Мама в подарок

Глава 16

Вернулась я в спальню Мишеля спустя час. С вкусными блинами и джемом, тарелками и приборами.

– Мишель, сейчас попробуешь блины, ты ел их когда-нибудь? – спросила я с порога. – Это точно вкуснее каши.

На удивление, мальчик кивнул, и я, поставив поднос на кровать перед ним, отрезала кусочек теплого блина и поднесла к его рту на вилке. Нахмурившись, Мишель начал жевать блин, и уже через миг закивал:

– Мне нравится, матушка.

– Прекрасно! – воскликнула я, снова отрезая кусочек и обмакивая его в джем, который до того попробовала на предмет горечи и соли.

Сейчас меня утешал тот факт, что после пробы пересоленой гадкой каши у меня не заболел живот и не стало дурно, как и Мишелю. Значит, яда там не было.

В этот момент в спальню пришла Эжени с другим подносом в руках.

– Барбара велела принести еще это, мадемуазель, – заявила девушка и подошла к нам.

На ее подносе красовались чашки, пузатый чайничек, сахарница и сметана.

– Еще кусочек блина, Мишель? – спросила я

– Да, матушка, ещё. Так вкусно, – закивал он, открывая рот.

– Может, попробуешь есть сам?

Все же мальчику надо было двигаться, не дело постоянно лежать, словно он инвалид какой-то. Я видела, что он вполне нормально передвигал руками и туловищем. И если бы у него действительно что-то болело, он бы уже заплакал.

– Да, я сам, – согласился Мишель.

Я поставила поднос на ножках. Он взял вилку. И начал тыкать в блин вилкой. У него плохо получалось, а когда он взялся за нож, тот и вовсе упал на кровать. Мишель расстроился и испуганно взглянул на меня. Неужели подумал, что я буду ругать? Но сейчас уроки по этикету были не к месту. Потому я улыбнулась и, свернув его блин в трубочку, предложила:

– Мишель, можешь есть блины руками. И макай в джем или сметанку, так вкуснее будет.

Он тут же отложил вилку и начал есть, как я сказала. Жадно засовывая в рот блинчик.

– Эжени, тоже попробуй, – предложила я маленькой служанке другой блинок, так же свернув его в трубочку и протягивая ей.

– Какие вкусные блины! – воскликнула Эжени, прожевав первый кусок. – Барбара лопнет от злости, если узнает, что вы готовите лучше нее, Дарёна. Она этого не любит.

– Тогда ты не рассказывай ей об этом, пожалуйста, – попросила я, еще врага в лице кухарки мне не хватало.

– Ладно, это будет для нее сюрпризом.

Эжени звонко рассмеялась, и я вместе с ней. Мишель тоже заулыбался, кусая очередной блин и уже макая его в сметану.

– Вот ты где! – неожиданно раздался грозный мужской голос. На пороге спальни застыла высокая фигура герцога де Моранси. Его мрачный взор вперился в меня. – Уже битый час ищу тебя по замку. Разве дворецкий не велел тебе прийти ко мне в кабинет?

Он медленно прошел в комнату, как и вчера, тяжело опираясь на трость. Темным взглядом окинул Эжени, сына и снова меня.

– Простите, но я не видела Франсуа, – ответила я, ставя свою тарелку на поднос и вытирая руки о тканевую салфетку.

Я встала, обернулась к герцогу.

– Батюшка, это же мама! – воскликнула вдруг Мишель. – Ты разве не видишь? Она вернулась.

– Вижу, – мрачно заявил де Моранси. – Мишель, лекарь велел тебе лежать в тишине, а ты болтаешь со слугами. Ты хочешь, чтобы тебе стало хуже?

– Но у меня ничего не болит сегодня, батюшка, – ответил мальчик.

– Тогда ты можешь встать с постели? – задал вопрос герцог.

– Нет, – замотал головой малыш и, быстро отодвинув поднос с едой, снова улегся на кровать.

Я смотрела на это все и ничего не понимала. Только что Мишель был такой веселый, довольный. У него радостно горели глаза, и он даже улыбался. А едва отец вошел в комнату, то он тут же снова стал болезненным и несчастным.

