Чужие проблемы – мои гонорары. Собирая незримое

Эта история началась в последний вечер моей работы электромонтажником в торговом центре. Моя основная задача – стоять на стремянке на высоте пять метров, крутить отверткой и зачищать электрические провода. Удивительная работа. Я не сразу понял всех ее прелестей, и, когда шеф закрепил за мной торговые центры, я немного расстроился, так как работать в них можно только по ночам (днем ходят толпы людей).

Год назад я работал менеджером по продажам в средней руки конторе, торгующей кабелем. Нам звонили в отдел продаж, я уточнял детали поставки, выписывал счет и оформлял продажу. Компания существовала уже лет десять и, как это часто бывает, имела основную прибыль от пары крупных клиентов. Однажды один крупный клиент купил другого крупного клиента, и у нас стал всего один клиент, от которого зависел весь бизнес. Потом клиент перешел к другому поставщику, и весь бизнес кончился. Денег не стало, телефон практически перестал звонить, и нас уволили.

Я начал рассылать резюме, но ничего стоящего не предлагали. Выписыватель счетов в мелкой конторе – не самый ценный опыт. Можно сказать, я ничего не умел: только распечатывать счета и вести праздные разговоры с такими же горемыками.

Через пару недель после конца нашего кабельного болота мне позвонил старый приятель Коля Старцев и предложил работать электриком в паре. И я пошел. Первым моим заданием было перемонтировать электропроводку в подвальном помещении. Там почему-то не было даже освещения. Я принес автомобильный аккумулятор, подвесил лампочку и разогнал крыс…

Уже полгода я работаю с Колей – отличным парнем, отцом двоих детей. Тружусь, мечтаю и жду, когда… поменяю эту работу. Почти месяц как я снова отправляю резюме веерной рассылкой и даже поместил его для всеобщего обозрения, но за последние две недели ни одного звонка. На будущей работе я вижу себя менеджером по продажам, который сидит в офисе, пьет кофе и зарабатывает семьдесят тысяч в месяц. Какое это счастье – сидеть на окладе! На зарплате! Не побоюсь этого слова – на «получке»!

Я боюсь электричества. Меня охватывает ужас, когда нужно лезть в электрощит и работать в нем. Схемы электропроектов часто не соответствуют тому, что видишь. После монтажа страшно включать рубильник, потому что может закоротить, заискрить и долбануть. Такое ощущение, что почти всё электрохозяйство – результат бюрократии, халатности, случайности и разгильдяйства тех, кто обслуживает, и кто им пользуется.

Итак, я работаю с Колей. Мы начали в десять вечера, сразу после закрытия торгового центра. Множество людей потянулись в него через служебные входы: уборщики, носильщики, электрики, сантехники, распаковщики товара, строители и другие, те, кто за копейку насущную готовы выполнять черновую работу, чтобы на следующий день жители города снова устремились в блеск и очарование торгово-развлекательного центра делать покупки, отдыхать с семьей или просто побродить.

На часах – одиннадцать. Стоя на стремянке, я укладываю кабель в лоток на стене. Ноги гудят, руки отекли. Коля ушел договариваться с дежурным электриком об отключении электричества в бутике.

Вдруг слышу снизу характерный звук «дзук!» – так бывает, когда стеклом по железу стукнут. Я смотрю вниз и вижу двух девушек в белых халатах, которые, задрав головы, смотрят на меня.

– Простите. Хотим вас попросить открыть нам.

Смотрю на них сверху почти вертикально. В руках брюнетки бутылка вина и штопор.

Я не определил, кто попросил: брюнетка или очкастая блондинка. Что отвечать в таких случаях? Две незнакомых девушки просят открыть бутылку: помочь или выгнать? Их белые халаты меня успокоили, задав профессиональный настрой. Остаток кабеля я одним махом закидываю в лоток и спускаюсь на серый кафельный пол бутика. Теперь я вижу, что это две продавщицы из соседней аптеки. Аптекарши? Провизоры?

– А ваш друг где? – спросила брюнетка. Чернявая. Улыбается. Черные волосы собраны в хвост. Идеальная кожа.

– Ушел отключать напряжение в электрощите на этаже.

– Поможете? – она протягивает бутылку и штопор.

