Страхи Гана + Жми на газ

– Вот видишь?! Ко мне бы ты не приехала?!

– Нет, не приехала, – тихо подтвердила она.

– И меня бы к себе не пустила?!

– Извини.

– Это был единственный способ тебя увидеть, – подвел итог сказанному Дмитрий.

– Ты так хотел меня увидеть?! – не поверила своим ушам Анжела.

– Конечно, так что пойдем гулять, – немного позируя, сказал Ганин. Хотя ему жутко не хотелось никуда идти, но он заметил, какое произвел на нее впечатление, и уже не мог остановиться, радуясь своей удаче.

– Вон лавочка, – воскликнула Анжела. – Давай лучше посидим, я тоже очень хотела тебя увидеть сегодня, в последнее время ты у меня единственный источник радости.

– А что случилось? Я говорил же, что могу помочь своей Джульетте… – продолжил красоваться он. Возможно, даже эту ночь они могут провести вместе… Как же давно ему хотелось оказаться в ее объятьях, вдыхать ее аромат, целовать каждую клеточку ее тела, не пропуская ни одного миллиметра…

– …Вот такие дела…

Он очнулся от своих мечтаний, лишь когда она закончила рассказ, пропустив всю его суть. Что делать, Дима просто не представлял, ведь не мог он переспросить Анжелу, о чем она только что говорила, а похоже, она доверила ему что-то очень серьезное.

– Все будет хорошо… я всегда буду рядом, – все, что и мог сказать он, первое, что пришло в голову, но, похоже, попал в самую точку, потому что Анжела, счастливая, заключила его в объятья, чуть не сбив этим с ног, на которых он и так с трудом держался.

Непроизвольный стон боли вырвался у него из горла, и девушка испуганно отпрянула.

– Прости… я не нарочно, просто я так счастлива. Давай присядем, мой Ромео, надеюсь, только конец у этой истории будет более счастливым, – заметила Анжела.

– Надеюсь, конца не будет, — добавил от себя Ганин и, присев на лавочку, обнял уже с осторожностью прижимавшуюся к нему Анжелу. Они долго разговаривали, и уже сильно стемнело и стало довольно прохладно, когда Дима накинул ей на плечи свою курточку, и единственным спасением от ночной прохлады они выбрали поцелуи, которые становились все жарче.

– Я хочу тебя, хочу прямо здесь.

– Ты сумасшедший, – сказала смеясь Анжела. – Давай не будем торопить события.

– Ну тогда, может, ты согласишься хотя бы на минет?! – спросил он простодушно.

Анжела отпрянула от него, словно на нее вылился ковш кипятка, и взглянула в его глаза, словно пытаясь понять, действительно ли Дима это сказал, или же ей все-таки послышалось.

– Ну а что такого? Я люблю минет…

Анжела вскочила с лавки и попятилась назад.

– Мне, пожалуй, пора домой, Дим, – сказала она, и в ее голосе зазвучали холодные, металлические нотки.

– Ты обиделась, что ли? – удивился Ганин.

– Давай посчитаем, что ты просто неудачно пошутил… – сказала жестко Анжела и отдала ему курточку.

– Что, уже не замерзла?

– Уже нет. – Анжела отошла в сторону и вызвала такси.

– Я разве что-то не так сказал? – удивился Дима.

Девушка повернулась к нему и заглянула снова в глаза, но потом быстро отвела взгляд.

– У тебя же дочь… она не взялась из капусты, мы взрослые люди… – Дима пытался оправдаться, но каждое сказанное слово будто подливало масла в огонь, и раздражение Егоровой уже было слишком заметно.

Наконец подъехало такси.

– Садись вперед, – холодным тоном сказала девушка.

И Дима молча подчинился, хотя так и не мог понять, в чем провинился. То она на шею ему бросается с поцелуями, то разыгрывает из себя снежную королеву. Его опасения подтвердились: она просто играла с ним, нашла влюбленного простачка, чтобы вдоволь потешиться. Потом еще на работе расскажет как анекдот, мол, был один дурачок…

– Ладно, я приехала, – сказала Анжела, и следующая ее фраза уже была обращена к таксисту: – Сколько с меня?