– Так-то лучше, – кивнул де Моранси и приказал: – Эжени, убери здесь все. Открой занавесь и растопи камин, тут сыро.

– Слушаюсь, мессир, – присела служанка в поклоне.

– А ты, пойдем со мной, – недовольно бросил герцог в мою сторону.

Он направился к двери, тяжело опираясь на трость. Но его спина оставалась прямой, а осанка величавой. Я улыбнулась Мишелю и шепнула ему:

– Не скучай, я скоро приду.

Я вышла за дверь, прикрыв створку.

И тут же некая сила дернула меня и придавила к стене. Жесткая рука герцога стиснула мое плечо, удерживая, а мужчина навис надо мной. Я даже испуганно вскрикнула.

– Ты испытываешь мое терпение, девчонка! – процедил герцог мне в лицо, опаляя горячим дыханием.

Его рука неумолимо давила на мое плечо. Может, он и болен, но силищи у него было немеряно. Я захлопала глазами, видя его гнев, которого минуту назад не было. В комнате Мишеля он даже голоса не повысил, видимо, боялся, что сын испугается его рычания. Потому и выволок меня в коридор, чтобы высказать свое недовольство здесь. Все же какая выдержка у этого магистра. В комнате я даже не заметила, что он взбешен.

Но я не понимала, отчего он гневается.

– Я? Почему?

– Я велел тебе подобрать одежду! А ты где шатаешься? Так и разгуливаешь в этом рванье?

– Я кормила вашего сына, он не хотел есть кашу, – ответила я. – Разве это не повод повременить с этими платьями?

Ему явно пришелся не по душе мой дерзкий ответ, так как взор де Моранси стал угрожающим.

– Мне не нравится, что ты не исполняешь то, что тебе велено, рабыня! – возмущенно произнес он в ответ.

Я поджала губы. Конечно, как не унизить меня, это же святое дело. Указать на мое невыносимое, подневольное положение в этом доме.

– Сейчас пойду исполнять. Завтрак Мишеля все же важнее, чем эти… – я не договорила, как он перебил меня.

– Опять пререкаешься со мной, девчонка?

– Нет. И мое имя Дарёна, вы опять позабыли?

– Разве позабудешь твое имя, пигалица, когда вместо завтрака я, как идиот, два часа жду тебя в кабинете!

– Франсуа, видимо, забыл мне сказать.

– А может, ты врешь?

– А может, вы уже успокоитесь? Вы нашли меня, и ладно.

– Что? Да как ты смеешь, нахалка?! – прорычал он мне хрипло в лицо, глаза его прямо жгли меня своей яростью.

Он склонился ко мне еще сильнее. А жесткая ладонь сжала мое плечо до боли.

Я даже испугалась на миг, но тут же вспомнила, что герцог болен. Наверняка ноги опять не слушались его и причиняли страдания, а он был вынужден ходить по замку, разыскивая меня. Оттого и злился сейчас. В моем сердце проснулось сострадание.

Потому я улыбнулась и примирительно сказала:

– Все хорошо, ваше сиятельство. И не переживайте вы так, а то опять закашляете.

Однако моя фраза не успокоила его, а наоборот.

Отбросив трость, герцог схватил меня второй ладонью за подбородок. Сжав его пальцами, приподнимая мое лицо.

– Выпороть тебя, что ли? Чтобы стала послушной, – угрожающе прохрипел он.

Его жесткие руки с силой сжимали мои плечо и лицо, и я едва не застонала от боли.

В следующий миг он сделал то, чего я менее всего ожидала от этого грозного разъяренного мужчины.

Он поцеловал меня. Прямо в губы.

Глава 17

Поцелуй герцога был так внезапен, что я даже замерла. Почти не веря, что все это происходит на самом деле. Но не успела почувствовать вкус его горячих губ и понять, нравится мне это или нет, как де Моранси резко отстранился и чуть выпрямился. Однако не отодвинулся, а так и прижимал меня своей широкой грудью к стене, его ладонь все еще властно сжимала мое плечо, чтобы я не улизнула.

