Дворец для сероглазого принца

Выключила монитор, обхватила голову руками.

«Не надо было мне ходить к этому психотерапевту, – решила она. – И вообще – не надо было слушаться своих теток! Вот, в кои-то веки послушалась их – и на тебе... Теперь какой-то ерундой страдаю».

На столе лежал пухлый потрепанный справочник с адресами всевозможных фирм, имеющих отношение к строительству вообще и к потенциальным покупателям или продавцам керамической плитки в частности. И вдруг какая-то смутная мысль мелькнула у нее в голове. Фаина... Фаина говорила о Ганине... Нет, Ганин тут ни при чем, а вот Фаина может ей сейчас здорово помочь!

Катя набрала номер Фаины.

– Привет, подруга, это я... У меня к тебе вопрос – насколько далеко могут завести муки совести?

– Муки совести? – озадаченно переспросила Фаина. – Ты мне с работы звонишь? Зарезала своего начальника, что ли?

– Я серьезно! – рассердилась Катя. – Вчера вечером со мной произошло кое-что...

Фаину всегда отличало любопытство. Поэтому она предложила:

– Если это серьезно, то мы должны с тобой встретиться. Сегодня в семь. Как тебе? Посидим в каком-нибудь кафе, поболтаем...

– Ничего не имею против, – вздохнула Катя. – Правда, не знаю, доживу ли до вечера...

Тем не менее до вечера она дожила. И даже более того – умудрилась опоздать на встречу с Фаиной на целых полчаса, потому что обнаружила в соседнем обувном очень приличные сапожки со скидкой.

Фаина ждала ее в небольшом итальянском ресторанчике неподалеку от Кузнецкого Моста.

– Послушай, это свинство – так опаздывать... – сердито начала она.

– Прости-прости-прости... – умоляюще забубнила Катя, запихивая под стол свои покупки. – Но я словно не в себе... Зачем-то вот купила сапоги, хотя у самой их четыре пары...

– Да что случилось-то?

В это время к ним подошел официант, и пришлось сделать заказ.

Только после этого Катя принялась рассказывать:

– Я случайно подслушала один разговор... Исповедь женщины, которую бросил муж.

– Какая-то твоя знакомая? – с интересом спросила Фаина.

– Нет, в том-то и дело – абсолютно незнакомая тетка! – с горячностью воскликнула Катя. – Но... но я скоро тоже стану разлучницей! Я причиню людям горе – понимаешь?!.

– О господи, какой пафос... – поморщилась Фаина. – Впрочем, я тебя поняла – ты представила себя и эту, как ее... Нелли... в аналогичной ситуации.

– Да!

– Послушай, Телегина, каждый день тысячи мужчин бросают своих жен, тысячи жен уходят от мужей к любовникам... Это жизнь! Каждый второй брак, согласно статистике, распадается! Взять, например, сексуальную несовместимость...

– Секс тут ни при чем!

– Очень даже при чем!

Официант принес заказ. Катя принялась остервенело кромсать пиццу, а Фаина, медленно отпивая из бокала красное вино, с безмятежной улыбкой смотрела на нее.

– Ты ведь любишь своего Алексея?

– Очень. Очень...

– И он тебя любит. Если он не решится уйти от Нелли, вы с ним будете страдать. Понимаешь, Катя, в любом случае кто-то из вас троих обязательно будет страдать...

– Из четверых, – напомнила Катя. – Ты не берешь в расчет Полину, их дочь.

– Не думаю, что Полина будет тяжело переживать развод своих родителей, – пожала плечами Фаина. – Насколько я помню, она довольно-таки взрослая...

– Пятнадцать лет.

– Пятнадцать... Но ведь ты говорила, что Алексей собирается уйти из семьи, когда она достигнет совершеннолетия? У девочки к тому времени будет своя жизнь!

– Кажется, ты права... – растерянно пробормотала Катя. – Но Нелли...

– С Нелли тоже ничего не случится, – терпеливо принялась объяснять Фаина. – Раз уж вы с Алексеем серьезно подошли к делу, так все распланировали, то ее переживания сведутся к минимуму. Она, может быть, уже сейчас морально готова к разводу... даже более того – не исключено, что у нее тоже кто-то есть. И даже если нет – ничего страшного... Раз уж Алексей завел любовницу, то, скорее всего, их отношения оставляют желать лучшего. Неверность – симптом дисгармонии в браке. Не исключено, что он надоел ей хуже горькой редьки, и она вздохнет наконец с облегчением, когда они расстанутся.

