До Луны и обратно

Иллюстратор Елена Иванина

© Юлия Табакарь, 2022

© Елена Иванина, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0056-2737-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Светящийся нуом из старинного рода Мумки

В далекой стране Чудландии в городке у подножия горы Край на улице Лелеанделя с давних времен стоял старый чугунный фонарь, похожий на знак вопроса. Обычный уличный фонарь, скажете вы. Как сто других фонарей на той же улице.

Но этот фонарь был особенным, потому что он светил ярче других. Спеша по своим делам, вечерами люди старались пройти именно по улице Лелеанделя, потому что она всегда была залита теплым желтым светом, и идти по ней было совсем не страшно даже в дождь и метель.

У старого чугунного фонаря был секрет, о котором не знал ни один человек. В нем жил светящийся нуом по имени Грайон из старинного рода Мумки.

Кто такие нуомы, спросите вы? Они похожи на людей, только очень маленькие. У них тонкая прозрачная кожа, похожая на фарфор, и яркие глаза цвета янтаря, а их сияющие на солнце волосы будто сотканы из золотых нитей. И есть еще кое-что, что делает нуомов особенными, – они умеют давать свет. Как лампочки. Только в сто раз сильнее.

Но вернемся к нашему Грайону. Он был молод – недавно ему исполнилось двести тридцать два года. Добрый, отзывчивый и веселый, рыжий нуом любил песни, стихи, гонки на стрекозах и сияющие рассветы.

По утрам Грайон просыпался, сладко зевал ровно три раза, затем со свойственной ему вежливостью говорил себе «доброе утро», вставал (по старинной традиции нуомов, с правой ноги) и приветствовал мир, говоря:

– Здравствуй.

Затем он варил горячий шоколад, жарил две круглые оладьи размером с грош и смотрел через большие окна своего домика-фонаря. Он видел, как внизу по дороге спешат люди, хлопают в полете красивыми крыльями бабочки, летают с ветки на ветку воробьи. Он открывал окно и слышал, как в воздухе жужжат мухи, привлеченные сладкими ароматами из соседней кондитерской, и как движутся стрелки городских часов (тик-так, тик-так), отмеряя время.

Устроить дом в старинном фонаре было отличной идеей. Стены от пола до потолка были стеклянными, и весь день, куда бы ни направилось солнце, оно освещало комнату. Внутри стояла кровать из веток и перины, набитой птичьими перьями. Напротив кровати было кресло канареечного цвета, накрытое пахнущим лавандой клетчатым фиолетовым пледом. В углу ждала своего часа мандолина. Ее изготовил когда-то отец Грайона из скорлупы грецкого ореха и тонкой липовой палочки. Струны были сделаны из кошачьих усов, благодаря чему мандолина практически мурлыкала. Грайон часто играл в ближайшем парке старинные песни нуомов – так, как их пела ему мать. Бабочки, стрекозы и жуки были его благодарными слушателями и одаривали бурными аплодисментами. А вот мыши старались держаться подальше от мурлыкающих звуков невиданного инструмента.

Нарушали покой Грайона только поезда, из-за которых старинный фонарь начинал слегка подрагивать, и студенты из университета неподалеку: вечерами веселые компании друзей частенько сидели на скамейке под его фонарем. По правде сказать, Грайон любил, когда они приходили: их звонкий смех был ему приятен. Грайон с любопытством наблюдал за ними, оставаясь незамеченным. Великаны были на него похожи. Только гораздо больше по размеру. И свет они давали как-то иначе – через слова, объятия и улыбки.

Каждый день Грайон делал этот мир светлее. Весь день нуомы вбирают в себя солнечный свет, а потом, в темноте, светятся, словно тысячи маленьких солнц. Жаль, что Грайон был последним нуомом на Земле.

***

Вот и в это утро Грайон сел в мягкое кресло канареечного цвета и, прикрыв от удовольствия глаза, выпил горячий шоколад. Напиток был сладким и тягучим, как счастье. Вдруг раздался стук в дверь.

Грайон повернул голову и увидел за стеклянной дверью шелковичную бабочку – свою приятельницу Жужу. Иногда она прилетала к нему, и он угощал ее крошечным кусочком яблока, а она рассказывала ему о том, что видела, пока порхала по окрестностям.

И на сей раз Жужа не отказалась от лакомства. Присев на крошечный табурет, она, зная о своей красоте, кокетливо сложила прекрасные крылья и поведала новость: в городе новый мэр. Он хочет сделать город красивым и чистым.