– Я рад, что Мишель признал в тебе мать. Это уже полдела, – заявил он глухо, не спуская горящего взора с моего лица.

– Да… – прошептала я смущенно, чувствуя, как от близости герцога и его поцелуя у меня яростно горят щеки. – Вы бы не могли отпустить меня, мессир?

– Боишься за свою честь? – оскалился он как-то насмешливо. Однако убрал руки и тут же отпрянул от меня, отошел на шаг. Я же облегченно выдохнула, совершенно растерявшись и не понимая, что происходит. – Поверь, мне не нужна твоя честь, Дарёна.

Сказал он это как-то неуверенно и тихо.

Я же нахмурилась. Неужели? А зачем тогда целовал меня сейчас? Что-то опять не сходилось в поступках этого мрачного герцога.

В эту минуту я поняла, что он живой человек, а не какой-то злобный ледяной монстр, каким его считали в королевстве, как и всех магистров ордена Звезды. Ведь губы герцога были теплыми и упругими, а руки сильными и в то же время нежными, когда он прижимал меня к себе во время поцелуя. И все это я прекрасно осознала сейчас.

Де Моранси медленно отошел от меня и поднял с пола трость. Я отметила, что его взгляд потеплел и стал не таким угрожающим и колючим, как еще минуту назад, до поцелуя.

Эта ситуация слишком напрягала нас обоих, потому я быстро сказала:

– Я как раз собиралась идти в комнату вашей жены, чтобы подобрать платья.

– Забудь об этом.

– В смысле? Вы же вчера велели…

– Ты ниже Лауры и худее ее. Вряд ли тебе подойдут ее наряды. А перешивать нет времени. Мишель должен видеть тебя уже сегодня в подобающем виде.

– Но как же тогда быть?

– Сейчас поедешь с Оливье в город. К мадам Жоржетте. У нее модный салон в центре. Там у меня открыт кредит. Подберешь себе пару-тройку платьев. Поняла меня?

– Я в модный салон? – Я окончательно опешила.

Он что, говорил это серьезно? Не шутил?

– Да. Выберешь себе что-то пристойное и достойное звания герцогини, матери моего сына. Ты говорила, что разбираешься в этикете и моде. Справишься?

Хотя про моду я ничего не говорила, но решила этого не озвучивать. Наверняка мадам из модного салона поможет мне подобрать нужные платья.

– Справлюсь, – уверенно кивнула я.

Я же не дура отказываться от новых нарядов за счет герцога. Ну, привык он сорить деньгами, тратя на рабынь, это его блажь. Я-то что?

– Потом эти платья останутся тебе, – добавил твердо де Моранси.

– Спасибо. А сколько мне взять нарядов, ваше сиятельство? И за какую цену?

Все же наглеть совсем не хотелось, еще разозлится.

– Я отпишу мадам Жоржетте, что именно надо. Она поможет. Цена неважна. Я потом все оплачу. Главное, ты должна съездить и вернуться как можно быстрее.

– Поняла.

– Придешь и покажешься мне.

– Хорошо, – кивнула я. – Могу я взять с собой Эжени? Она поможет мне выбрать платья.

– Э-э-э… Опять эта Эжени? – нахмурился герцог, но тут же согласился: – Ладно, бери. Только побыстрее отправляйся, чтобы Мишель не оставался надолго один.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ответила я, снова улыбнувшись, и побежала в комнату Мишеля за Эжени.

Она как раз выходила оттуда с подносом и грязными тарелками.

Филипп де Моранси

Когда девушки унеслись по коридору в сторону лестницы, я даже облегченно выдохнул.

Похоже, я совсем рехнулся.

Целую какую-то служанку вот так, ни с того ни с сего в коридоре, словно зеленый юнец!

Такого со мной никогда не было. Чтобы мои чувства взяли верх над разумом. Но в тот момент эта девчонка так взбесила меня, говорила со мной совершенно без страха и почтения. Подтрунивала и шутила! Где это видано? Я был так зол, что жаждал наказать ее. Показать, где ее место!

И в тот миг не придумал ничего лучшего, чем поцеловать ее.

Не пороть же ее в самом деле и не в темницу сажать.

