- -
- 100%
- +
Жалюзи в моем кабинете – гениальное изобретение. Эдакий односторонний фильтр реальности. Мои сотрудники не видят меня, а я вижу их всех. Как на ладони.
Сегодня мой взгляд выхватил Элю Сапрыкину.
Неделя, как она у нас стажер в техподдержке. Работа в основном с авторами самиздата, ответы-вопросы, мелкие технические неполадки… Не бог весть что, но она выкладывалась по полной.
И вот сейчас она что-то сосредоточенно печатала. Да как!
Сидела, чуть склонившись над монитором. Офисное платье идеально облегало фигуру, пиджак накинут на спинку стула. И этот шелковый шарф… элегантный акцент. Ее волосы собраны в высокий хвост, открывая изящную шею.
Господи, какая она красавица!
Сапрыкина… Эля… Что-то в ней есть… Это не просто красота, это какое-то внутреннее сияние и невероятная нежность.
Она то и дело закусывала нижнюю губу. А щеки! Пунцовые, словно ее только что поцеловали.
Или… пишет что-то неприличное?
Неужели эта юная невинность переписывается со своим сопляком с рабочего компьютера? И по-любому, речь идет о чем-то таком… личном, интимном.
Внутри вскипела странная смесь любопытства и раздражения.
Конечно, она имеет право на личную жизнь. Но… отвлекаться от работы? И почему меня это так задевает?
Какой-то импульс, совершенно не поддающийся логике, охватил меня целиком.
Вышел из кабинета. Тихо, чтобы не привлекать внимания. И пошел прямо к ней.
Что я делаю? О чем думаю?
Ей всего… двадцать два? А мне… уже тридцать. В голове пронеслись обрывки фраз, оправдания, попытки рационализировать мой безумный порыв. Но ноги упрямо несли меня вперед.
Она, увлеченная своим занятием, не заметила моего приближения. На экране – что-то длинное, явно не похожее на электронное письмо. Кажется, это… стихи? Нет, скорее проза. Что-то личное. Что-то очень личное.
Вдох-выдох, Дима.
Что я собираюсь сделать? Подглядеть? Это низко. Это отвратительно. Но я не мог остановиться.
Кажется, она увлечена этим текстом. Она полностью в этом. Её глаза блестели, в них было столько чувств…
Чертовски красивая! Я действительно готов был подойти. Просто посмотреть, что она пишет. Что так взволновало её.
Да. Осталось совсем немного. Еще один шаг. Ещё…
– Сапрыкина! – внезапно к девушке подкатила на кресле ее коллега. – Что ты там стро́чишь, пошли кофейку́ ба́хнем?
Эля, казалось, очнулась от транса. Она оглянулась, растерянно моргнула, как будто пытаясь сфокусировать зрение.
А я… Я замер. Осознал, как близко подошел. Слишком близко. Резко отступил на шаг, судорожно пытаясь придумать хоть какой-нибудь правдоподобный предлог.
Извиниться. Да, точно. Извиниться перед Сапрыкиной за свое вчерашнее поведение. За то, что наорал… нет, даже не наорал, а просто нарычал на нее.
Дежурное «простите, был не в духе»… И все. И забыть об этой ситуации, как о страшном сне.
Но не успел я собрать слова в связную фразу, как Эля закрыла что-то на компьютере. Слишком быстро. Словно прятала компромат. Подняла глаза и…
… увидела меня.
Боже… Взгляд испуганной лани. Глаза – два огромных блюдца, полные неподдельного страха. Мне даже показалось, что она побледнела.
А затем последовал этот совершенно невинный, казалось бы, жест. Непринужденное движение руки, поправляющее шелковый шарф на шее. И вот тут…
Тут меня словно окатило ледяной водой.
Темное пятно, похожее на… Засос.
Ее парень. Лжец. Тот самый, который соврал о букете.
Он решил обозначить свою территорию. Оставить на ее коже клеймо собственника. Чтобы всем было видно: “Мое. Не трогать”.
