Цветы лотоса в грязном пруду

Глава 5

Где-то далеко внизу плескалось Южно-Китайское море. Лежер до боли в глазах всматривался в ночную тьму, но условных сигналов – квадрата из четырех джонок с кострами на них – не видел. Чертыхнувшись, он взглянул на карту. Нет, он не ошибся…

Ему пришлось сделать еще один круг. Он смотрел на ночное море и видел перед собою убитую горем Жаклин. Он рассказал ей, как около трех лет назад стал контрабандистом. То небольшое авиационное предприятие, в которое его включили, так и называлось: “Эр опиум”. И пользовалось старыми “дакотами”. Эти машины были редкими гостями на больших столичных аэродромах Юго-Восточной Азии. Их стихией были джунгли, где “гадкие утята”, как здесь прозвали “дакоты”, садились на небольшие заброшенные аэродромы, построенные еще во время войны с Японией и бетон которых еще не разрушили тропические ливни и растения. Загрузившись, пилоты, которым платили басно-словные деньги за их работу и молчание, уходили в ночное небо и сбрасывали груз в условленном районе…

Заработав приличные деньги, Мишель Лежер не раз подумывал о том, как выйти из игры. Но очень скоро выяснилось, что назад дороги не было. Ну, а те, кто пытался “завязать” на свой страх и риск, исчезали бесследно…

Мишель прекрасно знал, сколько людей почти всех национальностей крутится вокруг героинового бизнеса. Кого тут только не было: китайцы и американцы, французы и итальянцы, австралийцы и филиппинцы, голландцы и корейцы… Мафии, преступные синдикаты, преступные правительства – всем был нужен героин. И сколько лет существовал героиновый бизнес, столько лет шла тайная война за сферы влияния, рынки сбыта и за все то, что так или иначе имеет отношение к наркотикам…

В том, что случилось с ним, не было ничего удивительного. Где-то просочилась информация, и этого оказалось достаточно…

“Что же теперь с нами будет?” – только и спросила его насмерть перепуганная Жаклин после того, как он рассказал ей всю правду. Если бы он только сам знал…

Наконец он увидел внизу четыре костра. Мишель по-шел на снижение и, сделав над джонками небольшой круг, сбросил цинковые ящики в море. Затем развернул самолет на обратный курс. Еще через пять минут сработала прикрепленная к фюзеляжу пластиковая мина…

Все было разыграно как по нотам. Сброшенный с самолета груз был доставлен на рыбацкий сейнер, портом приписки которого по официальным документам являлся японский город Кодэ. Ящики тут же перенес-ли в каюту капитана. И уже через несколько минут “Эбису”, как бы назван сейнер в честь бога удачи, взял курс на Японию.

В капитанской каюте остались двое: сам капитан Хироси Вакасуги и его помощник Кадзуро Тояма.

Достав из кармана связку ключей, Вакасуги подошел к ящикам. Он быстро открыл крышки и удовлетворенно крякнул при виде целлофановых пакетиков с белым порошком.

– Мо-ор-фин! – не скрывая своей радости, пропел он.

Аккуратно положив несколько взятых им пакетиков на место, он весело взглянул на помощника.

– Давай-ка, старина, отметим это дело!

Тояма вытащил початую бутылку виски, которое тут же разлил в высокие тонкие бокалы. Разбавив виски содовой, он протянул один из бокалов капитану.

– За бога Эбису, господин капитан! – несколько торжественно произнес он.

– За удачу! – серьезно ответил тот.

Не успели они выпить, как дверь открылась и на пороге появился боцман.

– Что тебе? – недовольно взглянул на него капитан.

– Пограничники!

Дрожащими руками Жаклин налила себе виски. Потом, закутавшись в теплую шерстяную шаль, села в глубокое кресло. Желанное тепло не приходило. Она взглянула на часы. Шесть… Мишель обещал вернуться к девяти…

Мишель… Жаклин тяжело вздохнула. Разве могла она представить себе, что он занимается таким страшным ремеслом. И что теперь будет с ними? Оставят ли их в покое? Мишель сказал, что оставят. Но что теперь значат для нее его слова?