– Какая чудесная новость! – обрадовался Грайон. Он любил порядок и надеялся, что теперь на городских клумбах будет много цветов.

– По этому поводу на шестой день после полной Луны мы устраиваем праздничный вечер на клумбе возле реки. Каждый может прийти с кем-то из своей стаи.

Грайон загрустил, и это не укрылось от бабочки.

– А правда, что ты последний нуом на Земле? – тихо спросила Жужа.

Грайон глубоко вздохнул.

– Так и есть. На свете больше не осталось ни одного нуома со времен Великого Исхода. Когда-то мы дружили с людьми и называли их «великанами». Мы ведь похожи с ними, как две капли воды: большая и маленькая. Нуомам не приходилось скрываться. В городах у нас были целые кварталы. Мы вели хозяйство и даже нанимали великанов для обработки земли и строительства домов, а те обращались к нам, чтобы перебрать крупу, сделать тонкое украшение или найти мелкую пропажу. Иногда быть маленьким – очень удобно. Нуомы своими светящимися пальцами создавали дивные золотые украшения тонкой работы, превосходные цветочные джемы, фиалковые пирожные… Не было на свете искуснее кондитеров и ювелиров!

– Но как вышло, что ты остался на Земле один и что за Великий Исход? – напомнила Жужа.

– Когда я был маленьким (мне было тогда лет сто, не больше), мы жили на набережной, у самого берега реки. Однажды холодным зимним утром в нашем квартале появился великан по имени Иван Курильский с черными бакенбардами по последней моде. Он слыл очень деловым фабрикантом, у него были бумаги на снос всего нашего квартала. Нас выгоняли из собственных домов. В тот же день тысячелетние дома нуомов разрушили за пять минут. Никогда не забуду, как плакала мама, глядя, как наш дом превращается в щепки и битое стекло. В домах нуомов всегда было много стекол – от пола до потолка, ведь мы так любим солнце. Еще много дней, если кто-то ходил по нашему кварталу, под башмаками хрустели разноцветные осколки вперемешку со снегом.

Нам обещали построить новые дома, если мы будем работать на кондитерской фабрике того самого Ивана Курильского. Всем известно, что нуомы – превосходные кондитеры. Но наши конфеты с тончайшими вафлями, нугой и нежным бисквитом оказались никому не нужны, потому что мы делали их слишком медленно, а конвейер крутился слишком быстро…

Так тысячи нуомов остались без крова и еды. И они ушли – прямо по снегу, в мороз и метель, оставляя маленькие следы, которые быстро заметала злая метель. Я был любопытным и любил сладости. Когда мой народ уходил, никто не знал, что я исследую запасы на кондитерской фабрике… Я оказался под завалом из миндаля. Меня спасла старая мышь. Какое-то время я жил в ее норе, она кормила меня кусочками фруктов и сухарей, но вскоре заметила, что я становлюсь все более прозрачным. Мне нужен был солнечный свет. И тогда она вызвала таксострекозу и сказала, чтобы я летел жить в старом фонаре на улице Лелеанделя. Он давно не работал. Так я и поселился здесь. С тех пор прошло много лет, и я больше никогда не встречал ни одного нуома. Должно быть, они все погибли в той метели.

– Какая печальная история! – вздохнула Жужа. – Неужели великаны не пожалели о том, что выгнали нуомов?

– Когда нуомы ушли, в городах по ночам стало совсем темно, и людям пришлось ставить больше фонарей. К этим фонарям стали слетаться мотыльки и бабочки – и… гибнуть.

– Да, Грайон… Свет лампочек опасен для нас. Но твой фонарь светит как-то иначе и никогда не становится горячим.

– Ты права, Жужа. Свет нуомов создан, чтобы заменить солнце, когда ночью оно скрывается на небе.

Жужа спросила:

– Раз великаны выгнали нуомов, зачем ты даришь им свой свет?

– Затем, что нуомы рождены, чтобы давать свет. Запирая в себе свет, мы умираем.

На глаза нуома навернулись янтарные слезы, но он быстро смахнул их. Грустить было некогда: пришла пора приниматься за работу.

Когда Жужа улетела, Грайон начал чистить стекла своего домика-фонаря. Его фонарь должен был давать много света, чтобы проходящим мимо великанам хотелось делать большие и добрые дела.

