Чужой в стране Советов

– Лёнечка, знакомься это Иван Жуков, тот самый молодой человек, который мечтает стать журналистом. Ваня, перед тобой главный редактор газеты «Известия» Леонид Фёдорович Ильичёв, – произнесла Марина приятным бархатистым тоном.

Ильичёв встал мне навстречу, и мы пожали друг другу руки. Завязалась беседа. Ильичёв поинтересовался моим образованием.

– Перед войной поступил на юридический, в 42-ом ушёл добровольцем, а сейчас восстановился на второй курс, – ответил я.

– Не желаете перевестись на факультет журналистики? Я могу посодействовать если вам на самом деле интересно, – предложил Леонид Фёдорович.

Пока беседовали я размышлял о том, что журналистом наверняка работать лучше, чем в милиции. Во-первых, это моё профильное образование в прошлой жизни, хоть и не успел я закончить Универ. Я правда числился балбесом от «золотой молодёжи», но учился хорошо и на практике меня уважали, даже приглашали работать, после окончания Университета. Потому за предложение Ильичёва я ухватился. Леонид Фёдорович задавал много вопросов и судя по ответам составлял своё мнение обо мне.

– Ну что же, молодой человек, имеются у вас данные стать журналистом. Предлагаю начать с заметок. Начните с колонки криминальных новостей, тем более работаете в милиции. Кстати, в связи с этим лучше писать под псевдонимом, чтобы не было неприятностей на работе. Со временем, я познакомлю вас с другими редакторами газет. С октября начнёт тиражироваться «Московский комсомолец», самая что ни на есть молодёжная газета, – говорил Ильичёв перед уходом.

Мне главный редактор «Известий» понравился, эрудированный мужик, но идеология коммунистов из него так и прёт. Хотя это не страшно, вполне возможно, что у него обычная профессиональная деформация. Начну работать, а в конце августа переведусь на факультет журналистики в МГУ2. Что в последствии и произошло, но не буду забегать вперёд. Какие отношения у Марины и Леонида меня особо не волновало, даже если они любовники. В нашем 21-ом веке, знанием о количестве партнёров в сексе, никого не удивишь. Что касается Марины, то у нас с ней всё получилось в этот же вечер. Не могло не получится она смотрела на меня глазами чувственной лани, пополам со взглядом голодного крокодила. Распили бутылочку вина, у мужа Марины хороший запас спиртного, в баре шкафа, а потом сразу в постельку, где Марина проявила чудеса ловкости, гибкости и пылкой страстности. А ещё говорили, что в Советском Союзе не было секса, хотя об этом я уже упоминал. Взять эту же Марину, мадам, как с голодного острова прыгала на мне, издавая стоны и такие визги, что позавидовали бы обезьяны, в джунглях Амазонки. В какой-то момент я даже подумал, что меня беззастенчиво имеют, но мне понравилось, врать не буду. Утром провожая меня, Марина убедительно просила звонить и не забывать её.

Кроме работы в милиции у меня началась карьера журналиста. Псевдоним взял «Иван Октябрьский». Первые мои заметки корректировали со страшной силой. В моих текстах попадались слова из будущего и фривольные3 фразы, которые часто перечёркивали. Но мой слог главреду нравился, Ильичёв считал таких как я, «свежей кровью» в журналистике. В отделе милиции о моих отношениях с редакцией пока ничего не знали, а сам я не пошёл за разрешением к Кругловой. Зачем лишний раз светить о себе информацию. То, что я перевёлся на другой факультет моя начальница всё же узнала, естественно вызвала к себе.

– Жуков, ты чего такого придумал, зачем перевёлся с юридического? – сразу пошла в наступление начальница, когда я переступил порог её кабинета.

– Считаю, что мне такое образование пригодится в будущем, – расплывчато ответил я.

Круглова моих рвений не поняла, следующие полчаса говорила о важности работы в милиции, о борьбе с криминалом и прочие бла-бла-бла. Я не возражал, пусть выговорится, тогда промывка мозгов закончится быстрее, что и произошло. Работа моя в отделе продолжалась. Я изучал Советский строй, как мне в нём выживать, а главное, как не угодить в цепкие лапки НКВД. Во время совещаний ни с кем не спорил, стараясь не выставлять свою персону на поверхность. У меня созрел план. Закончить МГУ и получить диплом журналиста, в процессе обзавестись связями, чтобы попасть на международные отношения. Ну а потом подумать, как отвалить от берегов Союза. Ждать до наступления капитализма в России сорок восемь лет, а мне такая постанова категорически не нравилась. Из своей прошлой жизни я знал, что в СССР ожидается денежная реформа, только не знал точной даты. Чтобы мой стартовый капитал не превратился в бесполезные бумажки я начал поиски каналов покупки золота или царских золотых червонцев. Заодно такие действия, помогали наработать агентуру в криминальной среде, по такой причине с работы проще убегать, мотивируя то, что иду работать с агентурой. На работе записался в тир, под видом выступления на соревнованиях от отдела. На самом деле получил прекрасную возможность лишний раз откосить4 от работы, чтобы тренироваться в пулевой стрельбе.