– Не надо, – буркнул Дима, – я сам оплачу такси… Прощай…

– До пятницы… увидимся на работе, я думаю, – неожиданно для него произнесла Анжела и выпорхнула из такси, цокая каблучками по ночному асфальту.

– Куда дальше? – спросил равнодушно таксист.

– Подожди, она зайдет в подъезд хотя бы… мало ли что… – сказал Ганин, не сводя с женского силуэта глаз, пока она наконец не закрыла за собой дверь подъезда. – Теперь едем за Волгу… Папанина, дом 7, да я покажу дорогу, езжай…

Ганин откинулся на спинку стула и закрыл глаза, но тут на телефон пришел сигнал полученного сообщения: «Свидание было бы чудесным, если бы ты не был таким животным».

– Что это еще значит?! Она что, еще и издевается, – прорычал он самому себе, и сам стал писать ответ: «Удачи. Ты хороший актер, Джульетта».

Отослав, на душе почувствовал такую дикую тоску. Ему казалось, счастье – вот оно, но опять мимо. Ганину снова вспомнилась ее улыбка, смех, ее нежные пальчики, обнимающие его при поцелуе нежно за шею. От таких воспоминаний штаны снова встали колом. Хорошо, что они были широкими, и это не так бросалось в глаза, но возбуждение доставляло больше неудобств, чем уже подзабытая заштопанная нога. Да и на что он надеялся – ее окружение и он. Ганин терпеть не мог всех этих офицеров, кабинетных крыс, которые если и знали раньше, то уже и забыли, как работается на «земле».

Весь четверг Дима прошатался без дела по квартире. Он настолько безупречно держал свое жилище, что даже не знал, чего еще можно поделать, чтобы занять пустое время. В конце концов он включил телевизор и, ни во что особо не вникая, листал каналы передач, пока наконец не потянуло в сон…

Окошко распахнулось с грохотом от порыва ветра. Ганин встал, чтобы закрыть его, и там за окном как-то странно сгустился туман, образуя белую думку, Дима подался чуть вперед, чтобы увидеть, что там слабо мерцает в этой дымке, – направляясь к нему, по пелене тумана шла Анжела. Она была лишь в нижнем белье, на плечи спадали волосы, а на губах, как всегда, играла открытая улыбка.

– Иди ко мне, мой Ромео… – сказала она, протягивая ему руки, и ее голос был подобен лесному ручью. – Иди, и ты тоже так сможешь… иди ко мне…

Дима открыл окно еще шире и забрался на подоконник, но вступить туда, в пустоту, еще не было решимости.

– Ну чего ты медлишь… Доверься мне, я подарю тебе счастье… – говорила она, и ее руки словно стали еще длиннее. Казалось, еще немного, и она уже сама сможет взять его за руки.

Дима безвольно протянул руки и снова посмотрел вниз. Хотя он жил на третьем этаже, ему казалось, что он находится гораздо выше. Припаркованные у двора машины напоминали маленьких жуков, а людей вообще невозможно было рассмотреть.

– Не смотри вниз… не сомневайся… просто шагни… и ты полетишь со мной… Я покажу тебе рай…

И Ганин шагнул, он даже смог сделать один шаг, но неожиданно сорвался и полетел вниз. Ему казалось, что он летит около часа, ветер жег его щеки, он крутился в воздухе, переворачиваясь то вниз головой, то ногами. И вот когда он уже почувствовал, что приближается к земле, неожиданно его подбросило вверх, потом снова вниз и снова вверх. Да он на пожарном батуте! А внизу уже скопилось огромное количество людей, которые дико смеялись. Этот смех даже мало походил на человечий. Сборище демонов, они смеялись так, что даже дрожали деревья, а с небес по невидимой лестнице не спеша спускалась Анжела все с той же улыбкой на губах. И эта улыбка ему казалась более жестокой, чем раздирающий уши смех демонов. «Прекрати! – заорал Дима. – Пре-кра-ти!» – и проснулся. Кошка недовольно мяукнула и спрыгнула с кровати. Ганин прошел на кухню и, открыв холодильник, налил себе молочка.