Тем временем виски и усталость брали свое. А может быть, на самом деле все обстоит не так плохо, как ей кажется? Почему они не могут уехать в Норвегию или Швецию? Были бы только деньги. А они у Мишеля есть, и немалые. Вот только захочет ли он уехать? Что значит, захочет? Ведь ему не остается ничего другого. Незаметно для себя Жаклин задремала…

Она проснулась от какого-то неясного предчувствия. Рядом с ее креслом стоял незнакомый японец. Жаклин нашла в себе силы взглянуть ему в глаза. Они были непроницаемы, словно залитое дождем стекло…

Японец ударил только один раз. В горло. И любой инструктор по каратэ высоко оценил бы этот удар. Смерть наступила мгновенно. Убедившись, что женщина мертва, японец быстро покинул номер…

Сомнений не было, пограничный катер на всей скорости шел к “Эбису”, приказывая остановиться.

– Что будем делать? – хрипло спросил Тояма капитана.

Тот, не отвечая на вопрос помощника, громко крикнул толпившимся у борта “рыбакам”.

– Приготовить пулеметы! Как только пограничники поднимутся на палубу, открыть огонь по ним и по катеру! По местам!

Воспитанная в лучших пиратских традициях команда быстро приготовилась к бою. На подходящий к “Эбису” катер в упор смотрели пять крупнокалиберных пулеметов, а в руках “рыбаков” появились короткоствольные автоматы…

И тут случилось непредвиденное. Пограничники открыли ураганный огонь. Вакасуги и Тояма были убиты на месте. Почти перерезанные пулеметной очередью, они лежали на залитой кровью палубе. Метрах в трех от них корчился в агонии второй помощник.

Вскоре все было кончено. Поднявшиеся на борт сейнера “пограничники” добили раненых. Один из офицеров сразу же бросился в капитанскую каюту, где каких-то десять минут назад Вакасуги и Тояма праздновали успешное окончание операции, а на столе все стояли их бокалы.

Офицер быстро открыл ящики и облегченно вздохнул, стирая пот со лба.

– Все в порядке! – повернувшись к дверям, сказал он входившему в каюту мужчине, тоже одетому в офицерскую форму.

– Прекрасно! – улыбнулся тот, обнажив крупные желтые зубы заядлого курильщика.

Когда ящики были перегружены на пограничный катер, он быстро развернулся и, сделав круг, выпустил по сейнеру торпеду, развалившую его пополам…

Уже после первого залпа Рюдзю Саки прыгнул в море. Отплыв метров на двести, он наблюдал за разы-гравшейся трагедией. А когда катер, медленно набирая скорость, прошел мимо затерявшегося в волнах Саки, он даже сумел разглядеть стоявших на мостике людей…

Но вот катер исчез, и Саки остался один на один с морем. К утру его охватило отчаяние. Да, он спасся, избежав страшной участи своих товарищей, но что толку? Он находился чуть ли не в трех сотнях миль от берега, вдали от караванных морских путей, и на спасение рассчитывать не приходилось…

Между тем солнце уже поднялось над горизонтом и море сразу же заиграло расплавленным золотом. Саки приободрился. Нет, так просто погибать он не собирался. Взобравшись на один из обломков “Эбису” и гребя оторванной доской, Саки плыл на север. Неподалеку качался на волнах деревянный ящик. Там оказались продукты и несколько бутылей с минеральной водой. Только бы не испортилась погода и не начался шторм! А там… он еще поборется! Неожиданно он вспомнил лица стоявших на мостике пограничного катера людей. О, эти лица он не забудет никогда!

…И все-таки ему повезло. К концу третьих суток неравной борьбы Саки с солнцем и морем, его, уже потерявшего сознание, подобрал шедший в Манилу катер…

Глава 6

Рабочий день инспектора Ямаоки начался с аудиенции у руководства.

– И что ты думаешь об этой девочке? – спросил начальник Главного управления уголовной полиции Дзиро Савадзима.

– Живой товар…

– А ты не допускаешь, что ее подцепили в порту, чтобы позабавиться, а потом убили?

– Не допускаю! – твердо ответил Ямаока.

– Откуда такая уверенность? – удивленно взглянул на подчиненного Савадзима.