Я хоть и казался окружающим жестоким чудовищем, но истязать женщин точно было мне не по душе.

Не знаю, что на меня нашло, но в тот момент я поцеловал ее. Отчего-то очень хотелось это сделать. Действительно, ее губы оказались сладкими и сочными, как я и предполагал, а ее цветочный едва уловимый запах окончательно опьянил. Еле заставил себя отпустить ее, и то только после ее просьбы.

Последние месяцы болезни и испытаний, жестоких переживаний за жизнь сына стали для меня тяжким бременем. Я почти не спал, постоянные боли разрушали мое тело и подорвали душевное спокойствие. Похоже, я уже был не в себе, почти не контролировал себя.

Оперся на трость. Ноги в коленях нещадно ныли уже с утра, а все тело ломило от тянущей боли. Еще и плечи чесались. Может, принять ванну? Она хоть немного снимала зуд кожи.

Поплелся снова в кабинет. Надо было разобрать почту. Из-за этой девчонки вообще ничего не сделал с утра. Все думал, верно ли я поступил, когда привез ее в свой дом. Но, похоже, не зря. Мишель признал в ней мать, и теперь требуется ничего не испортить.

Глава 18

В ближайший городок Бритонь мы с Эжени ехали в карете герцога, с золотыми вензелями, словно две великосветские дамы. Немного ошарашенные и довольные. Глазели по сторонам на белоснежные поля и леса, пробегавшие за окном, и жмурилась от яркого солнца, так непохожего на зимнее. Даже боялись говорить друг с другом, опасались нарушить очарование этого сказочного морозного утра.

Бритонь располагалась гораздо ближе к замку герцога, чем Жиронди, где я жила до этого, и была гораздо многочисленнее и больше. Множество лавок от портняжных до бакалейных, трактиров и кофеен располагалось на центральной площади и широком примыкающем к ней проспекте. Город уже был весь украшен к Рождеству различными белыми гирляндами из ваты, зеленой лиственницей на окнах домов, яркими желто-красными венками – символами любви и семьи.

Кучер Оливье по приказу де Моранси привез нас к лавке мадам Жоржетты, находившейся на окраине площади. Мы с Эжени вышли из кареты, восхищенно оглядывая помпезный салон с яркой вывеской «Мода для дам», со стеклянными витринами и светлой черепицей на крыше. Нерешительно поднялись по ступеням. Оливье остался ждать нас у кареты.

Я боялась, что в модной лавке этой мадам на нас с Эжени будут смотреть высокомерно и презрительно. Но хозяйка салона приняла нас как дорогих клиенток. Она сама вышла к нам и быстро прочитала записку от герцога, которую я передала ей. Мадам тут же заискивающе улыбнулась.

– Так, милочка. Это вы Дарёна? – спросила мадам Жоржетта. Я кивнула и поздоровалась. Она же продолжала: – Замечательно. Герцог велел подобрать вам полный гардероб на зиму. Этим мы сейчас и займемся.

– Целый гардероб? – опешила я.

– Именно. Не переживайте, милочка, в моем салоне все есть. У меня как раз появились великолепные шелковые рубашки и модные шляпки из соседнего королевства. Есть и туфли, и зимние рединготы с мехом.

Я, конечно, немного знала о том, что дворянки на каждый зимний или летний сезон шили или покупали себе новый гардероб. Обычно он состоял из трех дюжин нарядов, шляпок и туфель, а также нижнего белья и других аксессуаров, которые были необходимы для полного облачения дамы.

– Да, – кивнула мадам и, прищурившись, снова оглядела меня. – Герцог де Моранси так и написал. Не волнуйтесь, он уведомил меня, что все оплатит. В моей лавке у него неограниченный кредит. Или что-то не так?

От пронзительного взора мадам мне стало не по себе. Показалось, что она думает, что я содержанка герцога или его любовница, раз он решил заказать мне эти многочисленные наряды. Но это было не так. Я была актрисой, играющей роль матери Мишеля, не более того. И, конечно, де Моранси не следовало писать ни о каком полном гардеробе. Это же безумные деньжищи. Я примерно представляла, сколько стоит одно платье в этом салоне. Они все были пошиты из дорогих заморских тканей: шелка, атласа или бархата, с кружевами и ручной вышивкой.

