- -
- 100%
- +
С чередой этих туманных, терзающих душу вопросов я отправился на работу, надеясь в очередной раз заглушить дурные мысли другими делами. Но, как оказалось, это было не самой хорошей идеей.
Весь чертов день я пытался отвлечься от угнетающих эмоций, заменив их старой доброй враждебностью: проверил все ближайшие проекты, провел пару лишних совещаний, дотошно выискивал любые маломальские косяки, срываясь на подчиненных за любой недочет, и стойко игнорировал десятки звонков от сестры, но ничего из этого мне не помогло.
Я ощущал неисчерпаемый запас внутренней агрессии, который ничуть не убавлялся, несмотря на все мои срывы и крайне нетипичное для меня поведение. А хуже всего было то, что я абсолютно не понимал, что с этим делать и как мне, блять, остановиться.
После очередного разбора полетов я влетаю в офис, снося на ходу пару стульев. За мной врывается ошалевший Марк.
– Ты рехнулся? Какой бес в тебя сегодня вселился? – орет друг, активно жестикулируя руками. – Я думал, ты у нас эмоциональный импотент, обычно из тебя клещами никакой реакции не вытянешь. А тут! Орешь, кидаешься на всех! Что с тобой происходит, Джейк?
– Отвали на хрен, по-хорошему прошу! – цежу агрессивно, швыряя папку с документами на стол, и она, прокатившись по глянцевой поверхности, с грохотом падает на пол.
– А то что? Опять морду бить будешь? Валяй! Чай, не сахарный, потерплю! А вот ты сейчас взорвешься к чертям собачьим, если не расскажешь мне, что случилось!
Он с грохотом врезает ладони в стол, и этим ударом словно насильно выбивает из меня самое страшное в жизни признание.
– Она умерла, вот что! – пронзаю его лицо яростным взглядом, задыхаясь от собственного крика.
Вижу в глазах парня неподдельный шок и чувствую, как отражаю эту же эмоцию сам.
Я… я что, произнес это вслух? Нет, я же не мог. Не мог…
– Умерла… – повторяю уже для самого себя, чувствуя, как земля начинает содрогаться под ногами, будто открывая мне прямой портал в преисподнюю.
– Джейк… о ком ты говоришь? – приглушенно спрашивает Марк, сбавляя свой недавний напор.
На слабых ногах медленно сползаю в кресло. Откидываю голову на спинку и устало прикрываю глаза. Пульсирующая боль в сердце расходится по органам вместе с непрерывными потоками крови.
Я никогда не рассказывал Марку об Авроре и своей прошлой жизни. Мне не хотелось делиться такими сокровенными вещами ни с кем. Но сейчас, мне кажется, если я не расскажу ему обо всем, меня и вправду разорвет на части…
Размыкаю губы, и мой голос разносится внутри пустой черепной коробки, словно отголосок бесконечного эха.
– Я говорю о своей невесте. Она погибла в этот день ровно год назад…
Следующие три часа я выкладываю Марку нашу с Авророй историю. Рассказываю обо всем с момента нашего знакомства и до начала прошлого года. Подробно вспоминая и прокручивая в голове каждый момент, я будто снова проживаю его, ярко ощущая весь спектр испытанных ранее эмоций, приправленных ядовитой горечью безвозвратной утраты.
Все время моего рассказа Марк слушает, не проронив ни единого слова. И лишь периодические тяжелые выдохи дают понять, что он все еще присутствует в этом кабинете.
– Пиздец, – все, что он выдает, после того как я заканчиваю свою исповедь. – Я и представить себе не мог, что ты пережил нечто подобное. Джейк, мне очень жаль.
Он ободряюще сжимает мое плечо, опуская взгляд в пол. А мне словно и вправду становится чуть легче.
– А я ведь ни разу до сегодняшнего дня не произносил этого вслух. Да я даже в своей голове не признавал, что ее больше нет… – осекаюсь, чувствуя, как голос теряет силу.
Марк понимающе кивает, терпеливо выжидая. Прочищаю горло и, глубоко вдохнув, продолжаю.
– Но вот я сказал. И все же не могу до конца поверить даже своим собственным словам. – Из меня непроизвольно вырывается какой-то крякающий звук, сопровождаемый треском ребер. – Как будто если я поверю в это искренне, последняя ниточка, связывающая Аврору с реальностью, разорвется, понимаешь? Как будто я предаю ее этим…
– Слушай, – друг задумчиво потирает подбородок, а затем возвращает руку в карман брюк. – Ты ведь искал ее, опрашивал людей, делал рассылки, подавал ее в розыск, мониторил все новости о пропаже людей! Ты, черт возьми, сделал все, что только можно! Но это дало хоть какой-то результат?
Я отрицательно мотаю головой.
– Ну, значит, тебе осталось сделать только одно, – Марк делает паузу и, когда я поднимаю на него тяжелый взгляд, замечаю в хмурых карих глазах то, что уже давно сидело внутри меня, но я до смерти боялся озвучить это вслух. – Тебе нужно признать, что ее больше нет. Принять все тяжелые, разрушающие эмоции на себя, выстоять и пережить это. Только так ты сможешь двигаться дальше, дружище…
Внутри все скручивает от боли. Сердце бьется в предсмертных конвульсиях, пытаясь вырваться наружу. Душа скачет от органа к органу в поисках защиты от грядущей катастрофы. Но тяжелые оковы отрицания понемногу начинают рассыпаться, позволяя ясным, хоть и болезненным мыслям укорениться в сознании.
– Так, мне надо выпить.
Друг встает из-за стола и выуживает из ящика початую им же бутылку виски. Наливает янтарную жидкость в рокс и, взяв его в руки, слегка взбалтывает.
– Тебе не предлагаю. Знаю ведь, что не пьешь.
И он, в общем-то, прав. Я не пил ни разу за последние полгода. Я вычеркнул эту зависимость из своей жизни, но сейчас… Я чувствую, что мне этого не просто хочется.
Мне это необходимо.
Поднимаюсь из кресла, выхватив стакан из рук парня, и проглатываю порцию виски залпом, ощущая, как терпкий напиток обжигает желудок и растекается по венам, даруя мне необходимые силы для последнего шага.
– Мне нужно уехать.
Громко приземляю рокс на стол и, под ошалевший взгляд друга, устремляюсь к выходу.
– Джейк, ты чего! Куда? Ты же выпил! Не садись за руль в таком состоянии!
– Все нормально. От одного глотка я не опьянею, Марк, – стараюсь придать голосу твердости, начиная ощущать легкий дурман в голове.
Спускаюсь на паркинг. Сажусь в машину. Завожу двигатель. И отправляюсь в самое ненавистное мне место на этой чертовой планете.
Глава 5
ДжейкПодъехав к центральному кладбищу Майами, глушу двигатель, но не спешу выходить из машины. За ребрами нещадно щемит. Дыхание сбивается, а каждый внутренний орган выворачивается наизнанку от сопротивления и отрицания.
«Не хочу туда идти. Не могу этого сделать. Нужно подождать, оттянуть еще хоть немного…»
Совершает свою последнюю попытку образумить меня, едва подающее признаки жизни, израненное сердце.
Но измотанный душевными терзаниями разум находит сотни аргументов, опровергая все его слабые доводы.
Я устал. Устал заглушать его и отрицать очевидное. Сейчас или никогда.
Мне пора совершить этот шаг. И, возможно, мне станет чуть легче. Иначе еще немного, и я окончательно сойду с ума…
Втянув побольше воздуха в легкие, выхожу из машины, прихватив с собой большой букет полевых ромашек. Я не бывал здесь ни разу за прошедший год, но нужное надгробие нахожу сразу же по обилию цветов, которыми обложена ее могила.
Медленно подхожу к нужному месту, едва волоча за собой ноги.
На большой, идеально белой мраморной плите черными буквами высечены слова, словно неоспоримый приговор, навсегда перечеркнувший судьбу моей любимой девочки:
«Аврора Розалин Эванс. Любимая дочь, невеста и подруга.
Ты была лучом света и добра в наших жизнях.
И навсегда останешься в наших сердцах.
Любим. Помним. Скорбим»
Четыре строчки, которые вместили в себя целую жизнь…
Чувствую, как руки, в которых я держу букет, начинают дрожать. Пытаюсь проглотить стянувшийся в горле ком, но еле живое сердце начинает трепыхаться, выталкивая его наружу с глухим мычанием.
Прикрываю глаза на мгновение, и весь мир вокруг начинает кружиться. Тяжесть утраты неподъемным грузом давит на плечи, ноги предательски слабеют и подгибаются. Открываю глаза, встряхиваюсь и спускаюсь к могиле. Кладу букет ее любимых цветов на траву и, прикасаюсь к промерзшей земле руками.
– Ну привет, любовь моя… – не говорю, а шепчу. Сил в голосе нет абсолютно.
– Прости, что не приходил к тебе. Я… я не мог. Понимаешь, я… Черт.
Все тело наливается свинцом. Взгляд цепляется за все, что угодно: рыхлую землю, уложенную ровным полотном, подсохшую зеленую траву, обрамляющую могилу, обилие цветов и открыток, разложенных совсем рядом… Только на нее я взглянуть никак не могу.
Не могу. Боже, это невозможно! Это слишком. Слишком…
– Знаешь, я долго не верил, что ты умерла, – наконец решаюсь начать свою исповедь. – Все вокруг убеждали меня, бросались фактами, доводами, но мне было наплевать на них всех до единого! –озлобленно сжимаю зубы, чувствуя, как закипает кровь. – Я слал их к черту и продолжал искать тебя. Я не сдавался. Верил, что смогу. Что нужно просто не опускать руки и продолжать ждать, надеяться. И я ждал, потому что не мог отпустить тебя. И не могу до сих пор… – кричу шепотом, а голос все равно срывается.
Дыхание шумными, прерывистыми потоками выходит из горла и превращается в рваные хрипы. Откашливаюсь, сжимая руки в кулаки.
– Я скучаю по тебе, принцесса. Я так сильно по тебе скучаю… – роняю голову на плечи, с дрожью втягиваю кислород, но до легких он так и не доходит.
– С тех пор как ты… ушла, не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Я постоянно прокручиваю в голове наши общие моменты. И каждый из них был самым счастливым в моей чертовой жизни! Я бы хотел остановить время и пересматривать эти кадры в своей памяти бесконечно. Но мне мало этого. Мне так мало тебя! Почему нам было отведено лишь мгновение вместе? А впереди меня ждет еще целая вечность без тебя?
Наконец решаюсь и поднимаю затуманенный взгляд на светлый надгробный камень. Смотрю в ее красивое, навеки застывшее лицо, и весь воздух покидает легкие.
Это фото – мое любимое. Я сделал его, когда мы с Авророй ходили на пикник в наш лес. Она такая красивая тут. Улыбчивая. Яркая. Живая. Она тут как живая! На хрена они повесили это фото на гребаное надгробие?! Какого черта?!
Резко подрываюсь с места. Глаза затягивает пелена ярости.
– Ты издеваешься надо мной? Сначала приходишь ко мне во сне, показав всем своим видом, что ты мертва и у тебя там все отлично, а теперь смотришь на меня такими живыми глазами, словно ты сейчас находишься рядом со мной? Это нормально, по-твоему? Я тебя спрашиваю! – вою на кусок мрамора, как побитый зверюга, словно это сможет мне хоть чем-то помочь.
Меня трясет то ли от боли, то ли от слепой ярости. Ноги окончательно слабеют и подгибаются. И я, как тряпичная кукла, оседаю на землю, моментально ощущая неприятный треск в коленях. Врезаюсь руками в грунт, стараясь хоть как-то удержать шаткое равновесие. Дыхание сбивается, в груди сдавливает до боли то, что казалось, уже давно перестало функционировать. Агония внутри меня разрастается и наполняет каждую клетку своим отравляющим ядом.
– Прости меня, принцесса… Я так виноват пред тобой… Прости, что меня не было рядом, когда я был так тебе нужен… Прости, что не защитил тебя… Прости, что оставил… Прости за все, что тебе пришлось пережить. Прости, если сможешь… А вот я простить себя вряд ли когда-то смогу…
На руки начинает моросить мелкий, теплый дождь. Почему он теплый, не пойму. Поднимаю глаза к абсолютно чистому, ясному небу, на котором не видно ни одного облака и болезненно усмехаюсь.
Прикрываю глаза, делая глубокий вдох. А затем снова заглядываю в любимые глаза.
– Я люблю тебя, Аврора. Я так. Сильно. Тебя. Люблю.
Продвигаюсь вперед и касаюсь холодного мрамора рукой, проводя пальцами по безжизненному лицу своей малышки.
– Я всегда буду любить и помнить тебя. Даже после смерти я найду тебя, потому что вечность без тебя – это слишком много. Это выше моих сил. – Улыбаюсь, скрепя замороженными мышцами лица.
Приближаясь, в последний раз целую холодные каменные губы, быстро встаю и убираюсь из этого места.
За считанные секунды добираюсь до машины и с грохотом захлопываю дверь. Завожу двигатель и, не медля, выезжаю с парковки.
Внутри все горит и тлеет. Боль словно железными щупальцами стягивает все органы и принимается давить, кромсать, рвать, уничтожать все, что осталось…
Хотя, что во мне осталось? Ни веры, ни надежды. Ничего. Теперь так точно уже ничего…
Сам не замечаю, как выезжаю на федеральную трассу. Включаю музыку на полную громкость, открываю окна и просто еду. Ветер заполняет легкие настолько, что перехватывает дыхание. В ушах стоит звон, и только он заглушает противный гул в голове.
Не знаю, сколько проходит времени, может час, а может два. Не знаю, где я нахожусь в тот момент, когда мой телефон издает жалобный писк, вынуждая все же обратить на него внимание. Бросив беглый взгляд на трубу, вижу 37 пропущенных звонков и 5 % заряда. Да уж. Кто-то, похоже, сильно меня ждет. Но мне сейчас не до этого. Мне нужно выдохнуть. Нужно собрать себя по кускам, прежде чем возвращаться в реальный мир.
Вдавливаю педаль газа и еду дальше.
Из динамиков вырывается давно забытая песня группы Linkin Park: «Numb». Выкручиваю громкость до предела, позволяя звучной мелодии взрывать барабанные перепонки.
Звуки музыки, с мощными вибрациями, проносятся по всему телу и, отражаясь эхом от натянутых струн души, выходят наружу с громогласным ором. Он разрезает воздух, сотрясая все пространство вокруг.
В голове тысячи мыслей, и они оглушают хуже, чем разрывающие колонки басы. Все смешивается в одно большое черное пятно. Кляксу. Именно так я чувствую себя в своей жизни. Словно клякса, которая цепляется и пачкает все, к чему прикасается. Я ненавижу это. Ненавижу…
Ощущаю, как за грудиной разрастается необузданная буря – шквал боли, гнева и отчаяния заставляет задыхаться. Ребра распирает так неистово, что, кажется, проклятые кости вот-вот вынесет на хрен из тела. Прикрываю глаза и сжимаю челюсть в попытке удержать в себе рвущиеся наружу эмоции, чтобы не потерять контроль окончательно и не развалиться на куски прямо сейчас.
А потом слышу сигнал клаксона и, распахнув глаза, слепну от ярко мерцающих фар прямо перед моими глазами. Резко выкручиваю руль, ощущая занос и в последний момент ухожу от столкновения, слетев с дороги.
Прямиком в озеро.
В момент свободного падения я не ощущаю страха, паники или злости. Я абсолютно спокоен. Ведь все в моей жизни происходит именно так, как и должно.
Глава 6
Джейк– Сэр… Вы слышите меня?
Черт. Что происходит?
Чувствую себя куском мяса после отбойного молотка. В голове трещит так, словно череп разламывается пополам. Хочу поднять руки и сдавить ее, чтобы хоть немного приглушить болезненную пульсацию в висках, но они не поднимаются. Не могу пошевелить даже гребаным мизинцем. Что за черт?
В груди что-то ноет и сдавливает, мешая дышать. Я как будто лежу под бетонным прессом, весом в несколько тонн, и последние остатки воздуха вот-вот покинут мои легкие. Перед глазами мелькают черно-белые кляксы. При каждой попытке сделать вдох хочется поморщиться и закашлять от нестерпимой рези в гортани.
Где я? Что вообще происходит?
– Сэр…
Сквозь гул в башке прорываются отголоски других звуков: громкое пиканье, треск, разные голоса и какая-то возня. Мое тело подрагивает, как будто я двигаюсь, но я абсолютно точно не шевелюсь. Черт, ничего не понимаю. Какого хрена все дрожит…
– Сэр, если слышите меня, дышите медленно, в ваших легких все еще есть вода…
Я слышу голос. Черт возьми, этот голос… Кажется мне очень знакомым… Но не могу разобрать. Его как будто что-то заглушает.
Собираюсь с последними силами, чтобы приоткрыть глаза. Я уверен, что слышал где-то этот голос. Абсолютно уверен! Но не могу понять, кто это. Хочу увидеть. Хочу посмотреть.
Пульс долбит пулеметной очередью. Медленно размыкаю веки. Они не поддаются. Слиплись так плотно, будто срослись на хрен и давят на череп свинцовой тяжестью. Но я пробую снова. И на этот раз у меня выходит.
Ощущаю острую боль от резко ударившего в приоткрытые глаза ослепляющего света. Белые потолки, белые стены и яркие лампочки, непрерывно мелькающие перед глазами. Весь этот свет и шум раздражает слизистую, не давая возможности сфокусировать взгляд.
Пару раз моргаю, в попытке стряхнуть мутную пелену и, слегка прищурившись, концентрируюсь на лиловом пятне, маячившем неподалеку. Кажется, это шапка. Нет, чепчик. Медицинский, что ли? Медленно спускаюсь затуманенным взглядом ниже. И …
Сердце пропускает удар.
До боли знакомые сияющие изумруды полосуют меня изнутри.
Но как такое возможно? Нет, мне, наверное, кажется. Это не может быть правдой. Я сплю. Или, может, я умер? И она пришла, чтобы забрать меня с собой?
Я согласен. Я, черт возьми, на все согласен, только бы с ней…
– Принцесса… – выдавливаю из себя хриплое подобие слов и ощущаю резкую, простреливающую боль в груди.
Перед глазами все мутнеет. Звуки глохнут. И я погружаюсь обратно во тьму.
***
– Сэр, очнитесь. Сэр.
Слышу приглушенный голос откуда-то издалека. Он будто эхом проносится в моей голове, отдавая сигналы к пробуждению в мозг. Медленно выныриваю из глубин подсознания, постепенно приходя в себя.
В голове гул, в ушах звон. Перед глазами тьма. Во рту пустыня Сахара. Что, блять, со мной происходит?!
– Сэр, вы должны открыть глаза. Постарайтесь сделать это медленно.
Слушаю указания неизвестного мне человека и выполняю требования, словно дрессированная кобра, повинующаяся звукам магической флейты.
Пытаюсь разлепить веки. С трудом, но справляюсь. В глаза ударяет яркий свет многочисленных ламп, что только ухудшает мое и без того хреновое состояние. Вижу вокруг лишь размытые пятна и блики. Немного проморгавшись, все же возвращаю подобие зрения и концентрируюсь на человеке в белом халате и круглых очках справа от меня.
– Здравствуйте! Меня зовут доктор Хоуп, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Не тошнит? В груди не болит?
От его спешной болтовни в висках начинает пульсировать.
– Голова кружится слегка, не тошнит. Но по мне как будто бульдозер проехался и забуксовал пару раз. А еще пить хочется.
Доктор кивает и подносит стакан с водой и маленькой трубочкой к моему рту.
– Пейте медленно. В вашей ситуации такое самочувствие – это нормально. Вам повезло, что все сложилось наилучшим образом, иначе мы с вами могли бы сейчас вообще не разговаривать. Вы помните, что с вами произошло накануне?
Оторвавшись от стакана с живительным напитком, выдыхаю с трудом, ощущая тянущую боль в груди.
– Если честно, смутно. Помню, что у меня был дерьмовый день. И я решил прокатиться на машине. А потом…
Флэшбек того вечера проскальзывает словно мимолетное видение, заставляя содрогнуться всем телом.
– Я, кажется, попал в аварию?
Доктор утвердительно кивает.
– Да, и не только. Увернувшись от столкновения, вы вылетели с моста и угодили прямиком в озеро. Автомобиль пошел ко дну, а вы потеряли сознание, ударившись головой при столкновении машины с отбойником. Вам повезло, что человек, в которого вы чуть было не врезались, являлся сотрудником службы спасения. Он не растерялся и сразу же бросился за вами, вытащив из воды, а затем оказал первую помощь и привез к нам, так как его телефон промок, и вызвать помощь он не смог. В общем, этот мужчина спас вам жизнь.
С каждым новым предложением, вылетевшим изо рта доктора, меня все больше начинает мутить. Как такое возможно? Почему люди, которые хотят и должны жить долго и счастливо, погибают? А такие, как я, выживают даже в самых невероятных ситуациях? Что это за тупая усмешка судьбы?
Сжав зубы, коротко киваю, поднимая взгляд на доктора.
– Я благодарен этому человеку и обязательно скажу ему об этом лично. У вас ведь остались его данные?
– Да, конечно. Все необходимые данные вы сможете выяснить у секретаря.
– Хорошо. И как долго я здесь нахожусь? – задаю вопрос, который меня на самом деле не сильно волнует, но хотелось бы понимать ситуацию более четко.
– Вы пробыли без сознания два дня.
Два дня…
– Мне нужно позвонить. У вас есть телефон?
– Да, разумеется. Я распоряжусь, чтобы вам выдали стационарный телефон, и вы смогли сделать все необходимые звонки.
