Разбуди Спящего

Дизайнер обложки Игорь Михеев

© Сергей Сюрсин, 2018

© Игорь Михеев, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4493-2913-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Грохот дюз смолк, и наступила гулкая и тягучая тишина. Пассажиры зашевелились, не выдерживая томительного ожидания. Некоторые, отстегнув ремни, уже поднялись с кресел и расхаживали меж рядов. Разговоры теклись вяло, мысли были заняты окончанием долгой многолетней экспедиции.

Наконец, люк каюты распахнулся, и в узкий проход протиснулся здоровенный морпех.

– Всем внимание! – зычным голосом произнес он. – Я полковник Смит. На период выгрузки вы поступаете в мое полное подчинение. Мои команды выполнять немедленно. Приказы не обсуждаются. Всем понятно?! – грозно закончил он.

– А если не получится? – отозвался с места Олег. – Извините, но мы – люди штатские, гражданские. На войну не записывались. Строевым шагом ходить не умеем. И честь отдавать не обучены.

– Разговорчики! – прорычал полковник. – Встать!

Олег нехотя поднялся с кресла и встал в стойку «небрежно», иронически ухмыляясь.

– Фамилия! Должность!

– Дымов Олег. Биолог. Вольноопределяющийся, – отрапортовал Олег, шутливо вскинув руку к виску, и добавил, – «Сэр» говорить надо?

– Надо. Отныне, – обратился полковник ко всем, – вы поступаете на службу. База находится на военном положении.

– С чего это вдруг? – возразил Олег. – Нам об этом ничего не говорили. Мы сюда прилетели осваивать планету, наш новый мир. А не устраивать войнушки с кем-то. Хватит уже, на Земле довоевались до того, что угробили свой мир и теперь вынуждены перебираться на другой.

– Истинного положения здесь вы не знаете. Все ответы получите на конференции. А пока – полное подчинение. Особо ретивые, – полковник кинул взгляд на Олега, – понесут наказание. Одеть скафандры! Строиться! – скомандовал он. – В колонну по двое. Быстро! А ты, – ухмыльнулся Смит Олегу, – будешь, похоже, моим любимым рекрутом. Жаль, ненадолго.

Прибывших погрузили в наглухо закупоренные бронированные вездеходы и доставили к терминалу базы. Затем был долгий процесс дезинфекции. Камера химзащиты, огневая, морозильная. С полчаса пришлось торчать под ультрафиолетовым облучением. Скафандры выдержали дезинфекцию, но прибывшие, освобождаясь, наконец, от их тяжести, были вконец раздражены. Недовольные возгласы и перепалка раздавались все чаще. Ведь затем последовала дезинфекция обнаженных тел. С полным удалением всей волосяной растительности, что вызвало общее возмущение, но было быстро подавлено взводом солдат. После дезинфекции все стали похожи на безликую человекообразную массу.

Вдобавок ко всему вместо привычной одежды всем выдали армейскую униформу.

Обед немного притушил накал страстей, но полностью от недовольства не избавил. И конференция началась с недовольных криков «обиженных и оскорбленных».

– Я, – объявил полковник Смит, – начальник базы. Я командую всеми, решаю все вопросы. База на военном положении. И любое неподчинение или неисполнение моих приказов будет сурово наказываться. А сейчас слово представляется руководителю научно-исследовательского сектора, профессору Мальцеву.

Поскрябав пятерней свой лысый череп, Мальцев приступил:

– То, что вы знаете о планете, то, к чему вас готовили на Земле, – не совсем соответствует действительности. Действительно то, что планета удивительно схожа с Землей. По климату, атмосфере, природе. Что дало землянам надежду на переселение с загаженного, перенаселенного мира с почти уничтоженной природой и озоновым щитом в этот новый, чудный и свежий мир. Но все оказалось не так просто. Эта планета не желает принять человека и отторгает его как чужеродный продукт. Первые две экспедиции, обманутые кажущейся безобидностью этого мира, погибли. Люди умирали от неизвестных болезней. Эпидемии, от которых не было лекарств, полностью уничтожили составы этих экспедиций. Потому в дальнейшем было решено отказаться от гражданской анархии и передать управление военным. Так что прошу не роптать и довериться им, а уж они позаботятся о сохранении наших жизней. Ведь вы все – слишком ценный груз. В каждого из вас вложены большие деньги и труд миллионов граждан Земли. Не подведите их. Берегите себя!