– Эта филиппинка умерла девственницей…

– Да-а… – задумчиво протянул Савадзима, закуривая сигарету. – Что будем делать, господин старший инспектор?

– Работать…

“Если вы дадите мне такую возможность…” – прочитал Савадзима во взгляде Ямаоки то, чего Каматаро не захотел произносить вслух…

Для них не являлось секретом, что якудза[7] ввозила в Японию из Юго-Восточной Азии молодых и красивых девушек, которые шли на “работу” в публичные дома, турецкие бани и прочие увеселительные заведения. Некоторым из них объявляли сразу, какая “работа” их ждет, других – просто обманывали, и они прозревали только в Японии. Впрочем, до открытого бунта в таких случаях доходило редко, поскольку поставленные в жесткие условия девушки были вынуждены смиряться. Но, судя по всему, найденная в лесу филиппинка смириться не пожелала…

Старший инспектор Каматаро Ямаока не впервые сталкивался с якудза. Три года назад дело тоже начиналось с пустяка. Какой-то пьяный хулиган убил “по неосторожности” журналиста. Ниточка от этого “хулигана” потянулась к депутату парламента, и дело тут же закрыли. А когда Ямаока, не вняв начальственным предупреждениям, продолжил расследование на свой страх и риск, его перевели в Кодэ…

И Савадзима прекрасно понимал Ямаоку, не верившего в то, что ему дадут раскрутить это убийство. И, наверное, не дали бы, если бы не некоторые обстоятельства…

После недавнего побоища между двумя крупными иэ в Кодэ, в результате которого погибли мирные граждане, телевидение, пресса и радио на все лады кричали о бессилии властей. Вслед за средствами массовой информации в бой вступили многочисленные общественные организации, требовавшие положить конец произволу. Под давлением общественного мнения правительство не могло уже отделаться пустыми обещаниями, и во все полицейские управления Японии было направлено письмо министра внутренних дел, в котором рекомендовалось усилить борьбу с организованной преступностью…

А самому Савадзиме недвусмысленно намекнули, что с одной из семей необходимо покончить. Как и с какой именно? Это уже его дело…

И поэтому он, к великому удивлению своего подчиненного, сказал:

– В таком случае работай! Так, как считаешь нужным!

И не желая вдаваться в подробности, протянул Ямаоке твердую, как кусок дерева, руку…

Глава 7

Кихатиро Инагаки медленно шел по пустынному пляжу. Он любил вечерние прогулки, дававшие ему бодрость и свежесть.

Неожиданно его внимание привлекла небольшая рыбацкая лодка, подошедшая к берегу. Когда она уткнулась в песок, из нее выскочили мальчуган лет четырнадцати и взрослый мужчина, державшие в руках сетки с уловом…

Подумать только, когда-то и он вот так же выпрыгивал из лодки… Он родился и вырос в небольшой рыбацкой деревушке неподалеку от Кодэ. Только с соб-ственным отцом ему не пришлось сходить в море – тот умер еще до его рождения. Вместе с сестрой и двумя братьями он рос на руках вечно больной и измученной работой матери… И когда она через несколько лет умерла, сельский доктор произнес слова, которые Кихатиро запомнил на всю жизнь: “Лекарства от нищеты нет…”

Со смертью матери Кихатиро еще больше ощутил свое одиночество… Из жизни ушло единственное существо, хоть как-то заботившееся о нем.

Мальчик отправился к жившему в Кодэ дяде. Нельзя сказать, чтобы тот обрадовался оборванному и голодному племяннику, но прогнать не прогнал. Впрочем, не любовь и заботу, а бесконечные побои и попреки куском хлеба нашел Кихатиро в доме родни. А о работе и говорить нечего. На нем разве только не пахали. Но… лекарства от нищеты нет…

Правда, когда настала пора, дядя отправил Кихатиро в школу, но заставил после занятий работать почтальоном. И мальчик часами таскался с тяжелой сумкой по квартирам и организациям. И поскольку выглядел он неважно, сердобольные клиенты давали ему щедрые чаевые. Теперь Кихатиро мог купить себе чего-нибудь съестного. И в один прекрасный день он сделал ошеломившее его открытие. Оказывается, лекарство от нищеты есть! И называется оно – деньги!

