Гипотеза о полной субъект-центрированной модели в изучении психического мира человека

© Кирилл Титов, 2025

ISBN 978-5-0065-5520-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Монография посвящена вопросу состава и природы феноменов субъективного содержания психики и анализу их функционального взаимодействия в формировании явления сознания.

В исследовании предложены сущностная классификация субъективного и подходы к её развитию, показана роль субъективного смысла в организации мышления, введено определение элементарного акта мышления, рассмотрен его механизм и осуществление основных логических операций, а также организация долговременных мыслительных процессов.

На основе модели дано определение психики, отличающее её от психической механики, и исследовано формирование субъективного цикла экзистенции.

Материалы монографии предназначены для научно-исследовательской и практической работы в области психологической и философской антропологии, а также экспериментальной и практической психологии. В прикладном отношении она может представлять интерес для создания и апробирования психотерапевтических моделей. В области информатики она может быть использована как теоретическая основа для исследования вопроса создания субъективно-достоверного интерфейса человек-компьютер.

Работа может быть рекомендована широкому классу специалистов в области философии и психологии.

© Титов К. В., 2023

Вместо введения

Об особых свойствах сознания и субъект-объектной проблеме

В теоретических и практических исследованиях психического между психическим и физическим устойчиво обозначается неразрешимая оппозиция, известная как психофизическая проблема, заключающаяся в сущностном философском разделении материального и идеального, материи и сознания.

Представляется, что несмотря на отсутствие на настоящий момент методологического подхода к экспериментальному физическому прямому изучению природы сознания, вызванному очевидной невозможностью исследователю наблюдать исследуемое со стороны напрямую «извне», тем не менее, возможно на основе его наблюдения «изнутри» попытаться выявить последовательность и способ функционирования феноменов сознания, описать их взаимозависимости внутри сознания, наметить его границы как объекта к изучению и таким образом предпринять попытку создать модель для поиска информационных и нейрофизиологических инвариантов субъективного.

Подобная субъект-центрированная модель, рассматривающая внутренний мир с предметной, а не с процессной или функциональной точки зрения, могла бы дать методологический всплеск, поскольку тогда можно было бы рассматривать субъект-объектную взаимосвязь как неразрывную цепочку информационных взаимовлияний явлений, и изучать как следы непосредственного влияния нейрофизиологической объективности в сознании, так и следы влияния сознания в объективной механике психики. Дала бы всплеск онтологический, потому что можно было бы поставить вопрос о объективной природе субъективного содержания в целом и преодолеть пропасть между научной и религиозной философией в пользу первой. И, возможно, принесла бы некоторое количество перспективных практических подходов.

Однако, хотя на сегодняшний день при исследовании сознания философским путем было обращено много внимания на его трансцендентальность и тождественность с собственным содержанием в элементарных психических состояниях – далее мейнстрим изучения проблемы уходит в сложные вопросы функционирования, аппроприации и мышления в целом, и далее в высшие и антропные стороны сознания, никак не исследовав саму субъект-объектную границу, по-видимому из-за того, что она предстает исследователю атомически простой.

Действительно, какую бы природу не имело субъективное, в него входит ровно то, что входит, и не входит то, что не входит, таким образом его феноменологическая граница кажется непроницаемой ни эмпирически, ни концептуально; невозможно «бросить взгляд» из субъективного за пределы субъективного и непосредственно коснуться вещей, субъективно не представленных.

Вследствие этого, несмотря на объективное существование и очевидную роль материальной основы психики и органов чувств в возникновении субъективного, а также неопровержимые в рамках существующей методологии эмпирические доказательства их связи и найденные нейрофизиологические корреляты психических процессов, для исследователя возникает познавательный разрыв между субъектом и объектом, не позволяющий установить соответствие явлений по обе стороны от себя и препятствующий определению подходов к проблеме.

Совершенно разная на первый взгляд природа процессов в материальной основе психики и в сознании не дает возможности механически продолжить одно в другое при взгляде «со стороны», что глубоко обсуждено теорией, окружающей понятие эмулированного субъективного качества=«квалиа», и полемике относительно «трудной проблемы сознания» (S. Harnad, «Why and how are we not zombies», J. of Consciousness studies, 1, 164—167, 1995).

Эмпирический коррелятивный нейрофизиологический подход, щедро проливающий свет на интимные механизмы функционирования психики, по тем же причинам не позволяет непосредственно выявить непосредственные качественные связи между субъективным и объективным.