Но бездумно тратить деньги герцога я не хотела. Мне бы совесть не позволила это сделать, потому я сказала:

– Могу я попросить вас об одной услуге, мадам Жоржетта?

– Что такое?

– Мне нужно всего пять платьев, не более того. Из изысканной дорогой ткани, но довольно скромных, чтобы они были без сильно оголенных плеч и рук.

– Но как же? – удивилась мадам. – Сейчас в моде именно сильно открытые платья из просвечивающей ткани.

– Понимаю, – согласилась я, сразу же вспомнив вульгарные платья Мадлен, из декольте которых почти вываливалась грудь.

Еще не хватало, чтобы я расхаживала по дому в подобных нарядах. Я все-таки играю роль мамы Мишеля, а не любовницы герцога. Потому такие платья мне точно ни к месту.

– Но мне такое не подходит. Все же прошу вас, мадам, давайте подберем платья более закрытые и скромные. Я воспитывалась в монастыре, и излишние взгляды мне ни к чему.

– В монастыре? – удивленно воскликнула модистка. – Как странно… Но, наверное, сейчас модно брать в содержанки пуританок? Таких как вы?

Она спросила это так просто и обыденно, что я даже растерялась. Собственно, она озвучила мысли, которые были написаны на ее лице до этого.

Конечно, я хотела ее разуверить по поводу моего статуса содержанки при герцоге де Моранси, но передумала. Какая разница, что подумает обо мне эта мадам? Главное, что на самом деле я никакая не любовница. К тому же правду ей точно знать не следует, так что пусть пребывает в понятном ей заблуждении.

– Именно так, – кивнула я, улыбнувшись. – Пожалуйста, давайте уже начнем смотреть платья, а то у меня очень мало времени, мадам.

– Да-да, понимаю. Проходите в ту комнату, мадемуазель, и раздевайтесь. Сейчас Нати снимет с вас мерки, а я пока посмотрю, какие платья вам будут к лицу.

Когда мы вышли из лавки модистки, было уже почти два часа дня. Оливье загрузил мои коробки с платьями, парой туфель и шляпками в карету, и мы уже собрались уезжать, но я вспомнила еще об одном деле.

– Оливье, а ты не знаешь поблизости лавку аптекаря или знахаря? Которую посещает его сиятельство герцог?

– Герцог не бывает у аптекаря. Он же маг и лечится сам, – ответил сухо кучер.

– Очень жаль, – вздохнула я.

Видя, как я расстроилась, Оливье задумался и вдруг сказал:

– Правда, заезжали мы с мессиром однажды в лавку, в том месяце. Она здесь неподалеку. Герцог покупал там лекарство для сына, что прописал ему лекарь.

– Как чудесно, что ты вспомнил это, Оливье, – обрадовалась я. – Побыстрее вези нас в эту лавку.

– Еще чего придумаете? – недовольно поморщился кучер. – Его сиятельство дал четкие указания – везти вас только до портнихи. Он будет гневаться, если узнает, что я еще куда-то вас возил.

– А герцогу можно не говорить о том, и он не будет сердиться. А мы быстро.

Через пять минут спор с Оливье увенчался успехом, и он согласился нас отвезти, так как я сказала, что мне нужно тоже лекарство для Мишеля. Пришлось соврать, потому что мальчику явно не требовались никакие эликсиры. А нужно было хорошо питаться, гулять на свежем воздухе и перестать бояться всего и вся, и тогда он, возможно, поправится.

Когда вошла в лавку аптекаря, я первым делом спросила:

– Добрый день. Скажите, есть ли у вас кредит для герцога де Моранси?

– Для его сиятельства? Кончено есть, мадемуазель, – ответил аптекарь, восхищенно окидывая меня взором.

Я уже выглядела как респектабельная девица в новом платье от мадам Жоржетты. Потому довольно закивала. Теперь я смогла купить то что надо, ведь раньше денег у меня не было. А де Моранси не дал мне ни су.

Глава 19