По службе на меня, как самого неопытного сотрудника обычно ставили на опросы свидетелей или заполнение документов в отделе для прокурорских следователей. Сегодня я собрался пробежаться по барахолке, причина ухода с работы пораньше – работа с агентурой, на самом деле планировал начать поиски скупки золота, заодно посетить коллекционеров монет, кажется их нумизматами называют. Блошиные рынки – так назывались барахолки в это время, а в народе говорили по-простому «блошка». В Москве таких рынков насчитывались десятки, располагались они в основном на окраинах Москвы, но имелись и в центре – Бутырский, Даниловский, Преображенский, Семёновский, Киевский. Для себя я решил, что обойду все, так или иначе найду то, что мне нужно. Оделся по такому случаю в костюм, чтобы выглядеть обеспеченным человеком, а не сотрудником правоохранительных органов. Шагая к Киевской барахолке, размышлял о смысле моей жизни здесь и сейчас. Сегодня с утра, нам страстно мозг выклёвывал заместитель по политической части нашей начальницы, майор Сусликов. Ну и тип, я просто в шоке, как он грамотно засоряет мозги сотрудникам. Вот так послушаешь его пару часиков и начинаешь верить, что светлое будущее буквально за углом соседнего здания. А для самого майора, совсем не чужда роскошь, я не раз замечал его в ресторанах, когда мы туда ходили с Мариной или Еленой. При чём, там его поведение меняется на барское. Он меня тоже пару раз приметил и даже попытался взывать к моей комсомольской совести, типа не следует посещать места порока и разврата настоящему пламенному борцу, плюс вопрос – откуда у меня средства на посещение ресторанов. Вот же, собака сутулая, про себя ничего не сказал, на какие шиши он тёлок поит и кормит, да сам употребляет, как не в себя. Ну, а я с глазами пламенного комсомольца ответствовал, что водят меня обеспеченные барышни, на которых я мечтаю жениться, чтобы обеспечить себе будущее. Тем не менее, стараюсь на глаза, этому фанату и последователю дела Ленина, Маркса и Энгельса, лишний раз не попадаться, что кстати пока удаётся часто. Перед походом на «блошку» зашёл в магазин одежды, где в зеркале рассмотрел себя, точнее внешний вид. Поставил себе оценку «удовлетворительно» и вскоре добрался до барахолки. Начал с того, что просто прошёл по кругу осматриваясь. Вскоре приметил среднего возраста мужичка, который торговал разными царскими монетами и монетами 20-ых годов. Для начала осмотрел его товар.

– Ищешь что-то особое? – спросил мужик через пару минут, как разглядел меня внимательно.

– Ищу, но думаю у тебя такого на прилавке не будет, – ответил я, напуская тумана.

Мужик свистнул, на его свист появился подросток, он велел ему присмотреть за товаром, а сам мне кивнул, предлагая отойти в сторону. На милиционера я точно не походил, о чём мне не раз пеняли сотрудники нашего отдела, обзывая мою персону мелкобуржуазным элементом. Только почему мелкобуржуазным? Обидно, понимаешь. В прошлой жизни, я относился к семье, с очень высокими доходами и финансовой независимостью.

– Где работаешь? И что ищешь, молодой человек? – спросил мужик, когда мы выбрались из толпы.

– В редакции работаю, а учусь в МГУ, – я достал и показал удостоверение, которое мне выдали в МГУ.

Мужик внимательно рассмотрел студенческий документ, только что на зуб не попробовал, а потом вопросительно уставился на меня.

– Николаевские червонцы ищу, возьму много. Ещё интересуют камешки, желательно бриллианты, но можно сапфиры, рубины или изумруды, – сразу вывалил я на мужика свои желания.

Барыга хмыкнул, но размышлял недолго, минуты три, не больше.

– Подходи завтра часам к шести вечера, прогуляемся в одно место, – может что и получится.

Называть своё имя он не стал, просто развернулся и ушёл на барахолку. Я тоже пошатался некоторое время среди продавцов, купил букетик цветов и направился к Елене. Мне подумалось, что за мной обязательно проследят, в процессе движения обнаружил за собой хвост. Пацан лет десять-двенадцать неспеша топал за мной. Если бы я не ожидал слежки, то даже не обратил бы внимания на него. Умно придумано. Кто подумает, что за тобой следит мальчишка? Таковых мало найдётся. По дороге я зашёл и купил в коммерческом продуктовом бутылочку вина и конфет, в конце своего пути скрылся в подъезде дома Елены.