Я беру штопор и вкручиваю его в пробку. Идет туго. Хрусть! Пробковая рукоятка штопора отваливается от спирали и остается у меня в руках. Хорошо, что не проткнул руку.

Суечусь и пытаюсь вкрутить спираль штопора в пробку, но она упорно не хочет вкручиваться. Сил мало в руках после размотки кабелей.

– Привет! – слышу за спиной Колин голос. – Договорился с электриком… А вы что делаете?

– Пытаюсь открыть, – я показываю сломанный штопор. – Девушки попросили помочь.

Чернявая и Очкастая поздоровались с Колей.

– Так не откроешь. Давай сюда, – Коля берет у меня бутылку, вытаскивает из кармана саморез, отверткой вкручивает его почти по самую шляпку и плоскогубцами вытаскивает пробку. «Чпок!»

Мне кажется это несолидным понтом, наигранностью. Мы грязными руками таким неуклюжим способом откупориваем бутылку девушкам в белых халатах. Однако у девушек это, наоборот, вызывает восторг, и они сразу предлагают присоединиться к ним. Я ляпнул:

– На четверых одной бутылки мало нам будет.

Коля так ошарашено посмотрел на меня, что я решил мгновенно спасти ситуацию и снова ляпнул:

– У нас много работы.

– У нас тоже много. Сегодня инвентаризация. Мы уже половину посчитали. Часа вам хватит закончить? – спросила Чернявая. – Сейчас пол-одиннадцатого… Давайте в половине двенадцатого у нас.

– Хорошо, – азартно сказал Коля и взлетел по стремянке вверх.

Мы стали лихорадочно разбирать решетчатый подвесной потолок «грильято», прокидывать кабель и расключать его по клеммам. Работали как никогда слаженно и продуктивно, шутка ли – две девушки позвали «посидеть, отдохнуть, выпить». В половине двенадцатого мы были в аптеке и разливали вино. Конечно же, мы были потные, с пыльной головой и грязью под ногтями, но деваться некуда. Да и девушек это особо не волновало.

За витриной аптеки был коридор и несколько помещений. Мы расположились в «Помещении для персонала». В комнате: потертый кожаный диван, два стула, столик с чайником, микроволновка и кулер с водой. Даже здесь пахло какой-то особой хирургической чистотой.

Быстро в два присеста вчетвером опустошили бутылку красного. Потом откуда-то появилась водка. Флирт. Ржач. Через полчаса я оказался на диване с Чернявой, а Коля ушел с Очкастой в соседнюю подсобку с надписью на двери «Материальная комната». Охи-вздохи у Очкастой из-за стены были гораздо сильнее, чем у моей Чернявой, и это меня немного напрягало, ибо мне хотелось быть настоящим мачо и взять в плен свою добычу, которая сама прибежала. Инстинкт охотника у меня давно отсутствовал.

Уходили мы уже под утро. Чернявая с Очкастой уехали на такси, а мы с Колей погрузили на дебаркадере в его «Газель» стремянки, инструмент и уставшие, расслабленные поехали по ночному городу домой.

Коля много лет работал на этой самой грузовой «Газели» и был тем самым газелистом, о которых саркастически рассказывают таксисты в анекдотах. Коля постоянно материл свою рабочую лошадку, и эта ненависть крылась в образе жизни, который он вел. Он как-то рассказал мне про «газелистов»: «Леха, „газелист“ – это самое дно. Хуже не придумать. И это не только работа за баранкой и работа у самого себя грузчиком, этот твой статус и на семью перекладывается: в парк с детьми – едешь на „Газели“, на природу – тоже на „Газели“, за покупками в „Ашан“ – на „Газели“, на вокзал встречать тещу – тоже на проклятой кормилице-Газели. Ты не можешь вырваться из этого круга и побыть нормальным человеком. И, кажется, что ничего у тебя нет кроме этого фургона».

Ох, как он ненавидел эту машину! Он ее всегда хотел продать. Объявления о продаже он разместил год назад, но до сих пор ездил на ней. Что мешало ему быстро продать (пусть и подешевле), я не понимал. Сейчас, ранним утром, меня беспокоило другое:

– Коля, как же нам подфартило! Сами пристали они, – я еще не отошел от невероятных событий ночи.