В то же время очевидно, что многие, если не все сложности исследования природы сознания, накопившиеся в науке не сегодняшний день, во многом обусловлены отсутствием универсального предметного описания субъективного содержания и его взаимодействия.

Розеттский камень понимания в этом вопросе представляется необходимым, так как, в силу несомненного контакта и взаимосвязи субъективного и внесубъективного миров в психике человека, часть объективных процессов психики, управляющаяся логикой взаимодействия связанных с ними субъективных явлений, равно как и часть явлений мира субъективного, направляемая взаимодействием объективных процессов мозга, без такого описания будут неполно и некорректно описываться и интерпретироваться на основе явлений только одной стороны, порождая иллюзорные и избыточные сущности и мешая выработать ясные предметные подходы, в том числе в эксперименте и психотерапии, зачастую подменяя предмет изучения проекцией на него глобальных социальных и экзистенциальных концептов.

В то же время в данном вопросе представляется перспективной апелляция к философии, так как она прежде всего использует логику и мысленный эксперимент, чтобы нащупать пути, и этим зачастую предвосхищает эмпирику, и проблема субъективной реальности как философской категории весьма широко ей обсуждается (Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность, М., Канон, 2002). Это вполне логично, так как исследование механизмов формирования целого дает представление о целом меньшее, чем исследование целого сообщает о логике взаимодействия создающих его механизмов. Инструментально исследуя электронные устройства компьютера с игрой в нем, невозможно вывести логику игры и необходимый для нее порядок срабатывания электроники, при этом игра и порядок событий в компьютере достаточно полно раскрываются из данных экрана и клавиатуры, делая очевидной необходимую структуру работы «железа», задаваемую программой.

Кроме того, субъективная предметность внутренней реальности вовлекает в себя множество разнородных и сложных явлений, располагая их на одном сущностном уровне, и их роль, свойства и дальнейший субъективный процессинг определяются далее законами этого уровня, а не их внесубъективной сложностью или влиянием природы какого-либо внешнего относительно субъекта источника. Так, зрительный и слуховой образы, религиозные представления, личные смыслы и эстетическое чувство, будучи различными по смыслу и происхождению, вполне равносопоставляемы в мышлении, в силу чего их психически сущностные свойства могут быть обнаружены лишь относительно субъекта – где имеет значение, какие признаки они имеют именно «в нем», их количественный аспект, и с чем в субъекте они взаимодействуют. Соответственно, для описания психического рационально прибегнуть в том числе к требованиям феноменологического подхода Э. Гуссерля, подразумевающему исключение из рассмотрения предположений о внешних причинах и результатах их содержания, впрочем, в отличие от него, нацеливая исследование не на философию познания как такового, но на анализ механики субъективной деятельности в разрезе деятельности психической, с учетом ее биологической, личностной и практической телеологии.

Очевидно, полная субъектцентрированная модель психики, то есть модель, удовлетворительно полно и непротиворечиво включающая и описывающая все внутренние феномены так, как они предметно открываются сознанию и в той же функциональности, могла бы послужить опорой как для планирования и проведения исследований взаимоотношений психической и физической сфер, так и для выработки подходов к исследованию субъективной непроизвольной и произвольной деятельности.

В связи с чем представляется полезным, опершись на субъективную функциональную сторону психической деятельности, попытаться охарактеризовать признаки явлений, в которых процессы материальной психики и субъективные принадлежат обеим сторонам и являются тождественными в сущностном отношении, хотя и наблюдаемыми различно «снаружи"и «изнутри» субъекта, то есть сторонним наблюдателем, регистрирующим процессы в коре головного мозга, и сознанием, существующим в этом мозгу; соответственно, в качестве объекта исследования, выступает, во-первых, субъективно наблюдаемое, и, во-вторых, интрапсихическое.

Целью данной работы является попытка предложить некий первичный взгляд на проблему, с нашей точки зрения, способный теоретически устранить как минимум оппозицию между объектом и субъектом хотя бы в самом ее жестком, картезианском выражении.

В ней описываться внутренние явления психики так, как они доступны субъекту создана первичная их классификация, и на основе их взаимосвязей будет предложен ряд гипотез о организации психической деятельности «с субъективной стороны», что может позволить обогатить понимание внутренней жизни человека и практику.

