- -
- 100%
- +
Я перевожу на нее взгляд и сдерживаюсь, чтобы вновь, как в школе, не зарядить ей пощечину. Только теперь я стала старше и понимаю, что за каждый удар придется платить. Если бы я была не одна, возможно, сражаться было бы проще. Но за моей спиной никого нет. Я не могу ни на кого положиться, признаться, что мне страшно, неприятно и обидно. Даже Ленке или родителям. О таком говорить попросту стыдно. Ну где я и где Лена?
У моей сестры всегда была идеальная репутация: ее обожали в школе, теперь вот в институте. Я никогда не подражала Ленке, мы разные, и родители не просили нас становиться одинаковыми, они не осуждали, наоборот, поддерживали. Но какому родителю будет приятно узнать подобное о своем ребенке?
Я сглатываю и отвечаю не так, как хотелось бы.
– Мне жаль тебя, Алин. Ты так зациклилась на мне, что, кажется, с ума сошла.
– Тебе меня жаль? – С ее губ слетает смешок. – Забыла, как твои фотки и видео разлетелись по всем школьным чатам? Скажи спасибо, что я не дала им возможность уйти дальше.
– А тебе не противно? – вдруг спрашиваю я.
– Мне?
– Не думаешь, – я перехожу на шепот, играя на ее нервах, знаю, за какие ниточки дергать, – что твоему парню нравилось целовать меня? Приятно было после меня касаться его губ?
У Серафимовой перекашивается лицо, на шее дергается венка. Видимо, она об этом никогда не задумывалась. А я вот не раз. Прокручивала моменты нашей близости с Владом и задавалась вопросом: как люди настолько искусно врут? Мне казалось, он так искренне смеялся, заглядывал в мои глаза, целовал и шептал эти нежности. Он вел себя совсем не притворно. А на выпускном неожиданно отдал свой пиджак, когда девчонки-дуры вытащили меня на улицу под дождь. Я так и уехала в его пиджаке, и Алина об этом, скорее всего, не знает.
– Ты себя-то видела? – наконец находится она.
Мой взгляд снова фокусируется на Руслане с Владом. Они резко уходят и скрываются в туалете.
– Куда это они? – удивляюсь я вслух.
– Твой мальчик, кажется, не знает о твоих грязных делишках? – Алина в голос смеется, да так ядовито, что мне все сложнее сдерживаться. Хочется ударить ее. За все. За мое унижение. За то, что сейчас они пытаются заставить Соболева плясать под их дудку.
Какое-то время мы стоим молча. Вернее, я молчу, Серафимова же продолжает полоскать меня. Ей нравится ощущать себя победителем в нашей войне, а мне, если честно, не до нее. Я кусаю губы и жутко переживаю о своем будущем, о том, как Руслан воспользуется полученной информацией. Я его почти не знаю, и дружбы у нас с ним не сложилось. Он – закрытый, сам себе на уме, парень-бомба. Таких, как он, многие боятся.
Безумцы. С темной душой.
Когда дверь туалета открывается и оттуда выходит Соболев, я снова перестаю дышать. Он оглядывается, и мне кажется, вот-вот следом выскочит Туманов, но Влад в дверях так и не появляется. Руслан что-то говорит ему через плечо, что-то похожее на брошенную на прощание фразу. Будничную. Даже дружелюбную.
– Сочувствую, – радуется Алина. – Сегодня тебя снова бросят.
Соболев подходит ко мне, кладет руку на мое плечо и разворачивает к выходу.
– Соскучилась? – на его губах появляется игривая ухмылка.
– Заждалась, – киваю я, а сама слежу за телефоном Соболева, который тот держит в другой руке. Я должна забрать у него мобильник и удалить компромат на меня. Уверена, Влад скинул ему видео или фотки. И если прямо сейчас я ничего не предприму, то в очередной раз попаду в беду.