– Леха! Ты давно с девушками не знакомился, – с видом знатока мой коллега по стремянке рассуждал на вечные темы. – Сейчас не нужно стараться – они сами первые знакомятся. Последние лет пять уже. Сам не знаю почему, но все друзья то же самое говорят. Само в руки идет, и тут главное не растеряться.

– Как это само? – я умиротворенно смотрел на мартовский утренний город, который еще спал. Снегоочистительные машины с желтыми маяками на крышах медленно ползли вдоль бордюров.

– Сами подходят, знакомятся, – Коля медленно вел машину. – Сейчас не нужно придумывать поводов или домашних заготовок. Видел, как сегодня было?

– А раньше так было у тебя?

– Конечно, бывало, – он включил радио, и жизнерадостный голос ведущего затараторил про «позитивное начало дня». Эта бесящая манера утренних радиоведущих мгновенно заставила Колю выключить магнитолу. Едем дальше в тишине. – Обычно с продавщицами, которых хозяева магазинов оставляют дежурить ночью на складе, пока возишься с проводкой. Они в большинстве своем одинокие девушки и женщины. Тоже хотят ласки, а обстановка располагает – после трудового дня на ногах, немного выпив, но спать нельзя из-за открытого склада. Сегодня, конечно, весело было. И камер у них нет. Расслабились хорошо.

Я взглянул на Колю – он улыбался. Я стал смотреть на проплывающие мимо дома. Мы тактично не обсуждали свои интимные успехи сегодня ночью – мы вели себя по-джентельменски. Сейчас он приедет домой, помоется, пристроится к теплому мягкому заду жены и, как ни в чем не бывало, уснет.

– Леха, знаешь, я что думаю? – с сентиментальным оттенком голоса заговорил Коля, притормозив на светофоре. – Раньше, когда я был моложе, были популярны пикаперские темы. Сейчас мы стали взрослее. Думаю, что у молодых парней проблемы с процессом знакомства с девушками остались, но они исчезнут, когда парни подрастут. А у нас, видимо, у нас возраст такой, что сами девушки с нами знакомятся. Твоей сколько лет?

– Не знаю. Она сказала, что институт закончила семь лет назад, – припоминал я смутно.

– Ну вот. Значит ей под тридцать. Моей – двадцать восемь.

Я хотел поговорить об этом, но ничего кроме эмоций не мог выдавить:

– Коля, так ведь это охренеть можно! Никто не поверит, если рассказать: сами с нами познакомились, притащили к себе. Сами нам наливали и сами же на нас набросились. Ну, моя не сама, но всё равно было понятно, чем закончится.

– Да, Леха. И это здорово, что так случилось. Значит мы симпатичные интересные парни. Тебе сколько?

– Тридцать один будет весной, – ответил я.

– Мне тридцать два. Нормально. Нам что остается-то – только работать и быть полезными людям. Ха-ха-ха.

Было шесть утра, когда я вылез из «Газели». Коля довез меня до подъезда и помог выгрузить ящик с инструментами. Через полчаса я отключился в постели в холостяцкой съемной квартире (двадцать пять тысяч рублей в месяц плюс коммуналка). Самым ярким воспоминанием о ночи было, как Чернявая достала с витрины пачку презервативов и, быстро что-то записав в тетрадь у кассы, смущенно протянула их мне.

Я провалился в глубокий сон, не представляя, что буду делать завтра.

По непонятной причине я проснулся в десять утра – всего через четыре часа после того как уснул. Встал с ясной головой и желанием куда-нибудь пойти.

Спустя час я уже шел по птичьему рынку. Сегодня, в будний день, почти никого не было, и только продавщицы с обмотанными шалями вокруг поясниц переминались с ноги на ногу. Я любил побродить по рынку. Здесь можно купить всё что угодно для рыбалки, но почти всегда я приходил просто поглазеть, ничего не покупая. И сегодня я просто бродил без всякой цели – проветривал голову. Стоял мартовский день, слегка припекало солнышко. Морозы ушли.

На выходе с рынка вытянулись ряды с домашними животными – около десятка продавцов выставили картонные коробки с котятами и щенками. На коробках фломастерами надписи: «Персы», «Кавказцы», «Сибиряки» и подобные, понятные людям варианты. Каждый раз, когда я проходил мимо этих «работорговцев», мне было не по себе, поэтому я никогда не подходил даже посмотреть на этот «страшный живой товар».