– Что за бред?!

Часы в кухне показывали половину шестого утра, скоро надо было вставать на работу, не было уже даже смысла ложиться. Ганин открыл форточку на кухне и закурил сигарету. «Увидимся в пятницу», – словно снова услышал он голос Егоровой и никак не мог определиться, что эта фраза вызывает у него, радость или сожаление. Все равно каждая его мысль возвращала к Анжеле.

Утром он, как всегда, пришел пораньше и специально задержался около постового на входе, ведь Ганин знал, когда она приходила на работу. Домофон просигналил, и в дверь вошла Анжела. Увидев его, она замерла, но потом ее взгляд то падал на постового, то снова возвращался к Дмитрию.

– Здравствуйте, – буркнул ей Дима.

– Привет, Дим, – сказала улыбаясь Анжела и кивнула в знак приветствия постовому. – Ключ от 17 кабинета можно?

– Можно, – сказал, отвечая на ее улыбку своей, постовой.

Дима готов был придушить его в этот момент, и когда Анжела скрылась из виду в коридоре, буркнул:

– Чего лыбишься?!

– Дим, ты что, не с той ноги встал?! – обиженно заметил постовой.

– Службу внимательней неси, – сказал Дима первое, что пришло на ум, и вальяжно ушел в актовый зал, хотя до утреннего инструктажа оставалось более получаса.

Он положил автомат на стол и достал из кармана телефон, вертя его в руках, словно этим он бы смог простимулировать его на звонок. Телефон предательски молчал. Тут в класс зашел Паша. Вот уж кого видеть совсем не хотелось.

– Ганин, я так и знал, что ты уже здесь, ранняя пташка…

– Чего тебе от меня нужно? Хватит юлить, как баба, – довольно улыбаясь, сказал Дмитрий.

– Экипаж просит смениться пораньше… Можешь выехать на маршрут?

Дима еще раз посмотрел на телефон, но ни звонков, ни сообщений пропущенных не было.

– Ладно, все равно эти инструктажи для меня как пытка… Водитель прибыл?

– Здесь.

Ганин громко встал, стулья со скрежетом двинулись по плитке пола. То, что он не увидит ее сегодня, и к лучшему, пора отвыкать от мыслей об Анжеле, хотя ни о чем другом он и думать не мог. Как только они выехали на маршрут, поступила заявка от дежурного о сработавшей сигнализации на квартире. Приняв заявку, они отправились туда, включив проблесковый маячок с сигналом и прибавив скорость. Оказалось, ложная тревога, и они встали во дворе, чтобы покурить.

– Смотри, что там? – сказал ему Хаурин, который был в его напарниках сегодня.

Ганин повернулся в ту сторону, которую он указывал, и увидел что детишки врассыпную бросились из-за гаража, и вид у них был очень странный.

– Надо посмотреть, что у них там такое, мы явно их спугнули.

Заглянув за гаражи, они увидели сидящую девочку в кружевном платьишке лет семи, сжимающую в руке целлофановый пакет.

– Еп твою мать, – выругался Ганин, а потом достал фонарик и посветил ей в глаза. – Она клей нюхает. Веди понятых, надо изымать пакет. Кроха ведь совсем…

Дима присел напротив нее. Наконец ее взгляд сфокусировался на нем. Вдруг ее лицо стало выражать такое недоумение и восторг, что сам Ган автоматически улыбнулся.

– Ты мишка! Какой чудесный медвежонок! – закричала девочка и обняла его за плечи.

– Эй, потише… Девочка, тебя как зовут? – спросил он, пытаясь попутно отцепить ребенка от себя.

Но она так крепко вцепилась своими крохотными ручками, что он сдался. Тем временем подошли понятые, совсем не понимая, что же тут происходит, а Дима посмотрел на напарника:

– Попробуй отцепить ее от меня.

Напарник подошел ближе и тоже попробовал отцепить ручки от шеи Ганина, но девочка только еще сильнее схватила его:

– Это мой мишка, не трогайте, мне мама его купила… Какой ты большой и красивый!