План у меня максимально бредовый, но другого придумать не получается. Как только мы спускаемся на первый этаж и проходим мимо пожарной лестницы, я резко замедляю шаг, обхожу Руслана и выхватываю у него мобильник.
– Лисица, – его брови ползут вверх, но на лице не столько удивление, сколько заинтересованность.
– Ничего личного, – жму я плечами и убегаю к лестнице.
Я должна узнать правду.
***
Бегу не оглядываясь, искренне надеясь на успех своей авантюры. Не задумываясь, дергаю дверь на пожарную лестницу, заворачиваю в закуток, по ошибке решив, что там выход на улицу, но там тупик. Сердце сжимается, потому что за моей спиной вырастает Руслан. Он делает шаг ко мне, я – два назад, и как-то уж так получается, что пространство заканчивается – я упираюсь спиной в стену. Дышу так часто, что явно выдаю свое волнение, но об этом ли стоит сейчас переживать?
Соболев протягивает руку, склонив голову набок. Он выглядит абсолютно спокойным, а вот эта его полуулыбочка даже немного пугает.
– Отдай, Лисица, – просит Руслан, не сводя с меня хищных глаз.
– Прости, но я вынуждена отказать тебе, – снова жму плечами и завожу руки за спину, крепче сжимая телефон. Пакет с одеждой, в которой я была на торжестве, выскальзывает из пальцев и падает на пол рядом с моими ногами.
– Ты же знаешь, девушки мне не отказывают, – ухмыляется он, намекая, чтобы я положила мобильник ему в руку.
– Тогда я буду первой и единственной, да? – с натянутой улыбкой спрашиваю я, медленно отступая вдоль стены, уже прикидывая, как бы юркнуть обратно в коридор. Но Соболев, словно угадав мои мысли, в один шаг преграждает мне путь.
– Ошибаешься, Лисица, – все с той же улыбочкой возражает Руслан и хватает меня за запястье, решив силой отобрать мобильник. Но фиг там! Я тоже не пальцем деланная. Вырываюсь, поднимаю руку, даже подпрыгиваю, правда, Соболев выше, ловчее, и вообще у него преимуществ гораздо больше.
Я выбегаю из закутка, возвращаясь к лестнице, успеваю подняться до верхнего проема, но Руслан с его длинными ногами достигает слишком быстро. Не придумав ничего лучше, в отчаянии сажусь на перила и скатываюсь вниз, чувствуя себя героем какой-то нелепой комедии. Со стороны мы, должно быть, выглядим как два идиоты, гоняющихся друг за другом. Вот только мне, в отличие от шутников, совсем не до смеха – ситуация у меня, мягко говоря, не из веселых.
Замираю, когда понимаю, что Руслан все равно заберет мобильник. Будем реалистами: шансов у меня мало. Если только… Да, очередная бредовая идея, коих у меня тысяча. Не зря же романы пишу – с фантазией проблем никогда не было. К слову, одна из моих героинь именно так и сделала, и парень не позволил себе вольностей. Может, и мне попробовать?
Ладно, была не была.
Оттягиваю рубашку и засовываю телефон в лифчик.
– Интригуешь, Лисица, – все с той же хищной улыбкой смотрит на меня Соболев, скатившись по перилам и вырастая напротив меня.
– Играть по правилам не для меня, – покачиваясь с носок на пятки, ощущая сладкий вкус победы. Сейчас заверну в туалет, там все быстренько гляну, затем верну ему мобильный. Аж дышать как-то легче становится.
Обхожу Руслана, довольная собой, но он вдруг дергает меня за руку и припечатывает к стене. Смотрит так пристально, разгоряченно. Проводит пальцем по моей шее, спускаясь к первой пуговице рубашки. Бац – она расстегивается.
– Что ты… – хрипло шепчу я, хватая губами воздух.
А Соболев не останавливается, потрясая своей наглостью. Опускается ниже, расстегивая вторую пуговицу. При этом взгляда от меня не отводит и улыбаться этой проклятой полуулыбочкой демона не перестает.
