться с этим миром?
Мой спутник шутил и смотрел так лукаво на город,Укрытый туманом и тайнами прошлых веков,И где-то Иртыш вечно скован и темен, и молод,Он казался текущей по вечности дивной рекой.И там, в пустоте, снова лес вековой проступает,И тени кочевников темной стеною встают.И их атаман безрассудный опять укрощает,И тонет, и тонет, и песни Бояны поют.Последние мифы растаявшей где-то эпохи,Лицо адмирала сурово и слишком красиво,И только во мраке и смех их я слышу, и вздохи,Реальность отступит, и где-то бредет сиротливо.А здесь, в тишине как внушительны эти картины,Пространство и время не властно уже над душой,И если однажды я мир этот бурный покину,То снова вернусь я в свой город с его Иртышем.И будут другие стоять в тишине на причале,Холодные ветры и дивные мифы листать.Мой спутник шутил, мы рассвет в той беседке встречали,Событья и лица сменяли друг друга опять.И где-то в экстазе замрет и исчезнет столица,Она обойдется без нас, да и мы проживем.Но эти просторы мне будут все сниться и сниться,Душа все парит над смирившим свой гнев Иртышем.Укрытый туманом, он кажется вечным потоком,И выплыл Ермак, и растаял вдали Адмирал.Однажды причалит он к брегу, красивый, высокий,И к деве прекрасной с улыбкой шагнет на причал.И солнечный мальчик нас снова в тумане встречает.Последний хранитель, луч света во тьме и аду,Уже окрыленный все выше и выше взлетает,И снова на помощь любимые тени придут.Как светла и как печальна. Любаша на Любинском
Вот так и сидит, опаленная солнцем апрельским,А дождик прольется, и зонт не успеет раскрыть.Моя незнакомка, ты дивный цветок эдельвейса,В просторе незримом тебе Вдохновенье хранить.А Любинский шумный проносится мимо куда-то,Веселые стайки студентов и гости, и тени,Забыв все балы, и едва ли припомнив утраты,Ты в век двадцать первый вживаешься так постепенно.Отложена книга, в ней все уже было когда-то,Былая интрига не трогает этих парней,Ты так одинока, печальна и все же крылата,И в тихую полночь, в мерцании ярких огнейПоднимешься вдруг, но останется зонтик и книга,И в эти просторы отправишься снова парить.Моя Незнакомка, в стихии у дивного мига,И «Лунной сонаты», в мой город окно отворитьЕще суждено тебе там, где пространство и времяСойдутся на миг в эту полночь у всех на виду,И замер художник – пустая скамейка, не верит,Что стало с Красавицей, снова попала в беду?Да нет, не исчезла, к рассвету, не бойся, вернется,Присядет на миг, а останется здесь на года.Замрет от печали, и только апрельское солнцеЕе ослепит, как прекрасна и как молода,Да только печальна, но ветер уносит печали,И надо б узнать, чем закончился этот роман,А мир просыпается, птицы во мгле закричали.И смотрит она удивленно – все сон и обман.Моя незнакомка, ты дивный цветок эдельвейса,В просторе незримом тебе Вдохновенье хранить.Вот так и сидит, опаленная солнцем апрельским,А дождик прольется, и зонт не успеет раскрыть.Омские эскизы
И осень рыжей куртизанкойНад Иртышем парить устала,Она проснулась рано – рано,И в старых парках танцевала…Ласкала радостно влюбленных,И хмурых ливнем поливала,Была веселой, обнаженной,Ей мир внимал опять устало…О, сколько красок изводила,Чтоб город мой преобразился,Там осень рыжая царила,Когда художник вдруг влюбилсяВ ее рассветы и закаты,В ее полеты и капризы,Казался злым и виноватым,Она ж готовила сюрпризыИ в золотой ее короне,И в блеске новых одеянийВесь мир на миг еще утонет,Но ей не надо подаяний,Она сама творить готоваИные золотые дали,Над Иртышем парила сноваДуша в восторге и печалиОсень в Омске
В отголосках печали и радости,В пелене проливного дождя,Бродит осень – художница праздности,Наши страсти и сны бередя….Эта милая рыжая бестия,И хозяйка забытых страстей,Разукрасила листья – так весело,Среди всех ее дивных гостей.Пусть Купала куда-то уносится,Лето тает, как белый туман,Только старый знакомый мой проситсяВ царство осени – все там обман.И зовет его снова художница,Прозревая, и тая от грез.В нашу юность, а время уноситсяВниз по лестнице, листьев и слезСтолько было, и все-таки весело,Мы живем, о печалях забыв,А художница тени развесила,Золотистый мой город красив.И почти не реален, за дымкой.Я к Любаше шагну в этот миг.И душа все парит невидимкойСредь скульптур и печалей твоих.Жизнь осенняя рыжею кошкоюПронесется над миром страстей,Снова листья кружат за окошками,И мазуркой закружит метель.Золотистая, призраки вечные,Как реальность на этом балу.И художница, рыжая бестияВсе над Любинским кружит, замру.Мы встречаемся нынче с художником,Эта осень конечно права,Я лечу на свиданье под дождиком,Я счастливою самой была…С нами осень – художница праздности,Наши страсти и сны бередя,В отголосках печали и радости,В пелене проливного дождя.Новогодний снегопад
Говорят, под новый год, что не пожелается,
Все всегда произойдет, все всегда сбывается.