Сегодня на рынке стояла очень нехарактерная тишина, как будто всё вымерло. Вдруг среди этой тишины раздался громкий писк котенка и ноги сами понесли меня к ближайшей коробке.

Хозяйка котят с обезображенным алкоголем и курением лицом в шапке-ушанке, так выглядят бомжихи, курила сигарету. Я подошел и заглянул в большую коробку из-под микроволновки. В ней забились по углам пять или шесть котят: все черные и один белый.

Подошла девушка в темной рыже-коричневой норковой шубе с большим капюшоном и склонилась над котятами. Я не видел ее лица, но почувствовал необычайную легкость от ее присутствия и почему-то привкус свежести во рту.

Это было не влечение или любопытство. Я мгновенно понял, что этот человек мой. С самого далекого детства я делил людей на своих и не своих. Своих у меня было… почти не было. Я замер и смотрел на нее в ожидании увидеть лицо.

Минуты две она гладила котят, а потом спросила:

– Сколько белый стоит?

– За тысячу отдам, – «бомжиха», не выпуская сигарету из рта, встала и подошла к коробке. – Белый самый бодрый тут. Мальчик. Котятам месяц, к горшку приучены.

«Вранье! Так говорят все на рынке».

Моя вытащила из кармана шубы, как будто заранее приготовленную, вдвое сложенную тысячерублевую купюру и аккуратно взяла котенка за пазуху.

– Как его зовут? – спросила она.

– Да как хотите, так и назовите, – «бомжиха» сунула деньги в пояс-сумочку на животе.

Затем бывшая хозяйка сходила к машине за пачкой сигарет, прикурила от зажигалки и, сделав чудовищную затяжку, сказала: «Васька это».

Покупательница в капюшоне повернулась ко мне и, оглядев, спросила:

– Как котенка можно назвать? Васькой не хочется.

Я уставился на нее, сердце бешено заколотилось. Эти глаза и уверенный непринужденный вопрос, обращенный ко мне, отбросил всякие сомнения – она. В лицо задул легкий теплый мартовский ветерок. Кого же она мне напоминает?

– Назовите его Мон, – почему-то сказал я.

– Мон? – она смотрела в запазуху шубы. – Почему Мон? Что это означает?

– Не знаю, первое, что пришло в голову, – ответил я.

– Не похоже на случайное слово из трех букв, – улыбнулась она.

– Внезапно вспомнилось: МОН – это такая противопехотная мина. Я по ней экзамен завалил когда-то в институте.

– Ну, Мон так Мон. Пусть будет Моном, – она разглядывала мордочку котенка.

Я смотрел на девушку и не мог оторвать глаз. Нет, я не пялился на нее, как школьник на фотомодель, я смотрел в ее притягательно-отталкивающее лицо и пытался понять, что делать дальше?

«Я же не бритый, черт! Четвертый день. Глаза заспанные. Ален Делон… Рыбацкая бекеша моя вся в пятнах. Ужас… Вдруг она подумает, что я торгаш на этом рынке?! Она ведь сейчас уйдет!»

Она уже пошла со своим сокровищем от меня. Вспомнил: такие же черты лица были у волшебницы в моих детских снах.

«Уходит! Что делать? Окрикнуть? Познакомиться? На рынке… Что ей говорить? Утром зимой знакомиться на рынке… Это как, вообще, нормально?»

Я смотрел вслед уходящей норковой шубе с Моном запазухой. Тогда я еще не знал, что новая встреча, тоже случайная, будет очень скоро. Я уныло пошел домой.

Вечером, сев в свою «Тойоту», я поехал в супермаркет за продуктами. Я увидел ее! Она выбирала товары для животных. На ней был зимний спортивный костюм. Из-под белой вязаной шапочки вытекали черные густые волосы.

Небольшая тележка набита продуктами – значит скоро выходит. Перехвачу ее на кассе.

Я подгадал момент, когда она подошла к кассе, и пристроился за ней.

– Здравствуйте! – резко и громко сказал я, когда она начала выкладывать товар на ленту.