А когда наступила ночь, нуом лег на свою кровать и закрыл глаза. Постепенно все его тело становилось все более прозрачным, и сквозь оболочку начинал сочиться естественный теплый свет. Нуом светлел все больше, и наконец, весь превратился в свет, словно лампочка. И был он, как маленькое солнце или звезда. На его прозрачном лице сияла счастливая улыбка. Да что там – он был по-настоящему счастлив!

Глава 2. Желтая груша и рыжий кот

Утром нуом Грайон перестал светить и после чашки горячего шоколада спустился вниз по веревочной лестнице. Это было рискованно, но припасы заканчивались. У него был целый день, чтобы набить свой рюкзак едой. Грайон обожал все желтое: груши, дыни, сливы и яблоки, но раздобыть все эти лакомства было не так-то просто.

На клумбе среди маргариток сидела таксострекоза, на боку которой красовались «шашечки», ровно такие же, как на обычном городском такси. Грайон свистнул – и уже через секунду летел верхом в сторону городской ярмарки.

Приземлившись в траве возле высокого прилавка, он ощутил в себе веселое волнение. На городской ярмарке царила суматоха. Уличные музыканты пели о любви и лете. Великаны продавали здесь фрукты, овощи, орехи и ягоды. Грайон с удовольствием вдыхал смешанные ароматы, ощущал дуновение ветра и впитывал тепло. Но пора было действовать. Нуом закинул тонкую веревку высоко наверх к прилавку, и крюк на ее конце впился в сочную грушу. Грайон потянул, и груша полетела вниз, словно с неба. Когда она приземлилась, нуом вставил в нее соломинку, через которую сладкий грушевый сок потек в стеклянную бутылку.

Бутылка наполнилась почти до краев, когда рука продавца-великана потянулась за грушей. Нуом схватил бутылку, заткнул пробкой и, сжавшись в комочек, прикинулся камнем – к счастью, на нем была серая неприметная одежда в цвет мостовой. Делать так его научили ящерицы.

Когда груша вернулась на прилавок и опасность миновала, нуом поднялся на ноги и быстро осмотрелся. Он увидел лавку с сухофруктами и побежал к ней, стараясь держаться подальше от великанов, которые в любой момент могли раздавить его своими грубыми башмаками.

По веревочной лестнице нуом залез в мешок с ароматным изюмом и взял себе несколько тяжелых сладких ягод. Таких, пожалуй, хватит на неделю. В другой лавке он отпилил тонкий ломтик сливочного сыра, аккуратно скрутил его в трубочку, как огромный лист, и тоже положил в рюкзак. Затем, уже порядком уставший, пробежался до лавки с крупой и, забравшись на прилавок, насыпал себе пшена.

Стоит отметить, что еду Грайон брал не просто так. Каждый раз он оставлял на прилавке золотую монету с изображенным на ней королем нуомов. Мешок с монетами ему однажды принесла к фонарю семья мышей со словами: «Это оставили твои родители, когда уходили из города». С тех пор Грайон мог покупать себе еду на ярмарке. Находя нуомовские золотые на прилавках, великаны-продавцы, конечно, и не подозревали, что эти крошечные бусинки представляют собой какую-то ценность. Но почему-то решали оставить их себе или подарить своим детям.

День клонился к вечеру. Грайон нес за спиной тяжелый рюкзак с припасами. Он шел уже к выходу, как вдруг ощутил неприятный кисловато-молочный запах. «Что это?.. – подумал он, и внезапно его осенила страшная догадка. – О нет!..»

Но догадка была верна – он оказался в мясном ряду. А здесь…

– Мяяяу! – сказало полосатое мохнатое чудище где-то совсем рядом, и огромные острые зубы чуть не впились Грайону в пятку. Голодный кот с огромными горящими глазами заметил нуома и принял его за мышь!

Это грозило бедой. Нуом, петляя и уворачиваясь, побежал мимо прилавков и чьих-то огромных башмаков, пытаясь перехитрить кота. К счастью, из-под мясного прилавка выскочил пес и, бросив кость, с сердитым лаем погнался за котом. Кот вмиг забыл о Грайоне и пустился наутек.

Оказавшись в безопасности, нуом присел на корточки под одуванчиком и отдышался. Сквозь пушистые лучики цветка проглядывало солнце – оно давало ему сил. Но Грайону нужно было вернуться домой до заката, пока он не начал светиться в темноте, привлекая к себе слишком много внимания.

До дома было далеко. Поэтому нуом издал свой фирменный тонкий свист – и через несколько секунд с жужжанием вертолета рядом с ним оказалась таксострекоза.