– Вполне возможно, – удивленно согласилась Катя. Она неожиданно успокоилась. – Фаина, ты чудо! Господи, и никаких психотерапевтов не надо! «Если я заболею, к врачам обращаться не стану...», кажется, так поется в песне...

– Кстати, о друзьях, – довольно улыбнулась Фаина. – Взять, например, нашу Зойку.

– Да, возьмем Зойку...

– Семь лет она терпела рядом с собой этого дурака Личутина... Кто бы осудил ее, если б она завела любовника?

– Я бы никогда ее не осудила! – возмутилась Катя. – Он такой мерзкий, неприятный тип... Пожалуй, даже если б она его убила, то я ничуть не удивилась бы!

– Или взять тебя... Ты, конечно, не любишь, когда тебе напоминают о Ганине, но... тем не менее...

– А что – Ганин? – вздрогнула Катя.

– Ты могла бы с ним прожить всю жизнь, не изменяя ему? А он?

– Нет, мы с ним совершенно несовместимые люди, – неохотно подтвердила Катя.

– Вот видишь! – с торжеством произнесла Фаина. – А ты переживаешь, что Алексею придется бросить Нелли... Да это самое обычное дело, я бы даже сказала – насущная необходимость! А ты места себе не находишь из-за какого-то подслушанного разговора...

– Обожаю тебя! – засмеялась Катя. Они чокнулись. – Послушай, Фаина...

– Что?

– Ты не помнишь название фирмы, в которой работает Ганин? Ну, конечно, если это нашГанин...

– Зачем тебе? – подозрительно спросила подруга.

– Так... На всякий случай, – уклончиво произнесла Катя. – Не хотелось бы с ним случайно столкнуться.

– Я не помню... – нахмурила свои смоляные брови Фаина. – То ли «Вега-плюс», то ли «Мега-плюс»... В общем, это архитектурное бюро.

– Их сейчас миллион! – с досадой сказала Катя. – Ладно, будем надеяться, что Ганин меня не найдет.

– Не уверена, что он одержим желанием найти тебя, – засмеялась Фаина.

– Это точно! – засмеялась и Катя.

Они ели пиццу и пили вино. Две подруги, которым все было по плечу.

– Послушай, Фаина...

– Да, Катюш?

– А твой муж, Глеб... Как ты думаешь, он никогда не изменял тебе? – с любопытством спросила Катя.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Фаина. – И знать не хочу...

– Тебе все равно?

– Нет, мне не все равно! – внезапно разозлилась та. – Телегина, давай поговорим о чем-нибудь более интересном...

У Кати в сумочке внезапно зазвонил телефон.

– Алло!

– Солнце мое, это я...

– Алешка! – обрадовалась Катя, прижимая к уху мобильник. – Куда ты пропал?

– Я никуда не пропадал... Послушай, ты звонила мне позавчера домой?

– Да.

– Катя, я же тебя просил!

– Но мне очень хотелось услышать твой голос! Я соскучилась! – капризно протянула она.

Фаина усмехнулась, допивая вино.

– Хотела бы я увидеть твоего Алексея... – негромко произнесла она. – Чего ты его от нас скрываешь?

– Где ты? – спросил Алексей. – Ты не одна?

– Я с Фаиной. Сидим в кафе и болтаем о всяких пустяках! – засмеялась Катя. – Когда мы встретимся? Петренко еще в отъезде?

– Нет, у Петренко больше встречаться не будем.

– Почему?

– Есть кое-какие причины...

– Она знает? – встревожилась Катя. Она имела в виду Нелли, и Алексей, конечно, сразу понял ее вопрос.

– Нет, она не знает, – ответил он немного недовольно. – Просто... я не хочу вызывать у нее никаких подозрений раньше времени.

Начался февраль.

Все было по-старому, без изменений. С одной стороны, это говорило о некоей стабильности, а с другой...

«Это зима во всем виновата, – думала Катя, вертя в руках уже готовую деревянную фигурку. Получилось дивное создание – то ли животное, то ли мечта... От того, что Катя на сей раз не слишком следовала лошадиной анатомии, новая скульптурка напоминала какой-то сказочный персонаж. – Нет ничего скучнее и неприятней московской зимы!»

Она кинула взгляд на календарь, стоявший рядом, и вдруг вспомнила – сегодня у Лаэртова день рождения! Она сто лет об этом не вспоминала, а тут вспомнила...