– Какого черта ты творишь? – я почему-то продолжаю шептать, буквально физически ощущая, как воздух вокруг нас трещит.
– Как что? Забираю свою вещь, разве не очевидно?
Я рыпаюсь, толкаю его в грудь, пытаюсь выбраться, но Руслан не дает, резко возвращая меня в исходное положение. И снова нависает надо мной коршуном, чертовым королем стаи, который поймал свою жертву в клетку. Точно. В его глазах я жертва, ничтожное существо, которое даже уважать не нужно.
– Совсем с катушек слетел?
Я не особо понимаю, почему до сих пор не врезала ему между ног. И вообще не могу объяснить свое состояние. По венам разливается невидимый огонь, заставляя меня стоять тут, неотрывно смотреть на этого парня и часто дышать. И когда Соболев нагло расстегивает третью и четвертую пуговицы, я ощущаю жар, который моментально прилипает к щекам.
Что за ерунда?
– Разве я когда-то говорил, что адекватный? – он в голос посмеивается, но не злостно, а так, скорее показывая свое превосходство надо мной и в целом над этой ситуацией.
– Будь ты проклят! – шиплю я, когда мой белый лифчик попадает в поле его зрения. Стыдно ли мне в этот момент? Нет. Смущаюсь ли я? Очень. Настолько, что, по-моему, даже кончики ушей краснеют. А почему? Да кто ж его знает. Наверное, потому что Руслан все-таки парень, достаточно красивый, несмотря на идиотский характер и мою к нему ненависть.
– Обязательно, – хмыкает он, обхватив пальцами свой телефон и вытаскивая его из моего бюстгальтера. Затем, странно облизнувшись, Соболев отходит, засовывая мобильный в карман.
– Дальше что? – раздраженно бурчу я, скрестив руки на груди. – Под юбку мне залезешь?
– А ты так этого хочешь? – мне кажется, этот умник смеется надо мной.
– Мечтаю с первого дня нашего знакомства, – язвлю в ответ.
– Домой поедешь сама, – игнорирует мой выпад Соболев, разворачивается и идет к дверям.
– Эй! – кричу я, да так громко выходит, что мой вопль эхом разлетается по всей лестничной клетке.
– Считай это наказанием, Лисица, – бросает напоследок эта сволочь.
Руслан скрывается в суете торгового центра, оставляя меня одну. Полностью опустошенную. Разбитую. Проигравшую. Я ненавижу проигрывать. Но не это важно. Важно то, что теперь у него есть на меня еще больший компромат. Он снова на коне, а я под конем.
– Черт! – топнув ногой, я усаживаюсь на корточки и шумно выдыхаю.
Остается только гадать, как с полученной информацией поступит мой враг.
Глава 9
Прихожу домой и без сил валюсь на кровать. Правда, не могу позволить себе долго прохлаждаться, книга сама себя не напишет. С неохотой сажусь за ноутбук и несколько минут просто смотрю на экран. Как назло, все мысли крутятся вокруг Соболева. Почему он для своих целей выбрал именно меня? Может, я ему… ну не знаю, понравилась? Хотя я своими глазами видела, как он целовал свою психологиню. Какой смысл играть на два фронта? Не в его стиле. Этот парень может щелкнуть пальцами и выбрать любую девушку. Нет, тут что-то другое. Уверена, что-то очевидное, лежащее на поверхности, но я в упор этого не вижу.
Просидев почти два часа за книгой, иду спать. А в выходные мы с Ленкой и Дашей идем по магазинам шопиться. Выбираем разные платья, юбки, косметику. Даша еще приглядывает подарок к Новому году своему ненаглядному. И когда моя сестра узнает, что Гор – тот самый, в которого влюблена половина универа, теперь с ней, тихо ахает. Удивительно, конечно, как этот одинокий волк, опять же со слов сестры, вдруг остепенился и проводит вечера в компании своей тихой и милой Дашки.