– До седьмого фонаря на Лелеанделя, – хрипло воскликнул Грайон, таксострекоза снизилась. Он сел на нее верхом, и они улетели.

Глава 3. Землетрясение в Чудландии

На рассвете, когда Грайон перестал быть прозрачным, и свет больше не сочился из него, как из лампочки, в стеклянную дверь тревожно постучали. Грайон, сладко спавший под фиолетовым пледом на пушистой перине, открыл глаза, поспешно встал и выглянул в окно.

Он увидел красавицу Жужу. Она в смятении впорхнула в комнату и села на диван, сложив свои прекрасные крылья.

– Ты в опасности, друг! Великаны сносят старые фонари и меняют их на новые. Они вырывают их из земли и выбрасывают на кладбище ненужных вещей. Вот что значит – сделать город красивым и чистым! – горько сказала она и расплакалась.

Услышав это, Грайон сник. Когда-то давно, едва он родился, должно быть, все так и было: рушились дома, исчезали целые кварталы, и весь его народ погиб в холодной заснеженной пустыне среди зимы.

– Летим к нам, Грайон. Мы живем в щели на теплом чердаке дома в конце улицы, там и будем зимовать.

Но Грайон покачал головой.

– Нет, Жужа, я больше не оставлю свой дом.

– Но ты погибнешь, друг.

– Я не оставлю свой дом просто так, – твердо сказал Грайон. – Они больше не смогут выгонять нас, нуомов, из домов. И пусть я последний нуом на этой Земле, я не сдамся.

Шум нарастал. Соседние фонари уже вырвали из земли. Уходя, Жужа вздохнула. В глазах ее была печаль.

– Я никогда не видела нуомов, но уверена: ты самый храбрый из всех! Надеюсь, мы еще увидимся, Грайон, и я услышу твои дивные песни.

Старинные уличные фонари падали один за другим. Грайон открыл дверь и воскликнул:

– Спасайся, Жужа!

Она взмахнула своими прекрасными шелковыми крыльями и улетела. А Грайон захлопнул дверь. В этот момент фонарь пошатнулся, и земля ушла из-под ног нуома.

Когда Грайон очнулся, он увидел, что в его доме-фонаре все перевернуто вверх дном. В воздухе витали цветочная пыльца и перья, высыпавшиеся из порванных подушек и перины. Стулья валялись на полу, сверху лежал клетчатый плед вперемешку с красками, бумагой, сковородками и тарелками. В кресле лежали недоеденные сырники, один из них служил «шляпой» для маленькой статуэтки в виде кота. Грайон рассматривал все это и ощупывал ушибленный висок.

Последнее, что он запомнил – это невероятное по силе землетрясение, после которого он упал, ударившись о пол головой, и потерял сознание. Нуом встал, отодвинул шторку и выглянул в окно. Теперь фонарь был без ножки и стоял на старом деревянном столе огромной комнаты.

Вы когда-нибудь оказывались в комнатах, где шкафы своими размерами напоминают небоскребы? Вы ощутили бы себя песчинкой. Во всяком случае именно так почувствовал себя Грайон, приглядываясь к новому дому.

Нескончаемые диваны, которые можно переходить, как горы, только с альпинистским снаряжением, и ворсистый зеленый ковер – как заросли в джунглях.

«Только не это! – подумал Грайон. – Я заперт в доме великанов! Они нашли меня!»

На полу были расставлены машины, на полках лежали пистолеты.

«Да тут опасно», – насторожился Грайон.

Вдруг дверь открылась. Нуом поспешил спрятаться за шторой и стал внимательно слушать.

– Смотри, пап, что я нашел, пока мы гуляли на Воробьевых горах! – сказал мальчишеский голос. – Настоящий уличный фонарь, только без ножки! В том районе стройка, и старые фонари уже не нужны.

И вдруг – о ужас! – чья-то рука открыла дверцу фонаря. Грайон затаился за шторой.

– Хм, да тут настоящий кукольный домик, – сказал другой, взрослый голос. – Шторы, диван и даже мандолина из ореховой скорлупы. Здорово кто-то придумал.

– Я думаю, что этот фонарь волшебный. И там живет джинн.

– Ты уже потер фонарь, чтобы вызвать джинна? – весело спросил взрослый голос.

– Если честно, да… – смутился мальчик. – Но джинн не появился.

– А какие желания ты загадал бы?

