Мама в подарок

На обратном пути до замка мы с Эжени, довольные и немного уставшие от суеты в лавке модистки, всю дорогу болтали.

– Эжени, ты же наверняка знаешь, почему малышу Мишелю носят пересоленную гадкую еду? Знаешь? – задала я вопрос, когда мы уже покинули Бритонь и ехали мимо запорошенных снегом полей.

– Да.

– Это Мадлен? Так? – спросила я, отчего-то даже не сомневаясь в ответе маленькой служанки.

– Она, – кивнула медленно Эжени. – Она портит еду маленькому господину. А Барбара покрывает ее.

– Зачем?

– Не знаю, но мне кажется, что госпожа Мадлен настроена против мальчика. Она его ненавидит. Я не раз слышала, как эта ведьма говорила, что если бы Мишеля не было, она бы скорее завоевала сердце герцога.

– Как это связано? Мальчик и завоевание герцога? – не поняла я.

– Однажды я случайно услышала их разговор с Барбарой. Мадлен говорила, что, когда его сиятельство смотрит на сына, он вспоминает покойную жену. Оттого ее Мадлен не может никак полюбить.

– Глупость какая-то, – поморщилась я. – Если герцог не может ее любить, то мальчик тут совершенно ни при чем. Она что, не понимает этого? К тому же де Моранси собирается жениться на ней, значит она ему все же нравится.

– Но он не любит ее. Это все знают в замке, – твердо заявила Эжени. – Потому-то эта ведьма так злобствует.

– Тогда зачем герцог обручился на ней?

– Кто ж знает. Богатые все с причудами, – пожала плечами служанка. – А еще герцог и первую жену не любил, мадам Лауру. Так говорила старая няня Мишеля, мадам Попет. А еще няня говорила, что его сиятельство вообще никого не может любить. Он из тех людей, кому такое чувство неведомо.

– Возможно, это правда. Порой его взгляд просто жуткий, – согласилась я. – Эжени, но почему Барбара на стороне этой злодейки Мадлен? Почему не расскажет все герцогу о кознях его невесты? Неужели им не жалко Мишеля?

– Они все боятся Мадлен, она же настоящая темная ведьма. А еще Мадлен постоянно говорит, что тот, кто будет предан ей, не заразится от герцога. Она защитит темной аурой. Ну, от той неведомой болезни, от которой его сиятельство страдает. У него все кости болят и ноги не ходят. Лекари не могут понять, что с мессиром. Вот все и боятся и пляшут под дудку Мадлен.

– Хитра она, – вздохнула я. – Знаешь, Эжени, мне так хочется вывести ее на чистую воду. Чтобы герцог прозрел и увидел истинное злобное лицо своей невестушки. Чтобы она наконец перестала измываться над Мишелем.

– Мне тоже этого хочется, Дарёна. Но как это сделать?

– Пока не знаю.

Когда мы вошли в парадную, то, как назло, сразу же наткнулись на Мадлен. Она стояла у большой мраморной лестницы. Словно специально поджидала нас. Увидев невесту герцога, Эжени быстро извинилась и испуганно юркнула в боковой коридор, пролепетав, что у нее много дел.

Я же спокойно отдала слуге свой новый светло-серый редингот, шляпку и перчатки, купленные в салоне модам Жоржетты. Не прошло и минуты, как слуга «испарился» из парадной, когда Мадлен шикнула на него.

Ведьма уже оказалась около меня. Снова и снова проводя по мне взором, Мадлен как будто не верила, что я могу быть одета в красивое платье из синего бархата с белой отделкой.

– Разъезжаешь по модисткам? – с вызовом спросила она. – Смотри, как бы ненароком не свалиться с лестницы. Ночью так темно, ничего не видно.

Угроза не произвела на меня должного впечатления, потому я спокойно поинтересовалась:

– Разве его сиятельство не объяснил тебе, зачем я здесь?

– Объяснил. Только я не дура. К тому же мужчины так падки на хорошенькие юные мордашки.

– Я хорошенькая? Ты льстишь мне, Мадлен, – хмыкнула я, сладко ей улыбаясь.

Так хотелось позлить эту мерзкую девицу. Я ее точно не боялась.

Я прошла слишком жестокую школу жизни и умела защитить себя. Да, я была наивной и верила в чудеса и в людей до сих пор. Но все же при необходимости могла и постоять за себя.

После пьяных клиентов в трактире, где я прожила почти пять лет в качестве служанки, уже ничего не было страшно. Однажды мне даже пришлось разбить увесистый кувшин с элем о голову одного рыжего мужика, чтобы он отстал от меня. Тогда он насильно затащил меня в кладовку, когда я несла напиток в зал. Мне тогда повезло, и никто не видел этого. Охальник рухнул к моим ногам, а после ничего не помнил, так как был мертвецки пьян. Трактирщик так и не узнал об этом случае, иначе бы меня точно выпороли. Тогда мне было всего четырнадцать.

Так что угрозы грудастой Мадлен не испугали меня.

Темноволосая ведьма приблизилась ко мне вплотную и, подняв палец, больно ткнула им в мое плечо.

– Дерзишь, выскочка? Я тебе предупредила. Не стой у меня на пути. Увижу, что ты липнешь к герцогу – сама закопаю тебя в саду. Он мой, и всяких побирушек вроде тебя я не потерплю рядом с ним.

– Не надо повторять мне дважды. Я уже говорила. Герцог мне не нужен, я служу маленькому господину, – ответила я хмуро. – И да… пожалуйста, избавь Мишеля от своей компании, я сама буду заботиться о нем.

Повисла пауза, и я видела, как лицо ведьмы пошло пятнами. Но тут позади нас раздался сухой кашель.

– Его сиятельство ожидает вас в кабинете, мадемуазель, – объявил Франсуа, появившийся словно из ниоткуда.

– Уже иду, – тут же обрадовалась Мадлен.

– Не вас, госпожа Мадлен. Он приказал позвать мадемуазель Дарёну.

Я едва сдержалась, чтобы победно не улыбнуться в лицо этой злыдне, ибо она позеленела от ярости. Но все же решила не дразнить Мадлен дальше. А то точно до утра не доживу. Достаточно было того, что мое присутствие в этом замке ее бесило неимоверно.

Но я была в этом не виновата. Это герцог пожелал привезти меня сюда.