***
Утро понедельника начинается с суетной Ленки. Она с кем-то трындит по телефону в ванной, не пуская туда никого. Вся какая-то на эмоциях. В итоге отец ее практически силой выставляет за дверь и позволяет мне в последние минуты перед выходом привести себя в порядок.
Обычно я не опаздываю в универ, но благодаря сестре сегодня выхожу позже, попадаю в пробку и по пути еще подворачиваю ногу. Короче, день не задается с самого начала. Это подтверждает и Соболев, который в очередной раз на бешеной скорости проносится мимо меня на своем байке. Чудом успеваю отскочить, чтобы спасти свой внешний вид.
– Сволочь! – кричу ему в спину, но, ясное дело, он меня не слышит.
Когда подхожу к зданию нашего факультета, снова замечаю Соболева в компании своей преподши. Они отходят за угол и о чем-то воркуют. Она льнет к нему, уж больно интимно проводит рукой вдоль шеи и заглядывает в глаза с таким желанием, что даже я смущаюсь. Руслан лишь коротко улыбается, а потом и вовсе убирает ее руку.
И нет бы ускорить шаг, я почему-то, наоборот, замедляюсь. Снова задаюсь вопросом: почему он свою подружку не попросил помочь? Она вон какая эффектная! Грудь из кофты едва не вываливается, задница – орех. На нее столько пацанов слюни пускают, что приведи Руслан психологиню на тот прием, уверена, даже мужики бы в осадок выпали. Я на ее фоне кажусь малолеткой. Хотя отдаю должное – в платье и с прической мы бы с ней могли потягаться на конкурсе красоты. Или остроумия.
И только я собираюсь отвернуться, как вдруг ловлю на себе взгляд Соболева. Он прищуривается, но при этом выглядит таким бесстрастным, далеким, словно вершина замка, куда проникнуть невозможно. А затем уголок его губ поднимается, выдавая усмешку. Едва заметную. Клянусь, если бы я отвела на секунду взгляд, то не поймала бы эту эмоцию. Она точно предназначается мне. Будто тайный жест, сигнал, который понятен нам одним.
И меня почему-то не особо радует этот сигнал. Учитывая, что у Руслана на меня ого-го сколько всего, а у меня на него ноль. Только то, что я притворяюсь его подружкой. Но если кому-то расскажу, вряд ли мне поверят. Где я и этот Король-Бог? Смешно…
Отворачиваюсь и ускоряю шаг, не хватало еще из-за этого гада опоздать на пару. Бегу по ступенькам на второй этаж и как-то не сразу замечаю листовки, которые валяются в коридоре. Да и какое мне дело до мусора? Хотя странно, что на полу вообще что-то есть, обычно уборщицы по три раза в день убирают. Уже возле дверей в аудиторию вижу, как несколько девчонок разглядывают эти листовки и хихикают.
– Ты вовремя, – говорит Дашка, заприметив меня. Она стоит у окна в одиночестве. Мы же с ней из-за моего поступка вроде как изгои группы – с нами не здороваются, не прощаются, вообще делают вид, будто мы невидимки. И если с Дашкой некоторые еще кое-как контактируют, особенно после того, как узнали, что она встречается с Глебом, то от меня публично отворачиваются. Но мне все равно. Главное – знания получить, да и в целом общения с Дашей мне хватает. Мы с ней везде вместе, кажется, за это время успели стать лучшими подругами.
– Фух, – бью себя по груди, пытаясь отдышаться. – Думала, опоздаю. Ленка все утро в ванной проторчала.
– Препод по праву чего-то задерживается. Еще пару минут, и… – Даша мнется, а я вспоминаю тот случай, из-за которого, собственно, весь сыр-бор. Все хотели уйти, кроме меня. И вот опять ситуация повторяется.
– Хочешь, тоже уйдем? – вдруг предлагаю я, сама от себя в шоке.