(старая песня)
А в городе светло от снегопада,На Любинском безумствуют поэты,И Дед Мороз в сугробы снова падал,Умаялся, и поднимали дедаКакие-то веселые бродяги,Художники так радостно шутили,И лишь она, на эту снежность глядя,Раздетая, о чем еще грустила.К Любаше сел какой-то иностранец,И думает, – проявится на фото,Но снегопад и дивный этот танец,И мне запечатлеть теперь охота.Все кружится, мираж и иномарка,Картины той штрихи, откуда это,Снегурочка, ей холодно и жарко,Она едва ведет на праздник деда.К нам снова привязался Рыжий смело,Откуда он? А черт его приносит,А в городе метель о страсти пела,Какую елку он домой уносит.И где-то за окном застыли двоеНад Любинским, они решить не могут,Что будет завтра, только мы с тобою.Так хохотали, сколько снега много.И кажется, она скамью забудет,И унесется в белое пространство,И кто-то этот вальс забытый врубит,И мир замрет в немом порыве танца.И где-то затеряется в метели.Мой сонный город улетел куда-то,Но что еще услышать мы хотели?Звучит над миром «Лунная соната»Снова Любочка
Ей одиноко, холодно и снежноНа площади в закатный этот час.И засыпает город безмятежно,Часы в тумане все еще стучат.Но в этом платье бальном очень зябкоВ эпоху новую на нас взирать,Печаль и сон, и снега ворох рядом,О встать бы и парить, домой бежать.Да где он, дом? Там навсегда чужие,Там все сломали, вынесли куда-то.И лишь снежинки в пустоте кружилиИ на плечах не таяли, крылатыйВеселый ангел в сером небе кружит,И где-то рядом бродят чьи-то тени.Она грустит, и ей никто не нужен.Но как же зябко в ясный день весенний.Мир покачнется и во тьме утонет,И будут долго в полночи опятьСтоять и спорить кто -то на балконе,О том, как жить, как этот мир понять.И вроде бы застыла безучастно,И ничего не хочет дева вновь,О чем мечтать? О муже и о счастье,Но холодно и приближалась ночь.Вот так грустить, и снег еще не тает.И где же тот, кто бросит мех на плечи?И, кажется, она о нем вздыхаетИ ждет, и ждет свиданья в снежный вечер.Облачные кони
Художник Юрий Олейников
Облачные кони в пелене заката,В холоде и неге нас влекут куда-то.И в полете этом есть такая сила,Облачные кони так летят красиво.Нас еще хранили в небе берегини,Кони там и вилы к звездам уходили.А земля осталась где-то за чертою,И душа металась в снегопаде воя.Что тебе приснилось? Где они парили?Облачные кони нас с тобой забыли.Мы бредем по снегу, в поле затерявшись,Что почуять можно на земле оставшись?Только в снах и грезах, мы их догоняли,Облачные кони ищут не меня ли?И на город сонные опуская гривы,Смотрят в наши окна дерзкие, красивые.Мы о них забыли в суете обычной,Облачные кони, им—то безразлично,Что там с седоками, к пропасти и небуНас влекут веками яростно и немо.И в полете этом есть такая сила,Облачные кони так летят красиво.В холоде и неге нас влекут куда-то.Облачные кони в пелене заката.Дорогому Георгию Петровичу Кичигину
Художники живут в своих полотнах,порой врываясь в поле полотна,Каким казался легким беззаботным,но ноша тяжела, и все ж она,Не может и сломить его, сгибая,и город светлый с темным так хорош,И вот стоит один, идет по краю.Он на Атланта дивного похож…На Ленинской горе все выше, выше,И Любинский остался позади.И милый город видит все и слышит.Стихия страсти и огня в пути…Художник мой, его полотна греют,и улетая к пропасти миров,Расправит плечи, и еще поверим,что он пройдет по городу суровому…Навстречу Достоевскому с Любашей,и улыбнется, тая там, вдали,И будет и легко, и даже страшно,шагать по краю призрачной земли.Каким казался легким беззаботным,но ноша тяжела и даль темна.Художники живут в своих полотнах,порой врываясь в поле полотна.Достоевский в Омске