Нейрофизиологическая информационная основа психики

Преодолеть трудности, вызванные субстанциональным различием материальных и субъективных явлений, возможно за счет использования интроспекции, данных психологии и подхода теории информации, описывающей фактически не сами явления или вещи, но потенциально измеримый порядок их следования, возникновения и сочетания.

В этом смысле процессы организменные и нейрофизиологические, несмотря на различную природу своих путей – например, свет инициирует фотохимический распад зрительного пигмента, что вызывает биохимическую реакцию клеток сетчатки, которая как пакет волн деполяризации мембран передается по нервным волокнам в мозг, где комплекс спайков нейронов разбивается пространственно в кластерах зрительной коры, а затем сводится воедино, что неким неизвестным образом приводит к появлению субъективного визуального образа в сознании человека – можно рассматривать как процессы информационные, чьим содержанием является не передача материи или энергии, но прежде всего передача упорядоченности и соотношений упорядоченностей, то есть информации, не зависящей от природы средств передачи.

Точно так же дугу условного или безусловного рефлекса можно рассматривать как информационный процесс, реализующийся между внешней средой как источником стимула и областью приложения реакции, а также источником обратной связи – и отдельными нейронами и нейронными ансамблями, как получателями сигнала, источниками стандартизованной реакции, и, соответственно также источником обратной связи.

При этом природу проводников информационного процесса – предположим, в цепочке находятся прикосновение огня к коже, активация рецепторов, электрохимическая передача сигнала по аксонам нервов и перекодировка в нервных узлах, собственно физическая доставка сигнала до конечных нейронных ансамблей, а также передача сигнала от них обратно через все промежуточные нейроны и само сокращение мышечных волокон – можно опустить, как константу и, по сути, описать проводящие пути как крайне сложную топологически поверхность между внешним миром и отвечающими ему нейронными ансамблями.

Таким же образом всю материальную основу психики можно представить как пространственно сложнейшую, но тем не менее, простую по своим свойствам поверхность между внешним миром и нейронными комплексами, взаимодействующими через нее с внешней средой. Фактически образуется некое кольцо связи между информационной поверхностью мира, прикасающейся посредством афферентных проводников сигнала к нейронным ансамблям через органы чувств, и информационной поверхностью слоя нейронных ансамблей, посредством эфферентных посредников взаимодействующих с внешней средой.

В этом естественно возникающем представлении, хотя и довольно сложном топологически и, учитывая разные скорости реакций промежуточных звеньев и обеспечивающие необходимое конструктивно возбуждение и торможение петли обратных связей, сложном кондуктивно, особое место занимает слой нейронных ансамблей головного мозга, организованных связями модулей коры меж собой и подкорковыми ядрами.

В отличие от информационных проводников, как уже сказано, образующих практически линейную среду\поверхность, кора головного мозга имеет своей структурной основой около 3 миллионов модулей, состоящих из шести связанных своими отростками слоев клеток, также связанных меж собой в определенном порядке, включающем в себя возбуждающие и тормозящие петли обратных связей, проложенные горизонтально друг с другом, с аналогичными модулями другого полушария, и вертикально с другими областями мозга.

При этом собственно нейроны функционируют в качестве прежде всего ретрансляционных узлов, поддерживающих работоспособность этой сети, образуемой синаптическими связями клеток, но не производят самостоятельно никакой заметной независимой от сигнала вычислительной, избирательно-вариативной его обработки.

В зоне коры образуется т.н. коннектом (точнее самая сложная его часть): огромное количество пересекающихся меж собой тангенциальных (условно параллельно поверхности коры), кросслатеральных (соединяющихся в противоположным полушарием) и радиальных (идущих вглубь и соединяющих кору с внешним миром и подкорковыми структурами) информационных петель. Они обеспечивают возможность «удлинения»\задержки и «укорочения»\ускорения информационного пути сигнала между любыми двумя точками, что позволяет сигналу в коннектоме в зависимости от его топологического, информационного и количественного свойств взаимодействовать с другими сигналами, а также с самим собой: распределяться и структурироваться, резонировать, усиливаться и затухать, распространяться тангенциально и концентрироваться, усложняться и упрощаться, формировать разнообразные частотно-топологические индукции. И, за счет этого взаимодействия с собой и другими сигналами, субстратно обеспечивать существование всех психических процессов, в том числе и тех, которые порождают субъект, само сознание вместе с его содержанием и его бытием.