Утром, попрощавшись нежно с Еленой, я вышел из подъезда и осмотрелся. Никого не приметил, но это не значит, что за мной не следят. Двинулся на трамвайную остановку, чтобы добраться до МГУ. Встал на задней площадке трамвая, как только вагон тронулся, сзади трамвая прицепился незнакомый пацан. Ну вот и «хвостик», как я и предполагал. Добравшись до института, спокойно вошёл во внутрь, а через десять минут покинул здание МГУ, через чёрный ход. Сейчас мой путь на работу, а вечером встреча с торговцем монетами.

Интерлюдия 1. Москва. Антиквариат и криминал.

Трофим Тополев в обеденное время сходил к своему покровителю, от имени которого он руководил торговлей старинных монет на всех рынках Москвы. Когда-то по молодости Трофим занимался кражами, но перед войной повстречал Шнайдера Льва Яковлевича, антиквара и вообще, непонятную личность. Почти десять лет Трофим работает под Шнайдером, но так ничего толком о нём и не знает. Известно лишь то, что у Льва Яковлевича серьёзные связи, в том числе за границей Союза. Шнайдер принял Трофима у себя дома, но дальше прихожей никогда не пускал своего подопечного.

– Проследили за клиентом? – спросил антиквар, как только Трофим перешагнул порог.

– Как водится, проводили до дома вчера, только там он не живёт, к какой-то бабёнке ходит. Утром пошёл в институт. Подали несколько рубликов вахтёру, он сказал, что парень действительно учится и работает в газете. Удалось узнать фамилию – Жуков. Не похож он на легавого5, замашки скорее барские, нет в нём пролетарского духа, – отчитался Трофим.

– Веди вечером его на квартиру к Нинке модистке6, там и переговорим, а Нинку отправь, чтобы чего лишнего не услышала и меня не приметила, – распорядился антиквар.

Трофим кивнул и вышел, а через час уже отирался на Киевской «блошке». Антиквар же тем временем решал, как ему поступить. Ограбить покупателя или всё же продать то, чего просит клиент? Себя Лев Яковлевич грабителем не считал, напротив, он причислял себя к деловым людям, но раздеть кого-либо до трусов, если появится возможность, точно не откажется.

– На месте разберусь, когда сам на парня посмотрю, но на всякий случай человек пять надо пригласить из подручных, – пробормотал Шнайдер, заваривая себе кофе.

Сентябрь 1945 год. Москва. Незаконная сделка.

На работе меня ожидал нудный труд по сшиванию дел, подготовке документов для передачи следователям и в прокуратуру. От чего меня посетила жуткая хандра, даже крепкий чай с сахаром не поднял моего настроения. В голову лезли мысли о сложном житье-бытье в стране Советов. Ну не привык я к таким условиям существования. Например, везде и всюду ходить пешком, так никакой обуви не хватит. Нет, я понимаю, что пешком ходить полезно, но не по столько же. Тело моего предшественника видимо было привыкшее к пешим переходам. Не зря же он дошёл до Берлина от Москвы. А действительно, где начинал свой боевой путь разведчик Иван Жуков? Кто-нибудь спросит, а я и не знаю, конфуз может получится. Эмигрировать из Советского Союза просто или нет? С чем связаны риски? Наверняка меня заклеймят предателем в таком случае. Лишат всех наград, хотя об этом я переживаю меньше всего. Все ордена и медаль не мной заработаны, потому не разеваем роток, на чужой вершок. Ещё наверняка могут испортить жизнь родному брату, моего тела, а вот это уже плохо. Здесь на чашу весов встаёт семья, что кстати для меня не пустой звук, родители так воспитали. А как не крути попал я в тело двоюродного деда. Спрашивается зачем? На такой вопрос у меня нет ответа. Ничего не знаю о загробной жизни. Вспомнилась книжка в моей прошлой жизни, называется «Спасти СССР». Там герой книги спасает Союз от развала. Я тряхнул головой. Какие-то дурные мысли в голову лезут. Наверное, влияние тела дяди на мой разум. Он наверняка верил в победу коммунизма, но погиб, что кстати спасло его от разочарования. Союз-то безвозвратно развалился в начале 90-ых годов, в 20-ом веке. Я, например сомневаюсь, что можно было спасти Советский Союз от развала, там на протяжении нескольких десятков лет шло всё к тому, чтобы Союз накрылся медным тазом. Нет, такая дорога по жизни, мне не нравится. Тогда с чего начнём? А начнём делать карьеру журналиста, глядишь выскочим быстренько на уровень международника, если повезёт. На самом деле я ведь не знаю, как живётся за границей в это время 40-ых годов. В Европе наверняка делать нечего, там голод и разруха. Сам видел в Германии, ничего слаще морковки не найдёшь. А в Америке? Думаю, там тоже нищих бродяг хватает, живётся хорошо только тем, у кого есть деньги. От моих депрессивных мыслей меня отвлекла Зузыкина, забежавшая в кабинет, в руках она держала газету.