Катя набрала его номер, моля бога, чтобы трубку взяла не Вера Петровна.

– Слушаю вас... – сонным голосом отозвался бывший муж.

– Толик, привет! Ты что такой скучный? – засмеялась Катя. – Я тебя поздравляю...

– Катюша, как мило! – растрогался тот. – Приходи. У меня, можно сказать, юбилей.

– Да, сорок лет – это не шутка! Но сорокалетие, кажется, не принято отмечать...

– А я и не отмечаю, – вздохнул тот. – Сижу вот, пишу монографию... Приходи.

– Но... но как же Вера Петровна? – осторожно спросила Катя.

– Мама в отъезде. Она сейчас в Петербурге, у своей старой подруги.

Катя вмиг отмякла.

– Хорошо, приду! – обрадовалась она. – Я даже знаю, что тебе подарить...

Она посмотрела на лошадку-мечту, которая стояла перед ней. Лаэртов когда-то давно, когда они еще были вместе, выпрашивал для себя хотя бы один образец ее творчества...

– Сама не знаю, отчего это я сегодня такая добрая! – продолжила она, смеясь. – Ладно, через час буду – только Мику отведу к бабушке...

– Я не хочу! – завопил из другой комнаты Мика, который, оказывается, не пропустил ни одного слова из ее разговора. – Я не маленький, я вполне могу остаться дома один!

– Можешь взять его с собой, – предложил Лаэртов любезно. – Я буду только рад повидаться с Мишенькой...

– Нет, он не даст нам поговорить, – отмахнулась Катя. – В общем, жди меня через полчаса...

Она и в самом деле очень быстро добралась до его дома.

– Катенька... – с распростертыми объятиями встретил ее Лаэртов. – Господи, как я счастлив! Честно говоря, не надеялся, что нам еще когда-нибудь удастся встретиться...

– Ну-ка, дай на тебя посмотреть, – Катя довольно бесцеремонно вертела бывшего мужа в разные стороны. – Кажется, не изменился...

Но она покривила душой – Толик постарел, и залысины надо лбом угрожающе увеличились. Огромные очки в пол-лица, мешковатые брюки, безобразный жилет с вышивкой...

– Мама подарила, – улыбнулся Толик, заметив Катин взгляд. – Она ведь замечательная рукодельница...

– Ну да... – неопределенно хмыкнула Катя. – А вот тебе мой подарок.

Она достала из свертка лошадку.

– Боже мой... – Лаэртов едва успел поймать свалившиеся с носа очки и дрожащими руками водрузил их обратно на нос. – Какая прелесть! Катя... у меня просто нет слов!

Он так искренне, простодушно радовался, что она не выдержала и чмокнула его прямо в лоб.

– Надеюсь, Вера Петровна не выбросит мой подарок.

– Катенька, ну что ты такое говоришь...

– Шучу, Лаэртов, шучу!

– Да, ты помнишь «Песнь о вещем Олеге» – бессмертное творение Пушкина? – вдруг с интересом спросил он.

– Конечно, Толик. Не так давно Мика учил его наизусть – как же мне не помнить! А ты это к чему?

– Дело в том, Катенька, что Пушкин написал свое стихотворение по «Повести временных лет» – древнерусскому литературному памятнику. И есть сведения, что легенда о полководце и его коне восходит к исландским сагам!

Они прошли в комнату.

В этом доме Катя с Микой жили несколько лет, и он был ей почти родным. Почтенная мебель красного дерева, заваленный бумагами письменный стол, тяжелые темные гардины на окнах – Вера Петровна не терпела яркого света... «Моя разлюбезная свекровь, похоже, вампир», – не раз в разговоре с подругами иронично замечала Катя.

Тускло светил торшер с абажуром из желтого шелка.

– Настоящая профессорская квартира... – пробормотала Катя. – Чем будешь угощать, Лаэртов?..

– Минуточку... – тот поставил на журнальный столик бутылку кагора и блюдце с докторской колбасой. – Я, знаешь ли, ничего особого не успел приготовить...

– И правильно! – серьезно произнесла Катя. – Ни к чему нам объедаться.

– Ну да, – сконфузился Толик. – Мало ли что...

Катя, поджав ноги, сидела на мягком кожаном диване. Толик подал ей стакан с кагором, и они чокнулись.