В определенном смысле кора головного мозга предстает некоторым аналогом объективного мира, где по законам физики мира феномены существуют и взаимодействуют согласно своим свойствам, с той разницей, что в коре роль феноменов выполняют информационные процессы, а законы предоставляют нейрофизиология и архитектура коннектома головного мозга. Связью же между объективным и нейропсихическим мирами выступает информационная поверхность афферентных и эфферентных проводников.

Для предмета исследования важно понимать, что, несмотря на материальную и информационную однородность устройства нервной системы, только часть циркулирующих между мозгом и внешним миром сигналов в данный момент является собственно психической, то есть достоянием сознания в виде субъективных феноменов, то есть осуществляющая, по выражению Н.И.Чуприковой, «психическую деятельность мозга» (Н.И.Чуприкова, «Психическая деятельность мозга, язык и сознание», М., И. Д. ЯСК, 2021) например, образов. Другая часть только способна таковой стать при изменении обстоятельств, например при изменении интенсивности или переключении внимания, как, например, смутное ощущение. Третья часть проявляет себя исключительно локальным или комплексным влиянием на доступное сознанию субъективное, как, например, состояния или эмоция. Четвертая же часть и вовсе в общем случае внесубъективна, как, например, сигналы, поддерживающие артериальное давление или сигналы, управляющие пищеварительной системой, которые автономны и не осознаются в процессе реализации, за исключением ситуации специальных тренировок с биологической обратной связью. Пятая внесубъективна в процессе реализации совершенно, например коленный рефлекс и многочисленные органные регулятивные каскады.

Очевидно, что между одними, другими, третьими, четвертыми и пятыми должны быть некие функциональные различия, проливающие свет на взаимодействие объективного и субъективного в психике, поскольку они, вероятно, имеют отношение как к объективным, в том числе структурным, качествам сигнала, так и к субъективным факторам, проявляющим их связь с идеальной стороной их субъективного существования.

Соответственно, для выделения существенных особенностей таких информационных процессов психической механики необходимо опереться на существенные особенности процессов субъективных, связанные с доступным переживанию и осознанию процессингом содержания сознания.

Граница субъективного как граница психического, представления

Фактически для этого придется создать некую категорийно-обобщённую классификацию субъективного опыта, не претендующую на исчерпывающую полноту и детализацию, но основанную на критически важных свойствах «бытия» внутренних объектов, насколько это существование обеспечивает им невидимый субъекту активный интерьер психической механики. За счет этого будет возможно отделить внутренние для сознания объекты от породивших их процессов и управляющих ими процессов, то есть «материю» субъективного от «сил» и производимых силами системных явлений и событий субъективного мира.

Прежде всего мы должны провести границу субъективного, объединив субъективные явления в один тип по критическому признаку апперцептабельности, то есть способности быть непосредственно воспринятыми субъектом, использовав термин «апперцепция» не вполне в определенном Лейбницом значении, но прежде всего как «чувственно выраженное осведомление субъекта».

Слово «субъект» используется здесь для обозначения субъекта ощущения и переживания, «того, от кого исходит внимание», «того кто переживает себя и свой внутренний мир», «Я»: как аналог слова «сознание» без акцента на высших функциях сознавания и самосознавания и аналог понятия «субъективная реальность» с включенным в него «внутренним наблюдателем».

Поскольку всё, что принципиально не апперцептабельно, то принципиально внесубъективно и осознается лишь в апперцептабельных проявлениях и моделях, то апперцептабельное служит внешней границей субъективного. В качестве иллюстрации приведем атом, который существует в сознании только как модель из апперцептабельного, но сам внесубъективен, или лекарство, которое не ощутимо само, но влияет на самочувствие.

Использование апперцепции, а не перцепции, в качестве границы субъективного вызвано тем, что о перцепции субъект способен знать и судить только на основе апперцепции. Соответственно, перцепция и восприятие per se сознанию вне него, разумеется, неизвестны. Для сознания перцепция и апперцепция неразличимы и неразделимы, и проводимые между ними границы – например, Г. Фехнер проводит границу, называя перцепцией процесс, при котором внешние стимулы приводят к возникновению восприятий, а апперцепцией осмысление их с жизненным опытом, тогда как К. Левин считает перцепцию процессом, который протекает автоматически без участия сознания, а апперцепцию процессом, к котором активно участвует сознание – скорее концептуальны, нежели чем сущностны, поскольку ставят классификацию в зависимость от внешнего к ее предмету процессинга сознания. При этом упускается как тот факт, что восприятие при создании образа неизбежно использует предыдущие результаты работы сознания, так и тот, что без апперцепции сознанием результат перцепции остается никому не известным, что для субъективного феномена равно не существованию.