– Мне без разницы, – отмахивается она. – Мне больше интересно, зачем кто-то столько листовок раскидал.
Словно услышав слова Дашки, наши одногруппники закатываются смехом.
– Фу, какая мерзость.
– Как такое вообще читают?
– Только послушайте, – голос Лейлы я точно узнаю из тысячи. Она откашливается, держа в пальцах листовку. – «Рука Джейка проникает мне под юбку, и я не сдерживаю стон. А сердце сжимается так, что превращается в черную дыру. Эта сволочь еще пожалеет, что посмел меня трогать».
И снова волна смеха, да такая ядовитая, что даже стены начинают давить. И дело не в том, что я искренне не понимаю, что находят смешного мои одногруппники в этом абсолютно обычном отрывке текста. А в том, что это кусок из моего романа! Последнего. Одного из самых популярных. И теперь он везде.
Только сейчас я замечаю, что листовок с фрагментом так много, что они буквально усыпают пол коридора.
Неужели… Соболев решил уничтожить меня?
***
У меня от волнения перехватывает дыхание. Я почему-то сразу возвращаюсь в школу, в тот день, когда моя обычная жизнь обернулась крахом. Когда каждый второй считал делом чести ткнуть в меня пальцем, а некоторые мальчишки и вовсе нагло пытались лапать. Это было ужасно, и, честно сказать, повторения я просто не переживу.
– Крис, ты побледнела, все нормально? – Дашка заглядывает мне в глаза, вижу, она волнуется. Я и сама волнуюсь, но ей об этом не говорю.
– Мне что-то нехорошо, пойду воздухом подышу, – кидаю ей и, подобрав с пола листовку, мчусь к выходу.
– Постой! – кричит мне вслед Даша. – Я с тобой.
– Не надо, лучше отметь меня как-то, ненавижу прогулы.
Я выскакиваю на лестничный пролет, желая… даже не знаю… найти Соболева и все ему высказать. Он – чертов монстр в облике прекрасного принца. Дьявол во плоти. Ураган, который пытается уничтожить меня. Только за что – не понимаю. Чем я не угодила этой сволочи?
Дышать тяжело, поэтому я лихорадочно расстегиваю верхние пуговицы рубашки. И как нельзя кстати мне навстречу поднимается Руслан собственной персоной. Он держит руки в карманах брюк, а взгляд задумчивый такой. Видимо, прикидывает, нормально ли сработала его агитационная кампания. И ведь явно не сам раскидывал листовки, напряг кого-то, Его Величество для таких целей слишком высоко сидит.
– Пришла за добавкой? – останавливаясь напротив, с усмешкой спрашивает Соболев. Я не сразу соображаю, к чему он клонит, и лишь когда замечаю его взгляд, до меня доходит – он про рубашку.
Нецензурные ругательства так и выплескиваются из меня, но я тут же замолкаю. Прошлый опыт буквально кричит – заткнись и убирайся подальше. С такими людьми нельзя заключать сделки, это равносильно игре с огнем. Но с другой стороны, я не могу вечно быть трусливой овечкой. Надо учиться давать сдачи, оставаться той смелой Крис, какой я была с первого дня.
И только собираюсь вступить в этот неравный бой, как замираю, почему-то разглядывая Соболева. Эта его полуулыбочка, которой он подкупает и очаровывает всех вокруг. Небрежно уложенные короткие темные волосы, которые придают облику хулиганства. Он смотрит так, будто я уже проиграла… А что, если поступить наоборот?
– Вот, – я протягиваю ему листовку, внимательно наблюдая за реакцией. Хотя хочется просто врезать по его смазливой физиономии. За все. Главное – за нарушенный договор. А ведь я за его молчание не пожалела поцелуй. Между прочим, это очень ценное и важное, и явно не для таких, как дьявол напротив.
Руслан пробегается глазами по тексту, затем переводит взгляд на меня.