Итак, цель жизни была определена, оставалось только найти средства к ее достижению. И Кихатиро нашел их весьма быстро. Эти средства были не только под стать цели, но и освобождали его от необходимости тратить время на изучение совершенно ненужных ему историй и географий. Все, что ему было необходимо, так это только крепкие мышцы и решимость нанести удар первому. Ну и, конечно, умение терпеть. Смелым Кихатиро был от природы и, несмотря на голод и нищету, рос жилистым и сильным парнем. Решительности у него тоже хватало, а терпению он учился всю жизнь. И начал он с того, что безжалостно избил одноклассника. Испуганные зверской расправой дети привели на место побоища директора, и тот пригрозил Кихатиро выгнать его из школы, если подобное повторится.

Очень скоро ему пришлось сдержать слово. В одной из потасовок Кихатиро вытащил из кармана нож…

Перед Кихатиро теперь лежала только одна дорога – на улицу. Кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы на помощь не пришел школьный товарищ. Сын самого Кавагиси…

В те годы Кавагиси быстро набирал авторитет сре-ди гангстеров Кодэ. Начал он с “Ассоциации портовых грузчиков”. Правда, платил грузчикам намного меньше того, что они зарабатывали. Но когда двое недовольных потребовали все заработанные ими деньги, оба были избиты. Один вскоре умер, а второй остался калекой. После этого новых попыток получить свои “законные” в “Ассоциации” не помнили…

А Кавагиси утверждал свою власть не только в порту, но и далеко за его пределами. Скоро его иэ стали принадлежать многие увеселительные заведения, бани, кинозалы… Любой правонарушитель обязан был приносить ему часть “заработанных” денег. Конечно, и сам Кавагиси платил кому надо.

И все же врагов у него хватало. И в первую очередь “Юдзивара-гуми”, с которой велась тайная война. Кавагиси постоянно нуждался в людях. И когда узнал от сына о Кихатиро, обратил на него внимание. Так Кихатиро стал гангстером. Новоиспеченного санситу, что на сленге означало низший ранг в иерархии иэ, отдали в услужение одному из братьев – людей, занимавших в семье среднее положение.

Брат, к которому попал Кихатиро, оказался сущим зверем. Бесконечные побои за малейшую провинность, угрозы и издевательства – все это обрушилось на мальчика с новой силой. Закончил наставник Инагаки свою жизнь вполне достойно. Обиженный им друг отрубил ему голову самурайским мечом…

Пройдя таким образом “школу”, Кихатиро приступил к получению своего “высшего” образования. Чем только он не занимался! Наркотики и спекуляция золотом, убийство неугодных людей и подкуп чиновников, шантажи и рэкет – вот далеко не полный список его деяний. А после того, как убил видного профсоюзного деятеля и выбил пришедшему его арестовать полицейскому глаз, он получил звание “сынка”. На суде было доказано, что профсоюзный деятель первым напал на беззащитного молодого человека, а лишенный зрения полицейский чуть ли не сам наткнулся на пальцы Инагаки. Так за что же, вопрошал на суде известный адвокат, приглашенный “Кавагиси-гуми” на этот процесс, судить молодого человека, едва только вступившего в жизнь?

Действительно не за что… И Кихатиро получил всего-навсего год тюрьмы, вместо положенных десяти. В тюрьме заботливая иэ во главе с Кавагиси не забывала о своем любимом сынке, которым семья начинала гордиться. А когда Кихатиро освободился, у ворот застенка его встречала представительная делегация. И пусть среди нее не было оябуна, ритуал в его честь был соблюден…

И он снова убил… Своего собственного помощника, пустив в ход самурайский меч. И хотя речь дорогого адвоката была не менее красноречивой и на этот раз, Кихатиро получил на всю катушку…

В первый же год его тюремного заключения началась Вторая мировая война. А вскоре был убит Кавагиси. Престиж “Кавагиси-гуми” быстро падал, а единственный человек, который мог бы вдохнуть в нее новую жизнь, находился за решеткой…