И теперь она, бедная, вынуждена неделю минимум скрывать это мерзкое доказательство его собственнических инстинктов, прятать под шарфом, под высоким воротником блузки…
Его послание. Мне. Тому, кто действительно подарил букет. Предупреждение. Чтобы даже не думал подходить.
Мерзкий. Лживый. Сопляк.
Во мне вдруг вскипела ярость. Не к Эле, разумеется. К нему. К этому самодовольному мальчишке, который считает, что имеет право так обращаться с женщиной. Врать, портить ее нежную кожу…
– …Дмитрий Сергеевич? Простите, вы что-то хотели? – прозвучал голос коллеги Сапрыкиной.
Я стоял, словно закипающий чайник. Еще секунда – и раздался бы свист, злой и пронзительный, как сам дьявол. Ярость душила, заплеталась узлом в горле, словно не давая выдохнуть.
Девушки, и без того напуганные, переглянулись. Они явно почувствовали, как от меня веет зло́бой, как воздух вокруг меня заряжен напряжением.
И, кажется, окончательно передумали не то что уйти пить кофе, а вообще рот открывать.
Обе они, и Эля, и ее подруга, казалось, вжались в свои кресла, стараясь стать невидимыми.
С трудом выдавил из себя:
– Ничего! Работайте! Не отвлекайтесь!
Я изо всех сил пытался сказать это нейтрально, профессионально, по-деловому…
Но не получилось.
Голос прозвучал резко, грубо, как будто меня смертельно взбесило то, что мои сотрудники хотят воспользоваться своим законным перерывом на кофе.
Как будто я – тиран, помешанный на контроле, и ненавижу любое проявление свободы и личной жизни в своем офисе.
Девушки уткнулись каждая в свой компьютер, пристыженные и, кажется, еще более испуганные. А я, чувствуя себя полным идиотом, резко развернулся и быстрым шагом вернулся в свой кабинет.
Блестяще извинился за свое поведение! Только еще хуже сделал! Идиот!
Я захлопнул за собой дверь. В висках стучало. Сердце колотилось как бешеное. Я чувствовал, как кровь приливает к лицу, как горит кожа.
И что со мной? Ревность? Злость? Раздражение? Все вместе?
Я просто хотел… Подсознательно хотел, чтобы она посмотрела на меня. Увидела меня. Не как начальника. Не как владельца издательства. А как… мужчину? Как просто человека, который искренне раскаивается в поступке.
Но вместо этого я напугал ее. Выставил себя полным кретином.
И теперь она, наверное, думает, что я… Что я помешанный. Тиран. Самовлюбленный деспот.
Я подошел к окну. Жалюзи по-прежнему были закрыты. Я видел их всех, а они не видели меня.
Куча испуганных офисных работников, старательно делающих вид, что они работают.
А за ними – я.
Властный, успешный, богатый… И абсолютно одинокий.
5
Вечером сорвался на встречу с юристами.
Им было удобнее работать в своем офисе. Мне же приходилось ездить через весь город. Нужно нанять штатных. Давно пора.
Роман названивал, гад. Видите ли, ему скучно! И он, конечно же, жаждет веселья.
А у меня настроения на пьяные выходы в бар или ночной клуб – ноль целых ноль десятых.
Просто хотел домой. Сесть в свое любимое кресло, вытянуть ноги и залипнуть в какой-нибудь дурацкий фильм.
Или, на худой конец, спуститься в зал на первом этаже – побить грушу, выпустить пар.
Встреча прошла на удивление быстро. Юристы, видимо, тоже хотели поскорее домой. Обсудили детали контрактов, подписали бумаги и, облегченно вздохнув, попрощались.
Вызвал такси. Уже начинал скучать по своему внедорожнику. Когда его уже, наконец, отдадут из этой чертовой покрасочной мастерской? Без колес чувствовал себя каким-то… ущербным.
Вспомнил "нарушительницу". С которой… ну, в общем, вчера было неплохо. Имя даже не отложилось в памяти. Но фигура – точеная, как у греческой статуи. И то, что она вытворяла… бесстыжая.
Куда я, черт побери, дел ее номер? Не перенес сразу в телефон, понадеялся на свою память… Дурак. Наверняка уборщица уже смахнула бумажку с полки вместе с пылью и прочим мусором.