Напарник, как ни старался сдержаться, но не смог и, отвернувшись, расхохотался в полный голос. Понятые тоже зажимали рты.

– Что смешного?! Производи изъятие и составляй протокол, а еще вызови через дежурку сотрудника ПДН и скорую… Ребенок под кайфом.

– Мишка, – не унималась девочка, целуя его щеки. – Ты ведь никуда не уйдешь от меня?

– Да здесь я, здесь, – обреченно пробормотал Дима. Ему не хотелось, чтобы она сейчас нервничала: в таком состоянии от человека, а тем более ребенка, можно ожидать все что угодно.

– Какой ты мягкий, хороший, мой плюшевый мишка, – говорила ласково девочка, гладя его по плечам.

Его водитель уже не мог сдержать слез от смеха, да и понятые смеялись. Ган готов был взорваться, оттолкнуть девочку и набить эти издевающиеся физиономии, но ее маленькие ручки казались такими хрупкими, что он своей «медвежьей лапой» мог причинить им боль. И он, снося все усмешки, поднял на руки девочку (она казалась легкой, как пушинка) и занес в машину. Понятые, подписав протокол и оставив свои данные, нехотя разбрелись, а Харунин сел за руль, обернувшись в сторону заднего сиденья, на котором сидел Ганин с девочкой.

– Чего уставился?! – огрызнулся зло Дима. – Вон машина подъехала, иди встречай инспектора по делам несовершеннолетних.

Как назло, из машины вышла Егорова. Вот кого он хотел сейчас видеть в последнюю очередь. Она села в машину на переднее сиденье рядом с водителем и тоже обернулась к нему.

– Что с ней? Чего она так в тебя вцепилась? – удивленно спросила Анжела.

– Она клея нанюхалась, – начал объяснять водитель, но его душил смех, поэтому пришлось брать паузы, чтобы получились более-менее внятные предложения. – Она считает… она… она его зовет… считает, что Дима – говорящий плюшевый медведь.

– А что, некоторое сходство есть, – сказала с улыбкой Егорова.

– Вы сговорились, что ли? – спросил обиженно Дима.

Девочка положила голову ему на грудь и гладила его руки.

– Ну все, хватит! – резким движением он отцепил девочку и вышел из машины.

Кроха громко и так жалобно разрыдалась, что сердце его не выдержало, и он снова присел рядом, позволив ей заново себя обнять. И лишь прижавшись к его груди, она успокоилась. Тут и скорая подъехала, Егорова встретила врачей и проводила до машины.

– Мой мишка… я так долго тебя ждала…. Меня должна была забрать мама, и все говорили, что она обязательно придет с большим плюшевым медведем. А мама где?

– Она придет, – сказал Ганин растерянно, – мы ее найдем, и она придет…

Он поднял взгляд на Анжелу, но она отрицательно замотала головой и сказала беззвучно одними губами, так, чтобы не мог услышать ребенок, но понял Дима: «Детдом». Врачи сделали ей укол и отошли в сторону, ожидая, когда лекарство начнет действовать.

– Запиши данные бригады… и дай им расписаться в протоколе доставления, – подсказал Ганин напарнику.

Анжела протянула руку и погладила девочку по волосам.

– Мой мишка… никому тебя не отдам… – сказала малышка, прижимаясь к его бронежилету.

Диме вдруг так стало жалко девочку, что казалось, будто кто-то перевернул все его внутренности. ведь сейчас она уснет, и врачи унесут ее, а после капельницы отдадут обратно в детдом. Потихонечку ее ручки сползли вниз и безвольно упали на коленки. Врач наклонился, чтобы взять девочку.

– Не надо, – буркнул Дима, – я сам ее отнесу в вашу машину.

Аккуратно уложив ее на кушетку, он погладил на прощание ее по голове и захлопнул дверь машины скорой помощи. Анжела подошла к нему и попыталась взять его за руку, но он демонстративно положил руки в карманы.

– Знаешь, а я даже приревновала немного, – сказала с улыбкой она.