– Все, как в старые времена... – вздохнул он, деликатно присев на свободный краешек. – Я, знаешь ли, до сих пор тебя вспоминаю. Тебя и Мишеньку. Зря ты его не привезла...

– Послушай, Лаэртов, ты ведь мог бы своих детей давно завести! – рассердилась Катя. – Почему ты не женишься?

– Да все как-то некогда...

– У меня гениальная мысль! Помнишь Зою? Ну, Зою Личутину... Она как раз развелась и теперь совершенно одна.

Но Толик не проявил никакого энтузиазма.

– А ты-то почему одна? – тихо спросил он. – Ты же... ты такая красивая, такая яркая... Ты – как солнце!

– О, Лаэртов, ты мне льстишь... – растроганно сказала Катя. – Но я вовсе не одна. У меня есть... есть человек, которого я очень люблю.

Толик быстро-быстро заморгал.

– Кто же он? – спросил еще тише.

– Он? Он тоже как солнце... Для меня, во всяком случае.

– Я желаю тебе счастья, – неожиданно заявил Лаэртов и пожал ей руку. – Значит, скоро свадьба?

– При чем тут свадьба? – недовольно произнесла Катя. – Господи, я и забыла, какой ты старомодный... Хотя да, свадьба будет – но еще очень не скоро.

– Надо проверить свои чувства?

– Нет, в своих чувствах мы не сомневаемся, – уверенно произнесла Катя. – Тут дело в другом. Алексей... его, кстати, зовут Алексей... так вот, он женат.

– Женат? – растерянно повторил Лаэртов.

– Да – и это препятствие. У него есть дочь... Ох, я уже устала всем повторять эту историю! Но ладно, тебе тоже расскажу... Так вот, Алексей собирается уйти из семьи, когда дочери исполнится восемнадцать. И тогда мы с ним...

– Катя! – с ужасом перебил ее бывший муж. – Опомнись!

– Что? – испугалась Катя. – Ты о чем? Послушай, я не понимаю...

– Катя, милая, я не могу поверить... Неужели ты способна на такое?!

– Лаэртов! – мгновенно завелась она, едва не пролив кагор. Толик поспешно взял у нее стакан из рук, чтобы не пострадал кожаный диван (Вера Петровна не пережила бы этого). – Ты что, на Луне живешь? Ты не слышал о таких вещах? Я уверена, в твоих исландских сагах тоже упоминаются эти... как их... адюльтеры.

Катя специально постаралась подобрать книжное слово – кажется, Лаэртову так будет проще понять ее.

– Что? – переспросил он. – А, ну да... Кстати, авторов исландских саг не интересовали переживания, обусловленные сексуальными отношениями, то есть романтические переживания... – Толик вдруг смущенно улыбнулся и поправил на носу очки. Когда дело касалось его работы, он мгновенно отвлекался от всего. – По-видимому, они не вызывали того сентиментального сочувствия, на которое рассчитывает автор всякого романа. И вообще – вокруг них не было никакого романтического ореола! Возьмем, например, известную «Сагу о Ньяле»: Гуннар был влюблен в Халльгерд, но его брак с ней древний автор назвал – «безрассудный брак по страсти», или, если более точно перевести источник, – брак «из похоти».

– Разве плохо быть влюбленным? – недоуменно спросила Катя.

Лаэртов засмеялся.

– Это как сказать! Вообще, Катенька, людям того времени брак по любви казался страшным безрассудством и глупостью.

– Дикие люди! – тоже засмеялась она.

– Э, нет... «Любовью» они называли те отношения, которые устанавливались между супругами спустя некоторое, иногда очень долгое время.

– А как они относились к изменам? – снова спросила Катя.

– Если это любовная связь мужчины с чужой женой, то обычно говорилось, что мужчина «одурачил», «обманул» женщину.

– А если...

– А если же речь шла о любовной связи женатого мужчины с одинокой женщиной, то о ней говорилось как о «побочной» жене. Дети их тоже считались «побочными».

– Вечная дискриминация! – сердито произнесла Катя.

Лаэртов поцеловал ей руку.

– Милая моя... В те времена люди так же влюблялись, испытывали страсть, ревновали... Я повторяю – другой была оценка этих переживаний: не было их романтизации и идеализации. Но сейчас все иначе, – прошептал Толик, нахмурившись. – Катя, так нельзя... Нет, я, конечно, не знаю твоей истории в целом, да и вообще – не мое дело судить, но... Нельзя строить свое счастье на чужом горе!