Ну и ладно. Значит, не судьба. Не то чтобы я был фаталистом. Просто… Иногда обстоятельства складываются так, что сопротивляться бессмысленно.
Да и потом, стоит ли жалеть о мимолетных увлечениях? Вроде и не жалко, но в душе какая-то пустота. Будто упустил что-то важное. Но что?
В такси играла какая-то приторная попса. Водитель, судя по запаху, не чурался дешевого одеколона. И в салоне стоял стойкий аромат освежителя воздуха с запахом "морской бриз". Бррр. Скорее бы добраться до дома.
Роман пришел в восторг от тренировки вместе. Как в старые добрые времена, когда мы были сорви головами, вырывавшимися из под родительской опеки.
Вышли на маты, поколотили друг друга, пока в мышцах не возникла приятная, ноющая боль.
Он, конечно, чуть крупнее меня, и лупит не щадя. Но он слишком самоуверен и напорист. А я научился этим пользоваться. Умел держать себя в руках…
На этих мыслях я сам с себя усмехнулся.
Умел держать себя в руках! Ха! Где это умение было вчера и сегодня?
Брат заметил мою усмешку, взял перерыв, вынул капу и пошел попить воды.
Я пошел за ним, чувствуя, как мышцы приятно ноют после спарринга.
– Чего скалишься? – спросил Роман, прихлебывая воду из бутылки.
– Да так, – отмахнулся я. – Вчера помнишь, про девчонку рассказывал?
– Ту, что тачку твою подре́зала?
– Не-а, – отмахнулся я.
– Ты вроде про какую-то коллегу говорил.
– Точно. На работе, – кивнул я. – На которую наорал.
Я замолчал, пытаясь подобрать нужные слова.
– Я… Со мной такое впервые. Я не смог сдержать себя в руках, – признался я. – Меня жутко бесит, что я взрослый мужик, а веду себя как тупой подросток, у которого все мозги ниже пояса.
Пока я это говорил, злость снова начала подниматься во мне, как темная волна. Стиснул кулаки.
Роман смотрел на меня с хитрой мордой и ничего не сказал. Просто отпил еще глоток воды.
– Продолжим? – спросил он, прикрывая крышку бутылки.
Он пошел обратно на маты, занося капу ко рту. Я рванул за ним.
– Эй! Ты что, совсем ничего не хочешь сказать? Как-то прокомментировать?
Роман остановился, повернулся. Взгляд – стальной, непроницаемый.
– Все, что я хотел сказать – уже сказал. Отбей ее. Ты меня послал, – констатировал он. – Сегодня мой совет тот же, – пожал плечами Роман. – Ты меня снова пошлешь. Ты сказал, что злишься на себя, что ты придурок – ты прав. Ты придурок. Надевай капу и возвращайся на маты. Все, что я могу предложить – яростную драку, чтобы ты свою дурость выплеснул.
Я подергал плечами, разминая шею. В словах брата был резон. Безусловно, он прав. Как всегда.
Вставил капу и пошел на брата в полную силу. Зная, что сейчас он не даст мне спуску. Зная, что он будет бить жестко и безжалостно. И поделом. Я это заслужил.
Первый удар пришелся в плечо. Резкая боль пронзила мышцы, заставив меня вздрогнуть. Но я не отступил. Наоборот, бросился в атаку, стараясь перехватить инициативу.
Роман увернулся от моего удара, контратаковал. Хук слева пришелся точно в челюсть. Голова дернулась, в глазах потемнело. Но я устоял.
Мы дрались ожесточенно, как львы, защищающие свою территорию. Не щадя ни себя, ни друг друга. Каждый удар – заряд чистой, неприкрытой ярости. Каждый прием – попытка доказать свое превосходство.
Я чувствовал, как пот заливает глаза, как ноют мышцы, как учащенно бьется сердце. Но не останавливался. Не сдавался. Дрался до тех пор, пока не почувствовал, что силы покидают меня.
Наконец, Роман отступил, тяжело дыша.