Посыпались вопросы.

– Выйти-то можно? – спросил кто-то. – Хоть одним глазком глянуть на новый мир?

– Выходить разрешается только по работе и в составе группы, – ответил Мальцев. – Но, думаю, это желание вскоре у вас пропадет. По причине сложной процедуры дезинфекции.

– На какой стадии завершения находится процесс освоения планеты? – послышался следующий вопрос.

– Г-м… – профессор замялся, – можно сказать, на начальной.

– Как? Почему? Что случилось? – понеслись вопросы.

– На сегодня все! – прервал обсуждение генерал. – Ответы на все вопросы найдете позднее. А сейчас будет распределение прибывших по рабочим местам и жилым зонам. Отдыхайте, осваивайтесь, знакомьтесь с базой. Это теперь ваш дом. И надолго. К работе приступать завтра с утра.

Каюта, выделенная Олегу, сразу нагнала тоску. Помещение размером полтора на два метра, большую часть которого занимала двухъярусная кровать, производила гнетущее впечатление.

– Как нары в тюрьме, – проворчал он. Бросив чемодан на кровать, он отправился знакомиться с базой.

База представляла собой группу куполов-полусфер. В центре располагался самый большой купол, бытовой. Здесь находились жилые отсеки, столовая, конференц-зал, спортивные секции. В общем, все то, что необходимо, чтобы человек чувствовал себя более-менее комфортно. Радиально от центра располагались купола поменьше, соединявшиеся с центром герметичными тоннелями. В этих куполах находились различные лаборатории. Пройти в такие лаборатории было можно лишь через дезинфекционные камеры.

– Биологическая защита здесь поставлена на высокий уровень, – констатировал Олег, – хотя и причиняет массу неудобств.

Лишний раз лезть в такую камеру у Олега желания не возникло, потому он ограничился центром. В столовой он уже был, потому отправился в спортзал. Хоть во время полета экипаж корабля держали при давлении воздуха в две атмосферы, дополнение тяжести в натуральные два g на планете оказалось переносить сложнее. Неподъемный баскетбольный мяч, неуклюжие прыжки со скакалкой… К штанге и батуту Олег решил даже не подходить.

– Надо бы уделить спорту особое внимание, – пробормотал он, сравнивая, как уверенно держатся старожилы и по-детски неуклюжи и слабы вновь прибывшие, – но это не сегодня. Лучше завтра.

Слоняться неприкаянно по коридорам и отсекам среди снующих туда-сюда людей вскоре надоело. Олег отправился в свою конуру.

Оказалось, его житию-бытию не грозит одиночество. В каюте он застал еще одного жильца.

– Вент, – представился тот, – Астроном.

– Олег, биолог, – отозвался Олег, пожимаю тому руку. – Сосед, значит?

– Скорее, сожитель, – сострил Вент. – Нам теперь по жизни придется быть вместе. Пока смерть не разлучит нас, – он шутливо сложил ладони и закатил вверх глаза.

– Чую, с тобой скучно не будет, – одобрил Олег. – Я тоже люблю поёрничать.

– А иначе тут никак нельзя. С ума можно сойти. Вот и развлекаемся, кто на что горазд.

– Давно ты здесь?

– Третий год.

– Ого! Старожил, значит?

– Скромностью меня бог не обидел, потому могу ответить утвердительно. Хотя есть такие, кто торчит здесь и десять, и пятнадцать лет. А кто и вообще помер.

– Состарился?

– Нет, что ты! До старости пока еще никто не дотянул. Здесь в основном умирают от болезней. Но контингент постоянно пополняется новым «пушечным мясом». Типа тебя.

– Сравнил, – усмехнулся Олег. – Мы – пушечное мясо?

– А ты не задавался вопросом – почему корабли летят с Земли только в одну сторону, на Новую? Почему никто не возвращается?

– Ну, так ясное дело – осваивают новую планету, обживают новые территории.

– И много мы обжили-освоили за это время?

– Насчет этого данных нет.

– Естественно. Земля Новую так разрекламировала. Как будущее человечества. Свою загадили, уничтожили, теперь за другую взялись. И под эту мерку можно продолжать гадить под себя, уничтожать то, что еще не уничтожено, что еще пытается выжить. И осваивать бюджет, распиливать неслыханные суммы. Бизнес, как говорится, ничего личного.

– Утрируешь, брат!