Аналогичным образом мы не можем субъективно отделить восприятие от представления, без представления восприятие сознанию не известно, (Г. Фехнер, Элементы психофизики, М., Издательство АН СССР, 1949), и современные исследователи), поскольку именно представление создает на выходе процесса восприятия то, что может быть воспринято субъектом, то есть апперцептабельное.

По своему родовому признаку все апперцептабельное относится к категории ощущений, то есть к тому, что может быть доступно субъекту как чувственное, вне зависимости от того, присутствует оно в простой или сложносоставной форме.

Введение такой категории вступает в кажущийся конфликт с принятым делением субъективных элементов на ощущения, восприятия, представления, чувства и так далее, попадающими теперь в одну категорию. Потенциально это может вызвать дополнительную путаницу, в особенности из-за того, что термин «ощущения», привычно закреплен в литературе одновременно и за процессом, и за результатом деятельности именно органов чувств.

Однако ее введение снимает значительные противоречивости, вызванные систематикой явлений внутреннего опыта «по возникновению» или «по применению», фактически провозглашающей подчас однородные явления разного происхождения непреодолимо отличающимися друг от друга, и создающие тем логическое противоречие, как если бы вес гири, взятой из ящика и вес гири, снятой с полки, считались бы физикой весами качественно разной природы, как это происходит, например, с т.н. первичными и вторичными образами или обобщением первично данного в восприятии феномена «движение», размещаемым в отдельную категорию материи абстрактного мышления.

Например, субъективное ощущение кислого вкуса вызывает слюноотделение вне зависимости от того, был кислый вкус вызван кислым на языке, воспоминанием о кислом, или воображением, усиливающим кислый вкус, или работой ассоциативного механизма, в том числе активированного посредством второй сигнальной системы, что свидетельствует о качественном единстве чувственного содержания «кислого вкуса». Соответственно, как внутренний феномен масса воспринимаемого не «состоит из ощущений, восприятий, представления, воображения и ассоциаций», а прежде всего является апперцептабельным=ощущением различной силы, качеств и сложности. Это ощущение сформировано автоматом представления как результат различной интенсивности специфического действия механизмов сенсорного процесса, его восприятия, конструирования или автоматического ассоциативного вспоминания, которые конкурируют за механизм представления сознанию этого субъективного феномена в чувственной форме, что во многом соответствует концепциям Дж. Гибсона и У. Найссера (У. Найссер, Познание и реальность, М., 1981; Дж. Гибсон, Экологический подход к зрительному восприятию, М., 1988).

При этом апперцептабельная поверхность механизма представлений выступает внешней границей субъекта. То же, что не отражено в представлении, не может являться объектом внимания и, соответственно, осознания.

Сами породившие апперцептабельное процессы работы соответствующих механизмов неапперцептабельны впрямую. Так мы, произвольно по нашему впечатлению, лишь можем потрогать кислое языком, чтобы анализатор неизвестным (неизвестным чувственно, хотя известным концептуально) субъекту способом поместил в область представлений кислый вкус, или приложить волевое усилие, чтобы память неизвестным субъекту способом извлекла вкус, или приложить иное волевое усилие, чтобы неизвестным субъекту способом усилить имеющийся в представлении вкус, или иное волевое усилие по представлению обладающего кислым вкусом объекта, чтобы цвет и запах представления ассоциативно повлекли за собой вкус. Однако «как „делается“ квалия „кислый вкус“», мы не знаем.

С точки зрения субъекта эти механизмы можно считать конструктивно отличающимися друг от друга функциональными автоматами, выполняющими свою функцию в зависимости от входящих данных и своего устройства, и подверженными сознательной регуляции только в определенных автоматом и его особенностями границах: сознание может прилагать усилия к запоминанию и вспоминанию, восприятию и конструктивному представлению, однако результат срабатывания автоматов психики всегда будет сознанию «дан как результат».

При всем различии механизмов, результат представления в примере с кислым вкусом тем не менее имеет одну и ту же природу и показательно задействует непроизвольный механизм слюноотделения как реакцию на себя. И, в то же время, ощущение является не просто субъективным феноменом, но реальным сигналом одной структуры мозга, отображенным в другой, за счет чего доступным сознанию в субъективной форме.