Она обернулась и через секунду улыбнулась:

– О, здравствуйте! Вы? Тут? – ее неподдельное удивление меня воодушевило.

– Продукты покупал, вас увидел, вспомнил про Мона, – отозвался я.

«Как хорошо, что есть Мон!»

Она выложила на ленту громадное количество продуктов и других вещей. Среди ее покупок я искал глазами что-то нежелательное: детские соки, подгузники, но ничто не выдавало в ней семейную женщину. Я приободрился.

На выходе, набравшись смелости, я спросил:

– Как вас зовут? Я – Алексей.

Ее взгляд погрузился в мои глаза. Она не улыбалась и не суетилась.

– Роксана.

«Обалдеть имечко. Царское? Восточное? Что в ней особенного? Утонченность какая-то».

– Вам не кажется, Роксана, что два раза за день встретиться в огромном городе – это не случайно? – спросил я.

«Боже мой! Что я несу?!»

– Да, это необычно, – она изучала мое лицо, как будто пыталась найти что-то знакомое или давно потерянное.

– Диктуйте номер вашего телефона, – нахально сказал я.

Ее глаза сделались еще больше, а лицо расплылось в улыбке. Снова изучающий взгляд с ног до головы. На этот раз я одет получше: новые джинсы и полупальто.

– Сначала рынок, потом автостоянка… Не самые подходящие места для встречи и знакомств, нет? – она задавала вопросы как будто не только мне, но и себе.

Я не знал что сказать, достал телефон из заднего кармана джинсов и приготовился записать ее номер.

Она продиктовала номер, как обычно это делают девушки – очень тщательно.

– Помогу вам погрузить пакеты в машину, – вызвался я.

– Спасибо, меня ждет такси. Водитель, надеюсь, поможет. До свидания, – она быстро отвернулась и покатила тележку на уличную парковку.

Я снова смотрел ей вслед, уходящей. Но теперь знал точно, что встречусь с ней обязательно.

«Пусть идет…».

Я подошел к машине. Зазвонил телефон. Неизвестный номер.

– Алё, – как можно непринужденнее ответил я.

– Алексей? – спросил женский голос.

– Да. Кто это?

– Меня зовут Мария Макарская, – представилась она деловым тоном. Профессионалка. – Я руковожу службой персонала компании «Комплекс Инсайдер». Вам удобно разговаривать?

Я подхватил ее настрой и приосанился:

– Говорите.

– Мы ознакомились с Вашим резюме. Вы еще рассматриваете предложения? – голос казался очень заинтересованным. Я представил тридцатилетнюю женщину в деловом костюме. Такие снимаются в порнофильмах. Профессионалки.

– Да, рассматриваю, – ответил я.

«Еще как рассматриваю!.. Реально готов целыми днями ходить на собеседования – только бы позвал кто-нибудь».

– Когда вам удобно подъехать на собеседование? – спросила она. Видно, что привыкла брать быка за рога.

– Чем занимается ваша компания? – мне показалось, что компания с названием «…Инсайдер» связана с биржами и финансами. Промелькнула мысль, что у меня нет костюма для собеседования.

«Только не затупить!.. Три недели мне никто не звонил!»

– Мы разработчики программного обеспечения и попутно оказываем консалтинговые услуги. Сейчас ищем менеджера по продажам и нас заинтересовало ваше резюме. Вы указали, что работаете электромонтажником. Верно?

– Да.

– Вам тридцать лет и вы ищете работу менеджера по продажам?

– Да. Хочу сменить род деятельности, – неуклюже оправдался я за свой возраст.

– Хорошо. Когда мы сможем с вами встретиться?

«Когда я готов встретиться? Да в любое время! Хоть сегодня. Работа в офисе, халявный кофе и солидный оклад».

– Я могу завтра в одиннадцать. Где вы находитесь? – выпалил я.

– Мы находимся в самом центре. Бизнес-центр «Рембрандт». Буду ждать вас завтра в одиннадцать. Возьмите паспорт для оформления пропуска. До встречи, Алексей!

– До свидания.

Через три минуты пришло сообщение: «11.00 БЦ „Рембрандт“, ул. Гоголя, 24, 8-й этаж. Мария Макарская. Complex Insider».