Над городом свинцовы тучи бродят,И словно оправданья ищет гений.Но арестантов партию приводят,Сюда, на край земли, для исправленья.Отторгнуты от питерской пучины,Замерзшие, несчастные, больныеОни идут, виновны и невинны,И смотрят с интересом остальные.Здесь не было ни рабства крепостного,Ни роскоши, пленившей навсегда,И только Достоевский с нами сноваНа Тарские ворота смотрит: «Да,Здесь мертвый дом» запишет он позднее,И словно вспоминая все грехи,Сначала слабо, а потом сильнее,Работает, ведутся дневники.Иртыш бурлит, дерутся арестанты,И губернатор с ним почти учтив,Он понимает эту мощь таланта,И оттого порой красноречив.И где-то там высокий брег и воля,Хотя Иртыш хоронит Ермака,Я на брегу, и кажется там двоеВедут беседу, и луна легка.Оковы каторжан, потоки света,Печаль до срока, горе без конца,И вдруг во тьме далекая кометаЛучом коснулась скорбного лица.И мертвый дом, отчаянью внимания,Пытался арестанта обогреть.И омичи, о рабстве смутно зная,Могли ль понять, и начинали петьТам в рощах соловьи, на бал спешили,Над Любинским порхая в поздний час,И кажется, что здесь иные шири,Он не поймет, но он осудит нас.О смертной казни скорбно забывая,Мечтая вновь вернуться в Петербург,Ведя дневник и яростью пылая,Он этот мир далекий не забудет.И при луне неспешные беседы,Другая жизнь, другие голоса,И вот они зовут его к обеду,И арестант свободен полчаса.И все-таки: «Тот мерзкий городишко» —Он гневно вспоминает мертвый дом.Но кажется, что это даже слишком,Читая дневники, поймем с трудом.Здесь памятник ему потом откроют,Забытые в том питерском аду,Где гений говорит лишь сам с собою,И где герои бедные бредут,То с топором, то с фигой над Невою.И плач, и стон, но это мир родной,Мерещится и окрик злой конвоя,И губернатор с щедрою душой.Он рвется вдаль, еще не понимая,Что там страшнее и темней всегда,А здесь, над Омском, в тишине сияетВысокая и яркая звезда.И сила духа, и свобода словаМерещатся в каком-то казино.И проводивши гения больного,Мой град его запомнит все равно…И сохранит какие-то посланья,Опять стоит у Тарских он ворот,И тихо улыбнувшись на прощанье,О Питере мечтает и живетХимерами из призрачного мира,Склонясь над черной пропастью Невы,Туда уходит гений сиротливо.И остаемся на просторах мы…Бурлит мой город, Дневникам внимая,И провожая всех, кто к нам суров.На Тарской снова девушки немаяПред памятником не находят слов.Профессор улыбается лукаво,И вчитываясь в эти дневники,Он видит мир, с его посмертной славой.Он на свиданье к гению летит.Но мы ль виновны в том, что осудили,Что он от бунта не умел уйти.Мы просто здесь спокойно жизнь прожили,И были от столицы далеки.И нас она едва ль коснется снова,Пустая разноцветная возня,И казино с кошмарным сном былого-Пытался страсть азартную унять.Мы жили, не играя, не беснуясь,И эта ширь и вольность нам мила,И каменный, он снова торжествует,И мертвый дом, где дневники велаМятежная душа, ему внимаяХранит посланья призрачных миров,И снова губернатор вспоминает,Как был озлоблен гений, не здоров…Нас нынче время рассудило здраво,Нам жизнь в просторах, почести ему,И в мертвый дом его вернулась слава,Омск внемлет арестанту своему.Он был здесь, это грустно и тревожно,И где-то там в печали бытияТень гения проходит осторожноНад шумным Омском внемля и коря…Ночь музыки и страсти
Закружились бесы разны.