– Не надо играть со мной, Анжел. Ты же не хочешь меня?! Я не кукла, а человек.

– Я и не играла… Извини, мне надо доехать до больницы. Возможно, она, когда придет в себя, сможет сказать, откуда убежала и кто с ней был…

– Да, конечно, а мы поедем тогда, раз не нужны. – Он старался казаться равнодушным, но его голос предательски дрожал. Тогда он просто развернулся и направился к своей патрульной машине, где его ожидал Харунин.

– Ну что, поехали, добрый Винни.

– Если ты сейчас не заткнешься, добрый Винни разобьет тебе хлебало, – процедил зло Дмитрий.

– Ладно, Ган, я пошутил же, – испугался Евгений, зная его крутой нрав и что шутка может выйти ему боком.

– Поехали, Пятачок, блин… – сказал Ганин и довольно рассмеялся. Он любил чувствовать, что его боятся, ведь это первый признак уважения. Ведь стоит только чуть попустить…

– Нужно пару протоколов сделать. Подъезжай к станции, там цыгане попрошайничают, и есть парочка ханыг, на них можно 20.21 составить.

– Как скажешь, командир, – согласился Евгений и направил машину к станции Ульяновка.

Там почти сразу им на глаза попалась цыганка, она уже обрабатывала кого-то из посетителей зала ожидания. Дмитрий свойственной ему развалистой походкой подошел к ней и, достав удостоверение, помахал им перед ее носом. Но цыганка совсем не испугалась, а он уже планировал схватить ее, если она примется бежать, как обычно спешили поступить ее собратья. Мужчина, которому она гадала, растерянно сделал несколько шагов назад, и когда понял, что до него никому нет дела, и вовсе скрылся из виду. У гадалки был просто завораживающий вид: темные густые волосы, густо накрашенные глаза, которые придавали ей магический вид. Она поднесла к губам указательный палец и чуть прикусила его, будто задумавшись о чем-то.

– Документики имеются? – опомнившись, наконец произнес Дмитрий. – Новенькая, что ли? Чего молчишь-то?

– Ты меня не знаешь, дорогой, а я ведь все про тебя знаю…

– Да неужели?! Может, тогда ты знаешь, чем для тебя может обернуться неповиновение мне? – усмехнулся он.

– Знаю, что можешь поднять руку на женщину, – спокойно ответила цыганка.

– Тоже мне женщина нашлась, – усмехнулся зло Дмитрий.

– Ты никого не считаешь женщиной… кроме одной… но она тебя не знает, а вот я знаю… все знаю…

– И что же ты знаешь… поведай… или тебе ручку позолотить надо… У меня как раз есть золотые… браслеты… – Ганин вытащил наручники и помахал перед нею, как вначале махал удостоверением, но и это не возымело на нее никакого действия.

Она казалась совершенно невозмутимой:

– Ты не арестуешь меня… потому что ты меня боишься.

– Тебя? – Ганин рассмеялся, но даже ему этот смех показался слишком наигранным.

– Точнее, того, что мне известно… Ты темный человек… пистолет… но не такой смелый, как тебе бы хотелось казаться… Сколько женщин из-за тебя слезы проливали… О-о-о, это целое озеро слез, но настанет день, когда оно тебя утопит… В ней твоя погибель… она тебя сломает… хотя сама не прольет из-за тебя ни слезинки.

– Да о ком ты все говоришь? Заладила «она… в ней»… – говорил Дима, но голос его при этом дрожал.

– Ты знаешь… многих ты уничтожил… но ее тебе взять не удастся…

– Да никого я не уничтожал… Ты рехнулась, что ли?

– Помнишь, как твоя жена была в роддоме, а ты пьяный был у любовницы?! Она плакала, много плакала, а когда сама наконец нашла свое счастье, ты ее проклял.

– Эта собака сама виновата…

– Слезы женщин… они просят отмщения… – прошептала зло цыганка.

Ганину хотелось ее ударить, но то, что она говорила, действительно его напугало.