«Моя душа умерла...» – мгновенно вспомнила Катя, и прежние сомнения вновь всплыли на поверхность.

– Может... Может, и не будет никакого горя, – пробормотала она. – Лаэртов, это же самая обычная жизненная ситуация...

– Я бы с тобой никогда так не поступил, – проникновенно сказал он. – Мне и в голову не приходило завести роман на стороне... Твой Алексей – он...

– Ты просто ревнуешь! – закричала она. – Я поняла – ты ревнуешь!

– Я не ревную! – неожиданно и он стал кричать, очки с его носа свалились, и он опять едва успел подхватить их. – Я просто не узнаю тебя! Моя Катя не была такой! Моя Катя не разрушала чужие семьи!

– Да там давным-давно все разрушено!

– Откуда ты знаешь?

– Знаю! А ты... Ты, Лаэртов, старомодное чучело!

Толик молчал, тяжело дыша. Катя тоже замолчала. Сердце у нее билось, словно сумасшедшее, и все та же тоска, которая, оказывается, никуда не исчезла, снова заползала в ее душу.

– Да, я чучело... – осипшим голосом прошептал Толик. – И меня нельзя любить...

Кажется, за стеклами его очков блеснули слезы. Милый, глупый Толик Лаэртов, который боялся всего на свете и которого мог так шокировать чужой роман...

– Прости меня! – улыбнулась Катя. – Ты вовсе не чучело. Лаэртов, я не имею права ругать тебя – ведь сегодня же твой день рождения...

Катя поспешно обняла его.

Лаэртов осторожно, робко положил ей руки на плечи.

– Я об этом думала, Лаэртов... – прошептала жалобно Катя. – Ну, о том, что поступаю неправильно. Но что же делать? Я очень люблю Алешу...

– Да-да, я понимаю... – вздохнул он. – Любовь – это величайшая радость, но в то же время – величайшее горе.

– Что же делать?

– Я не знаю.

Катя снова откинулась назад.

Толик, скрестив руки на груди, с мягкой улыбкой смотрел на нее.

– Лаэртов...

– Что?

– Ты должен перестать быть маменькиным сынком. Мне кажется, Вера Петровна слишком много власти имеет над тобой! – решительно произнесла она. – Ведь, по сути, это она нас с тобой развела. А ты должен быть счастлив! Я вот поговорю с Зоей Личутиной...

– Не нужна мне никакая Зоя Личутина... – отмахнулся Толик. – Я вполне счастлив. Да, я счастлив, – убежденно повторил он. – А насчет мамы ты не права... Ну, по крайней мере, в том вопросе, из-за чего нам пришлось расстаться. Ведь ты меня никогда не любила...

– Я? Не придумывай, Лаэртов! – упрямо произнесла Катя.

– Нет, Катя, не обманывай себя. Ты была одна, с маленьким ребенком на руках. Когда я встретил тебя, Мишеньке едва только год исполнился... И тебе безумно тяжело было в твоей семье. До такой степени, что ты решила сбежать ко мне. И мама... Мне кажется, моя мама тогда поняла, что тобой двигало. Именно потому она так... так неадекватно себя вела во времена нашего супружества. Ну и ты, конечно, тоже скоро поняла, что я совсем не пара тебе.

– Лаэртов, нет! Все было не так!

– Катя, но это не значит, что я о чем-то жалею, – неожиданно признался он. – Я бы многое отдал за то, чтобы все вернуть назад. Знаешь, я даже маме не позволил бы вмешиваться в нашу жизнь!

– Да ну?.. – изумленно прошептала Катя.

Они опять замолчали, глядя друг на друга.

– Такая глупая жизнь... – наконец с досадой продолжила она. – Все настолько неправильно... И что самое неприятное – ничего нельзя изменить! Словно рок какой-то висит над всеми людьми.

– Нет, кое-что изменить можно, – заморгал Лаэртов. – Например, не надо делать того, что категорически делать нельзя.

– Например?

– Ты знаешь, о чем я... Кстати, именно поэтому я и не пытаюсь вернуть тебя. Потому что ты меня не любишь. И именно потому я один – не хочу обманывать кого-то еще...

– Ты до сих пор меня... ты до сих пор ко мне неравнодушен, что ли? – неловко улыбнулась Катя.

Он тоже улыбнулся неловко и пожал плечами.