– Ну… Я хотел бы те самые конфеты из лавки на углу… и доказать, что на Луне есть жизнь. Я ведь видел однажды там кого-то, когда ты разрешил мне смотреть в телескоп.

– У тебя, как всегда, планы вселенского масштаба, – с улыбкой сказал папа.

– Но больше всего я хотел бы изобрести лекарство для мамы, чтобы она проснулась.

Папа грустно промолчал.

– Все будет хорошо, сынок, – произнес папа. – Я верю, она поправится.

Дверь закрылась, и мальчик остался в комнате один. Он снова потер фонарь и тихо, доверительно прошептал (должно быть, джинну):

– Дорогой джинн! Пожалуйста, подскажи, где найти лекарство для мамы. А еще… Федя Затевакин в школе опять задается. Он говорит, что на Луне никого нет, и лунотян не существует. Он обзывает меня лунатиком. Даже папа мне не верит и считает все выдумками. А я точно знаю, что они есть. Дорогой джин, не мог бы ты слетать на Луну и дать мне оттуда какой-нибудь знак? Например, можно сфотографировать маленького лунотянина. Ну чтобы я им всем-всем доказал, что я не выдумываю?

За окном смеркалось. На Лелеанделя (а именно так нуомы называли великанскую улицу Косыгина на Воробьевых горах) зажигались фонари.

Грайон, оставаясь незамеченным, следил за мальчиком из-за шторы своего фонарного дома. Мальчик ему нравился. Интересно, сколько ему лет: сто или, может, двести?

Тело Грайона уже начинало становиться прозрачным, а это было опасно – теперь его легко могли заметить. Грайон как мог сдерживал свет. Такое с ним было впервые. Он чувствовал боль – будто грудь разрывалась, переполненная энергией и силой.

В комнате великанского мальчика кто-то выключил свет и зажег ночник над диваном. Грайону пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы сдержать накопившийся свет: нуом не должен был себя выдать.

– Пора спать, Сережа.

Великанский мальчик, который уже был в кровати, спросил:

– Пап, а откуда в лампочке свет?

– Ну… По проводам движется электрический ток, он и дает свет.

– А что такое электрический ток?

– Это множество искорок, которые объединились и все вместе следуют в одном направлении. Вместе они большая сила. На тебе, кстати, тоже есть электричество.

– То есть я тоже мог бы быть лампочкой?

– Нет, – улыбнулся папа. – Не все так просто. Ток движется только по замкнутой электрической цепи. Ну вот как если сок через трубочку никуда не течет, пока ты не начнешь его пить. Живое существо не может стать лампочкой: ни человек, ни кот, ни попугай. Ни даже папа. Это невозможно.

– Но ведь про маму часто говорят, что она светится!

– Да… Люди тоже могут светиться, но от переполняющей их радости, счастья, любви… Это тоже дает свет, только по-другому.

Обдумывая это, Сережа лег спать и вскоре крепко уснул, а Грайон наконец выпустил свет наружу. Последний на Земле нуом всю ночь светил, озаряя комнату мальчика и его сны. Он смотрел, как в небе сияет полная луна. Ему никогда не приходило в голову, что там может быть кто-то, кроме отблеска солнечного света.

Глава 4. Новые зззззнакомые

Утром Грайон вышел из фонаря, чтобы осмотреться. В комнате никого не было. Откуда-то тянулся манящий аромат сырников и какао. Но ни голосов, ни шагов Грайон не услышал – должно быть, великаны ушли.

Тогда нуом достал из рюкзака моток золотой нити, на конце которой был крюк. Грайон забросил нить в сторону противоположной стены. Крюк прочно зацепился за полку. Тогда нуом взялся за прицепленную к нити рукоятку. Она заскользила по золотой нити, и он, ускоряясь, полетел вперед, будто над пропастью, но не чувствуя никакой опасности, а только кипучую радость от полета. Оказавшись на полке, он снова закинул нить с крюком – теперь уже на стеллаж в коридоре. Преодолев еще одно расстояние в два счета, он оказался возле кухни. Раз – и золотая нить уже унесла нуома на обеденный стол.

Не успел Грайон осмотреться, как огромная птица, сидевшая в клетке на подоконнике, закричала во все горло:

– Нуоооом! Дерррржиии!

Это был огромный зеленый попугай. Он щелкал своим железным клювом, шумно хлопал разноцветными крыльями, но не взлетал.

«Он не может выйти из клетки, – догадался нуом. – Значит, я в безопасности».