Но все на свете имеет свой конец, в том числе и тюремные сроки. В один прекрасный весенний день у ворот тюрьмы Кихатиро встретили всего двадцать пять его уцелевших сподвижников. На первой же сходке Инагаки был выбран новым оябуном “Кавагиси-гуми”. В жизни молодого “крестного отца”, а Кихатиро в то время не было и тридцати, наступила новая эра. И ее начало он ознаменовал кровопролитными сражениями с конкурентами. Конечно, о том, чтобы подчинить их всех разом, не могло быть и речи. И Инагаки, взяв на вооружение поговорку: “речь Будды – сердце змеи”, принялся с воистину змеиной мудростью устранять своих противников. Он не гнушался ни подкупом, ни предательством, ни временными компромиссами. И каким-то непонятным образом союзники “Кавагиси-гуми” со временем незаметно для себя превращались в ее вассалов, если совсем не прекращали своего существования…

Прошли годы… Деятельность “Кавагиси-гуми” расширялась… И только “Юдзивара-гуми”, которая и раньше не отличалась особой покладистостью, стала все ча-ще проявлять открытое неповиновение. Особенно после того как было принято решение о строительстве рядом с Кодэ города-спутника и каждый стремился воткнуть в проект как можно больше своих строительных и транспортных фирм. Инагаки уже неоднократно встречался с оябуном “Юдзивара-гуми” Такэёси Кумэдой, но эти встречи ни к чему не привели. Кумэду Инагаки знал давно, и существующие между ними отношения даже с большой натяжкой нельзя было назвать дружественными. И оба они прекрасно понимали, что рано или поздно сойдутся в открытом бою. И сейчас, похоже, все шло к этому.

– Извините, Кихатиро-сан, – вывел Инагаки из раздумий негромкий голос телохранителя.

Вздрогнув от неожиданности и резко повернувшись, он сурово взглянул на Такаси Такакуру, как звали охранника.

– Нашелся человек с “Эбису”…

На вилле Инагаки застал своего первого “советника” Масуити Янагуру. Удобно расположившись в низ-ком кожаном кресле, тот просматривал газеты…

Завидев входившего в комнату оябуна, Янагура поднялся с кресла и поклонился.

– Добрый вечер, Кихатиро!

– Здравствуй, Масуити, – протянул руку оябун. – Рад тебя видеть!

Инагаки не лукавил. Янагуру он знал около тридцати лет и, повидав его в разных ситуациях, ни разу не усомнился в нем.

Дверь комнаты открылась, и на пороге появился Такакура с небольшим подносом с чайными принадлежностями.

– Спасибо, Такаси, – кивнул телохранителю Инагаки, – ты свободен…

С наслаждением сделав несколько глотков душистого напитка, Инагаки вопросительно взглянул на советника.

– Здесь, – достал тот из кармана небольшой магнитофон, – запись беседы с Рюдзю Саки – матросом с “Эбису”…

“– Как меня подобрали рыбаки, – заканчивал свой рассказ Саки, – я не помню… Мне пришлось рассказать им сказку о том, как я упал за борт. В Маниле я сразу же обратился в японское посольство и, получив деньги на самолет, прилетел в Токио… Вот, собственно, и все…

– Ты сможешь узнать людей, стоявших на мостике катера?

– Узнаю! – изменившимся от ненависти голосом выкрикнул Саки. – Я как сейчас вижу их поганые рожи!”

Янагура выключил магнитофон и вопросительно взглянул на оябуна. Тот задумался. Для него было пока ясно только одно: кто-то из его людей нарушил обет молчания. Информация могла просочиться и случайно, но в такие “случайности” Инагаки не верил…

– Найди мне предателя, Масуити! – наконец нарушил долгое молчание Инагаки.

– Я сделаю это, Кихатиро! – слегка наклонив голову, бесстрастным голосом ответил советник.

– И знаешь что, – неожиданно улыбнулся Инагаки, – на сегодня хватит о делах…

Весь вечер они проговорили о бонсае…[8]

Глава 8

Ямаока допросил водителей автобусов, совершавших рейсы между Осакой и Кодэ. Оставался только один, который брал отгул. Но и здесь Ямаоку ждала неудача. В тот день никто не выходил из автобуса и не входил в него на том отрезке шоссе, где было совершено убийство девушки. Ямаока решил проехать по всему маршруту сам…

На одной из остановок он вдруг увидел толпу зевак, полицейские и санитарные машины. Неужели еще одно убийство? Это было бы уже совсем некстати. Попросив шофера остановиться, Ямаока направился к толпе, из которой доносился громкий женский плач. То, что он услышал, показалось невероятным. Игравших в лесу ребятишек искусали… кобры! Укушенных оказалось трое. Бледные и осунувшиеся, они с испуганными лицами лежали на носилках, вокруг которых хлопотали врачи…

– И сколько же было змей? – поинтересовался Ямаока у высокого худощавого полицейского, стоявшего рядом.