– Ничего не утрирую. Правда, ничего кроме правды. Истину говорю я тебе, внемли! Насколько мы расширили свое присутствие здесь за шестьдесят лет со времени первой экспедиции?

– Этого нам не говорили.

– И не скажут. Потому что тайна. Теперь уже можно, так как эту тайну ты уже не в силах кому-либо поведать. Так вот, ответ – ни на сколько! – Вент взволнованно заходил по отсеку, вынудив Олега вскарабкаться на кровать с ногами. – Ни на сколь-ко! – раздельно, по слогам повторил он. – Даже наоборот, уменьшили. Из всех трех станций, созданных изначально, сохранилась одна. Наша. Остальные уже не существуют. Связь с последней станцией оборвалась около года назад. И теперь наша станция – единственный форпост человечества на Новой.

– А в чем причина? – спросил Олег. – Не выясняли? Ведь можно было слетать туда. Разобраться. Спасти уцелевших.

– Какой смысл? Рисковать своими жизнями? И так все ясно.

– Что ясно?

– Отчего погибли две первые экспедиции? Отчего погибли эти две станции? – Вент остановился и вперил свой взгляд в Олега. – От эпидемий. От слабой биологической защиты. От отсутствия необходимых лекарств и вакцин. Здесь каждый микроб – патоген. Опасен для человека. А вы, биологи, никак не можете создать такое лекарство, такой антибиотик, который смог бы уберечь организм от здешней убийственной микрофлоры. – Вент отвернулся. – Только мрете как мухи.

– Что ты сказал?

– Что слышал, – угрюмо отозвался Вент. – Мрете. Работаете, а толку никакого. И умираете, соприкасаясь с местными бактериями. Ведь не зря же половина прибывших – биологи. Надо пополнить популяцию, поредевшую в войнах с местной жизнью. И ты умрешь скоро, я уверен.

– Я так не думаю.

– Все так не думают. Вернее, не думали. Ты у меня уже третий постоялец-биолог. Вот так-то, если откровенно. Тут думай – не думай, а конец пути известен, – Вент усмехнулся. – Гроб с твоими останками на Землю доставлен не будет. Сгорит в топке местного крематория.

– Утешил, мать! – выругался Олег. – Воодушевил! Возрадовал!

– Успокойся, – вздохнул Вент. – Ты не одинок. У нас у всех билет в одну сторону, назад пути нет. – Он глянул на часы. – Скоро свет выключат. Давай ко сну готовиться. А то придется потом в темноте шарахаться. Здесь как в казарме, порядок один на всех.

– Мне где спать? – спросил Олег.

– На верхней полке. Нижнюю я уже давно пригрел, привык к ней. Хотя… – Вент окинул тщедушную фигурку Олега, – на Земле что, уже нормальные биологи закончились? Каких-то худосочных присылают. Пожалуй, полезу я наверх. При нашей гравитации тебе будет нелегко даже на первую ступеньку вскарабкаться.

– Пожалуй, – Олег с восхищением окинул взглядом обнаженный мускулистый торс Вента. – Мне бы такой.

– Будет, – отозвался Вент, забираясь на верхний ярус. – Если в спортзал будешь почаще наведываться. При двух «же» форма быстро набирается.

Свет внезапно погас.

– Вовремя успели, – послышался голос Вента. – Там в изголовье ночник, включи.

Поискав, Олег нашел прикрепленный к стене ночник и включил. Каюта озарилась бледным призрачным светом.

– Слабовато.

– И то хорошо. Это я сам сделал. Не люблю темноту, убивает. Запрещено, никому не говори. А то можно в карцер угодить. Там и днем света нет.

– Здесь карцер есть?

– А как же иначе-то? Мы же теперь военные. А военным карцер положен по штату.

Сон у Олега был неспокойный. Сказывалось окончание полета и прибытие, новая обстановка, новые впечатления, а также непривычная тяжесть. Снились какие-то непонятные образы, сопровождаемые гулом и неясным бормотанием. Утром Олег еле поднялся. Голова была тяжелая, наполненная чем-то непонятным. Словно после долгой и тяжелой работы.

– Ничего странного, успокоил его Вент. – Такое наблюдается у всех новичков. Со временем пройдет. Сходи в медотсек, там тебе таблеток дадут. Помогает.

Олег поступил в распоряжение второй биолаборатории.