(А. С. Пушкин)
Осень вырвалась из пленагрез и облачного сна,И легко самозабвенно,обнимает мир она.И кружится легкой птицейнад туманной мостовойИ в окно твое стучится:– Просыпайся, что с тобой?Скульптор снов моих печальных,ты в тумане снова нем,И с любовью и с отчаяньем,мир свой лепишь, но зачем.Твой угрюмый Достоевскийгород милый мой клянет,И устало так по-детски,он во мрак его идет…Пьедестал был пуст, я знаю,только там, в пылу страстейСнова где-то возникаетстранный, страстный и ничей.Говорят, что просто осеньнаши души бередит,Первый лист, он красный оченьна плече его лежит.Ходит зол и неприкаян,и узнать не может мир,Каторжанин, и властительдуш, и музыки, и лир.Так уж вышло, что, страдая,он искал назад пути,Осень в тишине витаяпомогла тот путь найти.Говорят, что снова видят,то на Любинском, то там,За чертой. О, мрачный витязьв темных водах ИртышаЕрмака ли он спасает,ищет золото во мгле,Вот в тумане возникаетадмирал мой, как во сне.Осень кружился над нимии зовет куда-то вдаль.Мир ночной душа покинет,и останется печаль.Адмирал спешит к Любаше,знает, им еще на бал.Достоевский зол и страшен,мимо, мимо пролетал.Глыба мрака, и пугая,мир, разбуженный грозой,Он по городу шагает,вслед рычит Иртыш седой.А к нему спеши Елена,завернувшись в синий плащ,Как легко и вдохновенноговорит, и слышит плач,Завтра новая стихияозаряет зеркала,Снова в ярости мессия,снова дева так светла.Город спит, встречая осень,ветер за окошком стих,Адмирал счастливый оченьна мазурку пригласит.Губернатор за женоюв парке призрачном следит,Страсти ярости волноюокрылен, во мрак летит.Гений, плен свой не приемля,и в тумане сентябряПервый лист летит на землю,осень дивная, царя,Души нам иные бросит,и пугает и манит,– Не грусти, здесь просто осень,просто Омск устало спит.Обнажено, окрылено,утопая в мире грез,Грозный гений даме чернойлистьев золотых принес.И присел в тиши устало,и ревнует и молчит.Рядом профиль генерала,и в мазурке мир затих.Пусть покружится Любашанад опавшею листвой.Как тревожно, дивно, страшножить в тумане, город мой.Этот свет и тот мешая,нам таинственно твердит:– Просто осень золотаямногим душу бередит.И кружится легкой птицейнад туманной мостовойИ в окно твое стучится:просыпайся, что с тобой?Сон о слепом художнике
И где-то в коллекции страхов, и грез, и стихов,Пытаюсь найти и тебя, и слова, и любовь.Осталась лишь нежность и память, такая беда,Но снова я в комнату снов возвращалась сюда.И видела то, что случиться могло бы едва ли.Там стройные ели, там дивные птицы взлетали,Но мир ли привычный, эскиз ли художника рядом.Слепой живописец смутился пред пристальным взглядом.Вот так и остались в плену и стихов и иллюзий.Куда-то спешили забытые звери и люди.Стояли с тобой под дождем, и не двигались с места,Куда мы уйдем, если вера еще не воскресла.И только в коллекции страхов, как в том лабиринте,Все бродим и бродим, и те мы картины увидим.Венеции дивной кварталы и сны, и потери,Мы там оказались, но что отыскать захотели.И маски срывая, а после меняя на лица,На том карнавале опять мы смогли разлучиться,Скрипач, над толпою паривший, упал и разбился,И в синих глазах его мир лишь на миг отразился,А после мелькали то лица, то маски в тумане,Герой не спасет, и судьба тебя там не обманет,А здесь в тишине, только сны и стихи обнимают.– О чем ты опять, все неправда, и так не бывает.И ветер окно распахнул, только бабочек стая,И кто-то опять Кастанеду так тихо читает,И с магом беседует, видя иные пространства,Нам так надоело реальности той постоянство.Решив ускользнуть, мы за Стивеном Кингом тянулись,И где-то в тумане во мгле в пустоте разминулись.И где-то в коллекции страхов, и грез и стихов,Пытаюсь найти и тебя, и сюжет, и любовь.Слова ускользают. Меняются маски и лица.Но где мы остались, и как мы могли заблудиться.Пространство и время – все это другая стихия.Нам светит звезда та далекая Анастасия…Прогулка с художником
Художник во мракеплетется устало домой.И в той суете городскойвсе мелькают картины.Уходит реальность куда-то,для всех он чужой.И ангел-хранительего обреченно покинул.А кто остается?Копыта упрямо стучат,В тумане скрываютсялики и светлые лица.Он видит кровавое месиво,стоны летят,Ему остаётся исчезнуть,пропасть, раствориться.И он бы растаял,но там остается она,Прошедшая ади кошмар бытия Эвридика.Она так прекраснаи больше ни в чем не вольна,И глохнет душаот печали, тревоги и крика.Сияют там звезды,а здесь распустилась сирень.И в этой сиренион видит прекрасные лица.И близится полночь,и в бездну отпрянула тень.Ему остается исчезнуть,растаять, забыться.Поверженный Демонзавоет, как призрачный волк.Холодные лица скульптури немые портреты.И гул экипажейрастаял в тумане и смолк.И только летучие мышишуршат до рассвета.В печали безбрежнойза кромкой далекой землиХудожника мир от утехи страстей возвращает.А знаешь, мой ангел,по углям мы вместе прошли,И смотрим в туман,где один он до света блуждает.Найдет ли свой домиль останется в облаке снов,Какая усталостьсгибает поникшие плечи,В провале проспектов,в громадах уснувших домовИ гуле ужасном теньДемона, скорбные речи..