– Может быть. Но я о другом хочу сказать... Ты не думай, что я ничего не понимаю, – произнес он серьезно. – В жизни всякое случается – люди делают ошибки, потом пытаются их исправить... Ты, главное, сама сейчас не сделай ошибки. Подумай сто раз, прежде чем что-то сделать.

– Я думала, – сказала Катя тоже серьезно. – Я думала о Нелли... ну, о жене Алеши. И об их дочери. Вроде бы все не так страшно... Я даже к психотерапевту пошла, хотя... хотя так и не смогла с ним поговорить. Фаина успокаивает – обычная ситуация, все через нее проходили, ничего с Нелли не должно случиться...

– А тебя когда-нибудь предавали? – спросил Толик.

– Меня? Нет... – Катя почему-то вспомнила о Григории Ганине. В каком-то смысле он ее предал, когда уехал из страны. Или это она его предала – когда позволила ему уехать?

– Слава богу...

– Толик, давай не будем о грустном, – встряхнулась Катя. – Расскажи лучше что-нибудь интересное. Над чем ты сейчас работаешь, например?

– Я? Над моральным кодексом древних исландцев, конкретнее – над «Изречениями Высокого».

– Кого? – засмеялась Катя.

– Высокий – это Один, главный бог скандинавов. Он живет в Валгалле – «чертоге мертвых», – охотно пояснил Лаэртов. – У него в подчинении валькирии, воинственные девы... Во время сражений они летают, невидимые, над полем боя и уносят в Валгаллу героически погибших воинов. Поэтому воины сражались очень отчаянно – ведь, умирая, они уносились в страну богов, и смерть казалась им счастьем!

– Ну, а Один-то что изрекал?

– О, совершенно замечательные вещи! Например: «Прежде чем войдешь в дом, присмотрись ко всем входам: не скрывается ли где враг». Или еще лучше – «Дня не хвали раньше вечера, жену раньше ее смерти, оружия – пока не испробовано, девушку – пока не замужем, лед похвали – если выдержал, пиво – когда выпито...»

– Спасибо за заказ, мы перезвоним вам, как только товар будет отгружен! – Катя положила трубку.

В этот день было особенно много звонков. Катя сидела за стеклянной перегородкой, посматривая, как в точно таких же отгороженных стеклянных будках работают ее коллеги. В основном молодые женщины ее возраста. Спокойные, деловитые, хорошенькие, одетые со строгим изяществом. Ведут переговоры, наманикюренные пальчики порхают по компьютерной клавиатуре... Неужели у них нет никаких проблем?

Катин взгляд снова уперся в толстый растрепанный справочник, лежавший на краю стола.

Словно повинуясь чьей-то воле, он придвинула его к себе и принялась торопливо листать. «Вега-интернешнл», «Вега-супер», «Мега-глобал», «Мега-прорыв» и прочая ерунда... Подобных, ничего не значащих названий в справочнике была масса. Правда, «Мега-плюс» была только одна. И рядом с названием стояло пояснение – «архитектурное бюро». Номер лицензии, телефон, адрес в Интернете.

«Что я делаю? – с раздражением подумала Катя. – Все равно это не то бюро, не тот Ганин, и вообще...»

Она со злостью набрала на клавиатуре электронный адрес, указанный в справочнике. Выскочила табличка – «Архитектурное бюро «Мега-плюс» приветствует вас! Наше бюро выполнит любые ваши пожелания – от составления дизайн-проекта в зависимости от категории помещения и до...»

– Бла-бла-бла-бла... все с вами ясно, – пробормотала Катя презрительно и нажала на «иконку» «Наши сотрудники».

На экран полезли фотографии архитекторов и прочих специалистов, которые работали в бюро, картинки с их проектами... Все это было неинтересно, а главное – Катя ужасно злилась на себя, когда просматривала список. Ну не может в нем быть этого человека!

Она крутанула колесико на мышке, стремясь поскорее закончить свое глупое и бессмысленное занятие, и вдруг ахнула: на нее с экрана монитора смотрел Ганин. Немного постаревший, конечно... А рядом с его фото было написано – «Ганин Григорий Кириллович, ведущий архитектор, автор пятидесяти проектов. Работает в бюро восемь лет. Владеет всеми смежными профессиями, разрабатывает все направления проекта. Его наиболее известные проекты – ресторан-клуб «Годзилла» в Юго-Восточном округе, Дом Предпринимателя на Солянке, коттеджный комплекс на Можайском шоссе...»