– Штук сорок… – после небольшой паузы ответил тот.

Ему уже порядком надоело объяснять, что здесь произошло.

– Вы выяснили, как они попали сюда? – снова спросил Ямаока.

Тот нехотя ответил:

– Вероятно, их привезли сюда в трех больших ящиках, которые валяются вон там. – Он махнул рукой в сторону кустов.

– Надеюсь, вы сфотографировали их? – продолжал Ямаока.

– Послушай, приятель, – дал наконец волю своему раздражению полицейский, – не много ли ты задаешь вопросов, а? Тебе-то какое дело?

– Есть мне дело, приятель, есть! – протянул полицейскому свое удостоверение Ямаока.

– Извините, господин старший инспектор! – сразу же подобрался тот.

– Так вы сфотографировали эти ящики?

– Нет, – несколько виновато ответил тот и тут же поправился, – еще нет, господин инспектор!

– В таком случае сделайте это!

Соблюдая все меры предосторожности – никто не знал, сколько ядовитых тварей ползало еще в лесу, – они подошли к контейнерам. Все они были сделаны специально для перевозки змей. Судя по клейму, их изготовили в Таиланде. Кому же понадобилось везти из Таиланда в Японию партию кобр и выпустить их в лесу? И для чего? Сумасшедшие? Вряд ли. Сумасшедших миллионеров Ямаока не знал. Так в чем же дело? Случайностью здесь не пахло. Да и какая, к черту, случайность, когда по лесу ползали десятки ядовитых тварей?

Нет, что-то здесь явно не так, и Ямаока решил с завтрашнего дня заняться этими кобрами вплотную…

В десять часов утра Ямаока приехал в порт и попросил вызвать к нему Мотонобу – того самого таможенника, который пропускал кобр.

Увидев удостоверение сотрудника Главного управления уголовной полиции, таможенник не удивился. Ему часто приходилось иметь дело с полицией.

– Вы, конечно, помните, Мотонобу-сан, – сразу же перешел к делу Ямаока, – тех кобр?

– Еще бы мне их не помнить! – невесело усмехнулся тот. – Ведь та смена могла стать последней в моей жизни!

– Да что вы говорите! – В голосе Ямаоки прозвучал неподдельный интерес. – Как же это случилось?

– Да вот так и случилось…

Мотонобу неторопливо достал из кармана пиджака пачку сигарет и, предложив Ямаоке закурить, щелкнул зажигалкой.

– Смотрю, – выпустив большое облако дыма, продолжал он, – сгружают, значит, те самые ящики… По документам – кобры для медиков. Даже мысленно по-здравил себя. Чего только я не повидал за двадцать лет работы в таможне, но вот кобр ни разу… Подхожу к ящикам с представителем получателя, а он, знаете, с этакой ехидцей спрашивает, буду ли осматривать груз. А как же, отвечаю, обязательно. Ну, и прошу открыть первый ящик. Он и открыл. Глянул я – и у меня мурашки побежали по спине. Сколько же их там было! И все эти гадины так переплелись между собой, что и понять невозможно, где хвост, а где голова! А этот самый представитель взял да и ткнул в этот гадючник палкой. Одна и выскочила, как черт из шкатулки!

Таможенник передернул плечами.

– До сих пор как вспомню, так холодный пот прошибает. Ну, я, понятно, выдал этому представителю, черт бы его побрал! Что же ты, говорю, делаешь? Он, конечно, извинился. Говорит, и сам не ожидал.

– И в другие ящики вы не полезли?

– Нет… не полез… – покачал головой Року. – Только заглянул… Но могу твердо сказать, что и в них были змеи!

– А вам не приходило в голову, что в контейнерах могла быть контрабанда?