– Задача у нас простая, – объяснил Мальцев собравшимся вокруг новичкам, – найти вакцину против здешних бактерий. Микрофлора здесь иная, нежели на Земле. Иммунитета перед ней человек не имеет. У нас выработан иммунитет от земных бактерий и вирусов, но от здешних – нет. И перед нами стоит задача создать такой иммунитет искусственным путем. Только по этой причине пока задерживается переселение сюда человечества Земли.

– Мы уже шестьдесят лет осваиваем эту планету, – задал Олег неудобный вопрос, – а воз и ныне там. Почему?

– Правильный вопрос, – согласился профессор. – Но не думайте, что здесь собрались одни неучи, неспособные создать простое лекарство. Вакцину мы создавали, и не один раз. Но, – Мальцев потеребил свой крючковатый нос, – не получается. Не получается создать крепкую и долговечную вакцину. Здешние бактерии словно вирус гриппа. Имеют простейшую ДНК, легко мутируют. Постоянно видоизменяются, вырабатывают иммунитет против наших вакцин. Причем очень быстро. Только разработаем, опробуем, глядишь – вакцина уже не действует. Вот в чем проблема. И перед нами стоит задача выработать устойчивую вакцину. Чем вы и будете заниматься. Прошу обратить особое внимание на предельную осторожность. Неосторожное обращение с опытными образцами повлечет неминуемую смерть не только одного из вас, но и окружающих. Противоядия от них нет.

Работа у Олега была простая – брать образцы местной микрофлоры и подвергать их воздействию различных препаратов. Препараты имелись в фонде базы, постоянно пополняемом новыми синтезированными образцами, которые создавали здешние микробиологи и генетики, а также прибывшие с экспедицией Олега.

Наступила обычная рутинная жизнь. Завтрак, работа с исследуемым материалом, обед, опять работа. Затем поздний ужин в восемь вечера, спортзал и сон. Монотонность череды дней утомляла. А выходить наружу без надобности запрещалось. Олег еще ни разу не выходил и даже не имел представления, как выглядит окружающий мир, в который его занесло. Не смотрел в затянутое облаками небо, не бродил в густом девственном лесу планеты. Хорошо еще, что хоть ее воздухом дышит, хоть и тщательно отфильтрованным и пропущенным через дезинфекционные камеры. Воздух планеты почти не отличался от земного, за исключением избытка кислорода, но это несоответствие легко устранялось. Как устранялись запахи и ароматы леса, которые тоже могли нести в себе угрозу человеческому организму. Препарированный воздух мало чем отличался от корабельного, но все-таки не был синтетическим.

Привыкал Олег и к постоянной тяжести. Крепли кости, мышцы наливались силой. А однажды ему даже удалось забросить баскетбольный мяч в кольцо.

Не получалось только со сном. Олег поначалу налег на таблетки и несколько ночей спал спокойно. Пока Вент не предупредил его:

– Ты особо на них не налегай. На Земле их применяют в психбольницах для успокоения буйных.

И Олег прекратил принимать таблетки. Было нелегко. Опять навалились тяжелые сны, нераспознаваемое бормотание, шумы. Но пусть лучше будет это, чем постепенное отупение и деградация личности.

– Ты бывал снаружи? – спросил Олег.

– За три года? – удивился Вент. – Бывал, конечно, и не один раз.

– И как там?

– Да так, – Вент помолчал. – Ничего необычного. Серый мир, серое в облаках небо. Оно здесь всегда облаками затянуто, так как атмосфера толще земной в несколько раз. Просветы бывают, но очень редкие и кратковременные. Я только в такие моменты и могу наблюдать небо. Но зато лес… Это надо видеть. Не хилые деревца Земли. Густой, непроходимый лес. Девственная природа. Но до леса еще дойти надо. К тому же не подпускают. Здесь в радиусе километра все вычищено. Растительность выжжена и выкорчевана. Так что леса отсюда почти не видно, обычная земная пустошь. Которую, к тому же, регулярно выжигают огнеметами, чтобы никакая зараза не проникла.

– А из животного мира нашли кого-нибудь?

– Насколько я знаю, нет. За периметр редко кто выходит, а после гибели второй станции исследования вообще запретили.

– Мы тут как в мешке.

– Это точно.

Замолчали.

– Интересно, а чем тут может заниматься астроном, если небо постоянно затянуто облаками, звезд не видно?