– Хватит на сегодня, – сказал он, вытирая пот со лба.
Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Рухнул на мат, чувствуя, как все тело пронзает дрожь.
– Ну что? – спросил Роман, протягивая мне руку. – Полегчало?
Я посмотрел на него. В глазах брата не было ни укора, ни сочувствия. Только понимание.
– Ага, – прохрипел я. – Ты – прирожденный психолог.
И это была чистая правда. Злость, до этого мучившая меня, отступила. Уступив место опустошению и… облегчению.
– Тогда пошли, – сказал Роман. – Пива выпьем. Ты заслужил. А завтра отле́пишь свои яйца от пла́нера, подойдешь и извинишься перед бедной девчонкой. И раз уж не хочешь ее себе, то просто “извинись и отъеби́сь”.
Я поднялся, опираясь на его руку.
И впервые за сегодня улыбнулся.
6
Люблю приходить в офис утром. Тишина и полумрак помогают сосредоточиться и настроиться на работу.
Звякнув ключами, открыл дверь и вдохнул затхлый воздух, смешанный с ароматом вчерашнего кофе. Автоматически направился к кофемашине, уже представляя глоток горячего, бодрящего напитка.
Но сначала… Сначала следовало миновать эту клоаку под названием «комната отдыха».
И вот тут мой утренний дзен был испорчен. Нет, я не ханжа и понимаю, что во время обеда люди хотят расслабиться.
Но, господа, элементарная гигиена!
Дело даже не в клининговой службе, которая, кстати, вполне сносно справляется со своими обязанностями.
Дело в отношении к себе и окружающим. Грязные чашки с темными разводами, застывшими кофейными потеками, словно артефакты древних цивилизаций, гордо красовались в раковине.
В холодильнике в каких-то загадочных контейнерах, казалось, уже зародилась новая жизнь – плесень всех мастей и оттенков.
На диване, некогда бывшем гордостью офиса, красовались пятна, происхождение которых лучше не выяснять.
И ведь что обидно – с виду все такие опрятные, ухоженные. А потом заглянешь сюда – и диву даешься, как в таких приличных людях может уживаться такое…
Сегодня моё внимание привлекла одна маленькая деталь. На полке, рядом с грудой чужих, немытых кружек, стояла одна – идеально чистая.
Рядом стоял прозрачный контейнер. На контейнере, аккуратным почерком, было написано: «Сапрыкина».
И в душе вдруг потеплело. Не зря мне эта девушка понравилась. В ней определенно есть что-то… Правильное, что ли.
Вспомнился вчерашний разговор с братом.
Этот гуру пикапа, вечно дающий советы, нашел забавным мой интерес к новенькой.
Предложил дарить ей цветы каждый день.
"Чтобы у этого сопляка, ее парня, закончились аргументы и деньги! И чтобы она поняла, что и первый букет был не от него. Всем девушкам нравятся тайные поклонники, внимание… А потом рано или поздно, когда придет время, откроешься ей".
Бред какой-то. Этот путь почти такой же гипотетический, как выиграть в лотерею. Слишком много "если". Особенно, с моим везением.
Вспомнился другой его совет: "Извинись и отъебись". Вот это уже больше похоже на правду. Нужно пресечь все эти зарождающиеся чувства на корню.
Закрыть тему с извинениями за то нелепое утро и оставить ее в покое.
У нее есть парень. И, похоже, она – девочка умная – сама скоро разберется, что он из себя представляет.
Идеальный план. Просто. Практично. Бесчувственно. Как раз то, что мне подходит.
Хватит мечтать, пора возвращаться в реальность. Никаких цветов, никаких тайных поклонников. Извинюсь и исчезну. Ради нее же самой. Так будет лучше для нее.
Хорошие девочки не для нас.
***
Вызвал свою помощницу.
Зоя вошла в кабинет немного робко, когда я вот так зову ее прямо с самого утра – это всегда не к добру, она это знала.
– Зоя, напишите, пожалуйста… эмм… что-то вроде приказа. Или, знаете, письма с требованиями. Санитарные нормы. – Холодно отчеканил я. – Чтобы каждый работник, от мала до велика, привел в порядок свои чашки, контейнеры, рабочие столы. В общем, все вот это вот безобразие. Это ведь неприемлемо. – Сказал я, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Но внешне его ничем не выдал.