– Ты знаешь, кто я такой? – удивленно спросил у попугая Грайон, стоя перед клеткой.

– Нуооом! Нуооом!

– Куриная ты голова! – сказал Грайон и рассмеялся.

– И вовсе не курррррриная!!! – совершенно по-человечески прокричал попугай. – Я попугай! Попугай! Самый умный попугай! Я живу тррррриста лет! Нуомы ушли! Нуомы ушли!

– Нуомы погибли, – грустно сказал Грайон.

– Нуомы ушли! Выссссоко-выссссоко! Я видел ссссам, как они ходят по ннебу!

– По небу? Ты что-то путаешь, попугай.

– Господин Филлллимон! Тррриста лет меня зовут «господин Филлллимон»!

– Ладно, старина. Буду звать тебя господином Филимоном. Так ты видел нуомов?

– Они вошли в луч света и исчезззли за облаками!!!

– Так они не погибли!!! – воскликнул Грайон. От радости его сердце стучало так, словно собиралось улететь к облакам.

– Они ушли в небооо!

– Как же мне их найти?!

– Тебе надо нннайти тот яркий луч выссского-высссоко в горах! Выпусти меня из клллллетки! И мы полетим туда!!!

– Ну нет! – помотал головой нуом. – Как только я выпущу тебя, ты меня съешь!

– Я ссссамый умный попугай! Я живу тррррриста лет! Я не съеллл ни одного ннуоммма! Кллллянусь своими прекрасными перьями на хвввосте!

Поразмыслив еще несколько мгновений, Грайон решился: клятва на перьях выглядела весьма убедительно. Он открыл клетку, и зеленый попугай выпорхнул на свободу. Чтобы размяться, он сделал несколько кругов по кухне и сел на стол рядом с Грайоном.

– Я жжживу в этом доме ужжже семь лет! Мальчику подарили меня на первый День рождения. Я рррожден на воле на Канаррррах, где рррастут пальмы и кокосы.

– А что такое Канары?

– Канааррры!!! Это вечное лллето! Это оккеааан, эттто песок! Это крррасивые попугаи, глупппые обезьяны, это бана-на-ны и оррррехи. Это жжжжара!!!

– Так ты видел нуомов там?

– Нет. Я вввидел их выссссоко в горрррах. Они решили жить на острове, где высится выше облаков гора и где нет великанов. На таких островах есть только звери и птицы. Люди почему-то называют их необитаемыми. Они такие самовлюбленные, эти великаны, что называют необитаемыми все места, где их нет!

Нуом рассмеялся. Это свойство великанов и правда показалось ему смешным.

– Как я хотел бы оказаться там! – воскликнул Грайон.

– Так давай же поскорррей полетим! Но сначала-ла поедим!

– Что ты хотел бы? – улыбнулся нуом.

– Ссссамые вкусные лакомства зззздесь, в шкафу. Сушеная папайя, мар-р-мелад и ссссушки с маком.

– Мяяяу, – внезапно раздалось где-то рядом.

Грайон быстро оглянулся. На него смотрели два огромных светящихся прожектора. Они были похожи на фары стремительно надвигающегося автомобиля.

– Кот… – в ужасе произнес Грайон, глядя на черного персидского хищника.

– Мяу! – угрожающе рявкнул кот и бросился на веселую компанию в атаку. Это был воинственный кот с древней восточной родословной. Своим предком он считал придворного кота персидского царя Дария. Он мечтал быть единственным питомцем в доме. Веселые компании не входили в его планы.

Глава 5, в которой беглецы пойманы и разоблачены

Филимон стремительно замахал крыльями. Грайону ничего не оставалось, как спасаться бегством, ухватившись за лапу попугая. Вместе они стали летать по квартире с головокружительной скоростью.

Грайон был силен и крепко держался за лапу Филимона, из-за чего их все время кренило влево. Пытаясь схватить их обоих своими острыми зубами и цепкими когтями, кот скакал, будто шар с зубами, который не ел неделю. Миновав в одну секунду весь коридор, кот побежал за попугаем в детскую. Филимон уселся на люстру с нарисованными на ней звездами и ракетами, чтобы передохнуть. Кот забрался на шкаф – и ринулся в атаку на люстру. Резко качнувшись, Грайон выпустил из рук огромную лапу попугая, сорвался и камнем полетел вниз. К счастью, у опытного жителя высокого городского фонаря всегда был при себе маленький парашют.