– Понравилось? – спрашиваю прямо, в надежде, что сейчас он хоть как-то начнет реагировать. Но увы и ах… Соболев – закрытая книга.
– Суховато, – жмет он плечами, затем сминает листовку и кидает ее через плечо, не глядя, куда она упадет.
Мои ладони едва не сжимаются в кулаки от злости. Я готова рвать и метать, ругаться, требовать объяснений, но внутренний голос и моя чудная фантазия предлагают отомстить. Если уж не морально, то хотя бы физически.
– Тогда, может, как-то так? – Подхожу ближе, настолько, что наше дыхание переплетается. Его мятное, мое – со вкусом апельсиновых мармеладок, которые я умяла по пути на пару. Кладу руки ему на плечи, медленно скольжу к шее, чтобы приобнять. Лицо Руслана выражает нескрываемое удивление, но проклятая ухмылка никуда не девается. Погоди, дружок, еще не вечер!
– Дрожь пробегает по ее спине, когда его губы замирают в сантиметре от ее губ, – томно шепчу я, пытаясь строить из себя обольстительницу. Опыта у меня не особо много, он скорее даже нулевой, но я же писательница. Так почему бы не написать собственную историю?
– Приказным тоном он говорит ей: «Сними рубашку», ожидая полного подчинения, – продолжаю я. – И когда она в смущении отказывает ему, он рывком притягивает ее к себе.
Поднимаю взгляд на Руслана. Момент идеальный. Да будет месть!
Раз.
Два.
Три!
Сгибаю ногу в колене, чтобы зарядить ему по слабому месту, но Руслан не дает мне этого сделать. Он каким-то удивительным образом успевает ухватиться за мою ногу, затем вжать меня в стенку и скользнуть ладонью прямо под юбку. Его пальцы впиваются в мою ягодицу, да с такой силой, что там точно останутся синяки. Я дергаюсь и так, и эдак, но бесполезно. Соболев – непробиваемая скала.
– Ты чертов псих! – рычу я, ощущая на своих губах дыхание дьявола.
– Да и плевать, – ухмыляется он, прижимаясь ко мне теснее. Так, словно мы парочка влюбленных, у которых срывает крышу, и хочется постоянно целоваться. Эти мысли порочно закручиваются в моей голове в тот момент, когда горячая ладонь Руслана скользит по моему бедру вверх. Он не отводит взгляда, заставляя мое сердце биться быстрее.
Но я не из тех дурочек, которые сходят по нему с ума.
Дернувшись еще раз, все-таки вырываюсь из его цепких лап. Отхожу на безопасное расстояние, стараюсь вести себя обычно, словно ничего не произошло и эти открытые домогательства не вызывают во мне… что-то непонятное. Хотя должны вызывать вполне логичное отвращение.
– Раз ты так низко пал, – спокойно говорю, переводя взгляд на листовку, – то наша договоренность больше недействительна.
И только я собираюсь уйти красиво, как Соболев опережает меня: обходит и дергает ручку двери, чтобы выйти в коридор. Перед этим бросив:
– Пока я не скажу тебе «хватит», ты будешь моей. Хочешь того или нет.
Глава 10
Сообщение от Дашки выводит меня из легкого ступора.
«Если чувствуешь себя лучше, возвращайся. У нас поменяли расписание, и первой стоит теперь история».
Блин! Я тихонько вою, ведь историю прогуливать не хотелось. Я ненавижу прогулы, но после того случая, когда народ сбежал, а мы с Дашей остались и попали в число любимчиков историка, я поняла, что к нему на пары даже с температурой поползу.
Ребята давно шепчутся, что Полищук Аркадий Викторович, – наш самый возрастной преподаватель, который, кажется, обучал студентов еще во времена союза, – и тройки-то с трудом ставит, что говорить о пятерках. А мне с бюджета слетать ой как не хочется. Поэтому, стиснув зубы и сделав несколько глубоких вдохов, я возвращаюсь к аудитории. Народ уже толпится у дверей. Хорошо еще, не все зашли. Полищук ненавидит опоздавших.