– Да я тебя сейчас в каталажку закину, причем в соседство с самым вонючим бомжом, которого только найду в этом городе, – злился Ганин, но цыганка молчала и не отводила взгляда, отчего у него крупными мурашками покрылась спина. – Проваливай отсюда… пошла вон… и чтобы я тебя больше никогда здесь не видел… Ты не знаешь, с кем связываешься, я Ган и могу твою жизнь превратить в сущий ад.

Ганин ревел, как медведь перед тем, кто случайно ворвался в его берлогу и потревожил его покой. Цыганка, не произнеся больше ни слова и шурша своей темно-синей юбка, зашагала прочь, а Дима вернулся в машину.

– Поехали отсюда, – сказал он водителю, – это была не самая лучшая идея…

– А что с той цыганкой, около которой ты полчаса простоял, ты так на нее смотрел… Она тебе там гадала, что ли? – спросил Харунин с улыбкой.

– Ага… дорогу дальнюю, так что поехали. Документы у нее в порядке, брать было не за что… поехали на маршрут…

Весь оставшийся день Ганин перебирал в голове слова цыганки. Как она могла знать… о роддоме, да и в чем его можно было тогда упрекнуть, жена не давала секса ему целых полгода. Вдруг на телефон пришло сообщение: «Неужели я тебе больше не нравлюсь?!» Это было послание от Анжелы. Сдалась все-таки или очередная издевка?! «Очень нравишься, но порой я тебя не понимаю». Больше сообщений не было, похоже, она действительно просто издевается над ним. Может, не одна, сидят с какой-нибудь подружкой, а то и другом… с тем капитаном, и смеются над ним. Насмехаться над Ганом?! Да это никому не было позволено! Голова начала побаливать, и эта боль тоненькими иголочками терзала его. Разговаривал он с напарником мало, даже возможность нравоучений его не привлекала, все мысли были обращены к гадалке. Может, она знакома с его бывшей женой? Ну да! Как он раньше не мог об этом догадаться! И эта сука и нажаловалась, а как она пела «много слез…» Что там за водоем был, море?! Смешно, как он мог на это купиться, надо было все-таки ее посадить в обезьянник на пару дней. А этой твари, мало ей алиментов, так она еще его имя смеет полоскать. Да и с кем, с каким-то цыганьем! Но, надо признать, настроение сразу поднялось, словно он нашел клад. Дима довольно потер руки… Тайна раскрыта!

– Поехали, кофе что-то захотелось… Я даже тебя угощу, так и быть… – самодовольно заявил Дмитрий напарнику.

– Ну, если угощаешь…

После смены Ганин попросил заехать к ларьку цветов и купил цветущий кактус с нежными розовыми цветками. Радостный своей шутке, направился к кабинету Егоровой, и, набрав побольше воздуху в легкие для храбрости, постучал.

– Войдите, – услышал он и открыл дверь.

Анжела уже переоделась и собирала бумаги, разложенные по столу.

– А кто это к нам пришел… Плюшевый мишка?! – и засмеялась.

Дима обиженно насупился и уже собирался уйти, но девушка попыталась перехватить его и схватила за руку, уколовшись шипом кактуса. Отдернула руку и пальцы прижала к губам.

– Прости, – испугался Ганин. Ему хотелось разбить этот горшок о пол за эту оплошность, но подумал, что это Анжеле не понравится, и вместо этого поставил злосчастный кактус на стол.

– Эта красота мне?! – воскликнула она, увидев кактус. – А что, похоже… И что ты только во мне нашел раз, я такая колючая…

– Любовь зла, – сказал самодовольно Дмитрий. В душе его все ликовало, когда увидел счастливую улыбку Анжелы, как она вертела горшок в руках, любуясь маленькими соцветиями.

– Ты опять прав, – улыбнулась она, ему подмигнув.

Вдруг в кабинет вошли майор с лейтенантом. Дима тоже их знал, но не близко, один был инженер по технической безопасности, другой командир из параллельного взвода.

– Анжелочка, красавица ты наша… Бумаги, что я просил, завезла вчера?

– Да, конечно… Ты что, думал, я забуду, – с улыбкой сказала Анжела, и Диме показалось, что в ее голосе звучали нотки флирта.