– Иногда я тоже задаю себе этот вопрос. Как меня сюда занесло? – отозвался с верхней полки Вент. – Но раз занесло, так занесло. Назад, на орбиту, пути нет. Нет у нас челноков, движение одностороннее. Остается сидеть перед телескопом в редкие просветы да пытаться пробиться сквозь пелену другими методами. Раз на оптической частоте невозможно, можно попробовать на других частотах. Вот на них и пытаюсь. Составляю свою карту звездного неба, сравниваю с той, что присылают приборы с орбитальной станции. Так что скучать и есть хлеб на халяву не приходится.

– Нашел что-нибудь интересное в далеких просторах космоса? – улыбнулся Олег. – Или новую планету открыл, Коперник?

– Да так, – нехотя отозвался Вент. – Есть кое-что.

– Ну, выкладывай, – взмолился Олег. – Не томи!

– Да тут надо издалека начинать, – засомневался Вент, – чтобы тебе, неразумному, понятно было.

– Так времени у нас предостаточно, – настаивал Олег. – И даже больше, чем надо. Я весь внимание.

– Хорошо, – смирился Вент. – Попробую. В научной среде главенствует одна теория Вселенной – теория Большого взрыва.

– Знаю, в курсе.

– Так вот, эта теория ничего не объясняет. Абсолютно ничего. Ни возникновения звезд и планет, галактик, да и, по сути, самой Вселенной. Но очень напоминает Сотворение мира по Библии. И там и тут Вселенная возникла мгновенно, из ничего. Там – по мановению бога. Хлопнул в ладоши – и Вселенная появилась. Как у фокусника. Тут – бабах! – и на блюдечке готовая Вселенная. Единственное их отличие друг от друга – в персонифицировании. Там персона присутствует – сам бог. Здесь – нет. Возможно, какой-то террорист. Заложил бомбочку, бабах! – и готово. В те далекие времена динамита не знали, теперь – знают. Потому, чтобы ученых не заподозрили в плагиате и религиозности, действующее лицо убрали и заменили обезличенным субъектом. В роде бы он есть, но вроде бы и нет. Получился простой неперсонифицированный бабах.

– Да ну и пусть. Большой взрыв никому не мешает.

– Еще как мешает! – воскликнул Вент. – Мешает понять, почему галактики различной формы – спиральные, дисковые, эллипсные, шаровые, туманности, наконец. Почему звезды разной величины, имеют ли они планеты. Откуда звезды берут и восполняют излучаемую в огромной мощности энергию? Вечны ли они?

Да и сами планеты вызывают массу вопросов. Как можно так удачно и для чего скомпоновать залежи золота, меди, железа и других полезных ископаемых? Бог это сделал? А оно ему надо? У него итак своих забот хватает, за людьми проследить не успевает. Откуда появилась вода для океанов? Можно ли безнаказанно истреблять леса, уничтожать природу и земную атмосферу? Впрочем, – Вент споткнулся, – ответ на последний вопрос мы уже получил.

Так вот, теория Большого взрыва ответов на эти вопросы не дает. По ней все образовалось мгновенно и остается незыблемым навечно. И все. Не думай, веруй! Вот и доверовались, что теперь ищем другую, годную для проживания планету. Так как свою угробили. Чтобы и эту, в свою очередь, загадить и уничтожить. Согласно теории Большого взрыва.

Но я как-то случайно откопал давнюю теорию износа Вселенной. Ее разработал один малоизвестный писатель-фантаст, к научным кругам не имеющий никакого отношения. Потому его теория нашими «светилами и отцами науки» была не признана и проигнорирована. А я вник. И понял ее правоту. И на мир стал глядеть по-другому, оценивая с точки зрения этой теории. За что, кстати, и был подвергнут обструкции и изгнанию из научных кругов. Ведь там как в зоне – шаг вправо, шаг влево – расстрел, обструкция, ссылка. Вся наука держится на мнениях «столпов науки», подчастую неверных, основанных на устаревших знаниях. Ведь никому не хочется лишиться престижной должности, кормушки, достатка. Коперники перевелись. Они, как ты верно заметил, сейчас обитают в местах весьма отдаленных. К примеру, на планете Новая.

– Ты, что ли?

– Ну, ты же назвал меня Коперником.

– А дальше.

– А дальше. В общем, я проводил свои исследования, основываясь на этой теории износа. И нашел… – Вент усмехнулся.

– Что нашел?

– Планеты. Планеты этой солнечной системы.