В половине одиннадцатого я стоял перед входом в бизнес-центр «Рембрандт».

В интернете написано, что Рембрандт жил в семнадцатом веке. Он прославился тем, что сумел воплотить в своих произведениях весь спектр человеческих переживаний с такой эмоциональной насыщенностью, которой еще не было в искусстве. Честно говоря, глядя на здание, я не заметил ничего похожего, что могло напоминать рембрандтовскую живопись, но я не знаток архитектуры, поэтому мгновенно забыл про великого голландца и стал думать о том, как произвести впечатление на Марию Макарскую.

Я оделся в свободном стиле. Мне казалось, что если приду в единственном костюме, который купил на свадьбу к другу Юрке Потапенко, то буду выглядеть нелепо среди программистов. На мне были брюки и светло-голубая рубашка.

По дороге на собеседование, уже подъезжая, я включил радио и услышал окончание какой-то передачи, где ведущий проповедническим тоном сказал: «Напоследок вспомним слова гениального Монтеня: «Ложь – это дерзость перед Богом и трусость перед людьми». Затем пошла реклама и я выключил.

«Хорошо сказано. Когда-то я уже это слышал, только толку-то что слышал? Делать нужно. Может приложить усилие и начать говорить всегда только правду?.. Решено!»

Я вошел в холл бизнес-центра и сел на один из кожаных диванов. Рядом за конторкой сидел амбал-охранник лет пятидесяти. На пустом столе перед ним лежала газета со сканвордами.

Я погрузился в мысли о предстоящей работе с хорошим окладом, как вдруг амбал обратился ко мне:

– Курьер?

– Нет, на работу устраиваюсь, – ответил я.

«Неужели я похож на курьера?!»

– К кому?

– На восьмом этаже, – его праздное любопытство раздражало.

– А-а-а. К этим. Хорошие ребята, – амбал продолжил задавать тупые вопросы. – Значит ты безработный?

– Да. Ищу работу, – бросил я.

«Какое его дело!?»

– Я тоже скоро стану безработным. Десять лет отработал сутки через трое, а сейчас меня хотят заменить домофоном, – его лицо стало печальным.

Я вылупился на него. До меня медленно дошел смысл его слов. Мне хотелось расхохотаться. Здоровенный детина жалуется мне, первому встречному, что его скоро заменят технологией. Ладно бы его заменили турникетом, но домофоном – это, конечно, верх цинизма. Я не уверен, что амбал знает слово «цинизм», поэтому не стал отвечать ему и уставился в телефон.

В девять часов пятьдесят пять минут я вышел на восьмом этаже. Передо мной в пяти шагах была стойка ресепшн, отделанная под темно-красное дерево, за которой сидела девушка. За ее спиной на черной стене нависала огромная надпись из белых светящихся букв: «Complex Insider» и ниже, под словом «Insider», очевидно, слоган компании – «Собирая незримое».

Девушка улыбнулась и спросила, по какому я вопросу. В холле стояла гробовая тишина. Кроме нас никого не было. Я представился:

– Меня зовут Алексей. Я на собеседование к Марии Макарской.

– Одну минуту, – сказала она и подняла трубку.

Через три минуты мы уже шли в переговорную комнату. Темный ворс ковролина поглощал все звуки, даже стук ее каблуков. Везде были черные или темно-серые тона интерьера, только потолок был белым с излучающими матовый свет квадратными встроенными светильниками.

Переговорная комната была просторным помещением с серыми стенами, большим круглым столом по центру и кожаными креслами вокруг. Вдоль стен стояли диваны, а одну из них занимал огромный экран.

– Мария сейчас придет. Располагайтесь, – сказала девушка с ресепшн и ушла.

Я развалился на одном из диванов и стал ждать. В комнату вошла Макарская. Профессионалка. Элегантный темно-синий костюм, собранные в пучок волосы, очки и папка.

Да, я угадал ее внешность по голосу, и я почувствовал себя хозяином положения. Прилив уверенности был неимоверный и хотелось сказать: «Присаживайтесь, Мария», но я не стал переигрывать: мне нужна работа, а хамство в деловом этикете явно излишне.

Я поднял зад с дивана. Она не стала давить меня авторитетом, не стала доминировать, а протараторила: