Дева. Звезда в подарок

Шагавшая впереди Ирка остановилась, заставив Юлю в очередной раз отпрыгнуть назад.

– Стоим, – бросила через плечо Харина. Но не успела спустить рюкзак, как вдруг зайцем скакнула вперед.

– Что такое? – заорала она, и Юля, уже пережившая сегодня потрясение, почувствовала, как сердце ее болезненно сжимается.

«Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?» Их поход не задался сразу, все у них было неправильно, поэтому они были обречены на постоянные остановки.

Начал накрапывать дождик. Впереди загомонили.

– О! Никак клад нашли! – обрадовался Сережка и, не снимая рюкзак, пошел наверх.

– Черт, черт, черт! – донесся голос Инвера.

– Юлька! – неслась обратно Ирка. Глаза у нее были бешеные. – Палыч помирает.

– Что? – Юля побежала вперед и, только сделав несколько шагов, поняла, что рюкзак она тоже не сняла. Спешно сбросила его на землю, не глядя, куда кладет.

Сначала она увидела убегающего вверх по склону Мустафаева. После сегодняшнего срыва и без того накрученный, новое потрясение он должен был перетоптать ногами. Инвер просто не мог сейчас стоять на месте. Остальные столпились вокруг лежащего на земле Палыча. Большой зеленый рюкзак валялся в стороне.

– Да разойдитесь вы! – стал разгонять народ Петро, и все с готовностью качнулись назад.

Олег Павлович полулежал на пригорке, лицо его было бледно до синевы, глаза закрыты, губы еле слышно шевелились. Лебедева сидела перед ним на коленях и рыдала в голос. Петро с Мишкой топтались неподалеку. Сережка смотрел растерянно, словно, побежав на шум, он ожидал увидеть нечто другое, а тут вдруг…

– Должны быть лекарства! – Юля склонилась над рюкзаком Палыча, попыталась его повернуть, поразилась, как туго он набит и какой он невероятно тяжелый. Она тянула лямки, в ответ рюкзак покачивался, не желая слушаться ее неубедительных усилий. Но вот за ремешки его перехватила еще пара рук.

– Сейчас! – пробормотала Катя. Лицо у нее было сосредоточенно, на лбу собрались бисеринки пота. – Шел, шел, а потом упал, – шептала она. – Хорошо рюкзак успел сбросить.

– Что это может быть? – Замки легко отщелкнулись. Бочарникова заглянула под клапан.

– Либо ногу подвернул, либо с сердцем что-нибудь, – Катя тоже с сомнением смотрела на упакованную сверху крупу. – А еще бывает давление. От этого, наверное, сознание теряют.

«С сердцем!» – мысленно ахнула Юля, вчера, как нарочно, об этом говорили. Накаркала…

– Значит, валидол или что-то похожее, – Бочарникова взяла себя в руки и стала внимательно просматривать содержимое рюкзака.

– Еще есть валокордин, больше я ничего не знаю, – покачала головой Ивашкина и прислушалась – около Олега Павловича было тихо.

– Он с утра себя плохо чувствовал, – вспомнила Юля. – Лекарства должны быть сверху!

– Или в кармане, – быстро глянула на нее Ивашкина.

Юля перекинула рюкзак Кате на руки и пошла обратно. Перед ней почему-то все расступились. Она остановилась около Палыча, посмотрела в его вытянувшееся лицо.

– Холодную тряпку надо на лоб, – Юля присела на корточки, осторожно запустила руку в карман штормовки. – И вообще, несите воды.

Мишка, до этого стоящий в немом оцепенении, помчался к своему рюкзаку, вытащил из боковой сетки бутылку, на ходу начал отворачивать крышку.

– Не урони! – успела предупредить Юля, но Царицын уже споткнулся о брошенные вещи и нырнул к ногам застывших ребят. Никто даже не повернулся.

Ткаченко подсунул под голову руководителя свернутую куртку, присел рядом, осторожно снял очки. На широкий лоб Олега Павловича капал дождь.

В кармане штормовки нашелся пузырек. Обыкновенный коричневый аптечный пузырек без этикетки.

– Куда Мустафаев потопал-то? – словно пришел в себя Сережка. – Нам бы не разбегаться.

– Заорал и пошел, – отозвалась молчавшая до этого Настя. Она если куда и смотрела, то все больше на небо и елки. Опускать взгляд было боязно.

Юля сидела, пытаясь представить, как она будет давать руководителю эти непонятные таблетки. Надо как-то разжимать зубы, всовывать таблетку под язык. Но ничего этого делать не пришлось. Олег Павлович шевельнулся, открыл глаза и уставился на нее ничего не видящим взглядом.

– Ой, Олег Павлович! – всхлипнула Лебедева.

– Живем! – засуетился Сережка. Он приподнял руководителя за плечо, за другое взялся Петро. Вдвоем они помогли ему сесть.

– Лекарство, – протянула пузырек Юля. – Царицын! Неси, что там осталось!

– Так… – тяжело произнес Олег Павлович.

– Вы упали… – опередила его вопрос Ивашкина.

Олег Павлович ладонью провел по лицу, потом опустил ее рядом с собой, ощупывая землю.

– Вот, – догадался Ткаченко, отдавая очки.

– Спасибо, Петя, – пробормотал Олег Павлович и снова коснулся пальцами лба.

– Вам надо накрыться. Дождь идет, – напомнила Катя.

– Что-то я… – Олег Павлович оглянулся, поднял руку. Сережка шагнул вперед, подставляя под нее свой локоть, помогая подняться. Палыч стоял, покачиваясь, тяжело глядя себе под ноги. – Надо идти дальше. Искать место для ночевки.

– А как же вы? – изумленно открыла рот Лебедева. Слезы текли у нее по лицу вперемежку с дождем.

– Прихватило что-то, – Олег Павлович прижал ладонь к левой стороне груди.

– Ну чего? – прибежала от рюкзаков Ирка.

– Идем дальше. – Юля с тревогой вглядывалась в лицо руководителя.

– Где Инвер? – Олег Павлович поднял на нее глаза, словно сейчас мог ориентироваться только по звуку.

– Пошел освежиться, – не удержался от шутки Сережа.

– Надо идти, – Олег Павлович качнулся, но шага не сделал, остался стоять на месте. – Разобьем лагерь, там видно будет. Кто-нибудь… Настя? Сходи за Инвером.

– Скажи, что трупов пока не предвидится, – зло добавил Даушкин.

– Сбежал? – Вопрос снова был задан Юле.

– Я не знаю, – покачала она головой. Вот уж кто ее сейчас совсем не волновал, так это Инвер. С ним и так все было понятно. – Олег Павлович, а как же ваш рюкзак?

Инструктор беспомощно посмотрел вокруг себя.

– Дотащим мы его! Какие вопросы! – с готовностью подскочил к рюкзаку Царицын.

Юля отвернулась. Дальше можно было не смотреть, и так понятно, чем все это закончится, Мишка рюкзак с места не сдвинет.

За ее спиной что-то крякнуло, ухнуло, заржал Сережка.

– Рюкзак придется нести. – Олег Павлович поморщился, и все шагнули вперед, готовые поддержать его, если он начнет падать. Но инструктор отстранил их рукой.

Вернулся Инвер, мрачно посмотрел на всех и ничего не сказал.

– Полегчало? – поддел его Даушкин.

– Мустафаев, – прервал Сережку Олег Павлович. – Ищи Настю и вместе с ней идите по этой тропе вперед. Часа через два будет стоянка. Мимо не пройдете, увидите ее. Тропа упрется в речку, вы ее по камням перейдете, и на пригорке увидите костровище. Поставите лагерь, вернешься по тропе обратно.

Федина незаметно скользнула из-за кустов, глянула зло, словно кто-то был виноват в том, что она не нашла Инвера.

«Как же она одна!» – успела сообразить Юля, но Олег Павлович и сам догадался, что Федину одну в лагере оставлять нельзя. Так же как и Инверу идти обратно одному не стоит.

– Царицын, Харина, пойдете с ними. Ира, когда ребята уйдут, ты останешься с Настей.

– Какое! – возмутился Мишка. – Я рюкзак понесу! – И он снова попытался приподнять рюкзак, но взлетев на воздух, тот плюхнулся обратно, отдавив Царицыну ногу.

– Понесешь, когда вернешься. Смените Ткаченко с Даушкиным. – На Мишкины страдания Олег Павлович даже не посмотрел. – Ребята, собирайтесь. Ира, засеки время. Через час надо сделать пятиминутную остановку.

Харина хмуро кивала. Она не понимала, что происходит, почему выбрали именно ее. Но это было необходимо. Олег Павлович видел, что в группе зреет очередной скандал, и только так он мог хоть как-то разрядить обстановку, убрать самых взрывоопасных, Инвера с Настей, присоединив к ним нейтральных, Мишку и Иру. Если бы Мустафаев или Федина остались, новых разборок вряд ли бы удалось избежать.

– Как же мы пойдем одни? – Лицо Фединой все больше мрачнело.

– А вы Царицына вперед пустите – прямиком куда надо и попадете! – довольно хмыкнул Сережка.

– Я тебя сейчас самого пущу! – сжал кулаки Инвер.

– А чего я? – не догнал Мишка.

– Струсил, что ли? – дернул бровью Даушкин. Кажется, ему доставляла удовольствие эта игра. – Сбегай, освежись еще!

– Да пошли вы! – Мустафаев вскинул свой рюкзак на плечи, с раздраженным щелчком закрепил поясной ремень. – Чего застыли? – повернулся он к опешившим девчонкам. – Сказано идти, значит, идем! Шевелись! – накинулся он почему-то на Федину. – Или тебе уже дождь не дождь?

Мустафаев зашагал вверх, ногами яростно разбрызгивая жижу на дорожке. Петро дернул за куртку Мишку.

– Царек, идешь замыкающим!

Мишка мелко закивал, оглядываясь. Он не помнил, где бросил рюкзак. Мимо пробежала Ирка. За своим рюкзаком ей надо было спуститься вниз.

– Харина, – Юля пыталась поймать подругу за руку, но та дернулась, не давая себя задержать. – Ты там не потеряйся. Держись Царицына.

Ирка остановилась, лицо ее странно перекосило. Она вдруг всхлипнула и разревелась.

– Он ведь умрет, – ткнулась она носом в мокрый рукав куртки. – Что мы будем делать? Тут же на сто километров вокруг никого, одни бурундуки. И сотовые не берут.

– Не придумывай того, чего еще нет, – жестко оборвала ее Бочарникова. Сейчас было не время возиться с чувствами и переживаниями. – Все будет хорошо.

– Это из-за твоего дурацкого дневника! – Харина задрала лицо, но остановить слезы не могла. – Зря только шум подняли. Подумаешь, какая-то тетрадка. Федина права: нечего было ее с собой брать. Тоже мне – писатель!

– Хватит реветь! – разозлилась Юля, разворачивая рюкзак подруги так, чтобы было удобней надевать. – Чего теперь-то об этом говорить? Чего было, чего не было! Случилось и случилось! Иди отсюда! – Она сама уже жалела, что произошла вся эта история с дневником. Жалела, что так повела себя, когда увидела сгоревшую тетрадь. Все могло остаться нераскрытым. Это она понимала лучше Хариной. И не надо было ее лишний раз в этом упрекать. Она сама себя прекрасно могла в этом обвинить. Но делать этого она не собиралась. Утренний скандал к сердечному приступу не имеет никакого отношения.

Рюкзак был надет. Бочарникова стукнула ладонью по натянутому брезентовому синему боку. Ирка опустила голову, немного прошла вперед, остановилась.

– Как вы тут будете одни? – Она быстро спустилась обратно, во все глаза посмотрела на подругу.

– Мы-то тут при чем? – удивилась Юля. Она не понимала, о чем тут можно говорить. – Это вы уходите!

– А вы остаетесь! – Ира всплеснула руками. Это же так просто! Они в два счета дойдут до этой реки, переберутся через нее, поставят палатки, и единственной их заботой будет ждать. В то время как оставшиеся будут брести, тащить тяжелый рюкзак. А вдруг с Палычем опять что случится?

– Уходи! – оттолкнула подругу Юля. – Мы скоро вас догоним. – Она ни на секунду в этом не сомневалась. Сложности в дороге не было никакой.

Харина растерянно кивнула, сделала несколько шагов вперед, остановилась.

– А ты не обидишься? – громким шепотом спросила она. Ответить Бочарникова не успела, сверху на них свалился Мишка. Его еще перекошенное после укуса лицо было тревожно.

– Ну что, пошли, что ли?

Не дождавшись ответа, Ирка махнула рукой и зашагала вверх, Царицын пристроился сзади.

Юля проводила их взглядом. Мишка непутевый, но Ирку не бросит. А они скоро придут. Очень скоро. Поднимутся, а за рекой их будет ждать лагерь. Никаких сложностей! Палатка у Инвера, палатка у Мишки. У Палыча белая «Зима», но ее они поставят быстро.

Ира ушла, неловко оскальзываясь на затоптанной тропе. Мишка неудачно бухнулся на колени, но это уже было даже не смешно.

Юля подняла свой рюкзак и прошла к остальным. За это время никто так с места и не сдвинулся.

Сережка, Петро, Катя, Оля, она. Их гвардия смотрелась кисло. Все поглядывали на «зеленого крокодила» Олега Павловича, понимая, что далеко эту неподъемную ношу они не унесут.

Дождь припустил с новой силой. Ветра не было, поэтому он падал вниз отвесно, заставлял вздрагивать иголки кедров, шелестел по листве. Жижа под ногами неприятно чвакала, шустрый ручеек уже проложил дорогу между рытвинами и стремился вниз, туда, где осталась утренняя речка. Серая пелена отгораживала ребят от внешнего мира, делая их беду еще более трагичной, более неразрешимой.

Первой сдвинулась с места Ивашкина. Она подняла свой невесомый рюкзак, откинула клапан.

– Давай сюда все, что лежит там сверху, – махнула она Сережке. Тот послушно залез в рюкзак руководителя и стал передавать Кате пакеты с крупой, упаковки с сухарями, банки тушенки. Ее черная куртка блестела от дождя, отчего каждое движение казалось маленькой быстрой молнией.

Олег Павлович молчал. Он не смотрел на оставшихся. Провожал взглядом давно ушедших, глядел на истаявший в моросливой дымке след.

Ивашкина затянула веревку на рюкзаке. Это стало сигналом. Все засобирались, начали подтягивать ближе рюкзаки, одергивать на них защитные чехлы, стряхивать воду с плеч.

– Лебедева, Ивашкина – вперед, – скомандовал Сережка. – Олег Павлович, вы за ними. Потом мы с Петькой. Все остальные – за нами.

В остальных значилась Юля. Ее ставят в конец? Они не боятся, что она отстанет или потеряется?

Бочарникова оглянулась. За спиной была только залитая дождем тропа да небольшой камень, торчащий из земли. Остальные, говоришь?..

Сначала она сбежала вниз, а потом сообразила, что делает. Быстро присела, положив руку на мокрый серый бок.

– Духи! Сделайте так, чтобы все закончилось хорошо, – попросила она. Камень под ладонью начал нагреваться. Ее услышали?

Она попыталась встать, но тяжелый рюкзак потянул назад. Она уже видела, как заваливается в грязь, как пачкается ее новый чехол, как от воды промокают штаны, как ей потом будет тяжело идти… Дальше придумать она не успела. Руками машинально взмахнула вперед и вверх, и кто-то ее за эти руки поймал. Она еще ничего не сообразила, а Петро уже уходил. Не останавливаясь, подхватил свой рюкзак за лямку, вскинул его на спину, взял рюкзак Олега Павловича за лямку, дождался, когда Сережка сделает то же самое, и вдвоем они натужно зашагали вперед.

Двигались медленно. Палыч то и дело останавливался, восстанавливал дыхание, стоял, опершись на колено. Тогда мальчишки опускали рюкзак руководителя на землю, трясли руками, прогоняя неприятное онемение в пальцах, менялись местами. Юля с недоумением смотрела на сосредоточенное лицо Ткаченко и не понимала, что происходит. Он менялся. Ни в инетовской переписке, ни в первые дни похода он таким не был. Это был третий, неизвестный ей Петро, и наблюдать за ним было очень интересно.

Она даже забыла, что впереди их ждет та самая неизвестность, что так страшила Харину. Олег Павлович шел и не собирался больше падать. Да, он слегка покачивался, часто останавливался, но двигался вперед. Так что можно было не сомневаться – скоро перед ними покажется река, а за ней – палатки, костер. И горячий чай. Мысленно она уже сидела переодетая во все теплое около костра, держала в ладонях теплую кружку. От этих фантазий, от маячившей перед ней спины Ткаченко, от того, что он так близко и что он стал другим, Юля улыбнулась.

– Ну, я так и подумал! – не преминул заметить Сережка, когда они устроили очередной пятиминутный привал и грызли сухари. – Бочарникова! Все же от тебя зависело! Стоило тебе обняться с камнем, как погода улучшилась.

Дождь прекратился, начало парить, сквозь облака стало чувствоваться солнце. Все с удовольствием сняли непромокаемые куртки и из разноцветных гномиков превратились сами в себя. Юля погладила камень, на котором сидела.

Олег Павлович задумчивым взглядом отследил ее движение, сухарик выпал у него из руки.

В это же время группа, ушедшая вперед, в очередной раз остановилась. Мустафаев вновь сцепился с Фединой. Они ругались, не в силах сами для себя решить, почему все так получилось, почему поход, обещавший легкую прогулку, вдруг оказался таким опасным.

Но вот они наконец добрались до реки. После дождя она стала полноводной, возмущенно шумела, гудела бесконечными водопадиками. Мишка навернулся с первого же камня. Вода была обжигающе ледяная, но неглубокая, по щиколотку. Царицын первым выбрался на противоположный берег, забрался на взгорок и остановился, потому что из-под ближайшего куста на него глянул белесый череп то ли лошади, то ли оленя. А может, и коровы. Сумасшедшей коровы, потому что только ненормальный зверь мог забраться в такую даль да еще помереть около речки под кустом.

– Приехали, – прошептал он и недовольно присвистнул. Харина ойкнула, зажмурившись.

– Подумаешь! – прошагал мимо Инвер, поддев череп ногой.

Кострище, большая удобная поляна с оставшейся от предыдущих туристов перекладиной для котелка – все это их ждало за кустами.

Ирка еще секунду постояла, переводя дыхание после тяжелого подъема, а когда открыла глаза, то ничего перед собой не увидела. Череп исчез. Дорога была свободна.

– Вот и хорошо, – прошептала она, медленно снимая с себя рюкзак.