– Да ну?!

– Согласно теории, каждая звезда имеет несколько планет. Их количество зависти от ее возраста. Наша звезда…

– Гелиос.

– Да, так ее назвали всенародным голосованием. Народ – это нечто такое… По уровню своему и развитию назвали. На ум-то ничего другого не пришло. Звезду – Гелиосом, планету – Новой. Или Землей два. Интересно, как мы будем себя называть в будущем – новляне или земледвояне? Маразм!

– Не отвлекайся.

– Сам отвлек. Итак, я составил график и построил кривую износа. Тут много данных не нужно. Пару начальных параметров, остальные рассчитываются по формуле.

– Каков результат? – торопил Олег.

– Новая имеет восемь планет. Две ближайшие уже нашел. Даже сквозь облака. Ищу остальные. Расстояние до них я знаю. Сложнее найти их в частотном диапазоне. Приходится искать втемную, наобум.

– А как насчет самой Новой? Стоит ли она того, чтобы бороться за нее?

– Стоит. По расчетам, Гелиос будет светить в видимом диапазоне спектра еще триста миллионов лет. Затем его поверхность покроется таким слоем шлака и отходов от горения плазмы, что световое излучение уже не сможет проникнуть сквозь этот слой. Как сейчас солнечные лучи не могут проникнуть сквозь облака. Гелиос будет излучать в инфракрасном диапазоне. Будет тепло, но темно.

– Но без света и жизни не будет.

– Почему же? Период времени значительный. Изменения будут проходить постепенно и незаметно. И природа будет также постепенно и постоянно подстраиваться и приспосабливаться к изменяющимся условиям.

– Что же мы так на Земле не приспособились?

– Этот писатель все подробно обрисовал. Причины явления Потопов и Ледниковых периодов, зависящая от них цикличность жизни на Земле, неразрывная связь природы и атмосферы, «озоновые дыры»…

– С «озоновыми дырами» мы уже разобрались – перестали использовать фреон.

– Разве?

– Ну да. Так пресса сообщает.

– А почему тогда продолжают гибнуть пингвины и белые медведи?

– Сказанул! Сведения у тебя устаревшие. Пингвины и медведи уже давно вымерли. Эволюция.

– Какая к черту эволюция?! – сорвался Велт. – Инволюция, а не эволюция. А «озоновые дыры» – это совсем не то, о чем вам талдычат ученые. Они просто придумали такое безобидное, совсем не страшное локальное название этому глобальному процессу. Чтобы население не паниковало и не сносило подчистую гнилые коррумпированные правительства. Как придумали названия «выброс» и «авария» атомным взрывам-катастрофам в Чернобыле и Фукусиме. Замылили и спрятали серьезную проблему, касающуюся выживания не только всего человечества, но и самой жизни на Земле.

– И какую же?

– Бесконтрольное и систематическое уничтожение лесов, этих мехов планеты, вырабатывающих кислород. Озоновый щит, как известно, состоит из ионизированного кислорода, предохраняющего Землю от космического излучения. Чем меньше кислорода, тем меньше озоновый щит. Тем проще излучению прорваться сквозь него и достигнуть поверхности планеты. И выжечь всю растительность, убить все живое. Как сейчас обстоят дела с лесами Сибири и Амазонки?

– Ну, Сибирь китайцы уже всю вырубили. Амазонку – наполовину. В Африке леса пока еще сохранились.

– А в остальном на планете?

– Мурман, Аляска, да, в общем-то, весь север, все Заполярье – голые скалы, ни травинки. Там никто не живет.

– Это оттого, что на полюсах озоновый щит истончился настолько, что космическая радиация беспрепятственно достигает поверхности и выжигает все похлеще атомной бомбы. Конец человечества все ближе и ближе. Уже не фигурально, а по-настоящему, рубят сук, на котором сидят. Необратимый процесс запущен, и остановить его уже никто не в силах. Это уже неуправляемая цепная реакция. Уменьшается количество вырабатываемого кислорода – тоньше становится озоновый слой – больше радиации достигает поверхности – больше гибнет растений – еще меньше вырабатывается кислорода. Но, что самое главное, – человек сам способствует и ускоряет свою гибель, вырубая остатки лесов. А «озоновую дыру» пусть ученые засунут себе… в дыру.

– Ничего, – успокоил его Олег, – скоро сюда переберемся, начнем жить по-новому.