Выход из-под удара, или Новый путь

Лицо новой страны

Тем временем расчищали всё больше территории под свои угодья. Парсы также были обрадованы способностью овец, коз и кур пережить местные суровые условия. Постепенно они приспосабливались и в других отношениях: учились, как хранить продукты, как заботиться об одежде, чтобы всё это не портилось от постоянного тумана. А когда прошёл ровно год после Великой Перемены, мобеды устроили новое общее совещание – и торжественно провозгласили в итоге: теперь ясно, что парсам дана новая земля, и что они должны будут хорошо обустроиться тут, чтобы принести местным жителям свет истины. Столкновения из-за «башен безмолвия», однако, то и дело происходили вновь. Поэтому огнепоклонники оказались вынуждены переносить их в глубину своих владений, убирать с периметра.

Когда прошло 3 года, прошло новое мобедское совещание. На нём уже единогласно утвердили – это была не просто Перемена Места, а Великая Перемена, значение которой ещё только предстоит понять. «Неведомы решения Ахурамазды заранее и непонятен смертным их смысл, но тем важнее исполнять свой долг». Тот год запомнился общине ещё одним знаковым событием – несколько пленников научились, наконец, складывать корявые фразы на фарси, хотя о беглой речи ещё и думать нельзя было.

Через 15 лет, в 1313 году, мобедам пришлось решать новый вопрос – допускать ли использование неожиданного появившегося по обмену растения, плоды которого доставили из высокогорий. Однако же ключевым аргументом стала необычно высокая питательность этих клубней и – особенно – их приспособленность к этой суровой земле. Естественно, был сделан вывод, что «таков знак свыше – без внутреннего света ни один плод не мог бы выживать настолько блестяще». А торговцы, кстати, в это время уже говорили обычно не на гуджарати, не на чимийском, а на какой-то причудливой смеси двух языков скорее.

Через 50 лет после Великой Перемены, в 1348 году, сформировалось государство, протянувшееся от залива Гуаякиль до долины Чан-Чан. Его власть распространялась и в горах – на высоте до 2500 метров. К этому времени картофель стал если и не совершенно обычным блюдом на столе у большинства парсов, то, во всяком случае, вполне массовым. Только часть «первоперемещенцев» отвергала его… Также в это время, к сожалению, письменная традиция существенно оскудела. Выделывать даже бумагу – для священных текстов – оказалось весьма трудно, порой приходилось выбирать поначалу – что записывать, а что нет. Ради сохранения традиции даже пошли на отчаянный шаг: выделили побольше каменотёсов и приказали им заносить недостающие записи на специальные плиты и стелы. Однако в индейских селениях те, кто приняли Огонь в сердце, просили давать им имена из Древней Песни.

В 1357 году ушёл из жизни последний, кто помнил вживую прежнюю жизнь в Гуджарате. И именно тогда же отсутствие муссонов (или, как выражались теперь, «закрытые небеса») объявили уже на одном из собраний мобедов не испытанием, а «новой истиной». Приглушённый свет дня придумали трактовать теперь как «своеобразный призыв небес к умеренности и спокойствию». Тремя годами ранее, в 1354-м, дастуром впервые стал абориген.

В 1376 году в башню молчания отнесли двоих последних «первопереселенцев»: тех, кто попал в эту удивительную и необычайную землю ещё прежде, чем успел родиться. К этому моменту Аташ-Абад (как теперь именовалось всё государство в целом), упёрся в естественные пределы, за которыми расширение уже не могло быть настолько простым, как раньше. На севере дальнейшее продвижение ограничивали почти непроходимые горные кряжи и густые леса (в местах, которые в иной истории станут Колумбией). На востоке лежала труднопреодолимая амазонская сельва, а на юге – пустыня. Построить настоящие, мощные суда океанского класса было невозможно. Хорошо хоть умение строительства обычных деревянных лодок сохранилось. Поэтому вместо настойчивой и задорной экспансии а-ля конкистадоры продвижение шло неспешно, словно нехотя. Только при прямой необходимости уходили чуть дальше обычного пастухи, охотники, да изредка торговцы «расширяли горизонт»… К 1440 году появились смутные слухи о «земле льдов на крайнем юге» (так купцы передавали устные сведения о районе Огненной Земли). В течение 1460-х аташ-абадцы уже установили торговые взаимоотношения с Теночтитланом, пусть и через множество посредников.

В 1514 году всё резко изменилось. Торговые форпосты, выдвинувшиеся к тому времени ещё чуть дальше на север и восток, столкнулись с потоком беглецов, сообщавших о «белых людях в шлемах и с громовыми луками». Однако поначалу этим сведениям не придали особого значения. Лишь в 1524-м, когда экспедиция Писарро достигла северных районов нынешнего эквадорского побережья, она наткнулась на окраинный аташ-абадский городок.

Настоящий фурор среди испанцев произвело то, что у местных, оказывается, были не только «храмы огня», но и ткани очень высокого качества, а главное – железное оружие, инструменты, лошади, ослы и собаки. Встречать что-либо подобное они и не думали, привыкнув за предыдущие годы колонизации к типичному облику индейских поселений.

Парсы (и равняющиеся на них теперь южноамериканские аборигены), сразу решили: перед ними очередное испытание, по силе сравнимое с Великим Перемещением. Теперь сюда добрались явно люди из оставленного некогда мира, но – не менее верно, что это прислужники Ахримана. Иначе как объяснить, что они используют огонь не для тех целей, которые подобает правоверному соблюдать, а для войны. Вдобавок – не знают никакого знакомого нам языка, зато ведут себя развязно. И, сверх всего, принесли в нашу страну довольно сильный мор, подобный тому, что косил людей после Перемещения. А конкистадоры увидели «наглых и довольно богатых дикарей, которых самое время ощипать на благо короны»

Серьёзная кровь

И естественно, последующие шаги сторон только укрепляли это взаимное мнение друг о друге. Испанцы всё пытались пробраться к золоту, вернее, узнать, где оно находится, а аташ-абадцы отказывались. Естественно, как ни велико было отвращение к огнестрельному оружию, чисто практическая осторожность подсказывала, что надо бы с ним разобраться. Правда, первоначальная мысль – скопировать образцы – упёрлась в неизбежные ограничения. Высверлить те же стволы аркебуз это ещё надо уметь… Поэтому к 1535 году успели только освоить производство пороха, да научились кое-как применять трофейные пушки. Мечи, копья и доспехи тоже улучшили, благодаря пленным испанцам освоив некоторые металлургические премудрости наступающей эпохи.

Да, именно благодаря пленным! Ведь наивно было бы ждать, что конкистадоры бросят свои попытки «задоминировать» только оттого, что встретили необычно выглядящую цивилизацию. Жажда золота затмевала буквально всё… Потому небольшие отряды авантюристов пробовали проникать на чужую территорию – и при этом обычно терпели поражение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.