– Да, спасибо.
Доктор Хоуп уходит, а я остаюсь наедине со своими беспорядочными мыслями. Прикрываю глаза и погружаюсь в последние воспоминания, всплывающие в подсознании.
Помню тот вечер. Кладбище. Гребаный монумент. Сажусь в тачку. Музыка рвет колонки. В ушах звон. Во рту привкус горечи. А потом яркий свет фар и удар. И больше ничего…
Хотя стоп. Я помню… Голос. Я слышал чей-то голос и…
Блять.
Не может быть.
Я видел глаза. Ее глаза…
Но это же невозможно! Может у меня была клиническая смерть? И я видел ангела в образе Авроры? Да, скорее всего так и было.
Потираю лицо руками, чтобы стереть с него морок воспоминаний и в это время ко мне заходит девушка с телефоном в руках.
– Добрый день, мистер Левон! Вы можете позвонить отсюда.
– Спасибо.
Беру телефон и вдруг стопорюсь, задумавшись, кому мне позвонить.
Джемме точно не стану. Ей и так сейчас хватает стрессов. Остается только Марк. Набираю по памяти номер и зажимаю кнопку вызова.
– Да! – рявкает на том конце провода друг с неестественной для него агрессией.
– Эй, ты чего орешь? Не с той ноги встал или выпил на завтрак слишком кислый смузи?
– Ах ты, гаденыш! Я тебя, блять, ищу тут три дня, уже все больницы, полицейские участки и морги обзвонил, а он, как ни в чем не бывало, объявляется и шутки шутит!
Слышу громкий лязг, как будто что-то швырнули в стену или на стол. Марк озлобленно пыхтит в трубку, видимо, удерживая себя от продолжения истерики.
– Ну, все да не все обзвонил. Потому что именно в больнице я сейчас и нахожусь.
Укладываю руку на грудную клетку, слегка растирая ее. Пульсирующая боль по-прежнему накатывает волнами, но теперь ее хотя бы можно терпеть.
На том конце провода повисает тишина.
– Что произошло? И где ты конкретно? Скажи, я приеду.
– Слушай, долго рассказывать, лучше все при встрече. И еще, я тут несколько дней уже торчу, сходи, посмотри, что там дома творится. Чарли, блять, всю квартиру, наверное, разнесла уже от скуки.
– Пфф, ты за кого меня принимаешь? Твои бродяги уже давно у меня. Разносят мой дом! И кстати, счет за 2 пары кожаных туфель, которые твоя псина использует вместо зубочистки, пришлю тебе в ближайшее время.
Выдыхаю с облегчением. Одной проблемой меньше.
– Буду признателен за твою заботу о моей псине. Кожаные зубочистки, кстати, ее любимые. В общем, адрес клиники пришлю сообщением. Я пока, если честно, сам не знаю, где нахожусь. Но телефон мой больше не работоспособен, так что захвати мне новый и еще пару вещей.
Перечислив весь список необходимого, кладу трубку и оглядываюсь. Я ведь и вправду понятия не имею, в какой больнице или городе вообще нахожусь сейчас.
Нажимаю кнопку вызова медсестры, и через пару минут моя недавняя помощница заходит в палату.
– Поговорили?
– Да, благодарю. Скажите, – смотрю на прямоугольный бэйдж, свисающий посередине груди медсестры, и вижу там имя: Синтия. – Скажите, Синтия, где я сейчас нахожусь? В какой клинике?
Девушка робко улыбается, поправляя полы коротенького халата.
– Это не клиника, а благотворительный центр помощи: «Белл-Глейд Центр».
– Впервые слышу. И почему я здесь, а не в обычной клинике?
– Сюда доставляют людей без документов или с отсутствием медицинской страховки. Мы благотворительная организация и помогаем людям в сложной жизненной ситуации.
– Так, это я понял. А по какой причине здесь оказался я? Страховка у меня уж точно имеется.
Девушка пожимает плечами.
– Не могу ответить, сэр. Возможно, при вас не было никаких документов, и до установления личности было принято решение оставить вас здесь.
А это уже кажется более разумным.
– Ясно. Могу я попросить у вас мобильный телефон, чтобы написать другу о своем местоположении?
– Да, конечно.
Она протягивает мне свой мобильный, и я набираю сообщение Марку с названием центра. А затем возвращаю гаджет девушке и на секунду замираю на ее лице. Она смотрит так же пристально в ответ.