– И еще, Зоя… Пригласите ко мне Сапрыкину. Сразу, как только закончите с письмом, – добавил я, стараясь придать голосу невозмутимый тон.
Я увидел удивление на ее лице и быстро постарался найти объяснение. Точнее, соврал. Предлог ведь тоже нужен.
– У меня что-то не так с интернетом. А она ставила этот роутер, подарок от наших технарей.
Взгляд моей помощницы все больше фокусировался на моем лице. Она слегка нахмурила брови.
– Дмитрий Сергеевич, у вас все в порядке? – спросила она тихо, почти шепотом.
Я машинально коснулся щеки.
– Все хорошо. А что? – не понял я.
Потом вдруг вспомнил о вчерашнем «спарринге» с Романом. Братец, как всегда, перестарался. На память остались пара синяков и ссадина на скуле. Дурак, он ведь еще и радовался, что сумел меня так приложить.
– А, это… Да, все нормально, – отмахнулся я, стараясь выглядеть как можно более небрежно. – В зале попался достойный противник. Ничего серьезного.
Поблагодарил за беспокойство, внутренне усмехнувшись.
Зоя, конечно, не поверила, но тактично промолчала, окинув меня внимательным взглядом.
Она ушла, оставив меня наедине с растущим чувством неловкости.
Прошло всего несколько минут. Я услышал приглушенный шум, чьи-то торопливые шаги.
Словно по команде, сотрудники засуетились, начали прибираться на столах, выкидывать мусор, мыть чашки. Все как один перепуганные.
А я злился еще больше. Злился на себя за то, что приходится заниматься какой-то ерундой, за то, что не могу просто спокойно работать. И на то, что приходится вот так тыкать носом взрослых людей. Превращаться в их глазах в тирана.
Только уселся за компьютер, как пришло электронное письмо. Письмо с извинениями от юристов. Вчера, в спешке, они несколько бумаг не подписали и не отдали мне некоторые копии. Безалаберные идиоты! Они вечно косячат.
Решил потребовать, чтобы немедленно прислали ко мне сотрудника со всеми недостающими документами. Нужно было срочно закрыть этот вопрос.
К тому же, выяснилось, что автосервис еще не готов выдать мне машину. У них, видите ли, какие-то проблемы с поставками краски. М-да… дыши, Дима…
Пока писал, в кабинет постучались.
Тяжело вздохнул.
– Войдите, – буркнул, не отрываясь от монитора.
Я быстро печатал, правил текст письма, не поднимая головы. Хоть текст и был сдержанным, я хмурился, когда писал – привычка. Никто же не видит.
Поднял голову.
И тут же почувствовал острую волну нежности.
Все-таки видит. И видит все. Сапрыкина.
За разборками с юристами я совсем про нее забыл.
Перепуганная. Нежная. Идеальная фарфоровая кожа, большие испуганные глаза, пухлые губы, приоткрытые в немом вопросе. Ох, что бы я сделал с этим ртом!
Каштановые волосы, собранные в небрежный пучок, несколько прядей выбились и обрамляли ее лицо…
Хотелось сорваться, обнять ее, прижать к себе, коснуться ее щеки, вдохнуть аромат ее волос. Хотелось…
Очень много чего хотелось.
Хотелось ее раздеть, медленно, нежно, ласково, целовать каждый сантиметр ее тела. Хотелось услышать ее вздохи, почувствовать ее трепет. Хотелось… Обладать ею.
Черт, о чем я, мать вашу думаю?!
Встряхнул головой, прогоняя наваждение.
Но было поздно.
Я понял одно: схема "извинись и отъебись"не сработает.
Потому что когда Сапрыкина рядом – испуганная и прекрасная, – все мои рациональные мысли и холодные расчеты летят к чертям собачьим.
Она смотрит на меня сейчас как на дикого зверя…
И я боюсь, что скоро им стану…
7
Сапрыкина робко спро
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.