Захожу в аудиторию последняя, нахожу глазами Дашку и мчусь к ней.
– Ты как? – заботливо уточняет она.
– Пойдет.
– Добрый день, – здоровается Аркадий Викторович, усаживаясь за стол в мягкое, удобное красное кресло. Открывает свою тетрадку и начинает озвучивать фамилии, отмечая присутствующих. Минут через пять его прерывают, и в лекционный зал без стука входит наша куратор.
Полищук с раздражением отрывает взгляд от своих записей, а Лидия Андреевна Грацкая, брюнетка средних лет с короткой стрижкой и худенькой фигурой, дарит ему дружелюбную улыбку.
– Ребята, у меня для вас две новости. – Она останавливается в центре аудитории. – На этой неделе мы будем выбирать короля и королеву первокурсников. У входа поставят урну, от вас требуется только кинуть листок с именем и фамилией. А уже в субботу у нас будет дискотека в честь начала зимы, и там мы огласим победителей.
– А если будет ничья? – кричит Лейла Арзоева, моя врагиня и одна из самых популярных девочек в нашей группе и на потоке. Она реально симпатичная: копна пышных каштановых волос, пухлые губы. И фигура у нее хорошая: грудь примерно третьего размера, попа подкаченная, талия осиная. Парням она нравится. Но характер у Арзоевой ужасный, та еще стервозина. И меня эта мадам не переваривает с того момента, как историк объявил нам с Дашкой автомат, а их обещал дрючить до ишачьей Пасхи.
– Тогда… – куратор задумчиво ведет пальчиком вдоль губы. – Устроим конкурсы какие-нибудь. Уверена, студсовет что-то придумает. Аркадий Викторович, – обращается она к историку. – Прощу прощения.
– Да куда уж нам, – хмыкает он.
Грацкая уходит, и пара вновь приобретает учебный характер. Сегодня у нас Петр Первый и его реформы. Позади несколько человек устало вздыхают, но Полищук не замечает ни вздохов, ни охов, он рассказывает так, словно от его предмета зависят наши жизни.
После истории мы с Дашкой спускаемся на первый этаж. К тому времени листовок с моим текстом уже нигде нет. Я мысленно благодарю уборщицу, что спасла меня от очередных разговоров по углам. Да, в листовке нет имен, но от этого не легче. Кому приятно слушать осуждение своего творчества? Мне уж точно не нравится такое.
– Ой, гляди! – Даша останавливается в коридоре, показывая на урну для голосования. Ее уже установили возле охранника, того самого, который целыми днями зависает в телефоне. Народ потихоньку подходит, берет листики, чиркает там имена и кидает.
– Прямо как в школе, – вспоминаю я. – У нас тоже каждый год с девятого класса такое было.
– А у нас… – Дашка грустно вздыхает. – У нас в балетном считалось, что кроме сцены в головах у учеников ничего не должно быть. Мне даже интересно, как это все будет проходить, чем наградят. Может, проголосуем?
– Тогда я проголосую за тебя, – улыбаюсь я, желая поддержать подругу. Из того, что я успела узнать, Миронова – довольно одинокая девушка, в чем-то мы с ней схожи. Хотя с недавних пор ее одиночество скрашивает один из главных крашей универа. В этом, конечно, наше главное отличие.
– А я за тебя, – вдруг рядом с нами вырастает Толик Мамаев. И улыбается так загадочно, словно мы с ним друзья давние, и это не он недавно тащил нас с Дашкой в подсобку, где запер по просьбе своей дуры-подружки.
– Ты заболел? – холодно интересуюсь я. – Или перепутал нас с Лейлой?
– Вот, – он машет перед моим носом листком, а там… ну точно! Мое имя и фамилия. Только этого не хватало.